Голубь мира
Литва открывала отборочный турнир матчем с его хозяевами – Венесуэлой. Зал, сам по себе не большой, оказался заполненным и болельщиков Литвы среди зрителей было не так много. Преданные обычно, они все-таки пока не верили в «альтернативную» сборную и не считали нужным следовать за ней. В отличие от местных болельщиков. Пусть баскетбол и не пользовался огромной популярностью в стране, но надежда на выход в Олимпиаду и желание поддержать своих заставили публику прийти на игру. Толстый, переводя взгляд с разминающихся баскетболистов на зрительский зал и обратно, кривил губы. Чувствующий напряжение тренера Лиздейка, ободряюще хлопнул его по плечу – всё хорошо, что нам терять-то, на самом деле?
– Может и нечего, – пожал плечам Довидас. – Но я, на самом деле, боюсь, как бы нас не побили, если мы их обыграем сейчас. Они же, говорят, дикие…
В ответ Лиздейка рассмеялся:
– Už Lietuvą!
«Už Lietuvą! Вот теперь все начинается!», – так Толстый напутствовал стартовую пятерку. Открывать игру вышли Кость, Роматис, Мунтялис и задними – Уж со Шмелем. Изначально Довидас хотел начинать через пятерку, основанную на «Дворнягах», но необходимость развести по минутам братьев Огневых вынуждала менять план. Всё сводилось к вопросу, кого он хотел видеть в старте – Демона или Шмеля. Каритис искренне считал, что все члены сборной могут сочетаться и играть на высоком уровне, но под руководством Демона «Дворняги» играли просто гениально, словно их объединяла телепатическая нить – будто все они были составляющими одного организма с общим мозгом на всех. Шмель же сейчас в этом организме был вроде пениса – орган важнейший и часто основной, но с мозгом не связанный вообще. При этом, по уровню таланта Шмель бесспорно превосходил всех остальных игроков сборной, и не выпускать его в старте, даже с учетом некоторой неконтролируемой эмоциональности, было бы глупо. Поэтому, хуй с ними, с «дворнягами» или, точнее, как раз без них – пусть Шмель играет с Ужом и Костью. Те присмотрят.
Кость дотянулся до мяча в прыжке и скинул его прямо в руки Ужу. Уж, не раздумывая, послал мяч через все поле прямо в руки метнувшегося под чужое кольцо сразу после свистка судьи Шмеля. Огнев-младший вложил мяч сверху. Два – ноль. Сыграно три секунды.
– О, да, детка! – Толстый улыбнулся. – Я гений.
Обескураженные стремительностью литовцев венесуэльцы попытались ответить достойно. Длинный пас, но мяч оказывается в руках Римлянина, тот, успев улыбнуться прямо на камеру, скидывает Ужу. Жильвинас переводит мяч на половину соперника, у трёхочковой получает заслон от Потёмкинаса, подходит под кольцо, где на нём сдваиваются – и отдаёт пас в левый угол, свободному AWP. Пять – ноль. Сыграно тридцать секунд. Следующую атаку Венесуэла не форсирует. Спокойно переходят середину, занимают позиции. Заслон, заслон, распасовка, в три паса мяч доходит до оказавшегося в абсолютном одиночистве под литовским кольцом Васкеса. Пять – два. Публика заходится в крике. Кость выбрасывает мяч Шмелю и пока все не торопясь переходят и выстраиваются под кольцом венесуэльцев, Шмель набирает скорость. Проходит в одиночку через всю площадку, у трёхочковой линии ложным движением сбрасывает неготового к его темпу венесуэльца, вертушкой обходит второго в трёх метрах от кольца, забрасывает от доски. Семь – два. Венесуэла снова пытается ответить достойно, и снова теряет мяч. Уж посылает мяч под чужое кольцо, не успевшим вернуться оттуда литовским большим. Кость получает мяч в четырех метрах справа от кольца, набрасывает – Римлянин эффектно вколачивает, поймав мяч в прыжке. Венесуэла берет тайм-аут.
– Имейте в виду, они умеют играть, – сказал Толстый после того как игроки старта обменялись хлопками со скамеечниками. – Видели ту атаку, что им удалось разыграть? Они вас просто разобрали там. Просто сейчас они взбешены тем, что какие-то отбросы задают игру с первых секунд у них дома, и ошибаются. Но это пройдёт. Будьте готовы. Внимательнее в защите. А вообще – вы круты, детки, вы круты!
Толстый оказался прав. После «минутки» противники перестали торопиться, стали дисциплинированно разыгрывать комбинации и не давать литовцам убегать в быстрые отрывы. Игра выровнялась. Первая четверть завершилась двадцать восемь – двадцать три с пятью очками преимущества литовцев. На вторую четверть Толстый выпустил тройку Демона, оставив из стартовых только Римлянина и AWP, и игра снова поменялась. Недовольный тем, что игру начал Уж, Демон ответил Венесуэле её же оружием. Литва перестала играть «семь секунд и меньше»43, разыгрывая сложные комбинации с многочисленными заслонами и движением без мяча, а в защите Демон просчитывал игру противника, перекрывая линии передач и направляя на перекрытие своих миньонов. Рывок Литвы за первые три минуты второй четверти десять – ноль, и четыре потери Венесуэлы. Тайм-аут.
– Сейчас, – Демон безапелляционно перебил начавшего что-то говорить тренера. – Сейчас они выпустят большого центра и начнут играть через него. Скорее всего ещё и вингов заменят на задних, чтобы с их помощью в скорости компенсировать. С маленькими мы справимся, а вот большого нам сейчас крыть некем. Меняй Роматиса на Кокса, пусть Артурчик отдохнет чуть-чуть, а ещё через пару минут, запускай Римлянина назад, сажай Макса. Балу перейдёт на легкого, а Артурчик с Саулюсом чудесно в тендеме больших играют. Вперёд-вперёд-вперёд!
И, не дожидаясь ответа Толстого, вернулся на площадку, уводя с собой Балу и Микщиса. Толстый вздохнул. Демон был прав, а борьба за авторитет не стоила проигранного матча. Тренер развивал игру по озвученному Огневым плану. Разница в счете после второй четверти выросла до двенадцати очков: пятьдесят пять на сорок три.
А третью четверть начал Шмель с четвёркой «Королей Улиц»: Ужом, Зайцем, Римлянином и Коксом. По плану Толстого должны были играть спокойно, «до верного», но Шмель все время рвал темп, пытаясь создавать отрывы. К концу восьмой минуты Довидас заменил Огнева-младшего на Лубинаса, и это была единственная замена в игровой пятерке Литвы за четверть. Семьдесят три – шестьдесят пять.
В четвертой четверти Шмель остался на скамье запасных. На площадке Венесуэла безуспешно пыталась найти оружие против Литвы, но пятерка из Огнева-старшего, Мунтялиса, Кишкиса, Балтушайтиса и Потёмкинаса уверенно и спокойно доказывала, что баскетбол в Литве – вопрос не профессиональной подготовки, а национальной гордости. Шмель перевел взгляд на зрительские ряды. В четвертой четверти стали проявлять активность редкие зеленые островки литовских болельщиков, в то время как основная масса зрителей, наоборот, притихла и даже потеряла интерес к игре. В пятом ряду на трибуне напротив скамейки сборной Литвы крупный бритоголовый мужчина выговаривал что-то толстыми плотоядными губами почтительно стоящей рядом с ним миниатюрной девушке. Или не девушке, а девочке? Хост, хост… Мистер вантс ми? Мистер вантс драгс?.. Шмель встал со своего места и прошёл к тренеру.
– Довидас…
– Не, Миша, отдыхай. Ты хорошо сыграл, но они сейчас в медленном темпе доигрывают, так надо.
– Я не про то… У тебя телефон хороший?
– Последняя модель, детка, статус как-никак… А что?
– Дай на минутку…
Получив телефон от удивленного несвоевременностью вопроса тренера, Шмель прицелился в режиме камеры. Максимально приблизил, сфотографировал. Пристально рассмотрев фотографию, вздохнул: «Сука – жизнь!» и, отдав телефон Довидасу, вернулся на место. Усевшись, не сводил глаз со зрителя в пятом ряду.
До конца матча оставалось пять минут семнадцать секунд, когда привлекший внимание Михаила зритель, бесцеремонно схватил за плечо свою спутницу и потащил на выход. Шмель вскочил со своего места и, как был, в спортивной форме с накинутой на плечи курткой с символикой сборной Литвы, побежал вокруг площадки к тому же выходу. На окрики Толстого и членов команды не реагировал. Разыгрывающий на площадке очередную атаку Литвы Демон заметил боковым зрением шевеление на скамье запасных, огляделся, успел найти занырнувший в проход силуэт Шмеля и, показав судьям «тайм-аут» рванул к своей скамейке. До конца четвертой четверти оставалось четыре минуты пятьдесят пять секунд, счёт «восемьдесят девять – семьдесят восемь» в пользу Литвы.
– Что происходит?
В ответ Довидас растерянно пожал плечами.
– Не знаю, Дима. Сначала твой брат взял у меня телефон, сфотографировал чувака какого-то, вроде успокоился, а потом полетел куда-то. Не знаю…
– Покажи фото, – Потёмкинас протянул руку за телефоном. Довидас послушно вложил телефон в ладонь капитана. Кость и Демон из-за его плеча всмотрелись в фотографию.
– Бандос, – констатировал Огнев-старший, а Потёмкинас согласно кивнул. Вернул телефон Толстому, потёр виски.
– Значит так… К-1, хватай Мигеля, пусть он меня с кем-нибудь из безопасности соединит. Вы пока доигрывайте.
После того как Лиздейка, Потёмкинас и переводчик скрылись в проходе к раздевалке, Толстый вздохнул:
– Пиздец у нас, а не игровая дисциплина… Ладно, играем. Демон, ты как?
Демон, закусив губу, кивнул:
– Играем…
Оставив перешёптываться ошалевших от происходящего вильнюсцев, тройка «Дворняг» вышла на поле. По сигналу Толстого за ними последовали Саулюс и единственный не выражавший никаких эмоций AWP. Дождались свистка арбитров, начали играть. Получив из-за боковой мяч от Кокса, Демон перевёл его на половину соперников, сбросил на AWP, повернулся к скамейке запасных. Там ничего не происходило, а AWP в это время забросил три. Венесуэла начала атаку. Разыгрывающий хозяев оказался с мячом против Демона, Демон резким движением забрал у него мяч, скинул на AWP, тот остановился у отметки трехочкового и забросил ещё три. Демон смотрел на скамейку запасных, где по-прежнему ничего не происходило, только Уж разговаривал с Толстым.
– Может мне выйти?
– Зачем? У нас шесть-ноль после тайм-аута, пусть играют.
– Ты его глаза видишь?
– А ты думаешь, ему на скамейке с такими глазами лучше будет?
Демон снова выбил мяч у венесуэльцев, мяч откатился к Балу. Балу, не глядя, бросил мяч Демону, Демон отдал пас AWP и дальше ждал возвращения Потёмкинаса. Когда тот появился рядом со скамейкой, на игровом табло оставалось двенадцать секунд. Шла атака хозяев, но, увидев Кястаса, Демон стремительно набежал на ведущего мяч игрока, отобрал у него мяч и показал «тайм-аут». За восемь секунд до конца игры Литва вела двадцать два очка.
– Это, действительно, криминальный тип, известный. Это хорошо, это значит, что на него какие-то разработки будут. Нам повезло. Шмель, скорее всего, действительно увязался за ним, Мигель говорит, что видел вчера, как Шмель на одну из его бродяжек пялился после тренировки.
– Бродяжек?
Кястас нервно дёрнул губой.
– У меня пока ограниченная информация. Предварительно, у этого Дельгада сеть из подростков, которые собирают милостыню, торгуют наркотой и прочим… У Мигеля, нам повезло, говорю, родственник в СЕБИН, это местные госбезы, сейчас подъедет – проясню ситуацию больше.
– Я с тобой. – Демон не спрашивал, сообщал. А по бокам от него выразительно кивали Балу с Максом. Кость встретился взглядами с троицей.
– Огнев, я надеюсь, ты понимаешь, что мы в чужом государстве, мы – представители Литвы, и мы просим помощи у представителей правопорядка. Мы – спортсмены, а не… – Кястас не успел подобрать слова, остановленный отрывистым смехом Балу.
– Спортсмены… Кость – ты мент, мы, хрен с ним, пусть будет бандиты. Ромка, вон, вроде, вообще профессиональный военный. Демон, ко всему прочему, псих, а Шмель – тоже псих, это у них семейное, только ещё и торчок в придачу. Хорош лечить, начальник.
С паркета судейская бригада жестикулировала о окончании времени перерыва.
– Что вы предлагаете? – после продолжительной паузы спросил Кость.
– Мы с тобой. Ты ведешь диалог, мы не вмешиваемся. Когда что-то выяснится – по обстоятельствам. – литовцы вышли доигрывать последние восемь секунд.
У ворот спортивного комплекса их встречал Мигель в сопровождении высокого, особенно по местным меркам, спортивного телосложения мужчины под сорок, с цепким взглядом. Он профессионально вежливо улыбнулся и поочередно пожал руки Кястасу, Огневу, Балтушайтису, Микщису и присоединившемуся к экспедиции AWP.
– Замечательная игра. Жалко, конечно, что вы не оставили нашим малейшего шанса, но… Именно в борьбе с сильными соперниками становишься сильнее, так ведь?
– Это Оскар, – представил мужчину Мигель. – Он муж сестры жены моего сводного брата и, насколько я знаю, один из лучших офицеров СЕБИН. Правда, в семье он ничего не рассказывает, так что знаю я немного…
– Семья – не место для работы, Мигель, это место для любви, – весело рассмеялся Оскар, но, вспомнив зачем приехал, поскучнел. – Впрочем, я всегда рад помочь родным и их друзьям. Что у вас? – и, выслушав рассказ Кястаса, сам же ответил. – У вас международный скандал.
Глядя как венесуэльский офицер достает мобильный телефон из кармана, Потёмкинас кусал губы. Пока искали Мигеля, обсудили ситуацию с Лиздейкой. Ситуация, по сути, ставила крест на всем проекте сборной. И так хватало критиков, и недоброжелателей, и так слишком многие и в слишком многих местах считали «сборную Литвы» именно «сборной в кавычках» и сборищем. История о том, как один из членов сборной поехал с местным барыгой за наркотой только усилит это мнение, а то, как на первом же выездном сборе, литовцы станут героями газет и новостей, причем не в спортивных разделах, даст слишком много аргументов тем, кто считает этот проект фарсом. Самого Кястаса так же пугало то, что околокриминальный скандал с именами паневежцев означает, что обязательно всплывет их подноготная, а это уже удар не только по спортивной, но по репутации Литвы в целом. Не говоря уже про его, Потёмкинаса, карьеру.
– Я, кстати, ваш коллега. – сказал он. Оскар, продолжая нажимать кнопки в телефоне, вежливо поднял глаза.
– Да? Впрочем, я слышал, что на постсоветском пространстве многие спортивные клубы связаны с силовыми структурами. Вопрос финансирования, я правильно понимаю?
– Бывает. Но я – в прямом смысле ваш коллега. Вы, возможно слышали, у нас в этом году не совсем обычная спортивная сборная собралась. Я – офицер литовской госбезопасности, один из моих друзей здесь – профессиональный военный, другие также имеют опыт в решение конфликтных ситуаций. – Кястас очень широко и добродушно улыбнулся. – Да что там, у нас даже священник есть! Я думаю, мы сможем обойтись и без международного скандала…
Оскар замер. Словно взвешивая, держа телефон на ладони, переспросил что-то на испанском у Мигеля. Люди понемногу стали выходить из здания. К терпеливо ожидавшим, пока венесуэльцы завершат разговор, Кястасу, Демону и паневежцам присоединились остальные члены команды.
– Тренер Венесуэлы мне руку не стал пожимать. – Сообщил Толстый и кивнул на Демона. – Из-за тебя. Насколько я понял, мы его этой «минуткой» на последних секундах смертельно оскорбили и вообще – с говном смешали. Такие дела.
Демон пожал плечами. Проблемы тренера любой из сборных его сейчас интересовали меньше всего. Оскар повернулся к литовцам.
– Я с вами согласен, коллега. Международный скандал – это плохо. Но я не до конца понимаю, как вы хотите обойтись без него.
Потёмкинас обменялся длинными взглядами поочередно с Лиздейкой и с Демоном. Потом протяжно вздохнул.
– Простите заранее, если я давлю на больную мозоль, но скажите, Оскар, при местном уровне преступности, как щепетильны вы в методах борьбы с ней?
Оскар закусил губу и аккуратно ответил.
– Иногда, нам приходится действовать исходя из долга, а не инструкций. И мы верим, что наш долг – безопасность законопослушных граждан… Но, всё-таки, что вы предлагаете?
Избиение младенцев
«Атака и импровизация! Атака и импровизация! Именно так, в двух словах, можно охарактеризовать план нашей сборной на матч с Венесуэлой. Именно этими словами напутствовал наш главный тренер своих игроков. И, казалось бы, разве это план? Ведь любой из нас, дорогие болельщики, успел изучить игру южноамериканской команды, любой из нас может предоставить подробный анализ сильных и слабых сторон нашего противника! Мы – литовские баскетбольные болельщики, мы знаем Игру! А тренер сборной, к успеху которой обращены все наши надежды, сводит свой план к двум словам… Но это сработало! С первой победой всех нас! Už Lietuvą!
Нельзя переоценить значение этой победы. Первой победы сборной, в которую никто так до конца и не верил. Кажется, пора начинать. Парни сыграли на отлично, сыграли на безусловно высоком уровне. Уровне национальной сборной – не иначе. Конечно, не хочется делать скоропалительных, основанных всего на одной турнирной игре, выводов, но мне кажется – это лучшая наша сборная за последние годы. Атака и импровизация! Оказывается, все гениальное – действительно просто.
Конечно, простота обманчива. Конечно, за словами Довидаса Каритиса лежит серьезная детальная работа, скрываются рудники перекопанной аналитики. Конечно, чтобы импровизация была успешной – она должна быть подготовленной и контролируемой. Так и было! За контроль в нашей сборной в этом матче отвечали два замечательных разыгрывающих – Огневас и Андрюкенас. Они разные – вода и камень, стихи и проза, лед и пламень… Вот вам кулуарная история, дорогие читатели. Когда одного из членов сборной попросили описать этот тандем разыгрывающих, он в ответ процитировал мне строки классика русской литературы. Кажется, Пушкина – я не очень хорошо разбираюсь в литературе оккупантов. Обратите внимание: наши атлеты – не только замечательные спортсмены, они еще и глубоко эрудированные люди.
Итак, наши разыгрывающие. Они разные, тяготеют к противоположным стилям игры и верный своей установке тренер дал каждому из них возможность играть в свой баскетбол. В результате игра нашей сборной отличалась разнообразием и непредсказуемостью – и венесуэльцы просто не могли найти универсальное оружие против нашей атаки. Его не существует. Каждая атака нашей сборной была новой задачкой как для игроков Венесуэлы, так и для их тренерского штаба. Надо сказать, что в условиях ограниченного времени, с этими задачками наши соперники справились не слишком хорошо.
Отдельно нужно отметить капитана нашей сборной, центрового, Кястутиса Потемкинаса. В те редкие моменты, когда разыгрывающим была нужна помощь, Кястас показал себя достойным продолжателям литовской традиции пойнт-центров. Его видение площадки, умение читать игру, способность вовремя отдать пас партнерам в атаке и подсказать им в защите – всё это вместе напоминает игру великого Сабаса. Может показаться, что это слишком щедрый комплимент, но, поверьте – именно такое впечатление оставляет игра Потемкинаса.
Нельзя не упомянуть еще два имени, еще двух игроков особо отличившихся в этом матче. Два безумно талантливых баскетболиста Михаил Огнев и Пранас Лубинас всего одной игрой продемонстрировали всю беспомощность современной системы скаутинга. Глядя на их игру, любой понимает, что перед ним игроки высочайшего класса, но… Где? Что? Кто слышал эти имена до начала квалификационного турнира? Только самые завзятые любители, настоящие баскетбольные «гики». Пранас несколько лет блистал в студенческих баскетбольных лигах Польши, Огнев-младший еще в подростковом возрасте отыграл несколько месяцев за команду паневежского «Экранаса», где четырежды попадал в основной состав. Все. Куда они пропали потом? Где они были все это время? Куда, вот он, главный вопрос, смотрели скауты? И, наконец, вопрос еще важнее предыдущего: может быть, еще не поздно?
Игра всех участников сборной в этом матче заслуживает самых высоких похвал. Огневы, Потемкинас, Андрюкенас, Лубинас… Кишкис, Балтушайтис… Все! Но нельзя не отметить отдельно еще и восхитительную игру в защите тяжелого форварда сборной Артураса Роматиса. Артурчик был охуенен. Артурчик был пиздец как хорош!..»
Римлянин разогнулся от экрана лэптопа. Протер глаза. Перечитал последний абзац.
– Бля, хорошо, что тут интернета нет.
Прочитал ещё раз.
– Хотя, конечно, в основном всё пиздато, но, пожалуй, хватит на сегодня нетленку ваять. Уж очень штырит.
Он поднялся. Прошёл в ванную, ополоснул лицо, вгляделся в отражении в красные глаза гения спортивной журналистики. Улыбнулся ему с симпатией, симпатяжке, симпапулечке, папулечке! Надо попробовать позвонить Юргите – соскучился. Вроде у кого-то была работающая карта. У Зайца? Или лучше завтра? Завтра – игра, сейчас ещё понюшку – и спать. Бывалый в зеркале саркастически рассмеялся. Ну да, ну да… А красивая девочка на скрипке играла, и у этого точно ещё есть… Интересно, как там наши? Позвонить ему, сказать чтобы с нашими передал… У кого-то была карточка… У Зайца?
* * *
– И что, после университета ты больше и не играл? – Лиздейка, склонив голову набок, смотрел на смакующего кофе Пранаса. Мужчины сидели в ресторане отеля, кофе был отменный. Пранас отставил кружку.
– Ну, как… Понимаешь, это же поляки. У них же комплексы какие-то по поводу спорта – футбол, волейбол, гандбол… Если на площадке есть мяч – поляки будут смотреть и участвовать. Но баскетболом как-то меньше увлекаются…
– Это у них имперское, с Речи Посполитой. Литовцы играют в баскетбол, значит баскетбол для лохов, – вставил Каролис. Лубинас рассеянно пожал плечами, не желая развивать конфликтную тему.
– Не знаю. В общем, у меня в отделе мужики регулярно собирались в футбол погонять, ну и теннисом побаловаться. Футбол, ты помнишь, не моё, а ракеткой помахать я с ними иногда ходил: в целях создания теплой рабочей атмосферы и укрепления отношений внутри коллектива. Но это не то – теннис, как ты ни крути, всё-таки одиночная игра, даже если он парный. А они меня постоянно ещё спрашивали, почему я на футбол с ними не хожу… Знаешь, «Пан начальник, ты нас вообще уважаешь?» с такой подколочкой… Вот я и сказал как-то, что вообще-то я больше по баскетболу…
– Мужики, вы Зайца не видели? Или Ужа? – Над столиком друзей завис и пристально впялился в кофейное блюдце Римлянин. Вытаращенные его глаза, казалось, должны вот-вот выскочить из орбит и в то самое блюдце переместиться. Или в кружку – Пранас поставил свой кофе и освободившейся рукой указал в сторону буфета. В ресторан они спустились вчетвером, но если Пранас с Лиздейкой достаточно быстро обошли буфетные полки и обосновались за столом, то пара «Королей» основательно застряла у отдела с десертами и фруктами. Артур перефокусировался, кивнул и, тяжело шагая, направился к друзьям.
– Уж, Заяц… – вздохнул менеджер сборной, глядя вслед одному из своих подопечных. – Белочка по нему плачает.
Пранас продолжил:
– Так вот, выяснилось, что у меня в отделе никто в баскетбол играть не умеет. Но, раз там есть мяч и раз в этом могу хорошо играть я, литовец, – Внук улыбнулся, всё-таки соглашаясь, что есть трение в польско-литовских отношениях, – то и они не прочь научиться. Стали мы с ними поигрывать, ещё выяснилось, что у нас в корпорации трунир между отделами по всей Польше проходит регулярно…
Пранас потянулся за кофе. Лиздейка, предчувствуя концовку, поторопил:
– Ну и что?
– И что? – Внук лукаво улыбнулся. – Ты смотришь на играющего тренера чемпионской династии отдела маркетинга, что…
К смеющимся друзьям подсели наконец-то Андрей с Жильвинасом.
– И этими фруктами они кормят иностранных спортсменов! – Андрей шумно поставил свой поднос на стол. На подносе перекатывались два коричневатых апельсина. – Я кивею с них, граждане!
– А что не так с фруктами? – спросил Пранас, а Лиздейка добавил. – И что не так с Роматисом, кстати?
– Что-что… Нас бы выяблили, если бы мы такие фрукты на первый класс послали. Это даже на сок идти не должно, сразу свиньям… Я, что, свинья, по их мнению, да? – голос Кишкиса дрожал от возмущения.
– Нет, Заяц, ты не свинья, – терпеливо ответил Жильвинас. – И я – не свинья, и Римлянин, хотя я иногда понимаю тех, кто думает иначе, тоже не свинья.
– Ну так, а что они… – обиженно всхлипнул Заяц, вонзая зубы в толстую кожуру апельсина. Уж, повернулся к Каролису.
– У Артурчика стресс после игры, а так – всё в порядке.
Не давая Лиздейке возразить на это утверждение, Заяц, сплюнул кусок кожуры и добавил:
– Я Саулюса попросил присмотреть, помочь, если что, уложить…
– А что от вас хотел человек в стрессе? – Лиздейка решил не комментировать размер зрачков Роматиса.
– Телефон взял, очень ему позвонить приспичило… – Заяц поднял откушенный кусок кожуры, рассмотрел его, вздохнул. – Юргите, видимо. От Потёмкинаса пока ничего?
Лиздейка покачал головой. Ничего.
* * *
Оскар вёз их по Каракасу в служебном неприметно-сером, но по его заверениям отменно бронированном микроавтобусе. В первом месте Шмеля не оказалось. По дороге Оскар с помощью Мигеля рассказал литовцам, что Дельгадо – «худой», одновременно и прозвище, и фамилия человека с фотографии, авторитетный бандит, в свое время вышел из подростковой банды «Три ножа», полностью контролировавшей и до сих пор контролирующей южные кварталы города. Теперь он использует «ножевиков» для оборота наркотиков, вылавливания детей на улицах, и прочих рутинных операций. Власти города к нему относятся настороженно-нейтрально: после того как Дельгадо вошел в силу, уровень насилия в южных районах заметно спал, «Три ножа» из бесчисленной толпы увлеченных бессмысленной жесткостью подростков превратились в организованную, и потому – терпимую силу. Кроме того, если кто из родителей украденных детей поднимает шум – Дельгадо предпочитает договариваться полюбовно, возвращает, а чаще просто выкупает детей. Кроме того, он открыл и финансирует ряд школ-интернатов, понятно, для каких целей, но всё равно… Резюмируя, фигура известная, безусловно криминальная, хорошо разработанная, но, подобно многим, вписывающаяся в городской баланс в качестве зла, с которым можно мириться.
– Отец-благодетель… – только и сказал в ответ на эту сводку Демон. Забравшись в машину, Огнев занял место в заднем ряду, уперся локтями в колени и, положив подбородок на ладони, замер. Внимательно наблюдающему за ним Кястасу казалось, что тот даже не моргает.
Автобус остановился у здания складского типа. Оскар сказал:
– Это ближайшая к стадиону одна из крупных баз Дельгадо. Тут всегда есть люди и в каких-то непредвиденных случаях именно сюда обычно отправляются… – Оскар тяжело выдохнул, посмотрел на Мигеля, оглядел пассажиров автобуса. – Давайте обсудим наши действия, коллеги.
Демон распрямил спину. Повернулся к сидящему справа от него Вайдасу:
– Стволы? – и когда Балу кивнул, коротко скомандовал. – Идём.
Встал, и удивительным образом просочившись мимо рук пытавшегося остановить его Потёмкинаса, вышел из автобуса. Следом за ним выпрыгнул Микщис. Балу, замыкая отряд, перед тем как закрыть дверь подмигнул Кости:
– Всё путём, начальник. Дайте нам две минуты, обсудите свои действия – и приходите. Будем ждать.
– Борзые всё-таки мальчики, – с плохо скрываемым одобрением прокомментировал AWP, когда дверь захлопнулась и троица паневежцев, не скрываясь, пошла к основным дверям склада. – Что делать будем?
То же самое спросил, обращаясь к Потёмкинасу, заметно растерявшийся Оскар. Кястас потёр лицо. Достал телефон, включил секундомер:
– Отсчитываем сорок пять секунд, идём следом. Действуем по обстоятельствам.
На двадцать седьмой секунде со стороны склада раздались два выстрела. Потёмкинас поморщился, но дисциплинированно выждал до конца отведенного времени.
– Идём.
Вошли. Первым – Оскар с пистолетом в руке, за ним хмурый Кястас, третьим – заметно трясущийся, но без колебаний вышедший вместе со всеми из автобуса Мигель. Ромас закрывает. К услышанному ещё на подход истошному визгу прибавились запах гари, вонь свежего дерьма и застоявшийся аромат табака и марихуаны. Вдоль стен стояли разнокалиберные ящики. Двое мужчин валялись без сознания в шаге от порога, вокруг головы одного из них расползалась красная лужа. У дальней стены под дулом пистолета Микщиса лежали на спинах, вытянув руки вперёд, ещё четверо. Последний, визжащий, лежал на полу возле заваленного пакетиками с белым порошком, разноцветными таблетками и бурой крошкой сухих листьев письменного стола. Наступив одной ногой на пах жертве, в центре помещения высился Балу, рядом с ним сидел на корточках Демон и сосредоточенно выдавливал глаз венесуэльцу. Внимание обоих экзекуторов было полностью отдано заходящемуся в оре объекту пыток, поэтому первым новоприбывших заметил Микщис.
– О, а вы вовремя! Мигель, поговори, пожалуйста, с клиентом, а то лапочет непонятное…
Услышав друга, повернулся к двери Демон. Посмотрел на вошедших, убрал руку с лица местного бандита, поднялся, обтирая ладонь о штанину.
– Шмеля нет, но вроде что-то знают, – отошёл, походил, разминая ноги. Остановился у одного из бесчувственных тел, внимательно рассмотрел кровь под ногами.
– Славная охота… – нагнулся, достал из неподвижного кармана на груди у тела пачку сигарет, щелчком выбил из пачки одну, подошёл к столу, взял со стола зажигалку. Закурил, рассматривая расфасованные сокровища. – Славная охота…
Оскар с Мигелем подошли к тихо всхлипывающему бандиту в центре. Вайдас убрал ногу с его гениталий, но остался рядом, демонстративно покачивая, пистолетом. Кястас подошёл к Огневу.
– Без мокрухи обойтись не могли?
Демон сосредоточенно, не слыша вопроса, курил, пока не почувствовал яростный взгляд Потёмкинаса на щеке.
– Что?
– Без мокрухи не умеете? – тихо повторил Кястас. Демон, будто впервые их видя, посмотрел на тела. Окликнул:
– Балу, это я этих?
Убедившись, что Оскар с переводчиком не нуждаются в его поддержке Балу подошёл к столу. Прикурил.
– Нет, ты сразу на центрального кинулся. Этих мы уложили, – снова подмигнул Кястасу. – Не плачь, начальник, мы умеючи. Жить будет.
– Заебал со своим «начальником», – Потёмкинас перевёл взгляд на Балу. Дождался чтобы тот отвёл глаза и только тогда шагнул к телам, пытаясь отыскать пульс. Пульс прощупался у обоих. Вернулся к столу и, не глядя на паневежцев, закурил тоже.
– Эй, спортсмены, про режим не забыли? – насмешливо крикнул им от стены Микщис. Балу, усмехнулся, собираясь с ответом, но его опередил отошедший от Оскара Мигель.
– В общем, Дельгадо и «буйный турист» здесь были, но поехали в детдом, потому что «туристу» нужна какая-то девочка-музыкант, а «босс» считает, что это всё очень забавно.
– Знаем место? – Спросил Демон, повернувшись прямо к Оскару. Тот, к этому времени, тоже оказался у стола. Ответил через Мигеля:
– Да. За городом, достаточно далеко, но дорогу я знаю. Едем?
– Едем, – ответил Огнев и Потёмкинас подтвердил кивком.
Вдруг раздался восхищенный голос Мунтялиса. У дальней стены тот нежно баюкал на руках блестящую маслом, явно вытащенную из одного из ящиков, винтовку.