Повар требовал сообщить послу о случившемся ЧП, но посол уже уехал домой обедать, и Иван предложил повару изложить послу все лично при встрече, которая неминуемо состоится через пять минут.
Стало жизненным правилом русских
Не открещиваться от кутузки.
Ведь тюрьма как напасть,
В нее может попасть
Даже вхожий в элитный круг узкий.
Глава 21. Черные муравьи.
Говорят, есть туризм экстремальный,
Только спрос на него минимальный.
Круг желающих узкий
В африканской кутузке
Ждать исхода. А вдруг он летальный?
Нет, простыми человеческими словами описать удивление посла, вернувшегося домой обедать, просто невозможно. Жена повара и жена коменданта бьются в истерике. Повар всем в нос тычет какой-то свой огромный кухонный тесак, который якобы что-то там подтверждает. Дежурный комендант глупо на всех таращится, разводит руками, пожимает плечами и талдычит как попугай: «Да я спал. Да я только проснулся. Да я ничего не видел.» Полицейский, что дежурит у ворот в будке. При помощи пантомимы демонстрирует, как он был сначала разоружен, а потом и обездвижен. Наряд полицейских почему-то шныряет по саду и норовит пролезть в дом. И так-то их много понабежало, и так-то быстро они шныряли по саду, что невольно сама собой напрашивалась параллель: они как сухопарые черные муравьи, которые любят нападать на жирных белотелых термитов, живущих в кромешной темноте подземных лабиринтов термитников и выползающих наружу только в сезон спаривания. Любят черные муравьи поживиться нежной плотью белых термитов, а также их имуществом, нажитым непосильным трудом.
Английским языком в доме не владел практически никто (сам посол с его очень специфическими знаниями не в счет), поэтому объясниться с полицейскими не было никакой возможности, а они все настойчивей рвались в дом.
Естественно, что посол кинулся к телефону и стал судорожно набирать номер посольства. Попал он все на того же Ивана и истерично завопил, чтобы к нему немедленно прислали домой весь оперативный состав дипломатов. Иван понял, что сидеть ему еще на этом телефоне и сидеть, потому что все дипломаты тут же как горох раскатились кто куда, стоило лишь послу покинуть пределы посольства. Но делать нечего – он начал названивать их женам, чтобы те немедленно заворачивали своих благоверных в сторону резиденции посла, поскольку там случилось какое-то ЧП.
Не прошло и часа, как весь дипсостав собрался вокруг резиденции, и у них завязался очень содержательный разговор с местными полицейскими. После долгих препирательств выяснилось, что полицейские считают себя пострадавшей стороной. Ведь это на них было совершено нападение советским консулом, который, применив физическую силу, отнял оружие у постового, а затем устроил погром в полицейском участке. Но, даже уяснив суть претензий полицейских, наши дипломаты никак не могли понять, почему они так рвутся вглубь резиденции посла, какие такие улики глобального заговора советских дипломатов они рассчитывают там найти. Общими усилиями полицейских удалось вытеснить за пределы забора. Но на этом дело не закончилось. Дипсоставу пришлось рассредоточиться. Кто-то поехал искать консула, кто-то поехал в МИД, кто-то в полицейское управление. Без дела не остался никто. Ивану приказали не отходить от телефона, поскольку звонки могли последовать из самых неожиданных мест, и пропустить их нельзя было никак. Заведующую канцелярией и машинистку срочно вызвали на работу печатать ноты и письма в разные инстанции. Работа закипела.
Иван сидел на телефоне как клуша на яйцах, хотя его сменщик, вечерний дежурный комендант, давно уже пришел и теперь слонялся без дела. Иван страшно злился, потому что давно не ел и давно не ходил в туалет, а консул смешал все его карты, и теперь приходилось терпеть, и конца этому терпежу не было видно. Сменщик по каким-то неуловимым приметам понял причину скорби Ивана, сжалился над ним и сначала отпустил в туалет, а потом пообещал принести бутерброд с чаем. Обещание он выполнил, но, похоже, что попутно он сделал еще тысячу своих дел, потому что вернулся он ровно через час.
Ближе к вечеру Ивану позвонили и дали отбой, те есть разрешили покинуть пост. Оказалось, что уже не безызвестный нам третий секретарь, Валерий Николаевич, нашел нашего консула, правда поговорить с ним не смог, потому что тот все еще пребывал в бессознательном состоянии. Но теперь, по крайней мере, разговор с руководством страны можно было вести предметный, а не абстрактный. Иван, конечно, был рад за консула. Один только маленький червячок сверлил его мозг. Он все думал: «А кто же мне выдаст паспорт, запертый в сейфе, если ключи у консула, а консул в тюрьме, а вещи у него, естественно, все отобрали при аресте?» А потом сам себя же и успокаивал: «Ну, не вечно же ему в тюрьме сидеть? Вытащат его наши дипломаты. Чай не впервой!»
На следующий день Иван первым делом бросился к Валерию Николаевичу, чтобы узнать подробности местонахождения консула и перспективы его освобождения.
– Ну что там консул? – спросил он третьего секретаря еще на подступах к посольству.
– Хреново, – без тени оптимизма ответил тот.
– Неужели все, действительно, так серьезно, – не унимался Иван.
– Да уж куда серьезней. Сидит, вернее, лежит на полу в одиночной камере. Там посередине врыт столб, а он руками и ногами этот столб обнимает, а руки и ноги скованы наручниками. Вчера он был без чувств. Сегодня, вроде бы, пришел в себя. Сейчас они у него показания берут. Боюсь, как бы не добавили к вчерашнему.
– Ну, а перспективы-то какие у него?
– Да выпустят, конечно, но сначала покуражатся, не без этого. Весь вопрос в том, на сколько им хватит наглости над ним глумиться. А так уже и ноты написали, и с кем надо переговорили, и бутылки пострадавшим подарили. Все всё понимают, все хотят помочь, но надо соблюсти формальности, а на это требуется время.
– Да, дела. Жалко мужика, но у меня-то свой интерес, вполне шкурный.
– Это какой же?
– Мне же скоро уезжать, а паспорт мой в сейфе консульского отдела заперт. А ключи у консула были, а теперь, наверное, где-то там в полицейском участке лежат.
– Ну, от сейфа должны быть дубликаты, а нет, так и взломать его можно будет или новый паспорт выдать. Это все как раз решаемые вопросы. Ладно, пошли на летучку к послу. Там сейчас все подробней расскажут.
На летучке у посла, действительно, были озвучены некоторые подробности дела по вызволению консула. После информативной части перед сотрудниками были поставлены новые задачи, и они опять разбежались, кто куда: одни писать ноты, другие встречаться с нужными людьми, третьи ублажать пострадавших полицейских и уговаривать их не сильно отыгрываться на консуле.
В таких и аналогичных заботах посольство провело три дня. Через три дня консула выпустили. Вид у него был бледный и помятый, но самое страшное было позади. А самым страшным, если разобраться, был первый день его пребывания в кутузке. Во-первых, это был страшный шок непонимания того, где он находится, и что с ним приключилось. Во-вторых, после побоев и долгого лежания в одной и крайне неудобной позе у бедняги ломило все тело. И, в-третьих, самое страшное, ему же никто не только не дал опохмелиться, но и просто воды попить-то давали не очень часто, а это очень изощренная пытка.
В посольстве консула встретили напряженно. С одной стороны, вроде радость. Все-таки наш человек вернулся из вражеского плена. А с другой стороны, кто его там знает, что он в этом плену наплел врагам нашим? Может быть, он предатель? Может быть, его там перевербовали? Всяко бывает. Друзей у консула в посольстве не было, так что на шею ему от радости никто не кидался и цветами его путь не устилал. Тем более, что все уже и так знали, что первым же рейсом Аэрофлота консул отправится домой. Таковым было требование властей страны пребывания. Таковой была практика нашего руководства.
Консул начал передавать дела и паковать свои чемоданы. Иван был первым, кто посетил его кабинет. Пробормотав несколько невнятных слов участия и сочувствия, он попросил консула выдать ему на руки его паспорт, после чего умиротворенный ушел восвояси. Голова консула была занята разными делами, связанными с работой, со спешной упаковкой вещей, поэтому он даже и не вспомнил о тех выписках товаров из-за границы, которые многие сотрудники посольства делали на его имя. Подобных заказов было сделано достаточно много, все они шли на имя консула, а имя реального заказчика нигде не фигурировало. Так что имя Степана Николаевича Смурнова еще часто будет поминаться в кулуарах посольства. Поначалу ему будут писать вдогонку письма с требованием дать инструкции, как поступать с тем или иным заказом. Потом, увидев, что Степан Николаевич, открестился полностью от африканского периода своей жизни, будут пытаться реализовать эти заказы среди членов колонии или просто отправлять их назад, без особых разговоров. Антон Выхухолев, когда-то изловчившийся получить подпись консула под своим заказом магнитофончика за встречу в аэропорту практиканта, Ивана Божкова, изловчится этот заказ не только отследить, но и получить, оформив на него освобождение от таможенной пошлины.
Однако, забегая вперед, скажем, что, несмотря на такие выдающиеся способности, дипломатом молодой человек так и не стал. Слишком уж приземленным был его менталитет. Не может стать настоящим дипломатом человек, много думающий о земном, то есть о шмотках. Дипломат должен парить мыслью в высоких сферах, а печать этой возвышенности должна постоянно отражаться на его челе, иначе ему не будет веры ни среди своих, ни среди представителей страны пребывания.
Дипломаты носители шарма,
Ведь у них необычная карма,
И у них не отнять
Интеллекта печать,
Он им нужен на всякий пожарный.
Глава 22. Ни тебе темного пива, ни светлого.
Расставаться всегда очень грустно,
Даже если ты жил в месте гнусном.
И соседские рожи
Уж тебя не тревожат,
А скорей будят теплые чувства.
Вот и настал час расставания с африканской землей. Волею судьбы одним и тем же рейсом улетали практикант, Иван Божков, консул с женой и проштрафившийся водитель с семьей. Невеселая компания попутчиков собралась у Ивана. У Пети Налимова и его жены на лице был сплошной траур из-за того, что на столь вожделенную «Волгу» денег теперь явно не хватало. Дай бог, чтобы хватило хотя бы на «Жигули». Перед родственниками неудобно, на приличные подарки им денег не хватило. А уж соседи как будут злорадствовать! Не приведи господь!
У консула на лице была сплошная безысходная тоска, а у его жены презрение. Они практически не разговаривали между собой. Ни у кого не возникало сомнения в том, что сразу же по возвращении домой эти люди разбегутся в разные стороны, чтобы больше никогда и нигде не пересекаться.
У Ивана на лице было выражение легкой грусти. Все-таки он привык к этому странному месту, которое по приезде окрестил «Черной дырой». И люди здесь живут неплохие. Просто коллектив очень маленький, поэтому и столкновение интересов становится уж больно очевидным, но это не смертельно, а, напротив, вносит в жизнь струю пикантного разнообразия.
Провожала Ивана целая делегация. Тут была и супруга посла, и атташе по культуре с прекрасной толстушкой-женой и Элла Брутальская со своим супругом в качестве бесплатного приложения. Все они что-то щебетали, подсовывали записочки с номерами телефонов, по которым просили позвонить и передать привет родственникам. Особой необходимости в этих звонках не было, но каждый надеялся, что в ответ получит номер телефона Ивана, что явится поводом для продолжения знакомства уже на московской почве. Но Иван то ли не понимал намека, то ли хотел скорее порвать с Африкой вообще и этим местом в частности, и своими координатами не разбрасывался.
Поодаль от этого благородного собрания переминались с ноги на ногу Антон Выхухолев и Паша Колотыр. Они поехали провожать товарища просто от того, что им нечего было делать. А чуть поодаль топталась еще одна группа, сплошь состоявшая из представителей техсостава с завхозом во главе. Иван с недоумением поглядывал в их сторону и все никак не мог понять, зачем они, собственно, поперлись его провожать. А причина у них была очень серьезная.
Дело в том, что в данном отдельно взятом посольстве существовала негласная традиция, что каждый отъезжающий в аэропорту поит всех провожающих пивом. Ежу понятно, что угощения этого ждали в основном технари, а не дипсостав. Люди, прожившие в посольстве несколько лет, знали об этом, поэтому, собираясь покинуть страну навсегда, обязательно оставляли определенную сумму в местной валюте на это прощальное угощение соотечественников пивом в аэропорту.
Вот и сейчас целая группа любителей дармового пива притащилась в аэропорт в ожидании подачки. Но компания отъезжающих попалась уж больно квелая. Консул никогда ни с кем не дружил и на брудершафт не пил, а уж после того, что с ним приключилось, охоты общаться с людьми у него не было. Да и мысли его были явно заняты чем-то другим, очень далеким от совместного распивания пенного напитка.
Петя Налимов, порастрясший свою мошну ради ремонта им же загубленного автобуса, сам бы с удовольствием сейчас выпил пивка за чужой счет. Народ понимал его ситуацию и мысленно сочувствовал, особенно когда встречался глазами с его женой.
Оставался Иван. У народа были на него большие надежды. Парень не бедный, денег не считает, жил с ними бок о бок целых три месяца. Так неужели он не уважит людей на прощание? Этот немой вопрос читался в глазах озверевших от ожидания технарей, а у завхоза был просто написан на лбу крупными буквами. Но Иван не знал о местных традициях. Вот была бы на месте Валентина, она бы его просветила. Но ее убрали. При чем убрала какая-то сволочь именно из среды техсостава. Так что получайте по заслугам, господа хорошие. Не за что вас пивом поить. И не надейтесь даже. Да и не было у него возможности вырваться из плотного кольца новых друзей. Так что пришлось бедолагам технарям вернуться домой не солоно хлебавши.
Зато Иван уже в салоне самолета постоянно просил стюардесс принести ему попить, потому что его разобрала страшная икота. Еще бы! Когда тебя поминает практически все посольство не очень добрым словом, то как тут избежать икоты? Просто невозможно.
Тот, кто любит пир на дармовщинку,
Должен помнить уроки Ходынки.
Сэкономишь там грош,
А живым не уйдешь.
Вот такая конфетка с горчинкой.
Эпилог.
Коль у слуг у народных есть чада,
То пускать их к народу не надо.
Ведь для отпрысков нежных
Станут мукой безбрежной
Все контакты с таким диким стадом.
И вот, наконец, настал счастливый момент. Иван сидел в кресле лайнера Аэрофлота, готовящегося к вылету назад в СССР. Турбины самолета ревели. Стройные стюардессы расхаживали по салону и проверяли, все ли пассажиры пристегнули свои спасательные ремни. Одна из них, особенно симпатичная, пересчитала пассажиров при помощи нажатия кнопочки на каком-то хитром счетчике, а другая разнесла всем мятные леденцы. Полный отпад!
Иван откинулся в кресле, сунул за щеку леденец, закрыл глаза и мысленно начал подводить итоги.
– Ну, вот и все. Три месяца пролетело, не успел заметить как. В Москве три месяца пройдет – и вспомнить нечего, а тут, что ни день – то событие, да порой такое, что роман впору писать. В Москве начну рассказывать, так не поверят, скажут, что на солнце перегрелся и глюки заработал. Нет, не зря я сюда съездил. Где еще такой театр абсурда увидишь за бесплатно?
Помогло ли мне это с дипломом? Не знаю. Цитат каких-то, конечно, надергал, а понял ли обстановку в стране? Трудно сказать. Что-то понял, а что-то, наоборот, ускользнуло от понимания.
Возник ли к Африке интерес? Чисто теоретический. Ехать снова в эту парилку только для того, чтобы разобраться в тонкостях их отношений? Да ни за что! Кино про них посмотреть, книжку почитать – еще куда ни шло, а самому до истины докапываться нет ни малейшего желания.
А что отцу-то сказать по поводу командировки? Ну, во-первых, что дружок его посол самый настоящий козел. Такие коленца выделывать на приемах! Это ж надо вообще ничего не соображать! Лучше уж никаких контактов с иностранцами не устанавливать, чем зазывать их в гости, кормить, поить, а потом себя же идиотом выставлять. Спокойней и дешевле. Так они о нас думают, как о загадочных русских, и уважают. А после подобных встреч они понимают, что мы просто «Страна дураков».
Во-вторых, надо ему сказать, чтобы подбирал мне для работы любой другой регион, но только не Африку. Сюда народ едет только для того, чтобы на машину и квартиру заработать, а у нас все это, слава богу, уже есть. Перспектив здесь нет никаких. Хотя нет! Одна перспектива есть, при чем очень реальная. Это перспектива спиться, как консул, например. Думаю, что этот аргумент сработает железно.
Ну, а в-третьих, лучше, конечно, просить у него работу, не связанную с длительными командировками. В короткую командировочку съездил – от рутины отвлекся, людей посмотрел, себя показал, новые впечатления приобрел, местной экзотикой отоварился и домой. А вариться в этом котле человеческих страстей ради барахла не стоит. Все равно, дешевле, чем в нашем распределителе, нигде ничего не купишь, да и качество у нас проверенное. А жизнь в советской колонии везде одинаковая. Везде полно и лизоблюдов, и доносчиков, и хапуг, и прочего добра. И все они затаенные, никогда не знаешь, чего от них ждать. Ну их в баню! Хочу работать в престижном месте с частыми выездами за рубеж в краткосрочные командировки.
Ну, вот, сам для себя сформулировал позицию – и стало легче. Теперь надо расслабиться и поспать. Путь не близкий. Да, еще про Валентину надо почву позондировать, но это уже потом, когда пойму, что отец не злится на них. А так, кажется, все.
В чем же суть всей рассказанной притчи?
Отыщите-ка десять отличий
Между быдлом и боссом.
Кто поймет суть вопроса,
Тот поймет, что права у нас птичьи.