Прислужники Гитлера. Немецкие разведывательно-диверсионные школы и курсы на территории Белоруссии в 1941–1944 гг.

2.3. Оккупационные органы власти, их деятельность и роль в вербовке населения для разведывательно – диверсионной работы на территории БССР

Вопреки сложившемуся утверждению о том, что подготовкой разведывательно-диверсионной агентуры и созданием спецшкол занимались структуры абвера, укажем на то, что практически все оккупационные секретные и военные органы, помимо выполнения своих непосредственных задач, вели в разной степени работу по вербовке и подготовке шпионов.

Оккупационные части вермахта, находившиеся в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр», состояли из следующих структур:

– части и соединения вермахта (охранные дивизии и другие, более мелкие формирования);

– подразделения военной разведки – абвера (об этом говорилось выше);

– подразделения тайной полевой полиции;

– подразделения полевой жандармерии.

Охранные дивизии вермахта представляли собой главную силу по поддержанию общественного порядка в зоне ответственности военной администрации. Создание этих формирований началось в январе 1941 г., а их существование как специальных соединений вермахта было узаконено приказом командующего армией резерва генерал-полковника Ф. Фромма от 3 марта 1941 г. Были расформированы 3 пехотные дивизии, офицерские и унтер-офицерские кадры которых пошли на комплектование 9 охранных дивизий. После этого каждый из тыловых районов групп армий получил по 3 из них. В полосе фронта группы армий «Центр» действовали 213, 286 и 403-я охранные дивизии^[278].

Очевидно, что этих частей было недостаточно для поддержания порядка на такой значительной территории, поэтому количество охранных дивизий за годы войны было доведено до 15. Летом 1942 г. общая численность личного состава охранных дивизий на советско-германском фронте составляла более 200 тыс. человек. Как правило, в подчинении командира охранной дивизии находилось от 2 до 3 полевых и 6—10 местных комендатур, а также 2–3 временных лагеря военнопленных (дулаги)^[279]. Охранная дивизия контролировала территорию около 40 тыс. кв. км с населением до 2 млн человек^[280].

На территории Белоруссии к декабрю 1941 г. действовало четыре таких дивизии: 201-я охранная дивизия (штаб в Лепеле), 203-я (штаб в Бобруйске), 221-я (штаб в Гомеле) и 286-я (штаб в Витебске)^[281]. Кроме того, в тыловом районе группы армий «Центр» действовали более мелкие подразделения вермахта: 229 охранных пехотных рот, 12 противотанковых рот, 9 рот тяжелого оружия, 11 артиллерийских батарей^[282].

В составе всех немецких дивизий действовал отдел 1с (Щ), который курировал разведывательную, контрразведывательную, а также агитационно-пропагандистскую работу. Поскольку дивизионные отделы 1с были основой войсковых спецслужб германских сухопутных войск в годы Второй мировой войны, необходимо именно с них начать обзор данного вида германских войсковых структур. С помощью дивизионных отделов 1с соединения вермахта получали основную массу разведывательной и контрразведывательной информации, которая уходила наверх в аналогичные отделы штабов корпусов, армий и групп армий, а оттуда обобщенная разведывательная информация поступала в отдел «Иностранные армии – Восток».

Задачи отделов дивизионных отделов 1с:

– получение для оперативных отделов штаба дивизии сведений о положении и состоянии войск противника путем допросов военнопленных, войсковой разведки и авиаразведки;

– составление отчетных карт о положении и состоянии войск противника;

– допросы военнопленных с целью получения от них разведданных;

– осуществление контроля за преподаванием среди личного состава воинских частей основных навыков о методах борьбы со шпионами, саботажниками и разложением в армии, а также правил сохранения военной тайны;

– участие в выявлении официальным путем (через командиров частей) шпионов и лиц, ведущих антинемец – кую агитацию, как в армии, так и среди гражданского населения;

– первичный допрос лиц из числа гражданского населения, заподозренных в шпионаже или саботаже;

– организация розыска дезертиров.

Начальник дивизионного отдела 1с первоначально имел воинское звание от старшего лейтенанта до капитана, очень редко – майора. В отделе служили три «ордонанс-офицера» («офицеры для поручений», «оперуполномоченные»). Один из этих офицеров по своим служебным обязанностям выполнял функции заместителя начальника отдела. Еще три-четыре ордонанс-офицера из дивизионного отдела 1с прикомандировывались на постоянной основе в штабы полков этой же дивизии, выполняя там разведывательные и контрразведывательные функции. Офицерский состав отдела завершал начальник команды полевой жандармерии. Дивизионная команда полевой жандармерии непосредственно подчинялась начальнику отдела 1с. Помимо офицеров в дивизионном отделе 1с служило 2–3 переводчика, не являвшихся военнослужащими. Это были военные чиновники, имевшие специальные звания, приравненные либо к унтер-офицерским, либо к офицерским. Также в отделе находилось три делопроизводителя (канцеляриста) в унтер-офицерских званиях, один из которых был чертежником.

Организации разведывательного отделения штаба дивизии немецкой армии (1с – разведка и контрразведка) (из книги Сурина, С. И. Войсковая разведка в немецкой армии)

В обязанности начальника отдела 1с, входили следующие функции:

– организация наблюдения и разведки разведывательными частями, средствами связи, боем;

– обработка разведывательных данных, поступающих от войсковых частей и воздушной разведки; допрос военнопленных, перебежчиков, местного населения;

– изучение оперативно-тактической обстановки;

– подготовка в оперативный приказ пункта о противнике и постановка войсковым частям задач по разведке;

– участие в разведывательных полетах командира дивизии и начальника оперативного отдела;

– наблюдение за сохранением военной тайны и выполнением требований по скрытому управлению;

– организация контрразведки, борьба с саботажем, мятежами, взятие заложников;

– рекогносцировка, оборудование и охрана командного пункта командира дивизии;

– организация пропаганды в войсках, составление отчетов для прессы, военная цензура;

– связь с гражданской администрацией, охрана и усмирение занятых областей;

– связь с офицерами иностранных армий, переговоры с противником^[283].

Кроме того, отделы 1с курировали и часто руководили работой по созданию «восточных добровольческих» подразделений, которые, в свою очередь, вели также активную разведывательную работу ^[284].

Разведывательные отделы были тесно связаны с органами полевой жандармерии и тайной полевой полиции (ГФП). Что касается организации учебных центров отделами 1с на оккупированной территории БССР, таких данных пока автором не обнаружено. Вместе с тем, как и в случае с комендатурами, разведывательные отделы вели активную деятельность по вербовке агентуры «на месте», без обучения^[285]. В сентябре 1941 г. в распоряжении одного из начальников тылового района указывалось: «Создать широкую сеть секретных агентов, хорошо инструктированных и знающих ближайшие пункты явки. Создание этой организации является совместной задачей дивизий охраны тыла и тайной полевой полиции. Секретной агентуре завязать связи с населением, чтобы в первую очередь выявить наличие партизан, их убежища, пункты снабжения довольствием и сообщников»^[286]. Например, в 1943 г. в Осиповичи «прибыло 2 группы около 35 шпионов-разведчиков. Среди них много девушек от отдела 1«С» штаба «Корюк» № 532, находившегося в Бобруйске. Обе эти группы занимаются разведкой по партизанским отрядам и их связным в районе Ясень, Свислочь, Пуховичи, Старые Дороги. Разведчики по одиночке и малыми группами рассылаются по деревням под видом розыска родных и беженцев, для проведения пропаганды и вербовки шпионов из местного населения… одновременно они посылаются в партизанские соединения»^[287].

Задание внедриться в партизанский отряд с разведывательными задачами получил от начальника отдела 1с 221-й охранной дивизии немецкий агент Владимир Коркет, однако в феврале 1944 г. он был выявлен и разоблачен^[288]. В марте этого же года одной из охранных дивизий были подготовлены и направлены в партизанские соединения 5 немецких агентов. Для облегчения процесса внедрения им было дано многочисленное вооружение (винтовки, автоматы, гранаты и др.). Они должны были по возможности совершить теракты против командного состава, а также оговаривать честных партизан ^[289].

Особую роль в системе оккупационного аппарата восточной Белоруссии исполняла тайная полевая полиция^[290]. ГФП была полицейским исполнительным органом военной контрразведки в действующей армии. В мирное время органы ГФП не действовали. Руководящие установки подразделения ГФП получали от Управления «Абвер-заграница», в состав которого входил специальный реферат – полевая полиция вооруженных сил, возглавляемая полковником полиции Крихбаумом. При командовании немецкими сухопутными силами был шеф полевой полиции, осуществлявший общее оперативное руководство подразделениями ГФП на советско-германском фронте.

Подразделения и службы ГФП были полностью моторизованные, технически оснащенные, как правило, укомплектованы опытными полицейскими чиновниками, призванными в армию, или старослужащими унтер-офицерами^[291]. Кроме того, перед началом войны в подразделения ГФП были включены опытные сотрудники криминальной полиции (Крипо) ^[292], которые должны были улучшить следственную работу на Восточном фронте. При командовании немецкими сухопутными силами была должность шефа полевой полиции. Он осуществлял общее оперативное руководство подразделениями ГФП на советско-германском фронте.

По сути, тайная полевая полиции выполняла в зоне военной администрации те же функции, что и полиция безопасности и СД на территории гражданской администрации. В ее задачи входили:

– организация контрразведывательных мероприятий по охране штабов и личная охрана высшего командного состава;

– осуществление личной охраны командующего и представителей ОКХ;

– наблюдение за военной корреспонденцией, контроль за почтовой, телеграфной и телефонной связью гражданского населения;

– содействие в охране почтовых сообщений;

– контроль и наблюдение за собраниями, лекциями, прессой на оккупированной территории

– розыск оставшихся на оккупированной территории военнослужащих армий противника;

– проведение дознания и надзор за подозрительными лицами в зоне военных действий;

– борьба со всеми формами советского движения сопротивления.

Кроме того, по указаниям абверовских органов ГФП арестовывала и уничтожала антифашистов в немецких воинских частях, захваченных в плен советских военнослужащих, разведчиков и партизан^[293].

Подразделения тайной полевой полиции были представлены группами при штабах групп армий, армий и полевых комендатурах, комиссариатами – при штабах корпусов, дивизий и некоторых местных комендатурах, а также наружными командами и отделениями^[294]. Группы ГФП при армиях и полевых комендатурах возглавляли комиссары полевой полиции, подчиненные руководителю полевой полиции соответствующей армейской группировки и одновременно абверофицеру отдела 1с армии или полевой комендатуры. Группы и команды тайной полевой полиции, приданные полевым и местным комендатурам, являлись их исполнительными органами. Каждая группа имела в своем составе от 2 до 5 комиссариатов, которые, в свою очередь, делились на внешние команды (аусенкоманды). Численность групп была разной. Если в 1939–1940 гг. она состояла из 50 человек (руководитель, 32 сотрудника среднего звена и 17 человек вспомогательного персонала – шоферы, стенографисты, охрана), то во время войны против СССР их численность увеличилась до 95 человек (руководитель, 54 сотрудника среднего звена и 40 сотрудников вспомогательного персонала). Кроме того, при подразделениях этой полиции были группы штатных агентов и небольшие воинские формирования для карательных операций против партизан, проведения облав, охраны и конвоирования арестованных.

С 1941-го по 1943 г. группы тайной полевой полиции располагались в следующих населенных пунктах восточной Беларуси: Бобруйск, Борисов, Витебск, Лепель, Могилев, Орша, Старые Дороги и Полоцк. В данном случае, руководящими органами для них были штабы следующих воинских формирований: 9-я полевая армия – 580-я группа; 3-я танковая группа – 703-я группа; 2-я танковая группа – 639-я и 612-я группы; 4-я полевая армия – 570-я группа^[295].

ГФП проводило весьма активную и продуктивную работу в области вербовки и подготовки разведывательно-диверсионной агентуры. В 1942 г. в Москве для служебного пользования был подготовлен документ «Мероприятия германского командования против советских партизан (июль 1941-го – январь 1942 г.)», где в разделе «Разведка» указывалось: «Тайной полевой полиции вести списки всех секретных агентов с их характеристиками для того, чтобы в случае перемены дислокации новоприбывающие германские органы автоматически переняли оправдавшую себя агентуру. «Наставление по борьбе с партизанами» рекомендует вербовать секретную агентуру преимущественно из числа «граждан окраинных республик или лиц, семьи которых пострадали от большевиков. Секретные агенты, насколько возможно, должны контролироваться ГФП»^[296].

Во втором томе итогового «Отчета о разведработе белорусских партизан», подготовленного сотрудниками БШПД в 1944 г., в разделе «Агентурная разведка и контрразведка партизан» отмечалось, что «не только школы являлись источником пополнения кадров вражеской агентуры, органы абвера на территории Белоруссии, тайная полевая полиция, жандармерия, специальная войсковая разведывательная и контрразведывательная группа «Виддер» и другие производили в большом количестве подбор агентуры на местах и, после краткого инструктажа, направляли ее против партизан либо за линию фронта в Советский тыл с разведывательными, диверсионными и террористическими задачами»^[297].

Начальник разведотдела группы партизанских отрядов Калининского фронта капитан Степанов в июне 1943 г. подготовил документ «О способах внедрения в партизанские отряды агентов разведки и методах их подрывной деятельности», в котором, в частности, привел пример внедрения в одно из партизанских соединений семьи Михалевых (муж и жена)^[298]. Также приведен пример внедрения в соединения «народных мстителей» агента тайной полевой полиции Шурова. Чтобы его внедрить, «ГФП арестовало его «за связь с партизанами», завербовав его в качестве своего агента… После освобождения он был назначен старостой. Побыв некоторое время старостой, Шуров собрал продовольствие среди населения, доставляя его сам партизанам на своей лошади. Этим самым он зарекомендовал себя в глазах населения и партизан… Договорившись с командованием партизан, Шуров вступил в отряд. В отряде он проник на работу по снабжению партизан продовольствием, имея возможность разъезжать по деревням и выяснять месторасположение постов, их вооружение и численность. Для передачи данных использовался другой агент разведки, внедренный в этот же партизанский отряд»^[299].

Информация об агентурной деятельности подразделений тайной полевой полиции отслеживалась и по линии органов государственной безопасности. В конце октября 1943 г. Л. Цанава сообщал о том, что подразделение ГФП в Ельске, используя «дезертиров-перебежчиков из партизанских отрядов, а также агентуру, завербованную из числа враждебной власти элементов, организовала «Специальный отряд» для борьбы с партизанами… Общая численность отряда достигает 40 человек… Каждый завербованный в отряд дает соответствующую подписку и первоначально проверяется на практической работе, как агент. Впоследствии, когда завербованный докажет на деле свою преданность немецким властям, ему на руки выдается оружие, которое разрешается хранить дома»^[300].

Укажем на то, что подразделения ГФП организовали на оккупированной территории БССР несколько учебных разведывательно-диверсионных центров (курсов) в Борисове^[301], Лепеле^[302], Орше^[303], местечках Семежево (Краснослободский район), Уречье (Слуцкий район, Любане и Старых Дорогах (Минская обл.)^[304].

Для выполнения поставленных заданий ГФП и фельджандармерия использовали любые самые жестокие мероприятия, не особенно разбираясь со степенью вины арестованных в ходе оперативно-разыскных мероприятий. Проверками был охвачен довольно широкий круг лиц. Небольшой штат подразделений ГФП не давал возможности объективно рассмотреть каждое дело, поэтому судьба арестованных имела трагический характер – приблизительно треть из них была расстреляна^[305].

На всей оккупированной территории восточной Белоруссии также действовали подразделения полевой жандармерии, которая осуществляла функции полиции порядка в войсках и в зоне ответственности военной администрации. В ее задачи входили:

– борьба с партизанами в районе дислокации;

– регулировка движения войск на марше;

– установка контрольно-пропускных пунктов, проверка документов;

– охрана портов и аэродромов;

– приведение в исполнение приговоров военно-полевых судов.

Кроме того, в служебной инструкции определялись следующие обязанности жандармерии: поддержание порядка и дисциплины; конвоирование военнопленных и перенаправление отставших; предотвращение мародерства; надзор за гражданским населением на оккупированных территориях; разоружение гражданского населения, расследование дорожно-транспортных происшествий; поиск сбитых вражеских летчиков; уличные патрули; предотвращение саботажа; сотрудничество с ГФП». Кадры для полевой жандармерии готовились в специальных школах в Праге и Лодзе^[306].

К началу войны с СССР в вермахте было 15 батальонов полевой жандармерии. На 1 октября 1943 г. в 198 подразделениях полевой жандармерии на советско-германском фронте служило 5 тысяч солдат и офицеров. Подразделения фельджандармерии существовали и в войсках СС (при каждой дивизии была сформирована группа полевой жандармерии, состоявшая из 1 офицера, 4 унтер-офицеров и 36 солдат. Также подразделения жандармерии могли функционировать при полевых комендатурах ^[307].

При группах армий и армиях состояли батальоны жандармерии, находившиеся в подчинении командующего соответствующим тыловым районом, а при штабах корпусов и дивизий – отряды. Каждый батальон состоял организационно из трех рот. Рота делилась на три взвода, в каждом из которых было 4 офицера, 90 унтер-офицеров и 22 рядовых. Все подразделения полевой жандармерии были полностью моторизованы. Старший по званию офицер всей жандармерии находился в подчинении генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск. В 1941–1943 гг. имелись следующие батальоны полевой жандармерии: штаб группы армий «Центр» – 690-й батальон; 9-я полевая армия – 531-й батальон; 3-я танковая группа – 551, 694 и 695-й батальоны; 2-я танковая группа – 591-й батальон; 2-я полевая армия – 581-й батальон; 4-я полевая армия – 695, 696 и 697-й батальоны^[308].

На территории восточной Белоруссии полевая жандармерия действовала при соответствующих воинских формированиях и административных структурах: в областных центрах функционировали жандармские управления, в районных центрах – жандармские посты, а в сельской местности за порядком следили служащие опорных пунктов. Личный состав жандармских постов был относительно небольшим – около 20 человек^[309].

По архивным документам прослеживается достаточно активная деятельность подразделений полевой жандармерии (как на территории Белоруссии, так и на территории Украины) по подготовке агентуры ^[310]. Например, в мае 1943 г. в партизанском отряде им. Гуляева был разоблачен шпион Василий Бруй, который «был завербован агентом Старобинской жандармерии, где получил инструктаж, после чего было дано задание. Задание сводилось к следующему: а) систематически информировать жандармерию о появлении партизан в зоне Мазурской волости; б) разведать дислокацию партизанских отрядов. Для конспирации своей шпионской деятельности к нему приходила на связь и за получением очередных сведений связная из жандармерии Савчик Анна… Всего он передал 6 раз сведения в Старобинскую жандармерию. В результате его деятельности был убит командир взвода разведки отряда им. Харсеева один из лучших партизан Тавпеко И. Н.»^[311].

К июлю 1943 г. в партизанском отряде «Правда» было известно о деятельности 6 агентов, посланных Червеньской жандармерией^[312]. В конце августа этого же года в БШПД пришло сообщение-ориентировка из ЦШПД, в которой отмечалось: «По данным УШПД, Черниговское отделение гестапо, коростеньская и новгород-волынская жандармерии выслали подготовленных для проникновения в партизанские отряды 13 агентов с задачей совершения террористических актов против командиров и комиссаров. Агенты снабжены отравляющими веществами… Ориентируя Вас об изложенном, просим поставить в известность командование вверенных Вам отрядов, так как не исключена возможность проникновения вышеуказанных шпионов в подведомственные Вам отряды»^[313]. В 1943 г. в одном из партизанских соединений был выявлен немецкий агент Поболовец, направленный Жлобинской жандармерией. Перед разоблачением он несколько раз передавал сведения о «лесных солдатах», а также осуществил порчу (поломку) нескольких пулеметов^[314]. Несколько агентов были направлены в партизанские соединения Витебщины Поставской жандармерией^[315].

Что касается учебных центров (школ, курсов), которые были бы организованы жандармерией, то пока такие данные не обнаружены.

Поскольку полицейские подразделения и части СС, за редким исключением, не вели целенаправленную подготовку агентурных кадров, то мы лишь кратко охарактеризуем их структуру и состав. Основой группировки войск СС на территории тылового района группы армий «Центр» послужили части и подразделения при Командном штабе рейхсфюрера СС. Этот орган был создан в апреле 1941 г. как составная часть Личного штаба рейхсфюреpa СС, в обязанности которой входило общее руководство войсками СС, а также координация их деятельности с усилиями полиции и вермахта на оккупированных территориях. Однако помимо чисто административных структур, в распоряжении этого штаба находился также целый ряд частей войск СС, которые 27 июня 1941 г. были переданы в распоряжение главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» СС-группенфюрера Э. фон дем Бах-Зелевски.

28 апреля 1941 г. генерал-квартирмейстер Генштаба сухопутных войск генерал-майор Э. Вагнер подписал соглашение с рейхсфюрером СС Г. Гиммлером относительно дополнительного использования частей полиции и войск СС в тыловых районах всех трех групп армий. В соответствии с этой договоренностью каждый тыловой район получал моторизованный полицейский полк, а каждая охранная дивизия – моторизованный полицейский батальон. Например, в тыловом районе группы армий «Центр» они были распределены следующим образом: 213-я охранная дивизия – 703-й; 286-я охранная дивизия – 704-й; и 403-я охранная дивизия – 705-й^[316].

Кроме этих батальонов в прифронтовой полосе действовал еще целый ряд формирований СС и полиции, которые являлись силовыми структурами аппарата главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр», который обладал в зоне своей ответственности всей полнотой полицейской власти (армейские начальники могли отдавать его частям приказы только при «срочной необходимости боевого применения»). В июле 1941 г. в его распоряжении находились: полицейский полк «Центр»; 32, 131, 307, 308, 309, 316, 317, 322 и 323-й полицейские батальоны; 31-я полицейская рота связи. В апреле-мае 1943 г., силы полиции в восточной Белоруссии были значительно увеличены и состояли из: полицейского полка «Центр»; 2, 8, 13, 14, 22, 24, 26, 31 и 36-го полицейских полков; 6, 11, 32, 51, 85, 91,111,122,131,134,301,307,308,313 и 316-го полицейских батальонов^[317].

13 марта 1941 г. состоялось совещание между начальником Главного управления имперской безопасности (РСХА) СС-группенфюрером Р. Гейдрихом и генерал-майором Э. Вагнером. Результатом этих переговоров стало создание так называемых оперативных групп (айнзатцгрупп) Службы безопасности (СД), которые должны были действовать на оккупированных территориях и выполнять следующие функции:

– захват и обыск помещений советских партийных, правоохранительных органов и штабов воинских частей;

– обеспечивать сохранность документов, архивов, картотек подозрительных лиц, организаций и групп;

– проводить разыскные мероприятия, аресты и уничтожение советских партийных работников, сотрудников НКВД, армейских политработников и офицеров;

– обнаруживать и уничтожать враждебные элементы (обычно под это определение подпадали евреи, коммунисты, цыгане и др.) и предотвращать враждебную деятельность со стороны местного населения;

– информировать армейское командование о политическом положении на оккупированной территории;

– вести борьбу в тыловых районах со всеми проявлениями антинемецкой деятельности

– целенаправленно уничтожать еврейское население ^[318].

Всего при основных группировках немецкой армии было создано четыре оперативные группы – «А», «Б», «Ц» и «Д». В составе оперативных групп были подразделения – особые команды (зондеркоманды) для действий в районах передовых частей армии и оперативные команды (айнзатцкоманды) – для действий в армейском тылу. Оперативные группы и команды были укомплектованы из чиновников гестапо и уголовной полиции, а также сотрудников СД.

28 апреля 1941 г. появился приказ за подписью главнокомандующего сухопутными войсками В. фон Браухича: «Упорядочение применения полиции службы безопасности и СД в рамках сухопутных войск». По нему: «В целях налаживания сотрудничества было установлено: уполномоченный (назначался в каждую армию. – Авт.) обязан своевременно доводить до сведения командующего армией полученные от начальника полиции службы безопасности и СД директивы. Командующий имеет право отдавать уполномоченному указания, которые необходимы для предотвращения всего, что может помешать проведению операций, они имеют первоочередность перед другими указаниями»^[319]. В мае 1941 г. было заключено соглашение Р. Гейдриха и военных властей о сотрудничестве оперативных команд с армейскими частями. Последним приписывалось оказывать помощь оперативным группам, снабжать их горючим и продуктами питания, предоставлять в их распоряжения средства связи ^[320].

Для того, чтобы данные решения более четко проводились в жизнь, в начале июня 1941 г. все офицеры разведки и контрразведки от дивизии и выше были вызваны в Берлин, где им подробно было разъяснено в присутствии высших должностных лиц содержание соглашения между вермахтом и органами Г. Гиммлера. Более того, было налажено тесное сотрудничество между военными органами и службой А. Розенберга, куда были введены офицеры военно-воздушных сил и сухопутных войск. В свою очередь, А. Розенберг, еще до начала войны, направил представителей своего ведомства в штабы трех групп армий^[321].

Каждая группа с командами и полицейскими подразделениями насчитывала до 600–700 человек начальствующего и рядового состава. Оперативные и особые команды насчитывали от 120 до 170 человек, из них 10–15 офицеров, 40–60 унтер-офицеров и 50–80 рядовых. Для большей мобильности все подразделения были снабжены легковыми, грузовыми и специальными автомобилями и мотоциклами^[322].

В тыловом районе группы армий «Центр» и на оккупированной территории БССР действовала оперативная группа «Б» (айнзатцгруппа-Б), штаб которой располагался сначала в Белостоке, затем в Минске и Смоленске, а с августа 1943 г. – вновь в Минске. Основной зоной деятельности этой группы были районы Минска и Смоленска. Ее первым начальником был СС-бригадефюрер и генерал-майор полиции А. Небе.

Штаб айнзатцгруппы-Б к началу 1943 г. состоял из пяти отделов, соответствовавших структуре РСХА:

1-й отдел – кадры;

2-й отдел – административно-хозяйственный;

3-й отдел – СД. Отдел занимался выявлением противников «нового порядка», составлял доклады о политическом положении и настроении населения, следил за действенностью немецкой пропаганды (газет, журналов, листовок, плакатов и др.);

4-й отдел – гестапо. Организовывал карательные действия против партизан и советских подпольных организаций;

5-й отдел – уголовная полици. Главным образом, участвовал в выполнении карательных мероприятий гестапо. Этот отдел курировал деятельность «русской вспомогательной полиции» и проводил мероприятия по физическому уничтожению беспризорных детей и цыган.

В начале июля 1941 г. группа прибыла в Белосток, а затем в течение месяца ее штаб располагался в Минске. В августе 1941 г. группа была направлена в Смоленск, где размещалась в специально выстроенном здании близ вокзала. С августа 1943 г. по июнь 1944 г. – снова в Минске по Университетской улице. В конце июня 1944 г. группа отбыла в Августов (Польша), а затем переехала в Восточную Пруссию – в район Кенигсберга^[323].

В ее состав входили две зондеркоманды (7а и 76) и две айнзатцкоманды (8 и 9). Общая численность айнзатцгруппы-Б составляла 655 человек (штаб группы – 71 человек; зондеркоманда 7а – 93; зондеркоманда 76–91; айнзатцкоманда-8 – 241; айнзатцкоманда-9 – 186). В июле 1941 г. в Минске была образована передовая команда «Москва», позднее – зондеркоманда-7ц. Вначале ее численность составляла 13 человек^[324].

Зондеркоманда-7а прибывает в Минск 3 июля 1941 г., зондеркоманда-76 появляется в столице БССР на следующий день, находясь на марше через Брест, Кобрин, Пружаны, Слоним и Барановичи. С 9 сентября окончательным месторасположением айнзатцкоманды- 8 становится Могилев, где располагался штаб, а другие подразделения команды дислоцировались в Орше, Гомеле, Бобруйске и Борисове до осени 1942 г. и с февраля 1943 г. С 1941–1942 гг. в Витебске дислоцировалась айнзатцкоманда-9. Кроме того, часть сил в количестве 107 человек действовала на территории западных областей БССР – в Гродно, Вельске, Минске и Новогрудке^[325].

Так, айнзатцкоманда-9 действовала в районе Витебска, где 8 октября 1941 г. уничтожила более 4 000 евреев, айнзатцкоманда-8 в ноябре 1941 г. в районе Гомеля и Бобруйска уничтожила более 8 500 человек^[326]. Только в октябре 1941 г. айнзатцгруппой-Б было уничтожено 37 180 человек, а к 14 ноября этого же года количество уничтоженных увеличилось до 45 тысяч^[327]. За все время существования этого подразделения было уничтожено свыше 134 тысяч человек^[328].

Кроме того, на территории Белоруссии (в Барановичах и Минске) некоторое время действовала айнзатцкоманда-3 из состава айнзатцгруппы-А.

Подготовка агентурных кадров велась как стационарно (с обучением), так и «на месте» (без обучения), только с кратким инструктажем. Так, при зондеркоманде-76 весной 1944 г. в Борисове действовали агентурные курсы. Аналогичные курсы действовали при отрядах айнзатцкоманды-9 в Витебске и Лепеле^[329].