Читер, или… Предел высоты

Глава 9

Удостоверившись, что Маше ничего не угрожает, пёс покинул свой коврик. Остановившись перед дверью, Полёт нетерпеливо повернул морду к хозяйке.

– Ты чего, – удивилась девушка, – снова на улице собрался ночевать?

Собака негромко поскулила, словно подтверждая свои намерения.

– Ну, ладно, – проговорила Маша, выпуская пса из комнаты, – если передумаешь, можешь вернуться. Так и быть, впущу. Ой, вот это да! – выглянула она вслед за покидающей жилище собакой. – Только вроде мороз крепчал. Не успели оглянуться, опять пошёл снег. Полёт, может вернёшься? – окликнула пса девушка.

Собака ответствовала бодрым: «Гав! Гав!», забираясь в конуру.

Плотно прикрыв двери, Маша вернулась в комнату. Мужчина вновь не подавал признаков жизни, провалившись то ли в болезненный сон, то ли в беспамятство. Кашель не возобновлялся. Жар слегка утих, как ощутила Маша, пощупав ладонью лоб мужчины. Девушка присела рядом с ним на краешек постели. Поправила одеяло, натягивая на плечи. Взгляд задержался на небольшом шраме в области правой ключицы. Прежде чем укрыть плечо, Маша осторожно прикоснулась к шраму кончиками пальцев.

Тихо посидела рядом, рассматривая покрытое аккуратной щетиной лицо; запекшиеся губы приятной формы; прямой нос; запавшие глаза, с синевой вокруг и густой тенью от ресниц под ними. Молодой мужчина показался Маше похожим на охранника, принятого четыре года назад на завод сельхозмашин, за несколько месяцев до его закрытия. Проработал он совсем недолго. Выплат пособий по сокращению не дождался. Тогда девушка даже выразила сожаление по этому поводу, обсуждая охранника с коллегой – бухгалтером по начислению зарплаты.

«О себе лучше подумай! – фыркнула бухгалтерша. – Нашла о ком переживать! Проходимец какой-нибудь. Алкаш или торчок. Месяц поработал, свою минималку получил, и привет!»

«Почему сразу проходимец? – обиделась за парня Маша. – Может потому и уволился, что платили только минималку. Разве на такие деньги можно семью содержать?»

«Я тебя умоляю, – скептически воскликнула коллега. – Семью содержать! Да такие, как он, и себя-то содержать не в состоянии. Так и норовят на шею к женщине забраться. Он же знал, на какую зарплату шёл. Правда же?»

Девушка вынуждена была согласиться, прекратив обсуждение. Вообще-то Маша собиралась выяснить у бухгалтера имя понравившегося ей охранника и, если удастся, семейное положение. Но после нелицеприятных высказываний передумала. Теперь сожалела, что не успела сделать этого раньше, спросив у самого парня. Преодолевая проходную, раз в три дня, когда охранник заступал на смену, девушка невольно замедляла шаг. Её необычайно притягивал умный взгляд внимательных тёмно-карих глаз. Однако за непродолжительное время работы молодого мужчины так и не решилась познакомиться. А сам он инициативы не проявлял. Их общение ограничивалось тем, что они здоровались утром и говорили друг другу «До, свидания!» в конце рабочего дня.

После неудачи с недоброжелательно настроенной к охраннику коллегой, Маша принялась мечтать. Для начала наделила мужчину именем «Виталий». Оно нравилось девушке, ещё с выпускного класса средней школы. Пожалуй, это был единственный раз, когда Маша влюбилась. Мальчик не обращал на долговязую одноклассницу ни малейшего внимания, подобно большинству пацанов из класса, увиваясь за Алиной Бондаренко – изящной блондинкой, с огромными дымчатыми глазами.

Помимо переживаний из-за потери работы, Машу одолевала досада, что бывший охранник Виталий теперь не сможет её отыскать. В своих мечтаниях она представляла, что мужчина непременно должен это сделать. Ведь не просто же так был направлен на неё проницательный умный взгляд. И длился тот зачастую гораздо дольше, чем нужно. О том, что сама девушка замедляла шаг, надолго попадая в поле зрения охранника, она предпочитала не замечать.

Сейчас Маша усиленно пыталась сличить облик лежавшего перед ней мужчины и симпатичного охранника. Сначала они показались ей сильно похожими. Потом девушка начала сомневаться, не принимает ли она желаемое за действительное. Мужчины различались, словно два фруктовых деревца, растущих по разные стороны забора. По отношению к одному проявлялась трогательная забота. Его вовремя обрезали, поливали, удобряли, берегли от вредителей и даже благодарили за урожай. Второе плодоносило под ветром и палящим солнцем, довольствуясь случайным дождиком.

Охранник выглядел довольно опрятным, привыкшим поддерживать чистоту своей одежды и рабочего места мужчиной, но не более того. А в этом, невзирая на его обездвиженность, Маша проницательно различила едва уловимый лоск. Дело было совсем не в его, явно брендовой, одежде. Хотя девушка и отметила лёгкие как пёрышко ботинки на молнии из тёмно-коричневой, вишнёвого оттенка, лоснящейся кожи, не впитывающей влагу. Обратила внимание на необычную ткань мягкого пуловера, не имеющей ничего общего с каким-нибудь акрилом или полиамидом. И джинсы были не из тех, что обычно носят молодые люди. Название фирмы Маша однажды видела на витрине одного из бутиков торгового центра, с ценами, настолько запредельными, что ей становилось страшно даже проходить мимо этого отдела, а не то что заглянуть туда. Девушке почему-то казалось, её должны непременно выставить оттуда, приняв за нищенку. Но в глубине души Маше всегда хотелось зайти в подобный отдел, только женский, чтобы примерить понравившиеся вещи. Однако желание оставалось мимолётным, сменяясь трезвым осознанием того, что облик самой девушки мало соответствовал одежде, которую ей хотелось бы иметь. Всматриваясь в лежащего перед ней мужчину, Маша определила для себя истинное значение слова «стиль».

«Это, когда не ты для вещей, – подумала девушка, – а они для тебя. Точнее, вещи, одежда, обувь не имеют никакого значения. И, в то же время, ты машинально выбираешь самое лучшее. Причём это вне зависимости от того, достаточно ли у тебя средств. Просто такой человек всегда предпочтёт комфорт и качество скидочным товарам».

Завершив сравнение, Маша решила вернуться к вопросу, когда мужчина распахнёт глаза.

«Взгляд того охранника нельзя будет не узнать, – заключила девушка. – Очень может быть, что это он и есть. За четыре года всякое могло произойти. Возможно, Виталий нашёл хорошую работу. И, похоже, – царапнула её мысль, которую поначалу в своих размышлениях она усиленно избегала, – успел жениться».

Некоторое время назад, растирая мужчине покрасневшие от холода руки, Маша стянула с безымянного пальца правой руки обручальное кольцо.

«А может это не обручальное, – с надеждой предположила девушка, рассматривая кольцо. – Какое-то необычное. Плоское. И цвет совсем не похож на золото. Если только оно из белого золота…»

О том, что кольцо из платины, Маша не догадывалась. Завернув его в листочек фольги, которой она изредка пользовалась, запекая в духовке рыбу, девушка спрятала украшение вместе с наручными часами в комод, на котором стоял телевизор. Позднее, бережно выстирав вручную джинсы с пуловером и высушив их, Маша отправила вещи вместе с вычищенными ботинками в таинственное нутро комода, присоединив к кольцу.

***

Продолжая размышлять, девушка уже именовала мужчину Виталием. Наделив его женой, решила, будто в беду он попал именно из-за неё. Одно из наиболее вероятных по представлению Маши предположений было следующим. Состоятельная жена, вдоволь натешившись мужем, которого подняла до себя из простых работяг, приодела, обеспечила престижной работой, со временем потеряла к нему интерес. Завела любовника. И как только муж попытался разрешить ситуацию силой, либо всего лишь воспротивиться, решила вопрос кардинально, избавившись от надоевшего мужчины.

«Вот только как он оказался в снегу посреди поля? – недоумевала девушка. – Вокруг не было никаких следов, кроме собачьих, – вспомнила Маша. – Ни автомобильных, ни лыжных, ни следов от какого-нибудь снегохода. Не с самолёта же его сбросили. Даже, если упал в мягкий снег, всё равно не смог бы выжить. Нет – нет, без парашюта такое невозможно. Тогда, как он туда попал?! Да ещё без верхней одежды».

Внезапно пришли на ум слова матери: «…найдёшь ты своё счастье, дочура. Нежданно-негаданно с неба свалится».

«С неба, – удивилась совпадению Маша. – Так и есть, именно с неба. Значит, моё это счастье. Не чужое, не ворованное, а моё».

Фантазия девушки разыгралась, обрисовывая сценарии, один невероятнее другого. Большинство из них в точности повторяли содержание телевизионных мелодрам, которые Маша очень любила смотреть зимними вечерами. В подобных сюжетах, сплошь и рядом, присутствовал благородный, симпатичный и, чаще всего, состоятельный мужчина. На него, как правило, покушались какие-нибудь конкуренты; ближайшие родственники; либо родственники тайные, вынашивающие мстительные планы на протяжении долгих лет. Героя оставляли умирать посреди леса, иногда в горах или же, попросту, на улице. Героиня, как водится, подбирала его, выхаживала, или даже укрывала от преследователей, рискуя собственной жизнью. В итоге, преодолев множество лишений, сначала вместе с героем и, впоследствии, в печальном ожидании его возвращения, обретала-таки заслуженное счастье.

В какой-то момент девушке пришла в голову безумная идея, в случае, если очнувшийся мужчина потеряет память, назваться его женой. Маша прекрасно понимала, что это не совсем достойно. Однако подобный расклад, растиражированный теледрамами, оставался очень уж привлекательным в её глазах.

***

Завершив мечтания, Маша наконец разобрала сумки с покупками и приготовилась ко сну, сменив свитер и брюки на спортивный костюм, вместо пижамы. Погасив свет, улеглась, намереваясь каждые полчаса подниматься, чтобы проверять самочувствие мужчины. Однако, утомлённая переполненным волнениями днём, девушка крепко уснула в тепле нагретой комнаты.

Подскочила как ужаленная ближе к полуночи, когда до неё донёсся надсадный кашель с дивана. Сбросив одеяло до пояса, мужчина кашлял, не прекращая.

«Опять почти сорок, – оторопела Маша, после того как, включив свет, измерила температуру, едва удерживая обеими руками содрогавшееся тело. – Похоже на воспаление лёгких», – предположила она, вспомнив, как сама болела несколько лет назад.

Тогда Машу выходила соседка по квартире – фельдшер заводского медпункта. После того как подруге сделали снимок, соседка не стала оставлять её в больнице, делая ей уколы на дому.

«Даже, если это не воспаление, а всего лишь, сильная простуда, – раздосадовано подумала девушка, – без антибиотиков не обойтись. Скорее бы утро! Побегу в соседнюю деревню, вызову „Скорую“. А сейчас надо чабрец заварить, – осенило её. – Эта целебная травка лучше всего помогает от кашля».

Отваром чабреца девочку с раннего детства лечила бабушка. Но напоить больного целебным напитком оказалось делом непростым. С трудом проглотив всего несколько ложек, мужчина продолжал кашлять, надрывая Маше сердце.

– У меня же есть пенициллин, – вслух вспомнила Маша. – Это конечно не антибиотик нового поколения, но хоть что-то.

Пакет с полусотней пузырьков антибиотика и несколько коробок новокаинового раствора девушке отдал Валентин Петрович, освобождая перед отключением на зиму свой холодильник. Запас медикаментов делался на случай заболевания поросят, которых за сезон откармливал сосед.

Уколы Маша делать умела, правда только самой себе. Когда-то её научила та самая соседка, что лечила девушку от воспаления лёгких. Знакомая с механизмом и требованиями стерильности, Маша решила, что вполне справится с задачей сделать укол другому человеку.

«Шприцы, – деловито подумала она. – Придётся поискать у Валентина Петровича. Заодно и водку позаимствую или самогон, если есть. А то моя туалетная вода не совсем удачное средство».

Одевшись и выглянув наружу, Маша едва не задохнулась от порыва ветра. На улице буйствовала пурга. За время, прошедшее с вечера, полуметровый снежный покров увеличился, по меньшей мере, на двадцать сантиметров.

«Вот тебе и „Скорая“, – расстроилась девушка. – Мне и самой-то проблематично будет преодолеть два километра по такому снегу. А что уж говорить о машине».

Даже пробраться к соседскому дому сквозь метель и то оказалось нелегко. На выручку, как обычно, пришёл Полёт, выступая впереди Маши. И шприцы, и нераспечатанную бутылку водки, которую непьющий сосед держал на случай, если понадобится магарыч, удалось обнаружить довольно быстро. По возвращению девушка снова позвала собаку домой. Пёс отказался, вернувшись на ночлег в конуру.

Согрев на плите воду, Маша тщательно вымыла руки. Сделав укол, девушка вспомнила о полезном рецепте, опять же, из бабушкиной копилки. Для избавления от кашля делался компресс из тёплого капустного листа с тонким слоем мёда на нём. За капустой надо было лезть в погреб. Вход в него располагался в полу крытой веранды. Задача осложнялась тем, что в подвале не было света. Поэтому Маша решила отложить приготовление компресса на дневное время суток. Прислушиваясь к бушевавшей за окном вьюге, в который раз порадовалась, что несколько лет назад в окрестных деревнях, включая Волхонку, полностью сменили линию электропередач, установив новые железобетонные столбы. Прежде свет в сёлах отключался при малейшем порыве ветра, сильном дожде, не говоря уже об обильных снегопадах.

К воодушевлению девушки, вскоре после укола кашель немного утих. Маша знала, что следующий укол необходимо делать не позднее чем через шесть часов. Поскольку сотового теперь не было, пришлось отыскать в недрах комода, на котором стоял телевизор, старенький будильник бабушки. Фигурные стрелки на золотисто-бежевом циферблате в чёрном корпусе на двух горизонтальных цилиндрических ножках. Механизм будильника работал безотказно.

Глава 10

Вернушись из Нижнегорска с неоднозначными сведениями, Рябов некоторое время размышлял, прежде чем поделиться ими с Агатой. В результате справедливо решил, что скрывать от неё не имеет смысла. Гриша так и поступил, построив рассказ в стиле полицейского протокола, то есть, без эмоций и уж тем более каких-либо комментариев.

Молчание молодой женщины длилось меньше минуты.

– Знаешь, Гриш, – задумчиво заговорила она, – теперь я ещё больше склоняюсь к версии Павла.

– Что за версия? – заинтересовался Рябов.

– Ой, извини, пожалуйста, – опомнилась Агата. – Я же тебя не поблагодарила за поездку…

– Перестань, – поморщился Гриша. – Славка мне не чужой. Да и сведения ещё те…

– На самом деле, – воодушевлённо подхватила Агата, – сведения вполне обнадеживающие.

– А подробнее, – попросил Рябов. – Заодно, объясни, как они стыкуются с версией Славкиного брата.

– Паша предположил, что у Славы возникла необходимость временно скрыться. Скорее всего, он стал объектом шантажа, но какого рода, это нам пока неизвестно. Паша считает, что таким образом Слава пытается оградить нас, свою семью.

– Маловероятно, – пробормотал Гриша, – хотя…, – осёкся он, – бывает всякое. Только непонятно, при чём здесь дамочка в белом прикиде.

– Она сильно смахивает на «чёрную метку», – поразив Рябова своим хладнокровием, на полном серьёзе произнесла Агата.

– Ну, ты выдала оксюморончик! – присвистнул он. – «Черная метка» в образе дамочки в белом.

– Как-то так, – покивала Локоткова. – Расклад мне представляется следующим. Слава заходит в ресторан. Тут к нему подсаживается дама…

– По утверждению официанта, это он к ней подсел, – уточнил Гриша.

– Не важно, – отмахнулась Агата. – Пригласила, поманила… Не суть дела. Главное, она передала ему нечто такое, после чего Слава был вынужден скрыться.

– Звучит действительно обнадеживающе, – с некоторой долей сомнения начал Рябов, – относительно того, что в таком случае Слава, совершенно точно, жив.

– В этом-то я как раз не сомневалась. А его встреча с дамочкой только лишний раз это подтверждает. Особенно для таких скептиков, как ты, – подчеркнула Агата. – Ладно, не обижайся, Гриш. Я на самом деле благодарна вам с Толиком, что вы взяли на себя сбор информации в Нижнегорске.

– Не обижусь, если подробнее остановишься на своих соображениях относительно дамочки.

– Дело не в ней, Гриш, а в самом сценарии встречи. Уверена, никто не стал бы так заморачиваться, в случае трагического для Славы исхода.

– Мысль интересная, – задумался Рябов.

– По меньшей мере, – пожала плечами Агата, – не лишённая оснований.

– Надо подумать, какие действия мы можем предпринять, в связи с этим.

– Те же, что и раньше.

– А именно?

– Ждать.

– И всё?

– А что ещё? Паша продолжит следить за новыми сведениями из больниц. Мало ли, вдруг Слава всё-таки попал в аварию. И произошло это вдали от населённого пункта.

– Правильно, – кивнул Григорий. – Толик пообещал сделать то же самое по поводу самих аварий. Возможно, как ты и говоришь, она произошла на какой-то заброшенной трассе.

– Значит, вот наши действия. По-прежнему ждём благоприятных вестей, и сами не прекращаем искать.

– Кстати, а ты больше не звонила Славкиному приятелю в Москву?

– А зачем? – удивилась Агата. – Если бы он что-то знал, давно бы уже объявился. Ну, а задействовать его в поисках, не представляется мне удачной затеей. У него, как я поняла, проблемы в личной жизни. Если Слава не объявится до Нового года, тогда конечно, придётся сказать. Они с Геннадием обязательно созваниваются на праздник. Не дозвонится Славе, наберёт меня, тогда и скажу.

– Ну, тебе виднее. Как дела на заводе?

– В целом, всё стабильно. Только вот аудитор объявился не ко времени.

– Аудитор? – насторожился Рябов.

– Да, – покивала Агата, в отличие от бывшего шефа, не придавая этому особого значения. – Аудит был согласован ещё со Славой. Инициатором выступал Глагольев. Правда, сначала договаривались, что проверка начнётся после новогодних каникул. А теперь, видимо, в связи со смертью Глагольева, решили ускориться. Нам-то без разницы. Двумя неделями раньше или позже. Пусть проверяют. Мы ничего не скрываем.

– Понятно. Значит, договорились, будем держать друг друга в курсе, относительно новых сведений о Славе.

– Само собой, Гриш. Спасибо тебе ещё раз!

***

Аудитор появился на заводе около одиннадцати часов. Прежде чем попасть в кабинет директора, посетитель оказался в помещении перед ним. Комната, площадью пятнадцать квадратных метров, разделялась на две части прозрачной перегородкой от пола до потолка, с прозрачной же дверью. За перегородкой, у окна, было рабочее место специалиста по кадрам, Елены Николаевны, занимавшей свою должность ещё при бывшем директоре. Доброжелательная, пятидесятилетняя женщина, полненькая, улыбчивая, одновременно исполняла обязанности секретаря. Небольшая часть помещения рядом с входной дверью была оборудована вешалкой для верхней одежды, полкой для сумок или папок с документами, и двумя офисными стульями.

Представившись Елене Николаевне, тридцатидвухлетний мужчина получил разрешение пройти в кабинет, дверь в который была полуоткрыта. Сняв синюю куртку «Аляска», посетитель поместил одежду на вешалку и, забрав с полки кейс со своим ноутбуком, неторопливо зашёл к руководителю предприятия.

Поднявшись из офисного кресла, коричневой кожи, ему навстречу шагнула женщина. Сияющие блондинистые пряди густых волос, длиной до середины шеи, красивой посадки; молочно-белый, укороченный, прилегающий пиджак из альпака, на ассиметричной молнии; зауженная книзу, тёмно-серая юбка, прикрывающая колено; стройные ноги в сапогах на низком каблуке. Взгляд посетителя, начав снизу, скользнул по всей длине волнующей формы ног, обогнув линию высокого бедра, тонкой талии и стремительно миновав грудь, остановился на глазах, удивительного карего цвета с зелёным оттенком.

– Здравствуйте, – поприветствовал Агату стройный молодой человек; ростом около ста семидесяти; с тонкими, неприметными чертами лица; темноволосый, с аккуратной стрижкой; в элегантной одежде, явно дорогих брендов, что не особенно бросалось в глаза, но и не оставалось незамеченным для понимающих в этом толк. – Это я вам звонил.

– Здравствуйте, – сделала приглашающий жест рукой Локоткова. – Располагайтесь. Вы уже обустроились в гостинице?

– Д-да, – преодолев небольшое замешательство, вызванное очарованием женщины, посетитель занял одно из кресел вокруг приставки к директорскому столу. – И, надо сказать, оказался приятно удивлён комфортом этого мини-отеля в вашем, уж извините, захолустье.

– Надеюсь, – без улыбки, спокойно, проговорила Агата, возвращаясь на своё место, – что, к моменту окончания проверки, городок наберёт в ваших глазах максимально возможное количество «лайков».

– Что вы говорите? – развеселился посетитель. – Возможно, мне даже захочется здесь остаться, – сделав игривый намёк, молодой мужчина едва удержался от подмигивания.

– Неужели? – иронично приподняла бровь Агата, постукивая по поверхности стола кончиками тонких пальцев, с нежно-розовым маникюром на ногтях. – Смените место в столичной конторе на провинциальное захолустье?

– Будет зависеть от вас, – совсем осмелел посетитель. – Кстати, давай, на «ты»? Если не против? Меня зовут Кирилл Трухачёв, – напомнил молодой человек, протягивая визитку.

– Хорошо, Кирилл. А теперь, давай, определимся с помещением, где ты собираешься осуществлять проверку.

– О, что касается рабочего места, – поднял раскрытые ладони посетитель, – тут я непритязателен. Мне вполне подойдёт какая-нибудь каморка, со столом и стулом, где можно разложить документы и поставить ноутбук.

– Большинство отчётных документов у нас в электронном виде.

– Вот как? Прости – прости! Всё никак не могу избавиться от стереотипов. В моём представлении, бухгалтерская отчётность на предприятии это вороха приходно-расходных ордеров. А ещё старушка-бухгалтер, с химической завивкой на волосах, трепетно прижимающая к груди картонную папку с завязками, с годовыми балансами внутри.

– За прошедшие десять – пятнадцать лет картина сильно изменилась, – тонко подколола Трухачёва Агата.

– Ну, мой стаж аудитора не настолько впечатляющий, – смешался собеседник, сообразив, что с ней следует держать ухо востро. – Агата, на самом деле, здорово у вас тут поставлена работа с отчётностью и, надеюсь, непосредственно на производстве тоже.

– Будем надеяться, – слегка откинулась назад Локоткова, – что предприятие не разочарует по всем пунктам. Хотя, – повернулась она с креслом, туда – обратно, описав дугу в четверть окружности, – это зависит от того, какие цели преследует настоящий аудит. А что касается помещения, – сказала Агата, избавив молодого человека от щепетильных объяснений, – предлагаю разместиться в этом кабинете. К твоим услугам моё рабочее место, – кивнула молодая женщина в сторону окна, где стоял компьютерный стол с таким же креслом, на котором она сидела. – Можно будет переставить стол, в соответствии с твоими предпочтениями. Здесь удобнее ещё и в том плане, что можно в любое время выпить кофе или чай, – Агата указала ладонью позади себя, обратив внимание аудитора на приоткрытую дверь крохотной комнаты, где виднелась на небольшом столике кофеварка.

– Буду признателен, – восхищённо согласился Трухачёв. – Если только не помешаю тебе и… Вячеславу Аркадьевичу…

– Мой муж в настоящее время занят другим проектом, – спокойно пояснила Агата. – В любом случае, когда он появится, против не будет. Проведение аудита согласовано с ним заранее.

– Да – да, я в курсе. Ну, а если кабинет понадобится для совещания, никаких проблем. Думаю, найду себе занятие на это время. Например, прогуляюсь по городку, чтобы приумножить количество «лайков» на его счёт, – мило улыбнулся Трухачёв.

– Для совещаний у нас предусмотрено другое помещение. А прогулка по городку, смею надеяться, может доставить удовольствие даже столичному жителю. Надо обговорить ещё один момент, насчёт питания.

– Только не говори, что здешний общепит на том же уровне, что и отель, – развёл руки в стороны аудитор. – Я уже и так поражён количеством явлений, на корню разрушающих стереотипы. Шикарная гостиница, такси под боком, расчищенные улицы… И это при таком снегопаде, как в этом году. А, главное, очаровательная бизнес-леди во главе завода, вместо предполагаемого шефа, глубокого после-пенсионного возраста.

– Почему ты решил, что я замужем за пенсионером? – невольно фыркнула Агата.

– А, разве, это не так? – невинно поинтересовался Трухачёв. – Мне сказали, что одному из акционеров за восемьдесят. Выходит, это не Вячеслав Аркадьевич?

– Нет, – коротко ответила Локоткова. – Мы с мужем ровесники. А тот, кого ты имеешь в виду, Путилин Платон Андреевич.

– Ого, – изумлённо покрутил головой аудитор, наслышанный об одном из крупнейших бизнесменов страны. – В очередной раз прошу прощения.

– Так вот, – продолжила Агата, словно не обратив внимания на извинения Трухачёва, – что касается завтрака, то он включён в стоимость проживания в отеле. Кстати, завтраки там довольно неплохие. В случае, если всё-таки не понравится, можно завтракать и ужинать в небольшом ресторанчике рядом с отелем.

– Завтрак в ресторане? – удивился Трухачёв. – Спозаранку?

– Почему нет? – пожала плечами Агата. – Ресторан начинает работу с утра. Здесь год от года открываются новые предприятия. Помимо нашего завода, город облюбовали пищевики. Места благодатные. Когда-то этот район называли «Яблочным краем», – улыбнулась Агата. – Сейчас постепенно возвращаются к изготовлению соков из натурального сырья. Соответственно развивается и сеть услуг для командировочных специалистов.

– Понятно, – уважительно покивал аудитор.

– Ну и, наконец, обед. К твоим услугам наша заводская столовая.

– Я уже боюсь в очередной раз попасть впросак, – осторожно улыбнулся Трухачёв. – Но, что-то мне подсказывает, что эта столовая сделана по принципу питания «Всё включено».

– Не совсем, – снова улыбнулась Агата. – Но выбор блюд достаточно широкий. Плюс демократичные цены при высоком качестве.

– Тогда, – засиял аудитор, – имеет смысл растянуть проверку, превысив обозначенные сроки. Во всяком случае, для этого имеются все предпосылки. Если ты, конечно, не будешь против? – всё-таки решился он подмигнуть Агате.

– Мне всё равно, – не поддержала игривый тон Локоткова. – У нас нет оснований для опасения по поводу непосредственно проверки. Ну, а пообщаться с интересным человеком всегда приятно, – милостиво добавила она ложку мёда.

– Дело движется к обеду, – живо заметил Трухачёв, взглянув на часы. – Составишь мне компанию? Заодно покажешь, где находится ваша хвалёная столовая.

– В другой раз, с удовольствием, – отказалась Агата. – Сегодня не получится. К сожалению, пришлось запланировать одну немаловажную встречу, как раз на обеденное время. Если ты не против, я попрошу Елену Николаевну проводить тебя.

– Хорошо, – доброжелательно кивнул Трухачёв. – Дело прежде всего. С Еленой Николаевной сам договорюсь, если позволишь, – многозначительно глянул аудитор на Локоткову. – Можно будет оставить где-нибудь здесь ноутбук?

– Конечно. Верхний ящик стола запирается на ключ. Возьми, пожалуйста, вот оба экземпляра.

– А если тебе что-то понадобится?

– Я не пользуюсь этим ящиком. А стол освободила специально для тебя.

– Спасибо, – с обаятельной улыбкой оглянулся в дверях Трухачёв.

Агата слукавила, говоря аудитору о встрече. Для первого раза она выдумала причину, посчитав её более мягкой, чем отказ напрямую.

Агата почти не ела, с тех пор, как пропал Слава. Её обычный перекус в полдень теперь состоял: из нескольких ломтиков твёрдого сыра, десятка виноградин и чашки зелёного чая. Выбрав продукты, не вызывающие отвращения, молодая женщина остановилась на этой «диете», позволяющей ей поддерживать организм. Понятия: «еда», «аппетит», «питание» перестали существовать для Агаты на следующий день после исчезновения мужа.

По утрам удавалось усыпить бдительность матери, выпивая чашку кофе или сладкого чая с лимоном. Иногда Агата делала вид, будто съела что-нибудь из выпечки, которую Ирина Константиновна готовила к пробуждению близнецов. В утренних хлопотах мать вроде бы не обращала на это внимания. Однако вечером было не отвертеться. Агата не могла лишить малышей ежедневного удовольствия ужинать вместе с бабушкой и родителями, тем более, теперь, когда за столом давно не было Славы. Но аппетит по-прежнему не возвращался. И Агате приходилось изворачиваться. Иногда она просто до предела уменьшала порцию, положив себе крохотный ломтик, вместо куска рыбы или мясного стейка. Порой на вопрос матери по поводу пустой тарелки отвечала, что сегодня слишком поздно завершился деловой обед.

Ей казалось, мать воспринимает отговорки вполне доверчиво. Тем не менее, Ирина Константиновна всё замечала, с болью в сердце ощущая своё бессилие. Женщина и сама прекрасно помнила, как на полгода потеряла аппетит после смерти мужа. И насколько тяжелы ей оказались уговоры сестры, день ото дня, заявлявшейся к ней с новинками собственного изобретения, одна аппетитнее другой.