Чумной доктор

– Листьев! Мы здесь!

Это крикнула Алла Манжос, выглянувшая из-за огромного фургона следственного комитета. Возле нее стоял высокий мужчина в черной дубленке, который периодически поправлял шарф на горле. И без того хмурое лицо исказилось гримасой недовольства.

Ян подошел к ним и его неприятно поразил прожигающий взгляд незнакомца.

– Олег Вадимович, – без всяких церемоний представила загадочного мужчину Манжос.

А потом развела руками, будто в воздухе висело непонимание.

– Он из ФСБ.

– ФСБ? – недоверчиво переспросил Ян. – И зачем же вам так утруждаться?

Олег Вадимович, фамилию которого явно не собирались озвучивать, равно как и звание, взглянул на Листьева, как на последнего идиота.

– Просто наше ведомство хочет понять, есть ли в вашем убийце, которого вы не можете ни поймать, ни остановить, угроза национальной безопасности.

– Да ну, бросьте вы, – пожал плечами Ян, опуская взгляд в промерзлый асфальт. – Вряд ли он пойдет на Кремль со своим желтым боксом.

Человек из спецслужбы вновь смерил Листьева уничижительным взглядом.

– Я бы вам ответил весьма грубо, но ваши прошлые заслуги, господин бывший следователь, не позволяют мне этого сделать. Это же вы поймали кукольницу?

Ян поежился. Не от слегка неуместного комментария про бывшего следователя, а от воспоминания об деле почти десятилетней давности. Кукольница, или в миру Виктория Эдвардовна Набока, была практически единственной женщиной-маньяком на Урале за последние полвека, если не больше, и совершенно точно единственным маньяком женского пола в карьере всех, кто занимался ее делом. В том числе и Листьева. Кукольница приходила в дома несчастных людей по выходным дням, выбирая семьи с двумя присутствующими родителями, и, как правило, несколькими детьми, после чего всех убивала. Настолько молниеносно, что никто не мог ничего сделать и попробовать дать малейший отпор. Затем убийца превращала всех четверых, или троих, или даже, если ей везло (а ей, к сожалению, везло), и пятерых убитых членов семьи в куклы, настолько нелепые, насколько и безобразные – вырезала им глаза, уши, иногда языки. Разрезала рот, создавая ужасающую улыбку как у клоунов, красила девочкам остатки глаз и губ. Часто стригла своих жертв, а иногда и одевала в причудливую старую одежду – для мальчиков у нее были приготовлены рубашки и черные шорты с подтяжками, для мужчин-отцов костюмы и невообразимо пестрые бабочки, а матерей и их дочек убийца облачала в старомодные платья с подвязками. Убитых Набока усаживала на диван, включала телевизор, находила какой-нибудь старый фильм, или концерт классической музыки, какое-то время смотрела вместе с ними, а затем уходила, предварительно поставив на столик перед семьей заваренный чай или вазочку с конфетами, или печенье, иногда даже пирог. Пару раз, судя по оставшимся следам на кухне, она пекла печенье и пироги сама. Ужасающая семейная идиллия.

Никто не мог понять, как кукольница выслеживала своих жертв, и существовала ли какая-то последовательность в ее действиях, но самое главное, как хрупкая женщина – Набока несмотря на рост почти в 190 сантиметров, была очень худой и имела довольно болезненный вид – справлялась с мужчинами и иногда взрослыми подростками? Этот вопрос ставил в тупик всех.

Ян первый разгадал, что семьи можно выслеживать в городских парках. И первым понял, что убийца женщина, и скорей всего выглядит также, как одевает своих жертв – старомодно, странно, выделяясь из общей безликой толпы.

– Не бывает женщин-маньяков, – сказала ему тогда Манжос. – И не сможет женщина всех перебить на раз. Там в квартирах практически нет следов борьбы. Как же она справляется с мужиками? Ну, один раз повезло, допустим, второй. Хорошо! Но каждый? Это невероятно.

Следов борьбы действительно не было, как и в случае с чумным доктором, разве только в детских комнатах. Маленькие дети, понимая, что сейчас произойдет, пытались бороться до последнего.

– Убивает женщина, – упорно твердил Ян.

Алла злилась. Пепельница на ее столе была переполнена. Когда начальница нервничала, и комитет оказывался не в состоянии поймать какого-либо преступника, она начинала не переставая курить. Потом негодяя ловили, сигарет становилось сначала меньше, а вскоре за ненадобностью исчезала и пепельница. Потом появлялся новый объект следствия, и все повторялось как по кругу.

– Да почему? Потому что она делает из них кукол? Бред! Точно также это может оказаться и мужчина, или парень, которого насиловали в детстве и называли девчонкой.

Нет, было в этих убийствах то, что навело Яна на мысль о женщине. Обстановка, создаваемая убийцей.

Дом. Хозяйство. Чай. Печенье или конфеты, аккуратные куклы, одежда. Включенный телевизор и вся семья перед ним. Это не мог быть мужчина. Здесь чувствовался женский след.

Листьев сумел убедить управление в своей догадке, хотя ему не верили до последнего. Уже через неделю во всех парках бродили переодетые полицейские, внимательно наблюдали за людьми, пытаясь найти в толпе необычную женщину, одевавшуюся по моде начала прошлого века.

– Идиотизм, – твердила Манжос, когда после трех дней наблюдения они никого похожего не встретили. – Нужно дать ориентировки на мужчину. Пусть тоже одетого старомодно, допустим, но никак не женщину!

Буквально на следующий день в толпе двое переодетых полицейских заметили странную даму в годах, пристально наблюдающую за семьей из трех человек. Она сидела на лавочке, и была словно сошедшей со страниц викторианских романов – старомодное черное пальто, шляпка с вуалью, громоздкий ридикюль.

Набока около часа неотрывно следила за гуляющей семьей, затем, когда те пошли из парка на выход, тенью последовала за ними, не зная, что у нее самой за спиной шло двое сотрудников полиции. Кукольница довела семью до их дома, располагавшегося через один квартал от парка, вошла с ними в подъезд, мило улыбнувшись матери семейства, узнала в какой они живут квартире, а уже на следующий день пришла их убивать. Когда она звонила в дверь, то не предполагала, что в подъезде дежурит группа захвата, а в квартире семьи, приговоренной кукольницей к казни, во всех комнатах по вооруженному сотруднику полиции, которым был дан осторожный, но четкий приказ стрелять при случае на поражение.

Стоило главе семейства открыть дверь, как ему в глаза полетела пудра.

– Все просто, – сказал потом Ян обескураженной Алле, которая слушала его после задержания преступницы. В кабинете стоял тяжелый чад от табака. – Убийца ничем не травила своих жертв, потому на теле и не было посторонних следов. Только пудра. Дверь в квартире всегда открывает мужчина, и Набока знала это. Она сразу кидала ему в глаза пудру, он не успевал ничего сообразить, затем ловким движением убивала его ножом. Дальше проще. И учитывая огромные слои грима, никто из экспертов не догадался, что первоначально на лицо попадала пудра, выполняя функцию газового баллончика, чтобы на время обездвижить жертву.

– Она же женщина, – твердила Алла. – Неужели никто не дал отпора?

– А никто ничего не понимал. Она все делала слишком быстро. Ей ведь неважно было как убивать, ей было нужно создать картинку.

И конечно же, Набока, несмотря на комплекцию, оказалась все же сильной женщиной. Когда отец семейства открыл дверь и получил в свои глаза порцию пудры, к кукольнице со всех сторон кинулись сотрудники полиции. В мгновение ока рука с занесенным ножом, предназначенная мужчине, была перехвачена, а уже в следующую минуту двое здоровенных мужиков с трудом удерживали извивающуюся убийцу на холодном полу подъезда. Кукольница, несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, обладала недюжинной силой. Спустя месяц после начала расследования, она повесилась в камере. Вполне возможно, неслучайно, но это, как любят говорить, уже совсем другая история.

Ян не любил рассказывать и даже вспоминать об этом деле. Слишком много убитых, в том числе детей. Гораздо больше, чем сейчас убито чумным доктором.

– Я ее поймал с коллегами, если что.

– Бросьте, – недовольно рявкнул Олег Вадимович. – Они ведь вас убеждали в том, что надо искать мужчину, а вы настаивали на своем.

Под «они» он явно подразумевал Манжос и остальных руководителей СК. Алла потупила взор, плотно сжав губы.

Опять сорвется и начнет дымить как паровоз, с тоской подумал Ян.

– И убийцу той блогерши нашли именно вы, настояв на том, что не на мужа-идиота надо все вешать, а тщательно проверять ее соцсети.

Ян остался единственным следователем в управлении, который не поверил, что убийцей популярной уральской блогерши был ее муж, признавшийся уже на первом допросе в убийстве.

– Не он убийца, – коротко и спокойно заявил он Манжос.

– Ты рехнулся? – взвилась та. – Он же сам признался во всем!

– Сама подумай, – спокойно рассуждал Ян, сидя в уютном кресле кабинета Аллы. – Он двадцать пять раз пырнул ее ножом. Якобы, она его сильно достала. Убил, вместо развода, чтобы сесть лет на пятнадцать, а то и двадцать, с минимальными шансами вернуться из тюрьмы здоровым и даже живым. Странно, не находишь?

– Но семейные ссоры постоянно становятся причиной…

– Ссоры да, но в ссорах человека можно в порыве гнева ударить, толкнуть, и жена просто неудачно упадет, или пырнуть ножом. Один раз, Алла, максимум раза три! Но не три десятка раз бить ножом так, что кровь летит в разные стороны. Что экспертиза показала? Мужчина вменяем?

– Да, но…

– Это не он.

– Тогда какого хрена он сознался!

Вновь сигарета. Вновь пепельница, из которой чуть ли не вываливались сморщенные бычки.

– А это уже предстоит выяснить нам, после того как мы найдем настоящего убийцу.

– Дело закрыто! Все!!!

Алла кричала и уже не сдерживала своих эмоций, готовясь придушить следователя. Дотошность и непонятное рвение Листьева ее раздражало. А он лишь хотел вычислить настоящего убийцу или увериться в своей ошибке. Хотя интуиция подводила его крайне редко.

Ян со специалистами начал доскональную проверку социальных сетей убитой блогерши, особое внимание обратив на черные списки. Заблокированные пользователи попадали в этот лист по разным причинам. Одни писали хамские комментарии, другие предлагали настойчиво встретиться, третьи просто предлагали быстрый секс без обязательств, отправляя фотографии своих половых органов.

– Сколько же дерьма в интернете сидит, – грустно вздохнул айтишник следственной группы, когда поднимал из архивов приложений сообщения блокированных пользователей.

Среди них и был найден назойливый поклонник блогерши, который преследовал ее, засыпая сообщениями. Он же и убил свою возлюбленную, возомнив себя настоящим Отелло. В данном случае, экспертиза показала полную невменяемость человека.

Загадка оставалась в другом вопросе. Почему муж убитой взял вину на себя и был готов идти на огромный срок в тюрьму? Ян долго размышлял над этим, но так и не нашел ответы на свои вопросы.

– Мне нравится ваше рвение в тех делах, которые отдельные бездельники могут закрыть одним щелчком пальца, не вдаваясь в суть, – продолжил Олег Вадимович. – Если кто-то и поймает чумного доктора, то именно вы. Я лишь хочу, чтобы это случилось поскорее. Вы же понимаете, что завтра мы опять найдем новую жертву?

Ян это понимал, как никто другой. И от такого знания ему становилось не по себе. Где-то в огромном городе один из людей доживал свой последний день. Ночью или вечером к нему придет убийца и…

Листьев закрыл глаза, пытаясь остановить картинку, но сознание уже воспроизвело новый труп так явственно, словно он только что увидел его.

– Мы сделаем все возможное, – ответила представителю спецслужбы Алла.

– Сделайте, – сказал тот. – Дело уже на контроле у Колокольцева.

– Министра? – встрепенулась Алла. – Но когда успели…

– С сегодняшнего дня, вернее ночи.

Олег Вадимович вновь оценивающе посмотрел на Яна.

– Я надеюсь, вы не верите в эту религиозную чепуху?

– Вы про Библию?

– Именно.

– Если честно, то пока не очень. Отрывки выбраны странно, и пока нет оснований…

Договорить Яну не дали.

– И я не верю. Рад, что мы сходимся с вами и в этом непростом вопросе.

Манжос не выдержала и вступила в разговор двух мужчин.

– Почему вдруг религия ни при чем? У убитого нашли раскрытую Библию на коленях с подчеркнутым текстом в одной из самых главных пророческих книг Ветхого завета! И вы заявляете, что тут нет ничего религиозного! А что же это по-вашему?

Олег Вадимович смерил начальницу следственного комитета снисходительным взглядом и криво улыбнулся.

– Вся ваша проблема, Алла Сергеевна, в том, что за лесом вы не видите деревья. Надеюсь, доступно пояснил? Да-да, смотрите поверхностно, по верхушкам, не видя главного.

Он вновь обратился к Листьеву.

– Желаю вам успешного расследования, Ян Павлович.

И напоследок, уже уходя к искрящим мигалками машинам, бросил:

– Фамилия-то у вас легендарная.

Когда он ушел, Манжос дала волю чувствам.

– Нет, ну подумать только! Только ФСБ и министра нам не хватало. Теперь они будут во все лезть, постоянно допытываться отчетов!

Ян со свойственной ему снисходительностью и невозмутимостью, решил успокоить ее:

– Почему сразу плохо? Такой контроль будет еще больше мобилизовать нас всех на поимку убийцы.

Алла в исступлении топнула по асфальту ногой.

– Как меня иногда раздражает твое напускное спокойствие, Ян!

– Кого убили? Мужчину или женщину?

– Мужчина, тридцать шесть лет, Кирилл Прохоров. Временно безработный, недавно за огромные деньги продал старое жилье в соседнем частном секторе застройщику и переселился в двухкомнатную квартиру в этом доме. Пойдем, увидишь все своими глазами.

9

BigBOOK

Итак, совершив звонок в полицейский участок посредством предоставленного телефона любезной кассирши, я успел сбегать до дома, оставить там покупки и вернуться обратно ко входу в магазин. Как заверила меня Елена, оперативный дежурный строго наказал мне дождаться патруля и дать показания. Что и говорить, а эта осень явно пройдет у меня в тесном общении с нашей доблестной полицией. Но с пакетами вести разговоры было бы неудобно, поэтому я воспользовался моментом и отнес продукты домой.

Стоило мне вновь подойти к супермаркету, как в ту же секунду к крыльцу подкатила патрульная машина, радостно светя проблесковыми маячками. Позади, из ярко освещенного галогеновыми лампами торгового зала, за мной наблюдал в полном составе персонал ночной смены, будучи словно в театре.

– Свидетель? – грозно спросил у меня один из полицейских, приоткрыв окно. Я кивнул и меня жестом попросили сесть назад.

Позади меня за витринным стеклом Елена испуганно ахнула и всплеснула руками. Охранник покачал головой, а остальные сотрудники о чем-то переговаривались. У всех было такое выражение лица, словно они меня хоронили.

– Где вы его видели? – вновь спросили полицейские чуть ли не хором, когда я загрузился в душное пространство машины. Неприятно пахло сигаретами и потом. Я указал дом, и машина рванула туда.

Когда мы подъехали ко въезду во двор, я увидел еще несколько патрульных машин, которые с включенными мигалками и сиренами, словно встревоженные насекомые разъезжались по району.

– Вот здесь я видел его последний раз, – и показал на девятиэтажку. Перед глазами до сих пор стояла высокая фигура предполагаемого убийцы, сжимавшая в правой руке желтый бокс с чем-то тайным.

– А потом что? – недовольно спросил водитель-полицейский, барабаня пальцами по рулю. Рядом громко кричала возмущенным кряканьем рация.

– А потом он провалился словно сквозь землю.

Я на всякий случай добавил, что в фигуральном смысле, а то мало ли. Есть такие люди на земле, которые не в состоянии мыслить языком метафор.

Машина погрузилась в тревожное молчание. Даже рация заткнулась.

– Мне можно идти? – наконец спросил я, но в ответ мне отрицательно покачали головой:

– Показания.

После разговаривать со мной перестали вовсе. О том, когда именно кто-нибудь сподобится брать у меня показания, сказано не было. Я просто сидел и ждал, боясь лишний раз напомнить о своем нелепом существовании в эпицентре этой криминальной драмы.

Прошло несколько часов, но никого не нашли. Квартал был полностью оцеплен. Все как в кино. Мне до сих пор странно, как же убийце удалось пройти незамеченным? Нерасторопность или невнимательность полиции? Или какая-то магическая неуловимость чумного доктора?

Часу в третьем утра мои глаза уже слипались, и было совершенно все равно от истерично орущей рации. От тепла печки я стал подремывать ровно до того момента, когда из дома напротив вдруг не выбежала испуганная женщина и не начала кричать, размахивая руками. Я пробудился, ловко поймав рукой тянувшуюся изо рта нить слюны.

– Упустили, – грустно сказал полицейский, бравший у меня показания, и устало закатил глаза.

Из доносившихся разговоров полицейских, я расслышал имя убитого – Кирилл Прохоров. Сложив два и два, подслушав дополнительную информацию у вышедших и горячо спорящих врачей, только что подтвердивших безрадостный факт смерти, я понял, что это тот самый Кирилл, сдавший мне индивидуальное жилое строение, которое уже даже не значилось на карте. Там, красивыми словами пиар-службы застройщика, место моей (теперь она была именно моя) ветхой постройки называлось «зона перспективной застройки квартала».

Вспоминая вчерашние обстоятельства аренды дома, я как никогда понимал выражение «голь на выдумки хитра». Прожив далеко не малое число лет, я вдруг встретил человека, которого так точно можно было отнести к этой крылатой фразе. Упокой Господь его не самую безгрешную душу!

Сами полицейские не без удивления обнаружили меня в своих многоликих базах данных, когда начали расспрашивать об увиденном.

– Вы проходили у нас по делу о заказном убийстве?

– Исключительно в качестве важного свидетеля, – поспешил уточнить я, опасаясь неправильного толкования информации.

Свидетель я был настолько важный, что меня неоднократно пытались убить, а полиция даже не выделила защиту, о чем я рискнул напомнить по-прежнему удивленным стражам правопорядка.

– Не положено охрану выдать было, видно, – слегка оправдываясь, ответил один из них. – У вас телефон не поменялся?

Номер то не поменялся, но нынче я редко включал мобильник, опасаясь, что киллер каким-то образом выследит мою дислокацию и нанесет нежданный и неприятный сюрприз. Для связи я купил себе простенький смартфон с новой симкой. Тем более никто важный или близкий мне звонить не будет точно. К сожалению, я так и остаюсь одиноким человеком, и, если бы не одна моя тайная возлюбленная, вполне мог стать главной одиночкой Екатеринбурга.

– Вам позвонят, – бодро ответил мне полицейский, словно мы были в плохоньком кадровом агентстве. – Всего доброго!

Я же все-таки хотел уточнить, о том ли Кирилле шла речь. Поэтому решился спросить у собеседников:

– Простите, до меня обрывками фраз долетело, что убитого звали Кирилл по фамилии Прохоров. Мне кажется, среди моих знакомых был такой. Вы бы не могли описать его внешность?

– Тайна следствия! – гордо фыркнул в ответ один. А другой, помолчав, предварив ответ словами «да какая это, к хренам собачьим, тайна», дал краткое описание жертвы, весьма подробно представив мне портрет убитого. Теперь сомнений не оставалось – был убит именно тот Кирилл, который любезно сдал мне уже несуществующий на картах уральской столицы дом.

Я поблагодарил полицейских и направился в сторону своего… нет, не своего, а уже ничейного дома.

– Эй! – вдруг окликнул полицейский меня. – Вас может подвезти, а то все-таки ночь?

Почему-то показалось, что не в ночи дело, а именно в том, что я опять стал важным свидетелем (какая-то прямо карма в жизни!) и идти среди темноты по пустым улицам, после встречи с убийцей – не самая лучшая затея. Но мне было не страшно, да и вряд ли чумной доктор решит со мной расправиться, потому я вежливо отказался от услуг полицейского авто и исчез в ночи.

Ночью, а вернее ближе уже к утру, мне приснился Кирилл. Я открыл глаза, вокруг было все в точности, как и в реальной жизни, а хозяин дома, к этому времени убитый, грустно сидел в кресле-качалке, слегка покачиваясь в такт мерного тиканья старого будильника.

– Меня убили, – констатировал он уже известный факт, глядя в окно. И слегка пожал плечами, будто не понимая за что.

Он и в самом деле не понимал.

– Надеюсь, ты не мучился, – ответил я, потирая заспанные глаза.

– В жизни мучаешься дольше, – сказал он, слегка шмыгнув носом, и по щеке у него скатилась небольшая слеза, сверкнув в отблесках света фонаря.

– Ты запомнил, как он выглядел?

Еще никогда мне не приходилось разговаривать с мертвыми, даже во сне. Мертвые, как и многие живые, обходили меня стороной, а если чуточку и приходили в снах, почему-то никогда не заводили разговоров. Для них я был неинтересным собеседником.

– Его все запоминают. И все видят. Черная куртка, медицинская маска на лице, желтый бокс, который он открывает, чтобы…

С каждым словом он все больше растворялся в сумраке комнаты и последние слова усопшего потонули в безвестности, после чего я открыл глаза уже в реальном мире, где за окном ярко светило солнце, было морозно и на мгновение показалось, что пришла зима.

10

Ян

– Он ходит в этой жуткой черной куртке, белой медицинской маске, а в руках у него желтый чемодан, такой как ящик, – твердила женщина, нервно теребя платок.

Это была какая-то совершенно каноническая картина, сошедшая с видеоряда криминальных сериалов, которых в изобилии показывали по эфирным и онлайн просторам. Одинокая свидетельница, лет сорока пяти, полная, с двумя котами, морды которых были искажены гримасами недовольства и раздражения от внезапных гостей. Сейчас она сидела на диване, рассказывая полицейским, как увидела ночью чумного доктора.

– Маска белая или голубая? – уточнил Вебер.

– Обыкновенная медицинская маска, – бросила ему свидетельница. Ян так и не мог запомнить, как ее зовут. У нее было очень редкое имя и почему-то совершенно незапоминающееся. Парадокс какой-то, честное слово. – Какая разница?

– Если вы не запомнили цвет маски, что важно, сможете ли вы описать его глаза? Форму носа? Может, цвет волос?

– Нос скрывала маска полностью. Волос я не видела, все шапка скрывала. А глаза… Они… Они…

– Ну?

Вебер топнул ногой от нетерпения. Невооруженным глазом было видно, как его раздражает свидетельница, и еще более раздражают коты. Откуда-то из глубин квартиры постепенно поднимался резкий запах кошачьей мочи.

– Глаза как у мертвого. Стеклянные, ничего не выражающие. Будто робот, а не человек.

– И когда вы его увидели? – спросила Алла Манжос.

– Я просто вышла выбросить мусор. Понимаете? Никого не трогала…

– Вы пошли выбросить мусор в первом часу ночи? – Вебер недоверчиво посмотрел на женщину. – Примета то плохая.

Женщина смерила его обиженным взглядом.

– Я не верю во всякие глупые приметы! Просто у одного из моих мальчиков что-то с почками. Приходится регулярно менять наполнитель в лотке. Ведро начинало пованивать, я и решила не ждать утра.

Рыжий кот недовольно промяукал.

– И доктор стоял на площадке?

– Да. Неподалеку от моей двери и указал рукой на приоткрытую дверь моего соседа. Я спросила его, мол, кто вы такой? А он вновь молча указал на дверь и стал спускаться вниз по лестнице. Я подошла к двери Кирилла, заглянула, позвала. Потом прошла в прихожую и увидела…

Она всплакнула. Листьеву стало скучно.

По-прежнему ноль информации. Ничего нового. А доктор похоже начинал откровенно издеваться и над ними, и над всеми остальными людьми.

Он все еще видел перед глазами вчерашнюю обстановку убийства новой жертвы – замершее тело весьма неопрятного молодого человека с клочкастой бородой, которая наполовину скрывала аккуратно перерезанное горло. Убийца все сделал одним ловким, но мощным ударом, не оставив никаких шансов на выживание. Вокруг тела замерла неуютная, почти пустая квартира, с самым скромным набором простой и недорогой мебели. Всюду настолько мало вещей, разве холодильник был заполнен нескончаемыми банками пива, что, казалось, убитый здесь вообще не живет. Он нигде не работал, знакомых у него было мало, даже соседи толком ничего о нем не знали – лишь то, что Кирилл Прохоров совсем недавно получил эту квартиру, после того как застройщик выкупил его бывший дом под территорию строительства будущих жилых высоток.

– Дом? – переспросил Ян у одного оперативника.

– Одно слово, что дом, – махнул рукой тот. – Вон те хижины, которые примыкают к той стороне Волгоградской. Избушки на курьих ножках, а не жилье. Если бы не новая застройка квартала, хрен бы этот парень смог обменять такое старье на трехкомнатную квартиру.

Больше на месте преступления не было ничего интересного, кроме раскрытой Библии, положенной на колени убитого. И показания свидетельницы, нашедшей тело и вызвавшей полицию, тоже ровным счетом ничего не давали.

Медицинская маска, черная куртка, шапка и желтый бокс…

Двенадцатая жертва чумного доктора. Браво следствию!

Наступившим утром, Ян, позевывая после практически бессонной ночи, обдумывал происходившее с чумным доктором, задумчиво глядя в окно на осенний двор, по которому со скоростью черепахи ковыляла одинокая старуха из третьего подъезда. Мрачная уральская осень тяжело давила не только на голову, вызывая сонливость и интеллектуальный туман, но и на город. Бодро зазвонил мобильный, выведя из его из пучины рассуждений. На кухне недовольно фыркнула Галя.

– Теперь спасу от них не будет, – пробурчала она со звоном сгружая тарелки в посудомоечную машину.

Голос в этот раз был незнаком.

– Ян Павлович? Первая следственная группа. У меня еще одна неприятная новость.

– А кто говорит? – спросил Ян у звонившего. – Александр?

– Нет, у Вебера сегодня счастливый выходной. Это Сергей Максимович, лейтенант полиции. Коллега Александра.

– Весьма приятно познакомиться. Что у вас за новость?

На том конце линии шумно выдохнули. Сомнений в том, что новость будет весьма грустная, не осталось и малейших.

– Он все это время находился в подъезде.

– Кто?

– Чумной доктор. Кто же еще.

Листьев был готов ко всему, но не к такому. В трубке тоже вздохнули. Тягостно и разочаровано, как вздыхают о большом упущении в жизни.

– Он был, судя по всему, на верхних этажах. Как только мы уехали, убийца вышел и не спеша пошел по своим делам. Его увидели на камере.

– То есть пока мы обследовали место убийства, он топтался внутри дома? Так? Рядом с кучей полицейских и спокойно наблюдал?

– Именно. Не наблюдал, а, скорей, прятался.

Яну хотелось кричать.

– Вы что же, вообще не проверили подъезд?

Листьев тоже там был. И он точно также не догадался пройти по лестничной клетке, в надежде найти что-то. Хотя что еще можно найти? Вряд ли убийца бродил по этажам.

Как выяснилось, он именно это и делал.

– Нет, а зачем проверять? Никто не сомневался, что он уже ушел. Никому даже в голову не пришло сначала посмотреть записи с камер, а потом уехать. Мы просто забрали все видео и все. Тем более пока мы нашли председателя товарищества, пока вытянули записи из базы данных. Пока отсмотрели…

Казалось, Сергей Андреевич оправдывался, но справедливости ради мало кому пришло бы в голову, что палач спокойно остался на месте преступления, имея прекрасную возможность уйти незамеченным. Или, наоборот, не имел? Когда поступил вызов и в район сразу понаехала куча полицейских, принявшихся без устали патрулировать дворы, чумной доктор уже сделал свое черное дело? Или все же не успел покинуть дом незамеченным?

Жертва умерла мгновенно. Слова в книге обвести можно было за несколько минут, также как и подготовить очередную декорацию убийства – посадить жертву на диван и положить раскрытую Библию ей на колени. Все заняло не более получаса. Но вполне возможно, его убили прямо перед телевизором, на диване, где и нашли. Уже другой вопрос, как чумной доктор мог так быстро и незаметно подобраться к убитому, и как вошел в квартиру. Элементы обстановки убийца явно детально продумывал заранее, ничего не придумывая на ходу. Наряд приехал спустя почти час, после того как случайный и не слишком надежный свидетель увидел доктора, заходящего во дворы.

Ян пока видел только одно разрешение ситуации – чумной доктор намеренно остался в подъезде на верхних этажах, чтобы дождаться полиции, выждал проведение всех следственных мероприятий и спокойно ушел. Да, именно спокойно ушел, словно издеваясь над полицией.

Или он не издевался? Хотел что-то все-таки показать, как вчера утром подметил Денис. Но что?

– Вы смотрели видео лично? – спросил Ян у пыхтевшего от нетерпения Сергея.

– С камер то? Да.

– Опишите его.

– Доктора?

– Да нет же! Чего его описывать, все видели и знают. То, как он вышел из подъезда.

Лейтенант кашлянул.

– Нечего там описывать. Просто вышел и все. Даже не оглянулся, словно живет в этом подъезде. Его хладнокровию позавидовать надо!

Это и хотел услышать Ян. Хладнокровие тут в общем-то ни при чем. Доктору попросту плевать на камеры. И он не издевался над полицейскими.

Ему просто все равно.

Сразу после звонка лейтенанта, Листьеву позвонила взволнованная Алла, которая видно не спала всю ночь, а утром уже отчитывалась перед министерством.

– Ян, об этом ни в коем случае не должны узнать! Если журналисты или блогеры из городских пабликов пронюхают, что убийца спокойно все то время находился в подъезде, нас всех смешают с дерьмом и сольют со свистом в самый грязный унитаз, который только можно представить в страшном сне сантехника!

Она была на грани настоящей истерики. Кричала и возмущалась. Ян, напротив, оставался как всегда невозмутимым, и, выслушивая поток истерических предсказаний Манжос, мимолетно подумал, что надо бы снова позвонить сыну. Последнее время он очень переживал за него.

– Если учесть, что чумной доктор убивает абсолютно случайных людей, то мы полностью бессильны, – печально согласился Листьев, когда собеседница наконец замолчала, переводя дух.

– Как ты легко об этом говоришь! – снова начала впадать в истерику Манжос.

– Подожди ты! Это если случайных, а если подумать, что-то общее у них все же есть. Они находились одни в квартире. Не одиноки, хотя многие из убитых действительно жили в одиночестве, как наши две последние жертвы – у них кота и того не наблюдалось, но в момент убийства рядом никого не было.

– Гениально! Ты представляешь сколько таких людей живет в полуторамиллионном городе? Мы не сможем даже попытаться предотвратить следующее убийство, а ублюдок убьет уже сегодня ночью. Снова! Из всего полезного, что может сделать полиция это только неустанное патрулирование улиц. Все! Финиш! Господи, нас порвут на части. Еще пару дней и можно паковать вещи. С постов снимут всех.

– Снимут – дальше то что? Новые люди за два дня поймают убийцу? Не смеши меня. Я прямо сейчас вернусь к тому дому, осмотрю подъезд. Скажи, чтобы на лестницах и площадках никто не топтался.