Хэдли и Грейс

Конечно, Мэтти ничего об этом не знала. Она считала Хэдли ужасной матерью, которая ничего не делает, чтобы заступиться за нее. Она была права насчет первой части: ни одна хорошая мать не допустила бы, чтобы все зашло так далеко.

Хэдли перестала резать салат и прислонилась к стойке, нож задрожал в ее руке. А теперь Скиппер уходит. Мэтти невдомек, что именно Скиппер защищал ее.

Да, Фрэнк орал, говорил ужасные слова, был вспыльчивым и бросал вещи. Возможно, он даже зашел бы так далеко, что отрезал волосы Мэтти. Но он никогда не причинял ей физической боли – милость, дарованная Скиппером просто самим фактом его существования.

Вскоре после того, как Скиппер пошел в начальную школу, его учительница вызвала Хэдли и Фрэнка, потому что была обеспокоена тем, что рассказал ей Скиппер – странной историей о тренере.

Он запер кого-то по имени Блю в ванной и не выпускал наружу. Тренером, конечно, был Фрэнк, а Хэдли – Блю, но учительница не могла этого знать.

Фрэнк выпутался из этого, виня во всем ночной кошмар и гипертрофированное воображение четырехлетнего ребенка, но достаточно испугался, чтобы понять, что, в отличие от Мэтти и Хэдли, Скиппер не будет молчать, его бесхитростность была такой же частью его личности, как и цвет волос.

С того дня Фрэнк ограничивал свое насилие супружеской спальней, куда дети не допускались, что во многом спасало Мэтти от худших проявлений его гнева.

Когда позвонила Ванесса, первой мыслью Хэдли было: Нет! Ты не можешь его забрать. Как я буду защищать Мэтти? Она тут же поправила себя, поняв, насколько это было неправильно. Она была той, кто должен был защищать Мэтти, но просто не представляла, как справится без Скиппера.

А потом, внезапно, как будто ангел-хранитель услышал ее, появился шанс, о котором она молилась. У Ванессы изменились планы. Единственный вопрос: хватит ли у Хэдли смелости ухватиться за этот шанс?

– Итак, серия «Фривэй» завтра? – спросил Фрэнк, возвращая ее к реальности. Тон у него был легкий, как будто ничего не произошло, но по тому, как он ерзал на стуле, она поняла, что ему неудобно, он беспокоился, что расстроил Скиппера.

– «Уилсон» против «Кершоу», – продолжил он, когда Скиппер ничего не ответил. – Хороший матч. Ни за что не пропущу.

Скиппер повернулся, его глаза-блюдца не мигали. Фрэнк тепло улыбнулся.

– Блю может включить его тебе на своем iPad, чтобы вы смотрели его в машине.

Скиппер наклонил голову, впитывая слова с опозданием, его рот растянулся в улыбке, когда он кивнул. Фрэнк расслабился, и Хэдли тоже выдохнула.

Она понесла салат к столу, а Мэтти прокралась на свое место, ее лицо было на этот раз без макияжа, а серьги отсутствовали. Она сложила руки на груди, уставившись на свою тарелку. Хэдли села напротив нее, и Фрэнк тоже склонил голову над столом.

– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди имели хлеб насущный. Просим Тебя через Христа, Господа нашего. Аминь.

– Аминь, – повторили они вместе.

Фрэнк взял салат, а Хэдли вернулась на кухню за пиццей. Она поставила ее на стол и пошла за напитками. Хэдли наливала молоко Скипперу, когда бокал Фрэнка со свистом пронесся мимо и разбился о стену. – Ты, черт возьми, издеваешься надо мной?

Она подняла глаза, и молоко выплеснулось из стакана, когда ее руки взметнулись вверх.

– Что это, черт подери, такое? – Он держал кусок пиццы. Пицца свисала с его руки, как мягкая тряпка. – Я работаю изо всех сил, чтобы у нас была хорошая жизнь, хороший дом, чертова печь для пиццы мирового класса! И в благодарность я получаю запеченное дерьмо?

Сердце Хэдли забилось сильнее, но она продолжала съеживаться.

– Прости, – пробормотала она.

Я должна была не забыть купить дрова. Я не должна была делать пиццу. Я должна была… Я должна была… Я должна…

Он бросил кусок обратно на сковороду, а затем швырнул туда всю пиццу. Хэдли инстинктивно подняла руки над головой, когда сковорода с пиццей врезалась в шкафы позади нее.

Принц Чарльз рядом с ней вскочил на ноги; Хэдли бросилась к нему, когда он пошел за пиццей, и свободной рукой схватила его за ошейник, опасаясь, что он наестся стекла. Она потянула пса назад, а ее мысли продолжали метаться. Она одновременно и сожалела, и была ошеломлена. Фрэнк никогда не вел себя так в присутствии детей. Всего минуту назад он беспокоился, что перешел черту со Скиппером.

Она искоса глянула на него, потом на Скиппера и с потрясением поняла, что произошло. За то время, пока он сожалел о том, что взорвался на Мэтти, ведь это могло расстроить Скиппера, за то время, пока она ставила перед ним пиццу, он все понял. Скиппер уходит, и власть, которую он имеет над Фрэнком, уходит вместе с ним. И этот процесс уже пошел, самообладание, которое Фрэнк сохранял в течение четырех лет, исчезало, а его новообретенная свобода опьяняла.

– Держу, – сказала Мэтти дрожащим голос, хватая Принца Чарльза.

Хэдли подняла глаза, их взгляды встретились, и Хэдли поняла, что будет помнить этот момент, пока будет жива, – момент, когда ее дочь поняла, какая она трусиха.

– Я приготовлю что-нибудь еще, – выдавила из себя Хэдли, а ее сердце стучало так сильно, что слова эхом отдавались в ушах.

Она повернулась к шкафам в ужасе от того, что еще может бросить Фрэнк. Удивительно, но голос Скипера, тихий и напряженный, ворвался, чтобы спасти ее.

– Тренер, не знаешь, сколько игр «Кершоу» провел в этом году? – Хэдли оглянулась. Лицо Скипера побелело, а зрачки сузились до точек, но он выдавливал из себя слова. – За все-все время.

Фрэнк продолжал сверлить ее взглядом, и Скиппер подергал отца за рукав.

– Тренер, ты меня слышал?

Фрэнк повернулся к нему.

– Да, Чемпион, я тебя слышал. «Кершоу»? За все время? За все, за все?

Хэдли чуть не заскулила от облегчения, поворачиваясь, чтобы наполнить кастрюлю водой для спагетти.

Пока она готовила новую еду, Скиппер продолжал говорить, бессвязно болтая о «Доджерс» и разговаривая так быстро, как никогда. Слова потоком лились из него. Не все из них имели смысл, но он снова и снова предпринимал героические усилия, чтобы отвлечь Фрэнка, и ее сердце переполнилось нежностью, слезы любви смешивались со слезами ужаса и стыда.

* * *

– Я собираюсь посмотреть игру, – объявил Фрэнк, отодвигая пустую тарелку.

Дети разбежались по своим комнатам, а Хэдли приступила к уборке кухни. Закончив, она уложила вещи в машину.

Наконец она закрыла багажник и прислонилась к нему, еще раз прокручивая план в голове. Убедившись, что ничего не забыла, она вернулась внутрь и остановилась возле домашнего кинотеатра. Хэдли слышала звуки игры за дверью и прислушивалась в течение долгого времени. Наконец, с глубоким вздохом, она вошла внутрь.

Фрэнк сидел, сгорбившись, в среднем кресле восьмиместного кинотеатра. Телевизор мерцал перед ним, звук был отключен из-за рекламы. Он поднял пьяные глаза, и она заметила стакан виски в его руке.

– Фрэнк, – позвала она.

– Хэдли. – Он потянулся к ее руке.

Она приняла его руку и села рядом с ним. Он глотнул виски и посмотрел на нее с глубоким сожалением. Это было одно из проявлений его болезни, которое она никогда не понимала. Сейчас ему было искренне жаль, он чувствовал себя плохо после произошедшего, как будто он вовсе не имел в виду ничего такого и не понимал, почему он это сделал. Он говорил, что это потому, что он любит ее, как будто его ярость и преданность переплетались, как две спутанные ядовитые лозы.

Он поднес ее руку к своему лицу, покрытому колючей щетиной после долгого дня, и на какое-то время они застыли в молчании, с закрытыми глазами, а после она прижала его руку к своей щеке, даруя ему принятие и прощение, которого он ожидал.

– Я буду скучать, пока тебя не будет, – наконец произнес он, открывая глаза и глядя на нее. Он поцеловал костяшки ее пальцев, прежде чем их руки опустились на подлокотник между ними. – В доме будет одиноко без тебя.

– С тобой еще будет собака.

– Замечательно. Я и Принц.

– Знаешь, – начала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, – я подумала, что ты, возможно, был прав насчет того, что нам лучше поехать сегодня вечером, а не завтра утром. – Его глаза с подозрением сощурились – а вдруг это манипуляция с ее стороны, или она его в чем-то обманывает, и Хэдли опустила взгляд, молясь, чтобы он поверил ей и не почувствовал страха, который на самом деле ею двигал. – Но только если ты считаешь, что это хорошая идея.

Фрэнк уставился в телевизор и включил звук, а она сидела рядом с ним и молчала. Игра возобновилась. «Астрос» против «Анахайм», «Анахайм» вел с солидным преимуществом. В следующую рекламу Фрэнк заметил:

– Паста была хороша.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Наверное, стоило сразу ее приготовить.

Он еще некоторое время наблюдал за мерцающим экраном, прежде чем наконец сказать:

– Маршрут у тебя?

Она изо всех сил старалась не выдать, что ее сердце рвалось из груди.

– Я распечатала его, и в телефон он у меня тоже есть.

– Не езжайте по Пятому шоссе, оно еще строится.

– Конечно, я поеду по платной дороге.

Он повернулся к ней.

– Если устанешь, остановись.

– Конечно.

– Остерегайся фур. Они могут тебя не заметить.

– Буду осторожна.

Он кивнул, допил виски, а потом с чистой преданностью в глазах взглянул на нее и сказал:

– Девять дней. Не знаю, как я буду жить без тебя.

Она наклонилась и нежно поцеловала его.

– Ты справишься, мы вернемся прежде, чем ты заметишь наше отсутствие.

У двери она остановилась.

– Хочешь попрощаться со Скиппером? – спросила она.

Он покачал головой.

– Думаю, это только усложнит ему задачу. – Он опустил взгляд, а затем снова поднял его на нее. – Он знает, что я люблю его, верно?

– Конечно.

– И он не вспомнит, как я вел себя сегодня вечером?

– Он будет помнить, каким замечательным отцом ты был для него.

* * *

Через пять минут они уже были в пути. Она смотрела на Мэтти, сидевшую рядом с ней, и на Скиппера позади нее, не в силах поверить в это, ошеломленная происходящим. Пятнадцать лет она искала выход и вот просто взяла и сбежала с детьми. Ее сердце бешено колотилось от адреналина, и она испытывала чувство гордости.

– Мы не вернемся? – спросила Мэтти, вырвав Хэдли из ее мыслей. – Ты взяла фартук мамы, – объяснила она.

Хэдли с трудом сглотнула, думая, что ее решение засунуть эту памятную вещь в сумку в последнюю минуту насторожит и Фрэнка. Фартук был вышит вручную ромашками, и на нем была куча застиранных пятен; ее мать носила его почти каждый день, когда Хэдли была маленькой, это была одна из немногих вещей ее мамы, которые у нее остались.

– Не волнуйся, – успокоила Мэтти, почувствовав страх Хэдли. – Папа никогда не роется в кухонных ящиках. – И вся гордость, которую Хэдли чувствовала за мгновение до этого, сдулась от осознания того, как сильно она подводила свою дочь все эти годы.

Через минуту Мэтти спросила:

– Кто позаботится о Принце Чарльзе?

– Твой отец, – отозвалась Хэдли, и Мэтти отвернулась. Это был плохой ответ. Фрэнк не будет любить его так, как Мэтти, не будет заботиться о нем так, как Хэдли, и не будет играть с ним так, как Скиппер.

Сердце Хэдли сжалось от невыплаканных слез Метти. У нее не было выбора. Они не могли остаться из-за собаки.

* * *

Через полчаса они подъехали к стоянке отеля рядом с автострадой.

– Почему мы остановились? – спросила Мэтти.

– Мне нужно кое-что сделать перед отъездом, – объяснила Хэдли. – Мы останемся здесь на ночь, а утром встанем пораньше.

Она заплатила наличными за две комнаты, уложила детей, вернулась к машине и уехала тем же путем, которым они приехали.

Двадцать минут спустя из зоны погрузки за офисом Фрэнка она позвонила в отель «Хилтон» в Викторвилле, в котором они должны были остановиться сегодня, и забронировала номер.

Повесив трубку, она снова просмотрела маршрут Фрэнка, внимательно проверяя его на наличие чего-то, что она могла пропустить. Чтобы ей удалось задуманное, нужно все обдумать и не совершать ошибок. Фрэнк параноик и гениальный невротик. Один неверный шаг, и все будет кончено. Совершенно уверенная, что еще не облажалась, она положила телефон в карман и вылезла из машины.

Участок был пуст, а в зданиях вокруг не горел свет, потому что они были закрыты на долгие выходные. На флагштоке возле улицы развевался американский флаг, оставленный свободно реять в честь Дня памяти.

Используя запасные ключи Фрэнка, которые остались у нее в кармане, она открыла заднюю дверь и тихо вошла внутрь.

8

ГРЕЙС

Грейс заглушила двигатель и оглянулась на Майлза, крепко спавшего в своем автокресле позади нее, его грудь ровно вздымалась. Она долго наблюдала за ним. Уже почти десять. Даст Бог, он проспит до полуночи.

Она обернулась, чтобы бросить взгляд на въезд на парковку. Если не считать света у двери, в бизнес-парке было темно. Через окно она заметила слабое свечение монитора своего компьютера и смотрела на него, пока ее глаза не затуманились, выжидая еще одну долгую минуту, чтобы снова обдумать решение в своей голове.

Если она это сделает, пути назад уже не будет.

Снова и снова она прокручивала эту мысль. Если она этого не сделает, то что будет дальше? Она опять посмотрела на Майлза, подумала о Джимми и о том, что он натворил, и крепко зажмурилась. Как бы она ни любила его, речь уже не об этом. Она не могла продолжать рисковать своим будущим и будущим Майлза и жить с неуверенностью в том, будут ли у них деньги на аренду жилья или еду.

Желудок заурчал и, хорошенько все взвесив, она все же прождала еще минуту, зная, что ей нужно делать, но все равно боясь этого. «Один из тех моментов, – подумала она, – когда ты стоишь на развилке, зная, что она безвозвратно изменит твою жизнь».

Наконец, глубоко вздохнув, она на дюйм опустила стекло и вышла из машины. Потом заперла ее, еще раз осмотрелась, подошла к двери и зашла внутрь.

Контракт на участок Джерри все еще лежал на столе Фрэнка. Она засунула его в пустую сумку для подгузников, висевшую у нее на плече. Если Фрэнк хочет заключить сделку с Джерри, он может сделать это сам.

Грейс открыла дверь, соединявшую кабинет Фрэнка с холлом, откуда далее можно было попасть на склад, в раздевалки, туалеты и комнаты отдыха для сотрудников. Дверь со щелчком захлопнулась за ее спиной, и она сощурилась, чтобы привыкнуть к темноте. Единственным источником света был лунный луч, проникавший через окно в двери, которая вела на парковку, и флуоресцентная лампа, горящая в оконце на двери кладовки, потому что кто-то забыл выключить свет.

Несмотря на то, что сердце бешено колотилось в груди, ей не было страшно. За последние три месяца она провела в этих стенах больше времени, чем в собственном доме.

Она уже тянулась к выключателю, когда услышала какой-то шум и остановилась. Грейс резко повернулась к двери кладовой, а взгляд остановился на полоске света под ней. Она смотрела на нее так долго и пристально, что у нее заболели глаза, но после долгих секунд тишины она задалась вопросом, не показалось ли ей это.

С глубоким вздохом она снова потянулась к выключателю. Ее пальцы нашли его как раз в тот момент, когда полоску света пересекла тень.

Сердце подпрыгнуло в груди, она отступила. Повозившись с ключами и найдя нужный, Грейс сунула его в замок. Ключ застрял, и ей пришлось вырвать его с излишним усилием. Кольцо ключей вылетело из ее рук и пролетело над головой, невероятно громко приземлившись где-то позади нее.

9

ХЭДЛИ

Какой-то шум раздался в коридоре. Звук лязгающего металла. Хэдли застыла неподвижно, держа в руках коробку с бумажными полотенцами. Возможно, в здании есть система безопасности, и она включила сигнализацию. Хотя, если это так, то сигнализация слишком долго не срабатывала. Она здесь уже почти час и дважды обошла все комнаты в здании.

Хэдли напрягла слух, прислушиваясь к каким-то звукам. Немного погодя вздохнула и поставила коробку обратно на полку.

Она прислонилась к стойке и закрыла глаза. Не создана она для этого – обмана и лжи, интриг и мошенничества. Хэдли была так уверена, что со всем разобралась! Она знала, что Фрэнк прячет деньги, и была уверена, что прячет он их именно здесь. Он заплатил за свой фургон наличными, и подрядчикам, которые работали во дворе, тоже. Прежде чем купить фургон, он заехал в офис. В те дни, когда он платил подрядчикам, он приходил домой прямо с работы. Он упоминал сейф, поэтому Хэдли знала, что он существует, но она прочесала здесь каждый дюйм и так и не смогла его найти. В результате долгих поисков она нашла только ящик для мелкой наличности в столе Фрэнка, в котором было меньше ста долларов.

Что-то двигалось в коридоре, и она распахнула глаза. Звук был очень слабый, но Хэдли обладала острым слухом.

Она прислушалась внимательнее, потом оттолкнулась от полки, рывком открыла дверь и высунула голову. Посмотрела налево, в сторону черного хода, потом направо. В конце коридора кралась тень, это был кто-то миниатюрный, с растрепанной шевелюрой.

– Грейс? – произнесла она, щурясь в темноту и понимая, что перед ней и в самом деле стоит ассистентка Фрэнка.

Фигура резко выпрямилась.

– Миссис Торелли? – удивилась Грейс.

Обе с любопытством уставились друг на друга. Хэдли в последний раз видела Грейс сегодня утром, когда высаживала Фрэнка, чтобы взять его фургон. Грейс направлялась в офис в том же наряде, что и сейчас, – простой белой блузке и мешковатых серых брюках, свободно сидящих на ее худощавой фигуре.

– Что ты здесь делаешь? – проговорили они в унисон на высокой ноте.

Хэдли выдержала пристальный взгляд Грейс. В конце концов, она жена Фрэнка, и это дает ей право находиться здесь. Есть дюжина причин, по которым ей, возможно, понадобилось заехать в офис. Фрэнк оставил что-то, что ему нужно. Ей нужно немного чистящего средства для подъездной дорожки. Фрэнк попросил ее заехать и забрать дорожные знаки для одной из парковок.

Но ей было трудно представить хотя бы одну причину, по которой помощница Фрэнка могла бы красться по офису в пятницу вечером в полной темноте.

Она посмотрела на выключатель справа от Грейс, до которого той было легко дотянуться.

– Почему ты здесь? – повторила она свой вопрос.

– Хотела проверить форму, – сказала Грейс. – Мне кажется, что мы заказали меньше, чем нужно.

Хэдли бросила взгляд на часы.

– В десять часов в пятницу?

Грейс перекинула свою ношу с одной руки на другую, и только тогда Хэдли заметила большую полосатую сумку, пустую и потертую.

Она наклонила голову, и ее лицо озарила улыбка.

– Ты здесь, чтобы обокрасть Фрэнка.

10

ГРЕЙС

Жена Фрэнка улыбалась и обвиняла Грейс в воровстве. В ее голове быстро пронеслось два варианта того, как можно было отреагировать: все отрицать и придумать более правдоподобную ложь или слинять.

Первое было невозможно. Миссис Торелли не поверит ничему, что говорит Грейс. Она не могла придумать абсолютно никакого правдоподобного объяснения тому, почему она здесь. Второе тоже было невозможно. Ключи по-прежнему валялись где-то на полу, а Майлз был заперт в машине. Все это молниеносно пронеслось в ее голове, а миссис Торелли продолжала смотреть на нее с той же причудливой улыбкой.

Наконец, после долгой минуты молчания Грейс сама себя удивила, выпалив правду:

– Я пришла, чтобы забрать то, что Фрэнк мне должен.

Миссис Торелли кивнула.

Грейс встречалась с ней всего пару раз. Она была не из тех женщин, которые вмешивались в дела мужа. Высокая, элегантная и невероятно красивая, она была из тех, кто целыми днями делают маникюр и командуют прислугой, не вмешиваясь в работу в гараже. Даже сейчас, в десять часов, в пятницу, в грязном коридоре промышленного здания она выглядела на миллион долларов – свежая косметика, волосы, заплетенные в элегантный узел, как у королевы, а ее наряд, вероятно, стоил больше, чем месячная зарплата Грейс – слаксы, черная шелковая рубашка и бежевые туфли на шпильке с острыми носами.

– Он должен тебе? – переспросила она.

Грейс объяснила ей, что случилось с Джерри, постеснявшись признаться, какой дурой она была, веря, что Фрэнк действительно сдержит свое слово и даст ей комиссию.

– Похоже на Фрэнка, – протянула миссис Торелли, когда та закончила. – Это объясняет и то, почему он собирался тебя уволить.

Грейс вздрогнула. Хотя она и подозревала, что так будет, подтверждение ее догадок все равно стало ударом. Три месяца она работала на Фрэнка Торелли изо всех сил, делая все возможное, потому что чувствовала, что в долгу перед Мэри, ведь та попросила Фрэнка об одолжении дать Грейс работу.

– Так ты знаешь, где сейф? – спросила миссис Торелли.

Вопрос застал Грейс врасплох, и она еще раз с любопытством оглядела миссис Торелли: ее одежду и макияж, отметив про себя тот энтузиазм, с которым та смотрела на Грейс.

– Вот почему ты здесь? – Ее осенила догадка. – Ты здесь из-за денег?

– Смешно, правда?

Ледяная дрожь пробежала по спине Грейс. Она никогда не верила в совпадения. Бабушка говорила, что в такие моменты Бог шутит над смертными, именно это она чувствовала сейчас.

И Грейс не хотела иметь с Хэдли ничего общего.

– Ага, удачи. – Она присела на корточки и вновь принялась искать ключи.

Грейс нашла их в нескольких футах от себя и схватила в тот самый момент, когда миссис Торелли встала прямо перед ней, и носки ее туфель оказались прямо под носом Грейс.

– Ты знаешь, где деньги? – повторила она вопрос.

Грейс встала перед новым выбором: все отрицать и уйти ни с чем, или признать, что знает, и, возможно, получить долг Фрэнка, но в конечном итоге связать судьбу с миссис Торелли. Однако третий вариант вылетел из ее уст еще до того, как она успела полностью его обдумать.

– Может быть, – протянула она и почувствовала, как ее окатила волна жара.

– Может быть? – повторила миссис Торелли.

– Может быть, – оживленно подтвердила Грейс. – И за достойное вознаграждение я смогу показать, где они лежат.

– За вознаграждение?

– Ну да, – кивнула Грейс. – Что-то вроде комиссии.

Это был поистине гениальный ход! Не нарушая закон или клятву, которую она дала судье, проявившему к ней снисхождение, когда ей было девятнадцать лет, она может уйти отсюда с деньгами, которых должно хватить на то, чтобы они с Майлзом начали новую жизнь.

– Сколько Фрэнк тебе должен? – спросила миссис Торелли.

– Это уже неважно, – бросила Грейс, чувствуя, как горит все внутри.

– Конечно, важно. Ты сказала, что Фрэнк тебе должен, и поэтому ты здесь.

– Поэтому я здесь, – подтвердила Грейс. – Но теперь и ты здесь, а значит, мне больше не нужно забирать долг Фрэнка. Вместо этого мы можем с тобой договориться.

Миссис Торелли недоверчиво сощурилась.

– Договориться?

– Как я уже говорила, я хочу вознаграждение. Я покажу тебе, где сейф, а ты отдашь мне мои проценты.

– Проценты? Сколько?

– Пятьдесят, – объявила Грейс, – «Пятьдесят на пятьдесят» всегда неплохое начало.

– Пятьдесят процентов! – воскликнула миссис Торелли, всплеснув руками. – Это уже не вознаграждение. Это половина. Забудь. – Она отмахнулась от Грейс, как от мухи.

Грейс улыбнулась, как будто в этом не было ничего страшного, подняла ключи и стала перебирать их в слабом свете лампы. Нарочно выбрала неправильный и вставила в замок, потом вытащила его, сощурилась, рассматривая связку, и взяла, наконец, нужный. Она плавно вложила его в замочную скважину и уже собиралась повернуть, когда миссис Торелли выпалила:

– Ну хорошо. Пять процентов.

Грейс тихонько ахнула и повернулась обратно.

– Пятьдесят, – повторила она.

– Это мои деньги.

– Формально это только половина твоих денег.

– Десять.

Грейс посмотрела на дверь.

– Удачи в поиске денег. – Ключ повернулся, и она потянула ручку вниз.

– Двадцать, но это мое последнее предложение.

Грейс обдумала это. Она понятия не имела, сколько денег было у Фрэнка. Могло быть и двадцать штук и целая сотня. Двадцать процентов от двадцати тысяч – немного, но этого будет достаточно, чтобы вывезти ее и Майлза из округа Ориндж и, дай бог, будет достаточно, чтобы они продержались, пока она не найдет работу.

– Двадцать пять, – ответила она, – И только потому, что я милая.

Миссис Торелли сердито глянула на нее, явно не соглашаясь с ее мнением.

– Хорошо, – кивнула она. – Двадцать пять.

Грейс вытащила ключ из двери и прошла мимо миссис Торелли в ванную комнату Фрэнка.

– Я уже смотрела там, – сказала миссис Торелли. – Это было первое место, которое я проверила.

Грейс проигнорировала ее слова, и каблуки миссис Торелли зацокали по полу позади нее.

Грейс выяснила, где Фрэнк хранит свои деньги, уже через месяц после того, как начала работать на него. Он попросил ее вызвать сантехника по поводу забитой раковины, и она сказала ему, что, скорее всего, сможет починить ее сама. Пока она пыталась пробить водосток вешалкой, он завис рядом с ней, вызвав тем самым у нее любопытство.

Позже в тот же день, когда Фрэнк пошел обедать, она вернулась в ванную и подняла крышку бачка унитаза. То же самое она сделала и сейчас.

– О, – воскликнула миссис Торелли, заглядывая Грейс через плечо.

Грейс была согласна. Впечатляет: прочный чугунный сейф, замаскированный под бачок унитаза и привинченный к стене для того, чтобы его невозможно было унестп.

– Но как он ходит в туалет? – удивилась миссис Торелли.

– Это такая модель туалета, – объяснила Грейс, – где вода идет прямо из водопровода. – Она улыбнулась про себя. Какая ирония: профессия, которую она приобрела, находясь в колонии для несовершеннолетних, поможет ей обокрасть босса.

Миссис Торелли с любопытством оглядела ее, вероятно, недоумевая, откуда Грейс могла знать такое, но ничего не сказала. Вместо этого она посмотрела на сейф и выдохнула:

– Черт возьми!

– Проблемы?

– Я думала, тут будет клавиатура, – сказала миссис Торелли. – Знаешь, такая, где вводишь цифры, как на нашем домашнем сейфе. Я знаю все секретные коды и пароли Фрэнка, но тут один из тех старомодных кодовых замков.

– Значит, ты не знаешь комбинацию? – спросила Грейс, и внутри нее вспыхнула радость.