Quotes from 'Утоли мои печали'

…Ей жить бы хотелось иначе, Носить драгоценный наряд… Но кони – все скачут и скачут. А избы – горят и горят. И его вновь накрыло

технических агрегатов разного назначения и промышленности, что с полным основанием мог называться инженером-универсалом

предлагать себя, свою жизнь, руку, защиту, ответственность за будущую семью

страшный грех! У русичей и древних славян за такое выгоняли из рода, а могли и убить. Они же находились на более высоком уровне развития, чем мы, видели, чувствовали, умели управлять энергиями как своими, так и окружающего мира. Как делать приворот и его смысл знали все. Это некая манипуляция и управление потоками и энергиями другого человека. Это нарушение его жизненной силы и целостности. И, как правило, привороженный вскорости умирал, а на семью и род того, кто приворожил, приходило проклятье и разрушение. Они все жили

родами и народностями, все друг друга знали с детства, изменение в поведении человека видели сразу же, а привороженный становился будто другой личностью. И вычислить, кто провел обряд, труда им не составляло, к тому же в каждом народе имелась сильная Ведущая Мать. Кстати, как правило, обряд проводили те, кем овладела страсть, причем не только женщины, но и мужчины. А страсть у русичей приравнивалась к тяжелой болезни, считалось, что в человека вселился темный дух и высасывает из него жизненную силу. Страсть всегда разрушала все вокруг: и самого человека, испытывавшего

предлагать себя, свою жизнь, руку, защиту, ответственность за будущую семью –

все то, чему он был бесконечно предан

боль, как свою. Поминки проводили в кафе. Людей собралось много, поминали, вспоминали, а Григорий словно выключился из общего застолья, переживая и оплакивая свою потерю внутри себя в своем одиночестве. И вдруг ему показалось, что где-то над плечом недоГригорий даже обернулся, посмотрев себе за спину, настолько реальным послышался ему ее голос – понятное дело, никого не

жизни надо относиться проще: живым же из нее все

сказать себе Григорий. Развернувшись