– Да, – за место папы ответил доктор.
Я лишь молча опустил голову, не ожидая такое услышать. Это было просто ужасно!
– Макси, ты в порядке? – полюбопытствовал папа, и я почувствовал его взгляд. Он старательно вглядывался в моё лицо, видимо, пытаясь понять, насколько сильно я переживаю.
Я лишь молча кивнул. Мой язык словно онемел, и я не мог сказать ни слова. К тому же я чувствовал, что, если заговорю, то тут же расплачусь. Поэтому было лучше молчать.
– Ладно. Давай я сниму повязку, – решительно сказал врач и снова подошёл ко мне.
Я поднял голову, и Константин Викторович начал медленно и аккуратно снимать с моих глаз повязку. И вот наконец-то она была снята.
– Ну, что? – не отходил от меня мужчина. – Как ты теперь себя чувствуешь?
Я, ничего не отвечая, начал поворачивать голову из стороны в сторону. Я ничего не видел! Перед моими глазами была лишь одна чернота и ничего кроме неё. Даже не было никакого просвета, чтобы понять, где окно. Я не видел ничего! По моим щекам потекли две слезинки, которые я не смог сдержать. Осознание того, что теперь я ещё и слепой, ударило по мне очень сильно.
Папа же быстренько убрал с моих щёк капельки слёз и приобнял меня за плечи, надеясь, что так сможет поддержать и успокоить.
– Я пока оставлю вас, – врач поспешил покинуть палату, оставив меня и папу наедине.
Папа ещё крепче приобнял меня и погладил по голове. Но я даже не обратил на это внимания. Я понимал, что больше никогда не смогу увидеть папу, не смогу увидеть солнце, рассвет и закат…. Я даже не увижу больше Володю, который мне всегда так не нравился. И от этого приходил в ужас. Теперь вся моя жизнь погружалась во мрак, и изменить что-то я был не в силах. Отныне я был вынужден проживать свою жизнь вслепую, не видя этого прекрасного мира, который так любил.
– Макси, тебе надо поесть, – сказал мне папа, держа в руках тарелку с супом, который дали в этой больнице на обед. – Тебе нужны силы.
– Я не голоден, – отвернул я голову в сторону. У меня, и правда, не было аппетита, и мне кусок в горло не лез. Тем более у меня не было желания есть больничную еду, которую я не любил.
– Ну, Макси… – продолжал меня уговаривать папа.
Я же лишь покачал головой и немного отодвинулся, сидя на своей больничной кровати, от которой меня уже просто тошнило. Меня тошнило от всего вокруг. Мало того, что мне было скучно и совсем нечем заняться, так ещё я был вынужден едва ли не целыми днями сидеть на этой кровати. А что мне ещё оставалось?
Да, я иногда ходил в туалет, но на этом всё и заканчивалось. Больше я никуда ходить не мог, разве что только с папой, но он тоже не мог сидеть со мной целыми днями. А сам я ничего не видел и не мог чем-то заниматься или хотя бы ходить по коридору. Я итак ходил, пробираясь на ощупь, чтобы ни во что не врезаться и ни в кого не врезаться.
Так что я был вынужден сходить с ума от скуки на своей больничной кровати, совсем ничего не делая. Я мог только слушать музыку и всё, но у меня даже не было настроения, чтобы слушать её. Я слушал музыку лишь только тогда, когда мне становилось совсем скучно. Но сейчас хотя бы рядом со мной был папа, и я мог с ним поговорить. Только он решил зачем-то понадоедать мне с едой, которую я совсем не хотел.
– Ладно, – сдался наконец-то папа и поставил куда-то тарелку. – Может, попозже захочешь.
Не удержавшись, я фыркнул, уверенный в том, что не захочу потом этот суп. Но говорить ничего не стал. Папа всё это время, что я лежу в больнице, постоянно меня уговаривал поесть и сейчас точно от меня не отстанет и через какое-то время продолжит уговаривать. Не имело смысла ему говорить, что я точно не буду есть. Конечно же, я ел, но совсем немного. И сейчас мне ничего не хотелось. Я был не голоден! Я достаточно хорошо позавтракал, и теперь мне не хотелось есть. Тем более этот суп.
– Как ты тут вообще, Макси? – поинтересовался папа. – Держишься? Прости, что я не могу быть с тобой целыми днями. Я был бы рад, но всё-таки у меня ещё и работа.
– Ничего, пап, – покачал я головой. – Я всё понимаю. Это не страшно!
– Надеюсь, это, и правда, так, – как-то неуверенно проговорил папа и, взяв мою ладонь в свою ладонь, слегка сжал её. – Потому что я очень переживаю за тебя. Мне даже не понять, как тебе сейчас тяжело.
– Я в порядке, пап, – сказал я как можно твёрже, ведь не хотел, чтобы папа так сильно переживал за меня. – Можешь не переживать.
– Я же понимаю, Макси, что это не так, – голос папы стал грустным. – И я даже не стану тебя за это осуждать. Ты имеешь на это полное право. На тебя так много свалилось за эти дни и…. Ты просто знай, что я рядом, и я тебя не брошу! У тебя всё ещё есть я!
– Конечно, пап, – из моей груди вырвался тяжёлый вздох.
– Хорошо, – папа погладил меня по плечу, и по звуку я понял, что он встал. – Тогда, может быть, сейчас тебе станет чуть лучше. Тут кое-кто хочет тебя увидеть.
– Кто? – сразу встрепенулся я. Ко мне ещё никто кроме папы в больницу не приходил за это время. Конечно, с одной стороны мне этого не хотелось, ведь я всё равно никого не увижу, но с другой стороны мне хотелось, чтобы хоть кто-то меня навещал и приходил ко мне. И тот факт, что всё же кто-то пришёл ко мне, заставил меня приподняться на кровати. Мне было очень интересно кто же это.
– Сейчас поймёшь, – как-то загадочно проговорил папа, и раздался скрип двери, а через секунду чьи-то шаги.
По шагам я понял, что человек не один, но так и не смог понять кто это. И лишь напрягся и старательно вслушивался во все звуки, пытаясь понять, кто же всё-таки пришёл ко мне. А мои гости тем временем уже подошли к кровати, и я слышал их дыхание совсем рядом.
– Симочка, привет, – внезапно раздался знакомый голос, и я сразу же понял кто это.
– Бабушка! – воскликнул я, и в моём голосе были слышны нотки радости. Как бы мне не было сейчас тяжело и грустно, я был рад, что ко мне пришла бабушка. Мы с ней уже давно не виделись и, хоть я сейчас её тоже не мог видеть, но всё равно был рад её присутствию. – Привет! Я очень рад тебе. Ты пришла меня проведать?
– Я не могла не прийти к своему любимому внуку, – я очутился в её нежных объятиях. От неё так приятно пахло, что я тут же в ответ прижался к бабушке. В её объятиях было очень уютно, а от самой бабушки пахло чем-то сладким, что навевало мысли о вкусных пирогах, которые я всегда так любил кушать, когда либо мы приезжали к бабушке, либо она приезжала к нам. – Я обязана была навестить тебя и узнать как ты!
– И я тоже пришёл к тебе, – услышал я голос дяди Саши и почувствовал его руку на своём плече. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
– Вроде нормально, – пожал я плечами. Мы с бабушкой разорвали объятия, и она уселась рядом со мной на кровать. – Спасибо, что пришли. Я очень рад, что вы здесь.
– Мы очень хотели прийти ещё раньше, но твой папа попросил нас немного подождать, – выдал дядя Саша. – Верно, Коля?
– Ему нужно было немного освоиться и прийти в себя, – сказал в ответ тот. – Ему было очень тяжело, когда он… всё это узнал.
– Ну, это итак понятно. Любому будет тяжело узнать подобное. И любому будет тяжело ничего не видеть. Но самое главное, что ты не один, Максим, – дядя Саша сел рядом со мной с другой стороны и приобнял меня за плечи. – У тебя есть все мы! Ты не одинок!
Я лишь слабо улыбнулся, но в ответ ничего говорить не стал.
– Не поверишь, но пару минут назад я сказал ему то же самое, – сообщил папа.
– Но ведь это правда, – дядя Саша легонько похлопал меня по спине. – Некоторые в такой ситуации оказываются в одиночестве, а ты не один. У тебя есть все мы!
– И в особенности я, – присоединилась бабушка. – Внучок, что-то ты как-то похудел или мне кажется?
– Да, он стал плохо питаться, – сдал меня папа. – Почти не ест.
– Это плохо, – в голосе бабушки был слышен укор. – Кушать всё равно надо. Силы же тебе нужны! Ты же хочешь поскорее вернуться домой?
– Конечно, хочу, – не стал я отрицать.
– Тогда надо больше есть, – дала наставление бабушка.
– Да не нравится мне, чем здесь кормят, – пожаловался я. – Невкусно!
– Полностью с тобой согласен, племянник! – поддержал меня дядя. – Я тоже всегда ненавидел больничную еду.
– А по мне нормально, – не согласился с нами папа. – Что вы такие привередливые? Нормальная еда!
– Но я знаю, какой можно найти выход из этой ситуации, – не дала бабушка нам начать спорить.
– Какой же выход? – стало интересно папе.
– Я напекла Симочке пирожков, – изрекла она. – Там есть и пирожки с мясом, и с капустой, и с картошкой, и даже с грибами. Так что сейчас Симочка поест и не будет голодным.
– Вечно ты его балуешь, – не порадовало это папу. – Надо же есть нормальную еду, а не пирожки.
– Ему можно и пирожки, – отрезала бабушка. – Ему всё можно! Понятно?! Саша, подай мне ту сумку.
Зашуршал какой-то пакет. Видимо, это бабушка полезла за пирожками. А у меня же, стоило мне только подумать о бабушкиных пирожках, вмиг проснулся аппетит. И проснулся сильный аппетит. Мне очень захотелось есть. Рядом с бабушкой и дядей мне стало чуть легче, и даже плохие мысли отошли куда-то в сторону. Даже чернота перед глазами не казалось такой ужасной рядом с близкими людьми.
– Какой пирожок хочешь? – спросила у меня бабушка. – С мясом?
– Давай лучше с капустой, – я быстро решил. Я любил пирожки с капустой и мог их есть сколько угодно. Конечно, и остальные любил, но нигде не было таких вкусных пирожков с капустой, как у бабушки. Они мне казались какими-то особенными.
– Вот. Бери, – она вложила мне в руку пирожок с капустой. – Кушай!
– А я, если честно, тоже не отказался бы от одного пирожка, – неуверенно проговорил дядя Саша.
– А ты обойдёшься! – слегка прикрикнула бабушка, и раздался звук удара. Видимо, дядя потянулся к пакету с пирожками, а бабушка ударила его по рукам, чтобы он не смел их трогать. – Я их приготовила Симочке. У тебя есть дома еда и не надо прибедняться. А вот Симочке надо есть.
– Ну, ладно, ладно, – не стал настаивать тот.
Я же с удовольствием поглощал пирожок с капустой. Мне даже не надо было видеть, чтобы понять, что все на меня смотрят. Я просто чувствовал их взгляды и понимал это по наступившей тишине. Но старался не обращать на это внимания. Они все за меня переживали и хотели, чтобы у меня всё было хорошо. Никто не хотел, чтобы я страдал и мучился, но избавить меня от этого было не в их силах.
Когда я съел пирожок, папа заговорил:
– Ну, что наелся? Может, пить хочешь?
– Нет, спасибо, – покачал я головой. – Дядь Саш, а как у тебя дела? – полюбопытствовал, повернув голову в ту сторону, где, наверное, стоял дядя. – А то вы все только и делаете, что спрашиваете это у меня. Лучше сам расскажи, как у тебя дела.
– У меня всё хорошо, – голос дяди раздался с другой стороны, и я сразу же поспешил повернуть голову в эту сторону. – И мы все спрашиваем это у тебя, так как волнуемся за тебя. У нас-то всё нормально! И мы хотим, чтобы и у тебя всё наладилось.
– Было бы хорошо, – я не смог сдержать вздоха, снова поняв, что никогда ничего не наладится, ведь я всегда буду слепым. – Но это невозможно. Зрение не вернуть.
– Но и так можно жить. Тебе надо лишь освоиться, – твёрдо сказал дядя Саша. – Люди ко всему могут приспособиться. И ты сможешь! У тебя всё будет хорошо!
– Сомневаюсь…. – не убедил меня дядя. Я отвернул голову в сторону, не желая, чтобы они смотрели в мои глаза. Я мог бы их закрыть, и это ничего бы не изменило для меня, но это было бы как-то неприлично по отношению к родным. Поэтому мне оставалось только отвернуться в сторону.
– Как-то ты настроен негативно. Максим, не надо себя так сразу настраивать. Самое главное, что ты жив и…
– А мама нет, – буркнул я.
– Так давайте лучше закончим с этой темой, – решительно вмешалась бабушка. – Мальчику итак сейчас тяжело, а ты его мучаешь этими разговорами. Такие разговоры подождут! Можно об этом с ним разговаривать, когда он будет хоть немного к этому готов.
– Да я просто пытался помочь, – смутился дядя Саша. – Ладно. Как скажешь, мам. Ты не обижайся на меня, Максим, – он положил руку мне на плечо. – Прости меня, если я расстроил тебя и заставил вспомнить плохое. Я этого не хотел!
– Ты тут не при чём, – успокоил я дядю, повернув к нему голову. – Это не твоя вина!
– Так лучше давай поговорим о чём-нибудь другом, – решила бабушка. – Хочешь, я расскажу о том, что натворила моя кошка – Нюся?
– Давай, – не стал я отказываться.
Бабушка начала рассказывать, а дядя Саша подошёл поближе к моему папе и тихо, видимо, не желая, чтобы я услышал, попросил:
– Мы можем выйти? Мне надо с тобой поговорить.
– Конечно, – согласился папа, и они вместе покинули палату.
Как только за ними закрылась дверь, я вернулся к бабушкиному рассказу о Нюсе. Рассказ, и правда, был смешным, но я сейчас смеяться не мог. Но бабушка и не стала этого требовать и продолжила рассказывать историю за историей. И чем больше историй она рассказывала, тем сильнее мне хотелось своего домашнего питомца. Мне всегда их хотелось, но родители не разрешали, и сейчас я точно не стал бы никого просить у папы. К тому же я теперь просто не мог ухаживать за домашним питомцем. Мне сейчас нужно было хотя бы за собой как-нибудь научиться ухаживать. О животном было даже думать глупо. И мне лишь оставалось слушать бабушкины рассказы и пытаться себе всё это представить.
Пробыли у меня бабушка и дядя Саша около часа. Я долго общался с бабушкой и слушал её рассказы, а потом к нам присоединились папа и дядя Саша, которые, видимо, поговорили. После их возвращения мы проговорили ещё минут пятнадцать. Я успел съесть ещё два пирожка, и мне даже снова стало немного легче. Всё плохое опять начало забываться и уходить. Я смог расслабиться и просто пообщаться. Но, как бы мне не хотелось, чтобы бабушка и дядя Саша уходили, настало время, когда они поняли, что им пора ехать домой.
И мне ничего не оставалось, как попрощаться и отпустить их. Я обнялся с каждым из них по очереди, не желая их отпускать, и только после этого они ушли. В палате вновь наступила тишина, которая заставила меня погрузиться в свои мысли на этот раз не такие уж и плохие.
А думал я о недавно ушедших родных. Бабушку я просто обожал и всегда любил с ней проводить время. Она меня часто чем-то угощала и даже сейчас не смогла прийти с пустыми руками. И ещё бабушка меня очень сильно любила и, если были какие-то спорные вопросы, всегда меня поддерживала. Ну, кто не любит бабушек? Мне кажется, их все любят и всем приятно с ними проводить время.
А бабушки любят слушать, как мы живём, и хотят, чтобы у нас всё было хорошо. Они готовы нам свои последние деньги отдать, чтобы только нас порадовать. И моя бабушка была такой же. Конечно, сейчас она не могла меня осчастливить, но на немного порадовать меня смогла, и это уже было хорошо. Она смогла хоть чуть-чуть развеять мои грустные мысли и помогла мне расслабиться. А мне это было очень нужно. Сам я расслабиться не мог, а у папы это не особо получалось, но мне было достаточно одного его присутствия. Ну, а дядя Саша….
С дядей мы практически всегда общались на равных. Он был мне как друг. Я мог ему всё, что угодно, рассказать и был уверен, что тот не передаст это папе. А дядя давал мне всегда умные советы или просто поддерживал меня. Я мог спокойно поговорить с ним по душам, но часто видеться с ним мы не могли. Раньше мы общались каждые выходные, а иногда он приезжал к нам и в будние дни, а также мы с ним встречались в воскресенье на собрании. Но потом дядя перестал ходить в Церковь и сменил работу.
Теперь он очень много работает, и мы редко с ним видимся. В основном мы общались по телефону. Переписывались в различных мессенджерах или просто писали друг другу сообщения, а также периодически созванивались. Но, как теперь будем общаться, я не знаю. Я вообще не представлял, что и как будет дальше. Будущее как никогда пугало меня, и я понятия не имел, что меня ждёт дальше.
Я опять незаметно для себя начал погружаться в плохие мысли. Папа как назло молчал и ничего мне не говорил, а мне же, чем больше я погружался в плохие мысли, становилось всё страшнее и страшнее.
Тут раздался стук в дверь, который мгновенно привёл меня в себя и заставил отвлечься от плохих мыслей. Папа поднялся на ноги. Это я понял по скрипу стула, на котором он сидел. Его шаги сообщили мне о том, что он подошёл к двери. И вот раздался скрип двери. Я услышал чей-то шёпот, но понять, кто это, у меня не вышло, как бы не старался. Я тут же напрягся.
– Думаю, он захочет с вами пообщаться, – услышал я голос папы. – Мне кажется, он вам обрадуется. Давайте попробуем! Проходите.
До меня донёсся топот ног. В мою палату прошёл не один человек, а человека три точно, если не больше. Это меня удивило ещё больше. Неужели так много человек хочет меня увидеть? И самое главное, кто это? Пока понять это я не мог и замер на месте, ожидая, когда кто-нибудь заговорит.
– Макси, тут ещё кое-кто пришёл тебя проведать, – сообщил мне папа.
– Кто? – лишь спросил я.
– Твои друзья, – по голосу папы я понял, что он улыбается.
– Привет, Максим, – раздался голос Артёма.
– Ты как? – следом раздался голос Пети.
– Мы очень переживали за тебя, – проговорил Денис.
– И мы очень рады тебя видеть, – вторил ребятам Виталик.
– Все мы! – сказали одновременно Ева и Арина.
Я же замер, не ожидая, что ребята придут ко мне. Конечно, иногда я думал о них, но не слишком много, и почему-то был уверен, что они не смогут приехать ко мне в больницу. Они жили далековато от того места, где я жил, и им было невыгодно и долго ехать ко мне. Я даже смирился с тем, что, может быть, больше вообще никогда не смогу с ними поговорить. Но они были тут и это было очень здорово.
– Привет, ребята, – мои губы растянулись в слабой, но довольной улыбке. – Я очень рад, что вы пришли ко мне.
– Конечно, было очень сложно заставить родителей отпустить нас к тебе, но мы очень настаивали. Мы не могли не прийти к тебе. Мы обязаны были узнать, как ты тут, – твёрдо сказал Виталик.
– Ты же в порядке? – неуверенно поинтересовалась Арина.
– Что ты несёшь? – одёрнул сестру Виталик. – На него столько всего свалилось, а ты спрашиваешь такую ерунду. Понятное дело, он не в порядке! Максим, как ты себя чувствуешь?
– Вроде нормально, – пожал я плечами.
– Когда мы узнали, что произошло, мы… – начал Денис. – Мы были в таком шоке! Мы не думали, что такое может произойти.
– Да я тоже о таком не думал, – нехотя согласился я. – Но это произошло!
– Это ужасно! – Артём сделал шаг ко мне. – И мы очень соболезнуем и тебе и вам, дядь Коля.
– Спасибо, – сказал папа в ответ. – Давайте я лучше оставлю вас наедине. Пообщайтесь. А я буду рядом с палатой. Хорошо?
– Да. Замечательно. Спасибо, – в голосе Пети была слышна радость. Видимо, ему было не очень удобно общаться со мной в присутствии моего папы, и он был рад его уходу. Мне же было как-то всё равно, был он тут или нет. Мне это ничего не давало.
– Ну, давай, Максим, рассказывай, – Артём подсел ко мне на кровать. – Как тебя здесь кормят?
– Ну, жаловаться глупо, но мне всё равно не особо нравится, – честно ответил я. – Еда на любителя. Папе нравится, мне нет.
– Я тоже ненавижу больничную еду, – признался Виталик.
– А ты разве лежал в больнице? – удивился Петя.
– Да, лежал, но давно и недолго, – выдал тот. – Но за это время я успел возненавидеть больничную еду.
– Понятно всё с тобой, – фыркнул Петя.
– Ребята, мы сюда приехали не вас обсуждать, а поговорить с Максимом и узнать, как у него дела, – одёрнул их Денис. – Максим, а можно тебе задать один вопрос? Точнее поинтересоваться…. Мне, правда, очень интересно!
– Конечно. Давай, – не стал я отказывать другу.
– Как ты всё воспринимаешь? – задал какой-то непонятный вопрос он. – Ну, в смысле…. Ты же нас не видишь. Как теперь это всё для тебя? Ты теперь только на слух всё делаешь или….
– Дэн, невежливо такое спрашивать, – зашипела на него Арина.
– Да нет. Всё нормально, – поспешил я успокоить ребят.
– Тогда мне тоже интересно, – присоединился к Денису Артём.
– Нам всем интересно, – поддакнул Петя.
Я чувствовал внимательные взгляды ребят на себе и поспешил начать всё им объяснять.
– Ну, теперь мне остаётся только на ощупь и на слух реагировать на всё. Так я хожу, понимаю, что кто-то заходит ко мне в палату, а также по звуку слышу, когда везут еду. И по слуху контролирую, чтобы ни в кого не врезаться в тот момент, когда иду. И это всё очень сложно! Не представляете насколько! Для меня всё новое и…. Я теперь ничего не вижу и никогда не увижу! И я…. И я не представляю, как буду дальше жить. Понятия не имею!
– Ну, ты самое главное молись Богу, и Он тебе во всём поможет, – посоветовал Артём. – Доверь всё Ему! Он сам всё устроит и облегчит твою жизнь! Зачем так переживать из-за этого, если у тебя есть Бог? Молись Ему, и всё будет хорошо!
– Сомневаюсь, – неуверенно сказал я и покачал головой, вспомнив, сколько всего плохого произошло за это время, а Бог всё это допустил.
– Ты же Ему ещё доверяешь, да? – с интересом посмотрел на меня Виталик. – У тебя всегда была такая сильная вера, а теперь такое чувство, что ты совсем не веришь Богу, и не доверяешь Ему.
– Да, доверяю, но… – я запнулся. – Столько всего произошло! Трудно после такого просто верить, что всё будет хорошо.
– Мы понимаем, что это сложно, но ты должен доверять Богу, – твёрдо сказал Артём. – Он может во всём помочь. Это в Его силах! Но ты должен в Него верить и взывать к Его имени. И тогда Он придёт на помощь!
Я в ответ лишь поморщился. Сейчас я был не готов всё это слышать. Мне было слишком тяжело. Я старался не злиться на Бога за то, что произошло и не обижаться на Него, но это было сложно. Ведь я не понимал, почему Бог такое допустил со мной и мамой. Мне это было не понять и оставалось лишь гадать, пытаясь понять Божий замысел в этом. Но пока у меня ничего не получалось, и я терялся в догадках и мучился, не зная, как на это всё реагировать.
Я старался, как мог, сохранять веру и надежду на Бога, но это было всё труднее и труднее, потому что очень хотелось обвинить во всём произошедшем Его. Но это делать было нельзя. Я должен был пройти через всё это, не потеряв веру в Бога и продолжая полагаться на Него. Ведь Он всё ещё был рядом со мной, и я это точно знал. Он не бросил меня и должен был мне помочь. Но обсуждать пока всё это с ребятами я не мог.
Борьба внутри меня была слишком сильна, и вмешивать в это кого-то у меня не было желания. Даже друзей в это вмешивать не стоило. Я должен был разобраться сам. Конечно, мне казалось, что любовь к Богу угасла, но, наверное, это было из-за того, что мне было очень плохо и тяжело. Ведь Бог не теряет к нам любовь каждый раз, когда мы делаем Ему больно. И я должен был продолжать любить Бога и благодарить Его за всё, что только мог, как бы это ни было сейчас тяжело, а сейчас это было очень тяжело. Я не должен был отворачиваться от Бога и более того не хотел этого. Только Он был последней моей надеждой и опорой. Только на Него я мог надеяться!
– А ещё у тебя есть твой папа, который тебе во всём поможет и поддержит тебя, – поспешила вставить Ева, увидев, как мне тяжело всё это обсуждать. – На него ты тоже можешь надеяться. Он вон как рядом с тобой крутится! Твой папа точно тебя не оставит!
– Это я знаю. Ладно. Спасибо, что так волнуетесь за меня, но я как-нибудь выкарабкаюсь. Вы правы, и папа мне поможет. А теперь лучше расскажите, что у вас нового.
– Но мы же пришли поговорить о тебе, – напомнил Петя. – Мы хотели узнать, как у тебя дела. Лучше ты рассказывай нам, как ты тут.
– Мне нечего рассказывать, – отрезал я. – К тому же я уже вам всё о себе рассказал. Больше мне добавить нечего. Вы итак всё видите! На улицу я ещё ни разу не выходил и сижу целыми днями тут. У меня нет ничего интересного! Я лучше хотел бы послушать, что у вас нового. И что нового и интересного произошло в Церкви. Так что давайте рассказывайте!
– Хорошо, – сдался друг. – Кто начнёт?
– А можно я? – подала голос Ева.
– Давай. Начнём с самых младших, – разрешил говорить ей Артём.
– Я совсем недавно начала писать свои стихи, – сказал девочка. – У меня они, конечно, пока получаются не очень красивыми, но я очень стараюсь.
– Она даже один стих посвятила мне, – отозвался довольный Виталик. – И, между прочим, он мне очень понравился.
– Да. Я очень старалась, – по голосу Евы было слышно, что она смутилась. – Я даже в школу один стих принесла, и мне за него дополнительную оценку по литературе поставили.
– Ты молодец! – похвалил я девочку. – Когда я начинал писать стихи, у меня тоже не очень получалось, но самое главное не сдаваться. Мне вот папа очень хорошо помогал. Бывает, что у меня и сейчас некоторые стихи не очень хорошо получаются, но я также очень стараюсь.
– Мне твои стихи очень нравятся, – сообщила она. – Они очень красивые!
– Спасибо, – мои губы расплылись в лёгкой улыбке.
Мы продолжили говорить с ребятами. Они наперебой рассказывали, что у них нового, а потом приступили рассказывать всякие новости из Церкви. Их также было очень много. Было много смешных историй, над которыми мы даже немного посмеялись. Я лишь похихикал, так как нормально смеяться и веселиться был пока не в силах. Мы даже не заметили, как пролетело время за нашим разговором. Мы могли бы и дальше говорить и говорить, но тут в палату зашёл папа.
– Ребята, вы уж извините, я не хочу вас отвлекать, но вам пора идти домой, – выдал он. – Уже много времени, и к тому же Максиму надо отдыхать.
– Но я не устал, – попытался я возразить.
– На сегодня общения достаточно, – стоял на своём папа. – К тому же ребятам ещё надо ехать домой. Так что прощайтесь.
– Ладно. Вы правы, – не стал спорить с ним Артём. – Нам, и правда, пора уже ехать домой. Пока, Максим. Давай тут не унывай! Держись! Мы с тобой!
– Пока, Максим, – сказал в свою очередь Виталик. – Поправляйся и возвращайся к нам поскорее!
– Пока, Максим, – говорили все ребята по очереди, медленно покидая мою палату.
– Пока, ребята, – пришлось сказать мне в ответ.
Я тяжело вздохнул. У меня не было никакого желания прощаться с друзьями. Я так давно не общался с ними, что даже забыл каково это. А общаться с ними мне очень понравилось! С ними было очень просто, легко и весело. Но им пора было уходить, и я должен был их отпустить. Держать их тут я не мог. Ребятам тоже хотелось домой.
И вот все друзьям покинули мою палату, и в ней остались лишь только мы с папой. Я продолжал вспоминать разговор с ребятами и еле сдерживал улыбку, вспоминая смешные истории друзей. Но полностью погрузиться в мысли мне не дал папа.
– Макси, может быть, ты хочешь поесть? Пока вы тут общались, давали ужин. Я вот взял тебе пюре и котлету. Хочешь?
– Ну, давай, – согласился я. Мне, и правда, хотелось немного поесть. Отказываться от ужина точно не стоило. Я не хотел, чтобы папа сильно переживал за меня из-за того, что я мало ем.
– Замечательно, – было слышно, что я обрадовал папу. – Вот. Бери!
Папа дал мне в руки тарелку и вилку. Я начал не торопясь есть. Конечно, еда была не особо вкусной, и есть её было не очень приятно, но я всё равно ел, заставляя себя. Мне приходилось есть через силу. Правда немного о себе говорил и голод, а иначе я вообще бы не смог заставить себя съесть еду, но в основном всё равно заставлял себя есть. С трудом, но я съел почти всё содержимое тарелки и отдал тарелку папе.
– Молодец, Макси, – похвалил меня он. – А теперь попей сок. Между прочим, твой любимый сок. Манго!
– О! Давай, – я с удовольствием выпил весь сок, что был в стакане. Этот сок я, правда, очень любил и не понимал, как его можно не любить. Он же был таким вкусным!
Выпив сок, я также отдал стакан папе. Тот поднялся на ноги и покинул палату. Тарелки нам давали вместе с едой, и потом их надо было возвращать, чтобы их могли помыть. Я же, пока папы не было, откинул голову назад. Мне уже хотелось вновь погрузиться в мысли о недавнем разговоре с друзьями, как я понял, что, и правда, очень устал и хочу спать. Меня сильно клонило в сон, и я даже чувствовал, что мои глаза закрывались. Бороться со сном у меня желания не было, и я улёгся на кровать, опустив подушку. Я вполне имел право поспать, и больше мне в принципе было нечем заниматься. Я точно знал, что папа будет не против того, что я посплю, но предупредить его всё равно надо было.
Поэтому я дождался его возвращения и, как только услышал шаги, выдал:
– Пап, я, пожалуй, спать лягу.
– Хорошо. Ложись. Я был уверен, что ты устал. Давай, – он помог мне накрыться одеялом. – Засыпай! Я буду рядом.
– Хорошо, – я повернулся на бок и закрыл глаза, начиная погружаться в сон.
Пока я, благодаря общению с ребятами, ни о чём не переживал и не волновался. Мне как никогда за это время было хорошо и спокойно. Поэтому я смог быстро и легко уснуть, не думая ни о чём плохом.
– Макси, ты готов? – спросил у меня папа. – Выписку уже отдали, и мы можем спускаться вниз.
– Ну, как я могу быть не готов? – не удержался я от сарказма. – Себя взял, одеться не забыл и уже хорошо. Это для меня самое главное!
– Пожалуйста, давай серьёзно, Макси, – мне даже не надо было видеть лицо папы, чтобы понять, что он нахмурился. Он всегда хмурился, когда ему что-то не нравилось. Я понимал папу. Ему было очень тяжело. Он разрывался между работой и мной. Он понимал, что мне нужна помощь и поддержка, и старался со мной проводить как можно больше времени. Но и на работе нужно было появляться. Там входили в его положение, но совсем от работы освободить не могли. Поэтому папа всё время нервничал, переживал за меня и работу и был чрезмерно серьёзным. И вот опять он был чересчур серьёзным и очень переживал. А больше всего ему было тяжело от того, что мне было плохо, а он совсем не мог мне помочь. – Я не хочу здесь что-то забыть, – выдал папа. – У меня нет желания сюда возвращаться.
– Да, у меня тоже, – согласился я. – Но я не могу проверить всё ли мы взяли.
– Я понимаю, – папа тяжело вздохнул и начал осматривать каждую полочку. – Так. Ладно. Вроде всё взяли. Пойдём! – он взял меня под руку, и мы вместе вышли из палаты.
Я пролежал в больнице достаточно долго. Меня ещё пару раз успели навестить друзья, и не один раз навещали бабушка и дядя. Ко мне даже успели приехать многие из Церкви, желая проведать и узнать, как у меня дела. Но их приход меня не особо порадовал. Да, мне было приятно, что все за меня волнуются и хотят, чтобы у меня всё было хорошо, но приход знакомых меня очень сильно напрягал. С друзьями и родными мне было легко и просто, а вот с ними….
Я не знал, как с ними себя лучше вести. Притворяться, что всё хорошо ради них мне было сложно, а быть самим собой…. Так я тоже не мог в их присутствии. Ведь все меня знали как весёлого и простого мальчика, а теперь я был как его серая тень. Да, можно было понять, почему я сейчас такой, но всё равно мне было тяжело в присутствии знакомых из Церкви. А всё осложняло то, что я их даже не видел и некоторых не мог узнать по голосам и удивлялся кто это. С друзьями я общался много и их голоса знал просто замечательно, но вот голоса знакомых из Церкви….