Обними меня крепче. 7 диалогов для любви на всю жизнь

Дьявольские сети

Чем дольше партнеры разобщены, тем более деструктивными становятся отношения. Исследователи выделили ряд разрушительных моделей поведения и дали им имена. Для себя я выделила три таких паттерна и назвала их «дьявольскими сетями». Это «Найти виноватого», «Негативный танец» и «Замри – беги». Подробно они описаны в первом диалоге.

До сих пор чаще всего в моей практике встречался «Негативный танец». Один партнер в этой модели критикует и нападает, а второй – защищается и отдаляется. Психолог из Вашингтонского университета Джон Готтман доказал: пары, застрявшие в этом типе поведения в первые годы брака, разведутся с вероятностью 80 % в течение четырех-пяти лет.

Давайте посмотрим, как это бывает. Кэрол и Джим уже давно и безнадежно ссорятся из-за его постоянных опозданий на свидания. На сеансе в моем кабинете Кэрол отчитывает Джима за последнее прегрешение: он не явился вовремя на запланированный ими киномарафон.

– Как можно без конца опаздывать? – напирает она. – Тебе совсем все равно, что у нас свидание, что я тебя жду, что ты все время меня подводишь?

Джим отвечает сухо:

– Меня задержали. Но, если ты опять собралась меня пилить, давай просто пойдем домой и забудем про свидание.

Кэрол начинает перечислять все прошлые опоздания Джима. Он сначала пытается оспорить этот список. Затем резко прекращает попытки и наглухо замыкается в себе.

В этой нескончаемой войне Кэрол и Джим зациклены на предмете баталий. Когда Джим в последний раз опоздал? Только на прошлой неделе или аж месяц назад? Оба забыли о сути спора. Ищут разрешения конфликта в двух тупиковых направлениях, выясняя, кто прав и кто виноват. Они убеждены, что проблема либо в его безответственности, либо в ее вечном недовольстве.

Но на самом деле совершенно не важно, что именно приводит к ссорам. На другом сеансе Кэрол и Джим препирались из-за его нежелания говорить об отношениях.

– Мы сразу начинаем ссориться, – заявляет Джим. – Какой в этом смысл? Просто ходим по кругу. Только хуже становится. Наверняка все сведется в итоге к моим «изъянам». Мы по-настоящему близки, только когда занимаемся любовью.

Кэрол возмущенно трясет головой:

– Не хочу я никакого секса, если мы даже поговорить нормально не можем!

Что происходит? Из-под привычной темы опозданий показались еще две проблемы в отношениях пары: «мы не разговариваем» и «мы не занимаемся сексом». Супруги попали в жуткий замкнутый круг: их реакции провоцируют еще более отрицательные ответы и эмоции. Чем больше Кэрол нападает, тем больше Джим отдаляется. И чем сильнее его отчуждение, тем отчаяннее и язвительнее ее словесные атаки.

В конце концов станет совсем не важно, в чем причина конфликтов. Пара рано или поздно дойдет до предела, когда отношения станут источником обид, постоянного ожидания опасности и совсем остынут. Любые разногласия и расхождения во мнениях предстанут в черном свете. В простых словах супруги будут слышать угрозу. Сомневаться в любых поступках второй половины. Их одолеют страхи и сомнения. Оба всегда будут настороже и готовы к обороне. И даже пожелай они стать ближе друг к другу – не смогут. Чувства Джима прекрасно описывает название песни Notorious Cherry Bombs – «Не тянет ночью целовать те губы, что бурчат весь день» (It’s Hard to Kiss the Lips at Night that Chew Your Ass Out All Day Long).

Иногда партнеры и сами замечают сети, в которых запутались. Джим утверждал, что может легко предсказать дальнейшее развитие событий. Кэрол неизбежно скажет, что мужчина ее разочаровал. Поэтому нужно спрятаться за «стеной» от разгорающегося пожара. Но деструктивные модели включаются на автомате и становятся такими привычными, что отказаться от них практически невозможно. Большинство и вовсе не замечают, что их отношения угодили в ловушку дьявола.

Раздраженные и обиженные партнеры ищут объяснений. Решают, что возлюбленный бездушен и жесток. Или начинают искать причины в себе.

– Может, со мной что-то не так? – спрашивает Кэрол. – Мама как-то сказала, что меня совсем не просто любить.

В итоге люди решают, что верить никому нельзя, а любви не существует.

Отношения, которые развиваются по спирали от преследования к отстранению, по сути, основаны на панике, вызванной чувством потери близости. Но эта идея и сейчас многим психологам и терапевтам кажется революционной. Большинство коллег, которые приходят ко мне на обучение, привыкли рассматривать конфликт и противоборство партнеров как основную проблему отношений. Поэтому они просто учат супругов общаться и вести эффективные переговоры по разрешению сложных ситуаций. Но это борьба с симптомами, а не заболеванием. Людей учат новым движениям в бесконечном танце скандалов и охлаждения, хотя давно пора сменить музыку.

– Прекрати диктовать мне, что делать! – требует Джим.

Кэрол на мгновение задумывается и раздраженно возражает:

– Тогда ты не будешь делать вообще ничего, и мы никуда не придем!

Есть масса приемов работы с разными аспектами отношений. Тем не менее, не понимая ключевых принципов, на которых строятся романтические связи, мы не сможем разобраться в проблемах пар и помочь им. Модель поведения «преследование – отстранение» не просто неправильная привычка. В ее основе лежит более глубокая проблема. Партнеры испытывают сильнейший эмоциональный голод. Их словно лишили пищи. Оба чувствуют себя обделенными. И отчаянно взывают о внимании и заботе.

Пока мы не начнем работать с базовой потребностью в близости и страхом ее потерять, стандартные подходы вроде развития навыков ведения переговоров и разрешения конфликтов, анализа детских травм или паузы в отношениях бессмысленны и неэффективны. Готтман доказал, что счастливые в отношениях партнеры ничуть не лучше или «правильнее» общаются, чем менее удачливые. Совсем не всегда они умеют участливо друг друга выслушать или понимают, как травмы прошлого могут влиять на восприятие в настоящем. Некоторые отчетливо понимают и прекрасно могут объяснить мотивы и причины своего поведения. Но совершенно не способны внятно и последовательно общаться с партнером, когда их с головой захлестывают эмоции. Такие пары бывали и у меня и чуть ли не больше других нуждались в помощи. Одна из клиенток, Салли, как-то сказала: «Ты же знаешь, у меня нет проблем с общением. Друзей полно. Умею и убеждать, и слушать. Но не когда начинается эта ужасная холодная война и мы не разговариваем. Тогда пытаться вспомнить, чему нас учили на курсах для молодоженов, все равно что браться читать руководство по раскрытию парашютов уже в свободном падении».

Стандартные подходы не позволяют удовлетворить острую потребность в эмоциональной связи. Они не помогают восстановить близость или сохранить ее. Методы и приемы, которым обучают партнеров, приводят к прекращению ссор, но страшной ценой. В результате очень часто дистанция увеличивается. Усиливается страх отвержения и потери близости. А ведь именно в это время уверенность в прочности связи нужна партнерам как никогда.

Переломные моменты в отношениях

Токсичные модели поведения становятся понятными, когда мы рассматриваем любовь с позиций привязанности. Это позволяет выделить ключевые моменты, когда рушатся и отстраиваются отношения. Клиенты говорят иногда: «Все было хорошо. Мы провели вместе четыре чудесных дня. Стали чуть ли не друзьями. А потом кое-что произошло, и все полетело к чертям. Я не понимаю».

Перемены в отношениях влюбленных так стремительны, хаотичны и ярки, что мы не успеваем осознать, что в действительности происходит. И часто не понимаем, как реагируем. Но, если бы можно было просмотреть развитие событий в замедленном режиме, мы бы заметили переломные моменты и выбранные на распутье направления. Потребность в привязанности и сопровождающие ее сильные эмоции возникают внезапно. Благодаря им разговор с повседневных вопросов моментально переходит к проблемам безопасности и выживания. «Джонни слишком много смотрит телевизор» резко вырастает до «Понятия не имею, как справляться с истериками сына. Я никудышная мать. И ты совсем меня не слушаешь. Да, знаю-знаю. Тебе нужно работать. Только это ведь важно, да? А не мои чувства. Никому нет дела до меня».

Если мы уверены в надежности и прочности связи с партнером, эти переломные моменты ощущаются просто легким прохладным ветерком в погожий день. Если нет, отношения развиваются по спирали неуверенности, и в конечном счете супруги охладевают друг к другу. Боулби выяснил, когда именно потребность в привязанности ощущается особенно остро. Мы бьем тревогу, если вдруг начинаем чувствовать себя неуверенно и уязвимо. Или ощущаем, что утрачиваем связь с любимым. Или считаем, что отношения в опасности. Угрозы могут исходить как из внешнего мира, так и из нашей внутренней вселенной. Они могут быть реальными или воображаемыми. Не имеет значения. Важно лишь восприятие.

Питер и Линда женаты шесть лет. В последнее время мужчина почувствовал, что жена охладела к нему. Линда устроилась на новую работу. Супруги стали реже заниматься любовью. На вечеринке приятель отметил, что Линда цветет и пахнет, тогда как Питер, похоже, начинает лысеть. Глядя, как Линда увлеченно беседует с привлекательным мужчиной – обладателем шикарной шевелюры, Питер чувствует прилив тошноты. Сможет ли он успокоиться, зная, что жена его ценит и в случае необходимости все бросит и будет рядом? Вероятно, мужчина сумеет воспроизвести в памяти моменты, когда именно так и происходило. Тогда он избавится от тревоги.

А что, если заглушить внутренний голос не удастся? Питер разозлится, подойдет к жене и раздраженно съязвит по поводу ее флирта. Или отбросит сомнения и скажет себе, что ему наплевать. Пойдет и выпьет еще бокальчик или сразу шесть. Что бы он ни выбрал для борьбы со страхом, нападение или отступление, это лишь увеличит дистанцию между супругами. Связь между ними и влечение Линды к мужу будут ослабевать. В результате первобытная паника Питера только усилится.

Второй ключевой момент наступает, когда минует непосредственная угроза. На этом этапе у партнеров появляется шанс восстановить связь, если только не включились негативные стратегии выживания. Позднее Линда подходит к мужу. Как он поступит? Попытается наладить контакт? Даст понять, что испытывал страх и тревогу при виде любимой, флиртующей с другим? Сможет ли выразить свои эмоции и переживания так, чтобы Линда захотела разубедить и успокоить его? Или станет нападать и попрекать со словами «вертишь хвостом»? Требовать немедленно поехать домой и заняться любовью? А может, будет хранить молчание и отстраняться?

Третий ключевой момент: нам удается распознать свои эмоции привязанности. Мы обращаемся к партнеру за поддержкой и утешением и получаем отклик. Скажем, Питер умудряется отвести Линду в сторону. Глубоко вздохнув, мужчина рассказывает жене, как тяжело и неприятно ему наблюдать за ее беседой с привлекательным незнакомцем. Или Питер хотя бы сможет подойти, встать рядом и своим видом дать понять Линде, что огорчен. Допустим, женщина отреагирует положительно. Даже если муж не сумеет внятно выразить свои чувства, жена почувствует: с ним что-то происходит. Линда возьмет Питера за руку. Мягко спросит, все ли в порядке. Она рядом и готова сопереживать. Но видит ли это Питер, верит ли жене? Сможет ли понять, успокоиться, сократить дистанцию и снова начать доверять? Или мужчина останется настороже и предусмотрительно утащит жену домой, чтобы больше не чувствовать себя уязвимым? Или даже примется нападать, чтобы убедиться в искренности ее чувств?

Наконец, когда супруги вернутся к привычной жизни, будет ли Питер уверен, что Линда – тихая гавань в океане тревог и сомнений? Или продолжит сомневаться? Будет ли стремиться постоянно получать от жены подтверждения любви? Или постарается снизить потребность в ее внимании и попробует отвлечься на другие задачи и развлечения?

В центре драмы сейчас Питер. Но помести мы туда Линду, окажется, что она испытывает те же страхи и переживания. Нет никаких различий между мужчинами и женщинами. Все мы испытываем одни и те же эмоции. Но проявлять их можем немного по-разному. Когда отношения идут на спад, мужчины говорят, что чувствуют себя отверженными. Будто они не соответствуют требованиям и ожиданиям своей женщины. Ощущают себя неудачниками, в конце концов. Представительницы прекрасного пола, по их словам, чувствуют себя брошенными и ненужными. В арсенале страдающей в отношениях женщины исследователи обнаружили еще одну модель поведения – «заботиться и дружить». Возможно, причина в более высоком содержании в крови «гормона объятий» – окситоцина. Женщины более склонны искать эмоциональной близости с другими людьми, когда чувствуют ее дефицит в отношениях с партнером.

Причина распада браков не в разросшемся до предела конфликте, а в потере привязанности и эмоциональной чуткости. Это доказал в своем революционном исследовании Тед Хьюстон из Техасского университета. И в самом деле, недостаток отзывчивости, а вовсе не уровень развития конфликта – главный показатель, позволяющий предположить, насколько прочным будет брак через пять лет. Отношения начинают двигаться к краху с ростом этого дефицита. Конфликт возникает позднее.

Партнеры как канатоходцы, которые мягко поддерживают и страхуют друг друга над пропастью. Когда начинает дуть ветер сомнений и страхов, стоит им запаниковать и вцепиться друг в друга или резко отвернуться в поисках укрытия, канат начнет раскачиваться. Едва ли удастся удержаться на нем. Чтобы балансировать, мы должны подстраиваться под движения партнера и чутко реагировать на его эмоции. Близко общаясь, влюбленные компенсируют недостатки друг друга. Только так можно достичь эмоционального равновесия в паре.

Эмоциональная отзывчивость как залог любви на всю жизнь

Сердце чахнет без ответа.

Перл Бак

Тим и Сара сидят в моем кабинете. Мужчина вообще не понимает, зачем пришел. Все, что Тим знает, – они с Сарой сильно поругались. Жена утверждает, что он игнорировал ее в гостях. Она грозится забрать ребенка и съехать к сестре. Тим не понимает. У них хороший брак. Просто Сара «чересчур инфантильна» и «слишком многого хочет». Жена не понимает, как трудно ему работать и что поэтому он зачастую забывает о сентиментальной стороне брака. Тим разворачивается в кресле и с выражением на лице «Ох уж эти женщины!» вглядывается в окно.

Жалобы Тима будто выводят Сару из скорбного транса. Ядовитым тоном женщина объявляет, что муж совсем не так умен, как считает. Обзывает его «полным идиотом в общении» с «нулевыми коммуникативными навыками». Но потом Сару захлестывает горе. Едва слышно женщина шепчет, что у Тима «каменное сердце». Он отворачивается, когда она «умирает». Не стоило вообще выходить за этого мужчину. Сара плачет.

Как они докатились до такой жизни? Сара, миниатюрная брюнетка, и стильный ухоженный Тим женаты три года. Когда-то они успешно вместе работали и с удовольствием занимались спортом. Настоящие партнеры, равные по возможностям и энергичности. Супруги недавно переехали в новый дом. У них полуторагодовалая дочь, ради которой Сара временно оставила работу. И еще они почему-то без конца ссорятся.

– Жена вечно упрекает меня, что я слишком поздно прихожу и много работаю, – с раздражением объясняет Тим. – Но я же стараюсь для нас, для семьи.

Сара бормочет обиженно, что нет больше никаких «нас». Тим продолжает:

– Я стал чужим, ты не знаешь и не понимаешь меня больше? Ну, извини, у взрослых людей все только так и бывает. Ищем компромиссы и общаемся в позитивном ключе дальше.

Сара, закусив губу, отвечает:

– Ты даже не взял выходной, чтобы побыть со мной после выкидыша. Такие у тебя «компромиссы»… – качает головой. – Ты не хочешь меня услышать и понять. До тебя не достучаться. И я в отчаянии. Мне никогда не было так одиноко. Даже когда я была одна.

Сара буквально передает сигналы бедствия, но Тим их не улавливает. По его мнению, жена «слишком эмоциональна». Но вот какое дело. Трудно больше расчувствоваться, чем когда наши главные отношения под угрозой. Саре крайне необходимо восстановить близость с Тимом. А мужчина, в свою очередь, отчаянно боится признать, что они с женой эту привязанность потеряли. При этом отношения нужны ему не меньше. Но он маскирует свою потребность в близости разговорами о компромиссах и взрослении. Пытается отмахнуться от проблем, которые поднимает Сара. Мужчина уверен, что тогда они оба успокоятся и все пойдет своим чередом. Научатся ли супруги снова улавливать настроения друг друга? Вернут ли эмоциональное равновесие? Как им помочь?

Как начиналась эмоционально-фокусированная терапия

Я не сразу поняла, как и чем могу помочь Тиму с Сарой и остальным парам. Конечно, надо было выслушать и подробно обсудить ключевые эмоции. И в итоге изменить ситуацию, которая привела ко мне на консультацию этих людей. Я начала работать с парами в Ванкувере в начале 1980-х годов жаркими летними вечерами. Я выявила эти эмоции и, казалось, разобралась, как они определяют отношения партнеров. Но на каждом сеансе пациентов кидало от бури страстей к ледяному молчанию. Вскоре я стала пропадать по утрам в университетской библиотеке в поиске сценариев драм, которые разыгрывались у меня в кабинете. Большинство авторов утверждали, что любовь – пустые сантименты и понять ее невозможно. Любые сильные эмоции объявлялись опасными, и считалось, что лучше обходиться без них. В некоторых трудах говорилось, что мы, по всей видимости, повторяем в отношениях с любимыми модель поведения своих родителей. Но эти объяснения ничего, по сути, не давали. Мои попытки обучать пары навыкам ведения переговоров вызывали лишь резкие замечания. Пациенты сочли, что к сути проблемы это отношения не имеет.

Конечно, они были правы. Я занималась не тем и думала не о том. Но как хотелось найти разгадку! Азарт побудил меня долгими часами сидеть в кабинете и снова и снова пересматривать видеозаписи сеансов. Я не собиралась заканчивать просмотр, пока не пойму, что стоит за любовными отношениями, зашедшими в тупик. Или даже пока не разберусь с сутью самой любви. И в конце концов картинка начала складываться.

Ничто не сплачивает больше, чем общий враг. Можно помочь увидеть этого врага в деструктивных моделях поведения – дьявольских сетях, а не бороться друг с другом. Я начала схематично восстанавливать диалоги партнеров, чтобы они увидели вредоносную спираль, по которой развиваются их отношения, вместо того чтобы обсуждать и анализировать конкретные поступки и слова. Если провести аналогию с теннисом, мы словно изучали игру целиком, а не каждую подачу или попадание в сетку в отдельности. Клиенты начинают видеть диалог как единое целое. Обнаруживают, что он живет собственной жизнью и ранит обоих участников. Но почему эти модели поведения так сильны? Почему так сложно вырваться из вредоносного паттерна? Почему он такой устойчивый и разрушительный? Даже когда обоим партнерам удается увидеть и осознать токсичность своего привычного поведения, они повторяют его снова и снова. Люди будто заточены в тюрьму эмоций. Даже те, кто знает свои модели поведения и понимает, как они влияют на обоих, попадают в ловушку. Почему эти эмоции имеют такую власть над нами?

Возьмем Джейми и Хью. Чем сильнее Джейми злится, тем больше она критикует Хью. Тем сильнее он замыкается. В ответ на мои настойчивые, но мягкие вопросы он признается, что за его молчанием стоят «чувство поражения» и «печаль». Тоска заставляет нас сбавлять темп и горевать. Вот Хью и оплакивает свой брак. И, конечно, чем сильнее он закрывается, тем более настойчиво Джейми требует впустить ее. Раздраженные жалобы жены – сигнал для мужа закрыться, молчать и обороняться. И наоборот. Они ходят по кругу и не видят выхода.

Если мы замедлим этот хоровод, покажутся более тонкие и глубокие эмоции: печаль, страх, растерянность и стыд. Если Джейми и Хью их обсудят – возможно, впервые, – то увидят токсичные паттерны, в которых увязли. Тогда супруги почувствуют себя в безопасности. Будут больше друг другу доверять. Джейми совсем не кажется враждебно-опасной, рассказывая мужу, как ей одиноко. И никто уже не выглядит виноватым. Они учатся общаться по-новому, отказываясь от привычной модели обвинений и молчаливого бегства. Делясь своими слабостями и глубинными переживаниями, партнеры начинают видеть друг друга иначе. Джейми признаёт: «Я никогда не смотрела под таким углом. Просто думала, что мы больше не близки. Будто он невнимателен ко мне. А он просто уклонялся от моих стрел и пытался меня успокоить. Я стреляла от отчаяния. Думала, что не могу до него достучаться».

Я сдвинулась с мертвой точки. Мои клиенты стали внимательнее друг к другу. Эмоциональная драма уже не так довлела над ними. Деструктивные паттерны всегда включаются, когда один партнер пытается достучаться до другого и не может установить безопасный эмоциональный контакт. Тогда-то пара и попадает в дьявольские сети. Но стоит супругам осознать, что оба стали заложниками своих моделей поведения, и рискнуть открыть друг другу свои настоящие эмоции, как конфликт утихает. Они становятся ближе. И все хорошо. Но действительно ли это так?

Клиенты утверждали, что нет. «Мы относимся бережнее друг к другу и меньше ссоримся, – говорит Джейми, – но, по сути, ничего не изменилось. Стоит нам перестать ходить сюда, и все повторится. Даже не сомневаюсь». Так считала она не одна. В чем же проблема? В очередной раз пересматривая записи, я поняла: нам так и не удалось разобраться с более глубокими эмоциями, такими как печаль или даже «ужас», как выразился один клиент. Супруги по-прежнему не доверяли друг другу, ожидая удара в спину.

Слово «эмоции» произошло от латинского emoveо, что значит «потрясать». Мы говорим: нечто потрясло нас до глубины души. Бываем потрясены, когда возлюбленные открывают свои сокровенные чувства. У слова emoveо есть и другое значение – «двигать». Партнеры, которые хотят снова сблизиться, на самом деле должны отпустить свои эмоции. Тогда чувства будут двигать супругами по-новому, и взаимодействовать они станут уже в другом ключе. Мои клиенты учатся рисковать, открывая любимым свои самые уязвимые стороны. Те, что до сих пор тщательно маскировали дьявольскими сетями. Когда более отстраненным и закрытым партнерам удается признать свой страх потери и разобщения, они могут говорить и о том, как сильно им не хватает заботы, внимания и близости. Эти откровения подвигают партнеров-обвинителей реагировать мягче. Они делятся собственными страхами и переживаниями. Словно оба внезапно оказались лицом к лицу, безоружными, но сильными. И впервые увидели друг друга настоящими.

Потрясающие в своем драматизме и наполненности моменты. Супругам наконец удается все изменить. Теперь отношения развиваются по-новому – по спирали любви и близости. По словам партнеров, в эти моменты меняется вся их жизнь. Супругам не просто удается вырваться из дьявольских сетей. Их отношения становятся другими – более чуткими, безопасными, близкими. Пациенты напишут новую историю любви. Решат с полным доверием друг к другу, как заботиться об отношениях и как оберегать новообретенную близость. Но мне так и не удалось понять причину силы этих моментов!

Открытия так завораживали, что я обратилась к Лесу Гринбергу, своему научному руководителю. Нужно было провести исследования, чтобы испытать и подтвердить эффективность нового подхода. Мы назвали его «эмоционально-фокусированной терапией» (ЭФТ). Целью было показать, как определенные эмоциональные сигналы меняют характер связи между людьми. Первый же эксперимент подтвердил все мои надежды. Новый подход не только помогал людям уйти от деструктивных моделей поведения. Он позволял выстроить качественно новые романтические отношения в паре.

В течение следующих 15 лет мы с коллегами провели множество исследований и экспериментов, доказавших эффективность ЭФТ. Более 85 % пар сумели наладить или заново выстроить свои отношения. Результат был длительным. Обновленные отношения выдерживали тяжелейшие испытания, такие как серьезные и хронические заболевания у детей. Эмоционально-фокусированная терапия одинаково помогала дальнобойщикам и юристам, гетеро- и гомосексуалам, супругам всех национальностей и культур. Работала и в случае с парами, в которых женщина считала мужчину «бесчувственным», а он ее – «злобной» и «невыносимой». В отличие от других подходов к супружеской терапии на результатах ЭФТ мало сказывалось состояние партнеров на момент ее начала. Почему? Мне хотелось разобраться, но были загадки и поважнее.

Что стояло за этой эмоциональной драмой? Почему дьявольские сети так сильны и повсеместны? Почему переломные моменты кардинально меняют отношения? Я будто каким-то волшебным образом попала в неизведанный мир, но понятия не имела, где я, куда иду и как тут все устроено. Были пары, которые приходили ко мне на пороге развода, а уходили влюбленными, как в первый день. Я знала, как помочь этому процессу и даже как управлять им. Но основные ответы все еще ускользали.

Незначительные события – переломные моменты – определяют всю нашу жизнь. Супругов и партнеров, терапевтов и исследователей вроде меня. Однажды коллега спросил: «Если отношения не торговая сделка, не вопрос убытков и прибыли, то что тогда?» И я вдруг услышала, как буднично, будто в сотый раз, произношу: «Эмоциональные связи… Невозможно усилием воли вызвать любовь, нельзя ее выторговать. Она эмоциональный отклик». В этот момент мой ум словно воспарил.

Передо мной пронеслись записи сеансов, на которых люди рассказывали о своих потребностях и страхах. Переломные моменты, кардинально менявшие отношения. Я видела эмоциональные связи. Наконец картина прояснилась. Это были эмоциональные реакции, которые, по Боулби, лежат в основе любовных отношений. Как я это упустила? Все потому, что нас учили: подобного рода привязанности проходят вместе с детством. Но любовь между взрослыми подчинена тем же законам. Я поспешила домой, чтобы записать и как можно скорее начать использовать свое открытие в работе с парами.

Теория привязанности отвечала на все три вопроса, что так долго не давали мне покоя. Объяснения оказались простыми и доступными.

1. Неудержимые эмоции, что накрывали моих клиентов с головой на сеансах, вовсе не иррациональны. Они более чем оправданны. Партнеры ведут себя так, словно это дело жизни и смерти, потому что это действительно так. Мозг реагирует на угрозу одиночества и разрыва с любимыми и близкими первобытной паникой. Ведь потребность в безопасной эмоциональной связи с другим человеком заложена миллионами лет эволюции. Какие бы слова ни использовали люди, отчаянно сражающиеся за свои отношения, что бы ни говорили и ни спрашивали, подразумевается один-единственный вопрос: «Ты со мной? Значу ли что-то для тебя? Откликнешься ли на мой зов, когда буду нуждаться?» Любовь – лучший механизм выживания. Внезапная разобщенность с партнером, чувство утраты близости вызывают ужас. Нам необходимо восстановить эту связь. Сообщить о своем стремлении партнеру так, чтобы заставить его реагировать. Нужда в эмоциональной близости с родными и любимыми в списке базовых потребностей занимает первое место, отодвигая на второй план даже еду и секс. За драмой любовных отношений стоит жажда безопасной эмоциональной связи – императив выживания, который движет нами от рождения до самой смерти. Близость с любимыми – единственный механизм обеспечения безопасности, данный человеку природой.

2. Эти эмоции и потребность в привязанности лежат в основе дьявольских сетей и других деструктивных моделей поведения. Стало понятно, почему они настолько распространены и непобедимы. Когда безопасная связь под угрозой, партнеры реагируют борьбой или бегством. Одни обвиняют, упрекают и нападают, чтобы получить хоть какой-то отклик. Другие закрываются и стараются не переживать. И первые, и вторые испытывают в этот момент настоящий ужас. Просто по-разному с ним справляются. Беда в том, что, однажды начавшись, эта череда нападений и попыток скрыться за глухой стеной лишь подтверждает страхи и усиливает чувство одиночества и ненужности. Старые как мир эмоции правят бал, и здравый смысл бессилен что-либо изменить. Любые агрессивные упреки и нападки, по сути, крик отчаяния, протест против потери. Унять его может лишь любимый человек, став эмоционально ближе, обняв и вернув уверенность. Нет других способов. В противном случае битва продолжается. Один партнер исступленно пытается выбить эмоциональный отклик из второго. Второй в страхе потерять любовь впадает в анабиоз. Инстинкты учат нас замирать перед лицом опасности, с которой мы не сможем справиться.

3. Эмоционально-фокусированная терапия эффективна, потому что возвращает чувство безопасности в отношения. Партнеры тоньше настраиваются друг на друга и становятся ближе. Они прислушиваются к нуждам и чаяниям друг друга и утоляют их заботой и вниманием. В результате выстраивается связь, способная преодолеть все преграды, выдержать любые удары судьбы и пройти проверку временем. В такие моменты возникает и укрепляется ощущение безопасности, которое полностью меняет отношения. Супруги наконец получают положительный ответ на вопрос: «Ты со мной?» Теперь партнеры умеют проговаривать свои страхи и нужды и устанавливать близость. И любое испытание, которое выпадет на их долю, лишь укрепит любовь. Теперь все по-новому: бал правят доверие, близость и безопасность. Неудивительно, что становится сильнее и каждый в отдельности. Зная, что любимый человек рядом и примчится на выручку по первому зову, мы чувствуем себя увереннее и не сомневаемся в своей значимости и ценности. И мир больше не такой холодный и пугающий, когда есть плечо, на которое можно опереться.

Уже первое исследование подтвердило: можно вернуть близость в отношения даже совсем отчаявшихся пар. Понимание того, что эта драма разворачивается по законам теории привязанности, позволило мне составить подробную схему налаживания отношений. Теперь можно было проложить дорогу любви длиною в жизнь, по которой супругам предстояло пойти рука об руку.

Конечно же, это сразу изменило мою работу с парами. В отчаянных нападениях и попытках партнеров укрыться я видела эффект разлучения, по Боулби. Одни срывали голос, стараясь докричаться до второй половины. Вторые шептали едва слышно и совсем замолкали, чтобы не нарушить «покой». Партнеры, угодившие в дьявольские сети, говорили на языке привязанности. Отчаянная потребность в эмоциональном отклике выливалась в нападки и обвинения. Столь же сильный страх потери и отвержения влек за собой отстранение и разобщение. Все это и лежало в основе бесконечных конфликтов супругов. Со знанием механизма появления таких эмоций прислушиваться к ним было гораздо легче. Я понимала их безотлагательность. Поэтому старалась показать пациентам их эмоции, потребности и бесконечные ссоры в трактовке теории привязанности. А затем подтолкнуть обоих к восстановлению близости и доверия. В итоге я начала получать положительные отзывы. Клиенты рассказывали, что стали понимать свои непроговоренные нужды и чаяния, страхи, которые казались прежде иррациональными. Они научились совершенно по-новому выстраивать близкие отношения с любимыми. Испытали огромное облегчение, поняв, что в их потребностях, страхах и зависимостях нет ничего неправильного или незрелого. И нет никакой необходимости их скрывать или отрицать. Пришел черед совершенствовать мой подход к супружеской терапии. С подробной картой и проложенным маршрутом я больше не чувствовала себя потерявшейся в неизведанном мире. Можно было переходить к сути.