Read the book: «Танцующая среди ветров. Книга 3. Счастье»

Намного раньше начала событий, в одном из миров Триквестра

У края моста, потемневшего от времени и влаги, стоял высокий мужчина и с тоской всматривался в озерную гладь. Он устал, он смертельно устал жить, скрываясь ото всех на свете. Казалось бы, на сей раз он отыскал отличное место, где можно надолго осесть и притвориться, что все хорошо. Но тупая боль в груди от так и не зажившей за несколько столетий раны не давала забыть – себя не обманешь, от себя не убежишь. Груз прошлого всегда шел с ним рука об руку, куда бы ни забрасывала судьба. Сложно сказать, сожалел ли мужчина о чем-либо, он перестал терзаться вопросами с несуществующими ответами. Была цель, и оставался смысл, ради которого стоило цепляться за проклятые миры, где не сохранилось для него ни крупицы счастья. Пусть призрачная надежда, пусть крохотный шанс, но он не мог себе позволить потерять и их. Слишком высокую цену заплатила та, в чьих глазах навсегда угас свет.

Он переступил с ноги на ногу и втянул в себя промозглый осенний воздух, пропитанный запахами пойманной рыбы и свежей выпечки. Странная смесь, напоминающая мужчине, что он еще способен испытывать хоть какие-то чувства. Очень давно, словно в другой жизни, он вот так же всматривался в спокойные воды Источника. Столько веков позади, а практически ничего не изменилось: то же отчаяние, та же тоска, и он по-прежнему стоит у края. Иногда остаться, продолжая дышать, гораздо труднее, чем уйти за грань – в этом он успел убедиться в полной мере. Да, он устал, и, наверное, стоило бы опустить руки, но обещание любимой держало крепче любых кандалов. Значит, придется продолжать бороться вопреки…

Тихий всплеск привлек внимание мужчины, он оторвал взгляд от воды и посмотрел на хрупкую женскую фигурку, цепляющуюся замерзшими пальцами за ограждение моста. По ту сторону. Еще один мелкий камешек выскользнул из-под подошв ее ботинок и с тем же негромким звуком канул в равнодушную воду. Невольный свидетель попытки расстаться с жизнью бесшумно подошел ближе и протянул руку несчастной. Молча он просто смотрел в ее испуганные глаза, говорить не было ни сил, ни желания. Он слишком хорошо понимал те чувства, что испытывала незнакомка. Он и сам с удовольствием бы к ней присоединился, но не мог, не имел права. А она… она вольна выбирать путь сама: принять его руку или отказаться.

Маленькая холодная ладошка доверчиво ухватилась за его пальцы, заставляя вздрогнуть. Девушка, не произнеся ни слова, перебралась через ограждение обратно на мост, но только так и не выпустила руку мужчины, а наоборот, уткнулась лицом ему в грудь и тихо всхлипнула. Он почувствовал, как от ее слез намокла рубашка, и неловко погладил растрепавшиеся волосы неизвестной, пытаясь утешить. Его сердце давно превратилось в ледышку и стало непригодным для ярких эмоций, дать ей большего он не сумел, да и не особо хотел.

– Простите, – разобрал он шепот, похожий на шелест листьев на ветру. – Я даже этого не могу.

Девушка замолчала. Они продолжали стоять не шевелясь, только легкое подрагивание ее плеч да зябкое ощущение мокрой ткани на груди напоминали ему о постороннем присутствии. Мужчина отчетливо осознавал, насколько незнакомке сейчас плохо. Хоть он и утратил большую часть прежней силы, но на кое-что еще вполне был способен. Возможно, поэтому и не оттолкнул, а продолжал, едва касаясь, поглаживать ее голову. Каждый из них скорбел о своем, и это давало ощущение странного болезненного единения. Ведь только такое же кровоточащее сердце сможет понять твое собственное.

– Извините и… спасибо, наверное, – девушка утерла глаза и судорожно вздохнула.

Он отстранился и пожал плечами. Вот и она сделала выбор, оставаясь жить со своим прошлым.

– Я могу помочь забыть о постигшем горе, – удивляясь себе, ответил мужчина.

Незнакомка отрицательно покачала головой.

– Ниор? – спросила она, потом прикрыла веки. – Мне уже никто не поможет, а забывать я не хочу. Только это у меня и остается – память.

Мужчина не настаивал. Он вообще не был уверен, желает ли знать о ней что-либо, поэтому не спешил заговаривать вновь. Девушка сама продолжила исповедь:

– Мой малыш погиб, и я вместе с ним.

Мужчина вздрогнул, против воли крепче сжимая ее замерзшую руку. Нашел в себе силы ответить:

– У вас появятся другие дети. Это не заменит утраты, но даст новый смысл.

– Нет, – глухо произнесла незнакомка, – не появятся. Я перепробовала все возможные средства, я больше не способна подарить жизнь, – она помолчала некоторое время, потом добавила: – И со своей расстаться не смогла. Я выгляжу жалко?

– Не знаю, – честно ответил мужчина. – Вы просто отчаялись и потеряли веру, так бывает.

– Иннара, – невпопад откликнулась девушка, – мое имя.

– Рик… Фредерик, – шевельнулись обветренные губы мужчины.

Он поймал безумную, безрассудную, как вся прошлая жизнь, мысль. Давно уже Рик не позволял себе ничего подобного. «А вдруг?» – шепнуло сознание. Город на ланталловых залежах скроет до поры до времени и его самого, и его сокровище. Уж не Высшие ли послали ему эту девушку? Он пристальнее всмотрелся в черты незнакомки: такая другая, совсем не похожая на нее. Но это и хорошо, ему не нужна замена. Он попытается научиться заново дышать полной грудью, перестав влачить жалкое существование. Рик слабо улыбнулся.

– Иннара, я все же попробую тебе помочь, если позволишь.

Девушка доверчиво потерлась щекой о его плечо. Он чувствовал: она не верит, но тоже очень устала. Ее эмоции считывались легко: просто человек, без малейшей искры дара, ни одного щита. Очень светлый и чистый человек, утративший ориентиры, потерявший себя.

– Зачем я тебе? – наконец вымолвила она.

– А я тебе? – вопросом на вопрос ответил Рик.

Несмотря на нелепую ситуацию, Иннара улыбнулась. Нет, радости она по-прежнему не испытывала, но в глубине души затеплилась надежда.

– Уже поздно и сильно похолодало, а твоя рубашка намокла.

– У меня нет дома, – признался Рик.

Девушка задумчиво рассматривала его пальцы, потом подняла глаза и спросила:

– Хочешь, покажу тебе свой?

– Хочу.

Ответив, Рик только утвердился в мыслях, что сделает все возможное, но своего добьется. Он даст им обоим шанс на счастье. Пришло время выполнить обещание, он не может вечно убегать. Здесь пока безопасно, и он приложит все усилия, чтобы так и оставалось как можно дольше, а потом… Свое он будет защищать до последнего вздоха.

Глава 1

Шантиграан Стэн Акатоши

С тяжелым сердцем я оставил в Царстве демонов свою пару и вернулся домой. Предвиделась буря, и никто не мог предсказать, чем она для меня закончится. Дант обещал присматривать за Лисой, но тревога не отпускала: слишком много обязанностей лежит на асурендрах, слишком уязвим человек в Нижнем Мире. Оставалось надеяться на иллюзора и то, что сама Лиса больше не совершит необдуманных поступков, в противном случае ей даже гость из-за грани миров не успеет помочь. Бездна, Шира нарушила мои планы и отобрала последние крупицы времени.

Пообщавшись с Лисой, я отчетливо понял: все неспроста. Над головой витало нечто ускользающее, осязаемое, но пока недоступное разуму. Очень много совпадений. Разрозненные эпизоды просились сложиться в единый узор, чтобы приоткрыть завесу тайны, но сейчас мне стало резко не до этого. Остановить Ширайанару я мог, но это дорого обошлось бы нам всем, включая Оливьеров. Подставлять друзей не хотелось, да и не было смысла: она все равно не станет молчать, как и никто другой на ее месте, а применение силы в данном случае лишь усугубило бы ситуацию впоследствии.

Миром договориться с Широй не получилось, я видел, как ее оскорбил мой выбор. Ошибаться на ее счет не приходилось, мы хорошо успели изучить друг друга за те несколько лет, что были вместе. Помимо совершенно противоестественных отношений с точки зрения любого дракона, которые лежали на поверхности этой истории, были задеты ее гордость и честолюбие. Это она еще не знает, что на самом деле связывает меня с человечкой. По мстительности с обиженной драконицей сравнится только демоница, но с той все ясно: их природа и не предполагает добродетели. Драконица же прикроется благими намерениями, завернет уязвленное самолюбие в покрывало заботы и вручит приговор с улыбкой и искренней верой, что поступает правильно.

Вот и сейчас, стоя перед дверью в палату Совета, она смотрела на меня открыто, полная убежденности в своей правоте. Я отвернулся и лишь потом позволил себе скривиться: что ж, выбор сделан, остается держать оборону. Глава Совета после разговора с Широй очень долго никого не вызывал, я устал мерить коридор шагами и устало прислонился лбом к оконному стеклу, наблюдая за сменой светил. Такие прекрасные, такие равнодушные, век за веком ходят рука об руку, и нет им дела до моих душевных метаний. Я и сам не так давно жил по заведенному порядку, был равнодушен, холоден, собран, внутри царило спокойствие, в крови не просыпался огонь. Точно знал, куда двигаюсь, какие цели преследую, где окажусь завтра, и меня все устраивало.

– Шанти? – голос Ширы за плечом прозвучал неожиданно, я не стал оборачиваться. Мне нечего ей сказать, теперь уже нечего. – Что с тобой? Почему? С человеком, – в последнем слове сквозило неприкрытое пренебрежение.

Я криво улыбнулся – как знакомо. От неприятного разговора меня избавил отец, с непроницаемым видом он пригласил проследовать в палату, жестом остановив собравшуюся присоединиться драконицу.

– Жди!

Она дернулась и, задрав подбородок, отвернулась. Я усмехнулся и шагнул навстречу судьбе.

Как только за нами закрылась дверь и я ощутил легкие вибрации контура тишины, с главы Совета Старейшин слетело напускное равнодушие. В его глазах цвета грозового неба притаились молнии, с минуту он молча буравил меня взглядом, потом шумно вздохнул и на удивление сдержанно произнес:

– Внимательно слушаю твои объяснения.

Я пожал плечами:

– Мне же неизвестно, о чем вы беседовали. Что я должен объяснить?

Глава сжал кулаки:

– Аан, игры кончились! Я достаточно ждал, предоставив тебе возможность прийти и спокойно во всем разобраться, – лед в его голосе можно было колоть на куски и щедро ссыпать в крепкие горячительные напитки. Кстати, от последнего я бы сейчас не отказался. – Мы оба знаем, что Ширайанара, несмотря на характер, не стала бы шутить с подобными вещами, она говорила правду. Еще раз: я жду твои объяснения.

Я прикрыл глаза, собираясь с мыслями, представил вокруг себя непроницаемый кокон и, не оглядываясь, прыгнул в омут неизбежности:

– Все серьезно, я готов идти до конца.

Отец подавился словами, которые уже готовы были сорваться с языка. Молнии из его глаз все-таки посыпались, но я встретил их, не испытывая ни малейшего сомнения в выбранном пути.

– Ты в своем уме?! Я не верю, что мы вообще обсуждаем эту тему. Что за странная прихоть? Если тебе так уж приспичило опекать смертную, я еще мог бы закрыть глаза. Но как прикажешь игнорировать то, что ты переходишь все допустимые границы, ставя под сомнение не только свое будущее, но и бросая тень на нашу семью? Не забывай, чей ты сын, Аан! С тебя спрос более жесткий, всегда. Мне больше неинтересно, какое помутнение случилось в твоей голове, ты не захотел поделиться. Я позволил тебе разобраться самому, как взрослому, но доверия ты не оправдал. Теперь я сам решу, не считаясь с твоим мнением: запрещаю приближаться к человечке. Ты меня понял?

Я склонил голову и твердо произнес:

– Глава Совета, при всем уважении к вам, я буду действовать так, как сочту нужным.

– Что-о-о? – проревел отец. – Не забывайся! Видно, слишком многое я тебе позволял. Не разочаровывай меня и дальше.

Выдержав его тяжелый взгляд, я тихо добавил:

– Все зашло слишком далеко, это сильнее меня. Она моя пара, отец.

Он замер, его лицо исказилось от боли, а мое сердце сжалось от сожаления. Невыносимо было видеть презрение в глазах собственного отца, осознание же того, что ударил его в самое уязвимое место, и подавно разрывало душу на части. Глава ссутулился и хрипло произнес:

– Скажи, что это глупая шутка. Так не бывает, она человек.

Я не сдержал горькой усмешки:

– Тебе лучше других известно: случаются исключения.

Он прошел в глубь палаты и сел на скамью, погружаясь в размышления, я смиренно ожидал его вердикта.

– Ты уверен? – с надеждой в голосе уточнил отец, на миг встрепенувшись. – Ошибка…

– Исключена, – перебил я, не позволяя пустить ростки призрачным чаяниям. – Думаешь, я не боролся? Думаешь, я не приложил усилий, чтобы избежать такого результата? Да я с ума сходил от отчаяния и безысходности, пытаясь найти бескровный выход из ситуации. Не получилось.

– Глупый, самонадеянный мальчишка! Почему не пришел ко мне раньше? И чего ты добился своим упрямством?

– И что бы ты сделал? – слова отца задели. – Ты не помог тогда, не в твоей власти исправить что-либо и сейчас.

Миг – и вспышка боли пронзила тело, я согнулся и упал на колени, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Он ударил без предупреждения, у меня не было шансов успеть закрыться. И поделом: я прекрасно понимал, что заслужил, поэтому, как только смог, молча поднялся и сложил руки на груди, ожидая его решения.

– Ошибаешься, сейчас я вполне способен защитить тех, кто мне дорог. Ты не покинешь Долину без моего письменного разрешения.

– Ты не пойдешь на это.

– Уверен? – Глава снова выглядел невозмутимым, будто не он только что утопил нас в волне всепоглощающего гнева.

– Тогда тебе придется объясниться с Советом. Ты готов обнародовать истинное положение вещей?

– Если понадобится, я лично распоряжусь о заключении тебя под стражу. Вы прошли инициацию?

– Нет, я же сказал, мне это тоже не доставляет особого счастья. Или ты считаешь, у меня совсем мозги отшибло?

Отец заметно расслабился:

– Вот и отлично; имей в виду, ты теперь под особым наблюдением, я рисковать единственным сыном не собираюсь.

– Шира молчать не будет.

– Разберусь, я пока еще глава Совета и имею достаточное влияние на первые дома, клан Алых не исключение. Но если ты не образумишься и продолжишь упорствовать, я выполню свое обещание.

– Вы в своем праве, глава Совета.

Он неодобрительно покачал головой, догадываясь, что я не стану сидеть сложа руки.

– Аан, неужели ты не понимаешь? Если не задушить на корню эту привязанность, то дальше будет только хуже. В конце концов, даже я не смогу предотвратить суд Совета. В лучшем случае тебя обрекут на жизнь изгоя, в худшем – запечатают, а крылья прилюдно прожгут. Ты больше никогда не поднимешься в небо и магией не воспользуешься.

Я содрогнулся: хотя мне и было известно о суровости наказаний отступников, но на моей памяти их не использовали, отчего они казались далеким пережитком прошлого. Глупо. Я слишком молод, чтобы судить о прошлом, а ведь на глазах многих ныне живущих происходили жестокие баталии, меняющие историю миров. Как справедливо заметил Дэйвис Иро Террел, высший демон с примесью вампирской крови, драконы только создавали видимость безучастных наблюдателей, сохраняя статус благородных. На самом же деле в нашей истории крови не меньше, просто предки научились проворачивать дела тоньше, и всегда цель оправдывала средства. Цель, которая стоила жертв, которая несла огромный рывок вперед к развитию и процветанию Верхнего Мира.

Отец испытующе на меня посмотрел, давая возможность прочувствовать последствия моего выбора. Самое страшное для дракона – лишиться свободы, свободы полета. Смерть в этом случае станет милостью. Сочтя паузу достаточной, глава продолжил:

– И ради чего, сын? Ради нескольких мгновений сомнительного счастья рядом со смертной? Да и какое может быть счастье между вами? Не хочу объяснять прописные истины.

Отец снова стал собранным, по-деловому отстраненным, хотя я видел, как в глубине серых глаз притаился страх. Я обреченно повторил:

– Она моя пара. Если она захочет, я не смогу от нее отказаться, сколько бы ни продлились эти мгновения. Ты сам говорил: сильфы установили наши порядки, не я сотворил зародившуюся между нами связь.

– Глупости! – оборвал отец, в его руках хрустнула личная печать главы Совета. Он поморщился и отбросил ее в сторону, отер руки о край церемониального хитона. – Ты справишься. Раз инициации не было, то все еще можно изменить.

Я пожал плечами. Он сам не верил в то, что говорил. Ему ли, познавшему истинную любовь своей пары, не знать, что бороться бессмысленно?

– Скажи, что стало с драконицей… Несси.

Глава, до этого вновь начавший расхаживать между рядами скамеек, замер. Я знал, что ему больно, но если не спросить сейчас, то когда? Отец вытянулся в струнку, меняясь в лице практически до неузнаваемости. Теперь передо мной стоял не просто облаченный властью глава Совета Старейшин, сейчас передо мной стоял владыка Небесной Долины, именно так. Он знал, на что способен, и я это знал. И оба мы испытывали страх.

– Она прошла тот путь до конца, упрямая и не покорившаяся судьбе. Ей оставили магию, на то были серьезные причины, но крылья… крылья отняли.

– Какие причины?

– Тебе мало? Не лезь в это!

– Я должен знать! Она родила ребенка, да? Поэтому ты знаешь, что плод союза дракона с человеком нежизнеспособен. Она родила мертвого ребенка?

– Она пошла против семьи, наплевала на собственные корни. Перечеркнула прошлое, выбрав любовь взамен долга. Весь клан Сияющих был запятнан, после ее смерти главу Совета свергли, а дому Олиан пришлось отречься от целого рода. Если тебе безразлична собственная судьба, то подумай о тех, кто ни в чем не виноват. Они имеют право на спокойную жизнь, они не выбирали участь гонимых. Ты готов взять на себя такую ответственность?

– Я не она, я найду выход. Что забрал бывший Хранитель?

– Убирайся с глаз, живо! – взревел глава. – Узнаю, что сунулся, куда не следует, я не шучу: закрою тебя в самом глубоком подземелье. Ты меня понял? Матери ни слова. Спасибо Высшим, ее сейчас нет в Алнаире. Даю тебе трое суток, чтобы подумать. Настоятельно рекомендую провести их с пользой и хорошенько проветрить дурную голову, но к Источнику больше не лезь. Ширу ко мне, и исчезни!

Что ж, мне дали целых три дня – роскошь, на которую я и не смел рассчитывать. Конечно, я использую их с умом, вот только глава вряд ли оценит. Кивнув на выходе ожидающей и отчего-то побледневшей Шире, я устремился прочь. Девушка уже не выглядела такой самоуверенной – в глазах застыли вопросы. Сколько же мы пробыли в палате? Мне показалось, совсем недолго. Впрочем, заметив меня, Шира тут же поджала губы и постаралась принять независимый вид. Интересно, она боится за себя, меня или светлое будущее? Значит, отец рассчитывает замять эту историю при условии, что я не продолжу усугублять положение, подставляя под удар дом Стэн. В противном случае главе придется соблюсти закон, даже если после этого он лишится положения в Совете.

Да, драконы не претендуют на чужие земли, да, им претит недостойная грызня за власть и передел собственности, но ради чистоты крови, святости родственных уз, непоколебимости вековых устоев и заветов предков Старейшины пойдут на многое. Так было всегда. Под благовидными предлогами вершились судьбы не одного поколения. И я считал это нормальным, я искренне верил в правоту Совета. Мудрые драконы, на чьих глазах сменялись эпохи Среднего Мира. Я верил, что они вправе распоряжаться жизнями остальных, ведь им открыто то, что мне познать еще только предстояло. Благодаря их принципиальности и рьяной защите заведенного уклада Небесная Долина процветала не одно тысячелетие.

Как все поменялось, стоило коснуться изнанки действительности. Я чувствовал, как мой мир рушится, рискуя похоронить под обломками всех тех, кто дорог сердцу. Сегодня я уже ни на что не способен, следует хорошенько выспаться и составить план действий. К счастью, мама снова улетела в Мин-Кар – у ее потока молодых драконят близились первые серьезные испытания. Они продемонстрируют все, чему научились за последние пятьдесят лет, и пройдут обряд посвящения во вторую ступень взросления. Вспомнилась учеба в Ашхаруне, на душе просветлело: хорошее было время, нам дозволялось многое, мы только учились самоконтролю.

Оказавшись дома, я наскоро помылся и, проигнорировав требования организма поесть, завалился спать. В этот раз без путешествий, раздумий и загадок, даже вязкая тьма не тянула ко мне свои щупальца. Вот только думал, как обойти запрет главы на использование точки перехода между мирами – и уже меня нет. Проснулся от чувства дикого голода, открыл глаза и уставился в предрассветное небо. Через прозрачную часть крыши над кроватью на меня взирали выцветшие холодные звезды. Долго же я спал, если учесть, что лег чуть позже обеда, а сейчас занимается новый день. Заставил себя встать, собраться и наконец-то поесть. Силы мне понадобятся.

За три дня я должен успеть просмотреть огромное количество старых хроник, сопоставить свои догадки с реальными событиями и просчитать возможные пути их развития, которые потянутся от того или иного принятого мной решения. Еще нужно навестить старого друга: в одиночку я покинуть Верхний Мир теперь вряд ли сумею. Глава не знает, кто отец Лисы. Поможет ли мне это в дальнейшем? Для завершающего этапа инициации ей нужно войти в Источник Силы, значит, в любом случае придется появиться в Долине. Рискованный шаг, но с окрепшей между нами связью станет проще ее оберегать. Сможет ли глава Совета Старейшин причинить вред ребенку близкого друга? Ответ на этот вопрос я гнал прочь. Что-то подсказывало, что сможет. Как бы то ни было, она просто человек, помеха и угроза будущему рода Акатоши.

Через час я уже барабанил в дверь Шениару Вилас Хаттори. Спустя довольно продолжительное время, показался заспанный Шен. Он тер глаза и медленно соображал, кого принесло в такую рань к его порогу.

– Аан? Ты озверел? – поприветствовал меня друг. – То пропадет на сильфы знают сколько времени, то заявится посреди ночи.

– Привет, Шен. Так и будешь держать меня на входе? Вообще-то уже утро, – усмехнувшись, уточнил я.

– Следовало бы тебя проучить, да что толку. Заходи уж.

В просторном круглом помещении с окнами во всю стену я разгреб себе пятачок относительно чистого пространства и уселся прямо на пол. С нормальной мебелью у моего творчески одаренного друга всегда были проблемы. Осмотрелся: как приятно, что хоть что-то остается неизменным. Меня окружал богатый и слегка неопрятный мир Шена: картины, законченные и только в набросках, странного вида скульптуры, подчиняющиеся прихоти вспышек озарения гения, обилие красок, досок, камня, металла, всего того, из чего можно создать что-нибудь эдакое. Всегда удивлялся, как друг мог разглядеть в куче хлама, как он выражался, искру, и не только разглядеть, но и при должном усердии, чего его струящейся душе сильно недоставало, сотворить шедевр.

Несмотря на достаточно юный возраст – мы были примерно ровесниками – Совет признал в Шене ардаута: среднее звено мастерства в сфере искусств. Другие достигали подобного звания обычно в возрасте не моложе трехсот лет и то, если действительно отличались талантом – всех подряд Совет, конечно, не выделял.

– Ты же знаешь, что раньше полудня ко мне и соваться нечего, – продолжил бубнить друг. – Выкладывай, что у тебя случилось, и это должна быть очень уважительная причина, иначе я тебя собственноручно придушу.

– Тише-тише, – я поднял ладони вверх и улыбнулся. – Неси улунай: гость я или ободранное крылышко?

Сокрушенно качая головой и не переставая зевать, Шен скрылся из виду. Мое настроение, наплевав на все заботы, легкомысленно поползло вверх. Высокий, стройный, обманчиво субтильный водный дракон на первый взгляд не выглядел угрожающе. Но то была лишь видимость, миролюбивый Шен вполне мог стать достойным соперником в драке. Такова природа водных, среди них редко встречаются воины. Все представители дома Вилас обладают ярко выраженным переменчивым, гибким характером под стать своей второй ипостаси: легкой, изящной, похожей на ленту в небе рептилии с длинным вытянутым телом и перистыми крыльями.

Вернувшийся друг водрузил передо мной чашку с дымящимся напитком, уселся напротив и смерил внимательным взглядом. Как я и рассчитывал, пока он заваривал улунай, то окончательно проснулся и теперь был готов слушать.

– Так, акт гостеприимства я выполнил, – подгребая под себя подушку из-под вороха бумаг, сообщил друг. – Теперь, если не объяснишься, по какому праву потревожил мой священный сон, обещание придушить тебя я выполню.

– Требуется помощь, – не стал ходить я кругами. – Надо обойти запрет главы Совета и спуститься в смежный мир.

Шен ожидаемо скривился. Вилас терпеть не могут покидать пределы родного мира и искренне не понимают, как можно по доброй воле стремиться выйти за его границы. Утонченная натура водных едва терпит демонические сущности, а на население Среднего Мира смотрит со снисхождением, словно на неразумных детей, разве что дивному народу досталась толика их внимания, да и то исключительно благодаря высоким достижениям в искусстве.

– С чего глава решил ограничить твою неприкосновенную свободу? – с подозрением уточнил друг.

– Скажем, мы не сошлись во взглядах относительно одного вопроса.

Друг присвистнул:

– Ну ты даешь! Как надо было разозлить отца, чтобы он пошел на крайние меры? Кто-кто, а ты всегда умел держать эмоции под контролем. Не припомню, чтобы ты раньше позволял себе проявлять неуважение к решениям Совета. Не темни.

Теперь скривился я:

– Давай ты не начинай, это наше дело. Будешь помогать, или я зря тебя разбудил?

– Шикарно рассуждаешь, – возмутился Хаттори, – я даже не могу поинтересоваться, из-за чего мне предлагается перейти дорогу Старейшинам?

– Поинтересоваться можешь, – охотно кивнул я, – на этом и закончим.

– Чтоб тебя, Аан! – грохнул об пол пустой чашкой Шен. – Ладно, выкладывай, что от меня нужно, я подумаю. – Только я открыл рот, как он вскочил на ноги и кинулся к столу. – Погоди…

Друг порылся в поисках чего-то, выудил тонкий деревянный лист и палочку для каллиграфии. Быстро смешал краски прямо в той же чашке, из которой недавно пил, и приказал:

– Сиди и не двигайся!

– Ты издеваешься? – прошипел я, смиренно замирая.

Когда друга посещает муза, хоть в бубны бей, его в такой момент ничего не интересует, кроме собственных желаний.

– Цыц! Сказал, сиди, – он размашисто накидал набросок, бережно отложил его и с довольным видом заметил: – Друг, ты изменился: столько страстей бушует в твоем взгляде. Никак, нашел кого-то? Прости, не мог не запечатлеть, уж больно разительные перемены, да и ракурс удачный.

– Отдай, – теряя спокойствие, потребовал я.

– Еще чего, это плата мне за страдания. Кто вломился ко мне, не дав выспаться? А ведь я только-только прилег.

– Покажешь кому-нибудь, и тогда уже я тебя придушу, – сдержанно пообещал я.

Хаттори ухмыльнулся:

– Не боись. Разве что той, которая похитила твое сердце.

Я скрипнул зубами, проклиная идею обратиться к скользкому отпрыску дома Вилас. Ящер прозорливый! Но Шен являлся одним из немногих, кто в силу склада характера действительно мог помочь. Кроме того, я ему доверял.

– Тебе придется спуститься в Средний Мир, – предупредил я друга. – Ты послужишь моим проводником и прикрытием.

– Ну и запросы у тебя, за один портрет не отделаешься.

– Серьезно, Шен. Не стану скрывать, ты рискуешь, помогая мне. Глава настроен решительно и… я близок к тому, чтобы и вовсе оказаться в подземельях.

Друг выпрямил спину и несколько минут задумчиво разглядывал мое лицо, мы оба молчали.

– Итак, куда ты вляпался? Клянусь, даже моя буйная фантазия не может придумать повода. Ты здоров? Временное помутнение рассудка отлично бы все объяснило.

Понимая, что так просто он не успокоится, да и имеет право знать – действительно же рискует – я пошел на хитрость, решив сыграть на любопытстве друга.

– Обещаю рассказать, но только если затея получится, и мы попадем в Средний Мир.

– Ты дракон или демон, сильфы тебя разрази? А если не получится, я тоже отправлюсь в застенки подземелий и даже не узнаю, за что пострадал?

– Поверь, отсутствие этого знания лишь облегчит твою участь.

– И с чего вдруг мне понадобится туда, куда я отродясь не совался? Если ты на особом контроле, то мое внезапное желание покинуть родину покажется более чем подозрительным.

Я улыбнулся, ожидая подобного вопроса. В друге я не ошибся.

– Вспоминай, не было ли в последнее время у эльфов каких-нибудь новых потрясающих идей, открытий, достижений – любой повод сгодится. Дальше, думаю, ты и сам сообразишь, что к чему.

Шен почесал одну бровь, потом вторую, зажмурил глаза, забормотал:

– Это не годится, это ерунда, живые скульптуры… нет, слишком мелко. Художественное литье хрусталя… хм-хм, уже изучили. О! Есть одно многообещающее направление, как раз недавно обсуждали, что было бы неплохо подготовить краткий обзор – стоит ли оно того, чтобы задействовать внешние связи. Но ведь в этом случае мне действительно придется тащиться к ушастым! – друг жалобно округлил глаза. – По живому режешь, смотри, чтоб я не зря старался.

Мне бы его проблемы.

– Хватит придуриваться, если все выгорит, я сам к твоим эльфам слетаю и соберу информацию.

Шен с подозрением на меня покосился. Ну да, сейчас я был очень сговорчив и мог пообещать почти что угодно. Хаттори перестал кривляться и очень серьезно спросил:

– Акатоши, дело настолько важное, что ты готов идти на крайние меры и нарушить прямой указ Главы Совета Старейшин? Тебе же не нужно объяснять последствия? Ты лучше меня разбираешься в ваших тонкостях. Даже то, что я слышал краем уха от брата, весьма впечатляет.

Я молча кивнул и в два глотка допил остывший улунай.

– Это вторая причина, по которой я обратился именно к тебе. Если что случится, Шалиас сможет тебя выгородить: он прекрасно разбирается в правовых особенностях. Кроме того, раз для тебя внутренние дела управления не пустой звук, ты понимаешь всю серьезность мероприятия и идешь мне на помощь осознанно.

Шен еще больше посуровел, видимо, медленно, но верно прикидывая размах моего проступка. В конечном итоге друг кивнул и вновь принял безмятежный вид, коротко уточнил:

– Когда?

– Через три дня, может, позже, все будет зависеть от разговора с главой.

– Хорошо, я успею подготовиться.

– Спасибо, Шен. Я не забуду, на чьей бы стороне ты ни остался впоследствии.

Он озабоченно покосился на меня, но уточнять ничего не стал. Я поднялся: время утекало быстро, а дел еще оставалось очень много.

– Так кто она? – внезапно поинтересовался друг. – Это-то хотя бы не тайна?

– Скоро узнаешь, – выдавил я и спешно прошагал к дверям. Только оказавшись на пороге, добавил: – До встречи! – Сбежал вниз по ступенькам и расправил крылья, одновременно отталкиваясь от земли.