«Тогда с меня ещё и кофе».
«Я пью эспрессо без сахара».
«Прям совсем без?».
Во рту будто появляется сводящая лицо горечь кофе – воспоминания о ней довольно яркие.
«Совсем».
«А я люблю ванильный капучино. Такой приятно приторный».
«Противоположности притягиваются».
Андрюша чувствует себя подростком. Словно ему снова шестнадцать и он впервые решился позвать девочку из параллели на свидание. И она согласилась. Он чётко помнит, как от радости прыгал по песчаной тропинке по дороге домой, через старую детскую площадку, пока солнце за спиной окрашивало небо в огненно оранжевый. Тогда была осень. Октябрь, если точнее. Она тоже любила экспрессо без сахара. И ярко-красная рябина на фоне жёлтых листьев смотрелась очень красиво. Прямо как сейчас.
Андрюша думает, что ещё красивее рябина будет выглядеть за ухом Веры на фоне её рыжих волос, особенно с её веснушками, которыми он опять любуется до последнего. Машинист объявляет, что следующая станция – конечная. Как в советских чёрно-белых фильмах, которые младший редактор смотрел с матерью в детстве, да и сейчас периодически, он, уже будучи взрослым тридцати трёхлетним мужчиной, поднимается первым и предлагает даме свою руку. Маме бы это понравилось. Она сказала бы, что он джентльменом. Вера выпускает уже четвёртый, но на этот раз слышимый смешок и принимает сей любезный жест. Старушка с колли выходят из вагона следом за новыми знакомыми. Собака успевает лизнуть руку Андрюши, за что его хозяйка, чуть ли до пола не кланяясь, извиняется. Многократно. А мужчина в свою очередь убеждает её, что всё в порядке, его не укусили, и вообще это создание – ангел.
– Любите животных? – интересуется Вера, когда бабуля с преданным питомцем таки уходят к эскалатору.
Они стоят возле скамейки, и, пока она спрашивает, Андрюша предлагает присесть.
– Очень, – их колени соприкасаются, – Но вообще я кошатник.
– Я тоже, – директриса что-то торопливо ищет в смартфоне, – Знакомьтесь, это Боня. Она обшерсти́т �