Read the book: «Память льда», page 16

– Еще проще сделать дыру в земле, – ответил ему Быстрый Бен.

И уже в следующий момент Каллор рухнул вниз, провалившись в яму. Земля посыпалась ему на голову. Лязг доспехов перемежался с яростной бранью.

Серебряная Лиса сдавленно вскрикнула и испуганно поглядела на чародея.

– Да, девочка, ты правильно угадала. Мне совершенно наплевать, кем был когда-то Каллор и кто он сейчас.

Скворец приблизился к краю ямы и заглянул вниз:

– Гляди-ка, он выбирается… и довольно проворно. Неплохо для такого древнего старца.

– Но я не настолько глуп, чтобы дожидаться, пока он вылезет, – торопливо произнес Быстрый Бен и растаял в воздухе.

Крючковатые пальцы Каллора царапали землю у края ямы. Он соскальзывал и карабкался снова, проклиная исчезнувшего мага и грозя ему страшными карами.

– Возвращайся к сжигателям мостов, капитан, – велел Парану Скворец. – Если все пойдет как надо, встретимся в Капастане.

– Есть, командор, – ответил Паран и на нетвердых ногах зашагал к лагерю.

– Думаю, и нам тоже нечего здесь делать, – сказала Серебряная Лиса, вопросительно взглянув на Скворца.

– Ты права, милая. Идем отсюда.

Ссутулившись в седле, Скворец смотрел, как солдаты армии Дуджека Однорукого покидали Крепь. День выдался жарким, и во влажном воздухе пахло грозой. Высоко в небе кружили кворлы черных морантов. Летающих тварей стало заметно меньше. Четыре дня назад Меченый вместе с Параном и сжигателями мостов улетели к Баргастовой гряде. Минувшей ночью еще восемь кворлов покинули окрестности города, держа путь к горам Видений на северо-западной границе Паннионского Домина.

Командор очень устал. Неутихающая боль в ноге не давала ему спать. Каждый день превращался в круговерть больших и малых забот: довольствие армии, места привалов, донесения от вестовых. Скворцу и самому не терпелось поскорее тронуться в путь, хотя о том, что ждало их впереди, лучше было не думать.

Рядом с ним застыл в седле Быстрый Бен, лошадь которого беспокойно перебирала ногами.

– Чует лошадка, что у хозяина на уме, вот и дергается, – заметил ему Скворец.

– Ага.

– Тебе не терпится поскорее распрощаться со мной, догнать Парана и сжигателей мостов. Убраться подальше и от Каллора, и от Серебряной Лисы.

При последних словах маг вздрогнул, затем вяло кивнул:

– Ты прав, командор. Как бы я ни скрывал этого, мне тяжело находиться рядом с нею. За то время, пока она здесь, девчонка выросла лет на пять, если не больше. Сегодня утром я видел Мхиби. Бедняжка заметно состарилась. Корлат и знахарки-рхиви делают все, что в их силах, но Серебряная Лиса упорно тянет из матери последние жизненные соки. Один Худ знает, в чем у этой рхиви еще душа держится… Да и начавшееся Слияние т’лан имассов, прямо скажем, не добавляет радости. А тут еще Аномандер Рейк. Ему, видите ли, захотелось хорошенько все обо мне разузнать.

– Он что, опять проверял тебя чарами?

– Пока нет. Но к чему будить в нем любопытство?

– Ты мне еще нужен здесь, – сказал Скворец. – Поедешь с моим штабом. От Сына Тьмы постараемся держаться как можно дальше. Да, кстати, как там капастанские наемники? Заглотнули твою наживку?

– Полагаю, они у нас на крючке.

– Ладно, подождем еще неделю. Если ничего непредвиденного не случится, дольше я тебя задерживать не буду.

– Договорились.

– А что же ты мне не расскажешь о своих прогулках? – хитро улыбнувшись, осведомился Скворец.

– О каких еще прогулках? – непонимающе уставился на него Быстрый Бен.

– Ну, ты же обошел в Крепи все храмы. Навестил всех провидцев и гадалок. Потратил кругленькую сумму на толкователей Колоды Драконов. Я даже слышал, что ты якобы совершил жертвоприношение на вершине кургана… Бедная коза. Худ тебя побери, Бен, что это за игры?

– Знал бы ты, как воняет козье мясо, когда оно горит. Меня едва не вырвало.

– И о чем же рассказали тебе духи кургана?

– Ни о чем. Их там вообще не оказалось.

Командор прищурился:

– Как не оказалось? Это же курган рхиви.

– Да. Один из немногих уцелевших. Его недавно… вычистили.

– Вычистили? В каком смысле?

– Ну, кто-то… удалил оттуда всех духов, уж не знаю, с какой целью. Прежде такого еще не бывало. Там вообще никого. Я прямо всю голову сломал: где они теперь?

– Ловко ты умеешь уходить в сторону, Быстрый Бен.

– Ну хорошо. Я пытался кое-что выяснить. Увы, безуспешно. Теперь это уже не имеет смысла: мы ведь уходим из Крепи. А на марше мои возможности сужаются. И я почему-то все время думаю об этих исчезнувших духах. Ведь куда-то же они подевались. Куда?

– Если вдруг докопаешься, обязательно дай мне знать.

– Непременно.

Скворец скрипнул зубами и больше не произнес ни слова.

«Я слишком давно тебя знаю, Быстрый Бен. Ты можешь болтать что угодно, но я-то вижу: ты натолкнулся на нечто такое, отчего шерсть у тебя встала дыбом и ты поджал хвост, словно испуганный горностай. И тут тебе никакая жертвенная коза не поможет!»

Почти десять тысяч солдат Дуджека Однорукого, опытных воинов, закаленных в битвах на Генабакисе, двигались на соединение с многочисленной армией Каладана Бруда. Бывшие противники, лишь недавно ставшие союзниками, они наконец-то выступили в поход на врага, которого никогда прежде не видели и о котором почти ничего не знали.

Глава шестая

Куда бы ни пошли они – за ними кровь идет по следу…

Хорал Тюм (р. 1134). Видение Кульбурата

Чтобы въехать в Сумеречные ворота Сольтана, требовалось вначале пересечь горбатый мост над каналом. Канал нуждался в солидной чистке, а мост – в ремонте. Его облицовка давно облупилась. В нелучшем состоянии находилась и сама каменная кладка. Скреплявший все известковый раствор успел давно раскрошиться, и из щелей между булыжниками торчали пучки травы. Сольтан был одним из старейших городов, возникших на равнине Видений. Когда-то он стоял на самом берегу реки Серп и богател за счет торговли (через него везли товары со всего Генабакиса). Как водится, весной Серп разливался, а затем послушно возвращался в свои берега. Но одна из весен выдалась на редкость дождливой, и после паводка река избрала для себя новое русло, отступив от города. Да, по ней все так же плыли корабли и лодки, однако теперь Сольтан не получал никаких выгод от торговли. Городские власти принялись спешно исправлять положение: специально вырыли Корселанский канал и четыре глубоких пруда, два из которых располагались на самом старом русле, вблизи причалов и таверн. Увы, особым успехом все эти усилия не увенчались. Золотые времена Сольтана миновали безвозвратно, и сейчас, спустя четыреста лет, город напоминал неряшливого старика, которому давным-давно уже наплевать, как он выглядит.

Ворчун и так пребывал отнюдь не в радужном расположении духа, а уж когда он спешился и подвел лошадь к мосту, лицо командира стражников стало еще более мрачным. Невысокие, но толстые городские стены были все в ржавых потеках. В воздухе отчетливо пахло дерьмом. На парапетах толкалось немало людей, но лишь в некоторых из них можно было признать солдат. В былые времена Сольтан решил тоже внести свою лепту в войну с малазанцами и отправил на подмогу Каладану Бруду гвардейский кавалерийский полк. Устроили торжественные проводы: гвардейцы уезжали на войну, как на парад. Однако в первом же бою полк был наголову разбит, а уцелевшие остатки Воевода за ненадобностью отправил обратно.

Ворчун обернулся. Хозяйская повозка въезжала на мост. Харло, бывший у них за кучера, помахал товарищу. Рядом с ним сидела Каменная и следила за дорогой. Судя по непрестанно движущимся губам, красавицу прорвало, и Харло был вынужден выслушивать очередной поток сетований и проклятий.

Сумеречные ворота никто не охранял. Массивные деревянные створки были распахнуты настежь, причем, скорее всего, уже давно. Если не считать фургона Керулия, никто не торопился ни въезжать в Сольтан, ни покидать его пределы. Ворчун еще раз огляделся и едва удержался, чтобы не плюнуть. Он остановился и дождался повозки.

– Мы как, проедем город без остановки? – спросила Каменная. – А забавные у них тут названия ворот: Сумеречные, Рассветные.

– Сольтан – не то место, где бы я советовал путникам останавливаться, – ответил Ворчун.

– Это мы с тобой в курсе. Но хозяину наш опыт ни к чему. Что толку давать человеку советы, если он все равно к ним не прислушивается?

Командир стражников в ответ лишь пожал плечами. Конечно же, Керулий слышал каждое их слово, и Каменная прекрасно об этом знала.

За воротами улица быстро сузилась и превратилась в темный переулок. Верхние этажи соседних домов нависали над мостовой, почти смыкаясь друг с другом. Ворчун опять ехал впереди. Из-под ног с истошным кудахтаньем разбегались тощие куры. Зато жирные крысы, пировавшие на отбросах сточных канав, и не думали ретироваться. Они лениво оглядывали проезжающих и тут же возобновляли трапезу.

– Так и бока повозки недолго ободрать, – заметил Харло.

– Нам бы только миновать Мордоворотный проезд, а там уже вздохнем спокойнее.

– Смотри, у них стены еще грязнее стали. Дотронуться страшно.

Ага, а вот и пресловутый Мордоворотный проезд. Бока многочисленных повозок успели прочертить в стенах его домов глубокие борозды. Щербатые булыжники были усеяны ломаными спицами, искореженными железяками и прочим хламом. Люди, обитавшие в этой части Сольтана, наверное, уже рождались на свет мародерами. Каждая повозка, застрявшая в Мордоворотном проезде, считалась законной добычей и подвергалась немедленному разграблению. Любые попытки торговцев отстоять свое добро встречали вооруженное сопротивление. Лет шесть или семь тому назад у Ворчуна выдалась здесь веселенькая ночка. Тогда ему и другим стражникам пришлось устроить «кровопускание» и отправить в гости к Худу немало окрестных воришек и головорезов. Пока шло сражение, кто-то успел снять колеса и выломать оглобли. Лошади исчезли бесследно. Повозку выволакивали уже на деревянных катках, толкая руками.

Вспомнив о давних событиях, Ворчун поморщился. Он не жаждал повторения приключений.

Однако на сей раз все обошлось. Правда, в нескольких местах оси тревожно скрипнули да еще ступицы колес оставили на стенах свои отметины. Наконец, едва не сорвав чью-то веревку с мокрым бельем, фургон выехал из городского ущелья на широкую площадь, носившую название Комодной.

Возникла эта площадь случайно, никто ее специально не создавал. Так уж получилось, что сюда сходилось тринадцать городских улиц и переулков. Когда-то они вели к знаменитой таверне с постоялым двором, именовавшейся «Комод тетушки Ву». Лет сто назад строение сгорело дотла. Пепелище расчистили, кое-как замостили – так и образовалась Комодная площадь.

– Сейчас надо будет свернуть на Склизкую улицу, – сказал Ворчун, поворачиваясь к товарищам.

– Без тебя помню, – огрызнулась Каменная. – Ну и вонища – как у Худа в заднице!

На площади повозка обрела непрошеных сопровождающих: около двух десятков уличных сорванцов. Они напоминали бескрылых стервятников, молча двигавшихся за потенциальной добычей. Чумазые, изъеденные оспой лица ребятишек были по-взрослому серьезными.

Ворчун по-прежнему ехал впереди. Склизкая улица находилась в восточном конце площади и была раза в три шире Мордоворотного проезда. Из закопченных окон высунулось несколько физиономий. Впереди дорога была пуста: ни повозок, ни пешеходов.

«Остановись! – потребовал у Ворчуна внутренний голос. – Дальше ехать нельзя. Добром это не кончится».

– Эй, командир! – окликнул его Харло.

– Чего тебе? – не оборачиваясь, спросил Ворчун.

– Все пацаны вдруг разом куда-то слиняли. Странно.

– Ничего странного, – ответил Ворчун, доставая пару гадробийских сабель. – Заряжай арбалет, Харло.

– Уже зарядил.

«Знаю, парень, но пусть об этом слышат все вокруг».

В двадцати шагах, словно бы из ниоткуда, внезапно выросли трое. Ворчун прищурился. Он узнал высокую женщину, стоявшую посередине:

– Привет, Нектара. Вижу, ты расширила свою вотчину.

Женщина с несколькими шрамами на лице улыбнулась:

– Здравствуй, Ворчун. Не то чтобы расширила, но… О, я гляжу, и Харло тоже к нам пожаловал. Давненько, приятель, я тебя не видела. А это кто? Никак красавица Менакис по прозвищу Каменная? И как всегда, чем-то недовольна. Хотя я очень рада тебя видеть и, как и прежде, готова бросить свое сердце к твоим ногам.

– Ну и очень напрасно, – протянула в ответ Каменная. – Поступь у меня тяжелая.

Улыбка Нектары стала еще шире.

– Знала бы ты, любовь моя, как трепещет мое бедное сердце всякий раз, когда я тебя вижу.

– Сколько с нас? – спросил Ворчун, останавливая лошадь в десяти шагах от Нектары и ее молчаливых телохранителей.

Выщипанные брови женщины удивленно изогнулись.

– На этот раз – нисколько. Здесь по-прежнему территория Гарно, но он пустил нас сюда. Мы тут, чтобы встретить вас и проводить до места.

– Чего-чего? Куда проводить?

Ставни в окошке повозки со скрипом приоткрылись. Ворчун невольно обернулся на звук. Оттуда высунулась рука и лениво поманила его. Командир стражников слез с лошади, подошел к окошку. Круглое лицо Керулия, как всегда, было бледным.

– Видишь ли, командир, нам предстоит встреча с… правителями города.

– Это что, с местным королем и его Советом? Вроде как мы не испрашивали у них аудиенции!

Хозяин негромко рассмеялся:

– Нет, друг мой. Я говорю о настоящих правителях Сольтана. Задействовав немалые деньги, путем сложных переговоров наконец-то удалось собрать вместе хозяев и хозяек всех территорий и районов города. Сегодня вечером мне предстоит выступить перед ними. Так что доверься сопровождающим. Уверяю тебя: оснований для беспокойства нет, все будет хорошо.

– Но почему вы раньше не сказали нам об этом?

– Я не был уверен в успехе переговоров. Тут все не так просто. Видишь ли, здешние правители… попросили меня о помощи. Мне предстоит… завоевать их доверие. Они должны убедиться в том, что я действительно надежный человек, который способен решить их проблемы.

«Вот как? Интересно, кто же ты такой на самом деле, Керулий?»

– Понимаю, хозяин. Вы, конечно, вправе верить этой шушере, однако лично я предпочитаю держать с ними ухо востро.

– Смотри сам и действуй по обстановке.

Ворчун вернулся к своей лошади и взял ее под уздцы.

– Веди нас, – коротко бросил он Нектаре.

Сольтан был городом с двумя сердцами: они качали кровь разных оттенков, но одинаково грязную и порочную. Упершись спиной в стену, Ворчун недовольно прищурился, разглядывая низкие потолочные балки таверны и всех, кто присутствовал сегодня в зале. А это было, без преувеличения, настоящее сборище воров, вымогателей и убийц, державших в кулаке всю округу.

Слева от командира стражников сидела Каменная. Как и Ворчун, она привалилась к стене. Нектара подтащила сюда круглый столик, на который водрузила свой кальян. Изуродованное лицо одной из хозяек Сольтана то скрывалось в густых клубах вязкого дыма, то вновь проступало. Левой рукой Нектара держала мундштук кальяна, тогда как правая ее рука покоилась на ляжке стражницы.

Керулий стоял посередине зала, лицом к публике, сцепив короткие руки над простым поясом из серого шелка. Его черный шелковый плащ поблескивал, будто расплавленный обсидиан, а лысую голову плотно прикрывала довольно странная шапочка. Такие головные уборы давно уже не носили в Даруджистане, и увидеть их можно было лишь на старинных статуях и гобеленах.

Тихим, но хорошо поставленным голосом Керулий начал свою речь:

– Мне очень приятно присутствовать на встрече со столь значительными персонами. Каждый город имеет свои тайные покровы власти, и я считаю за честь, что один из таких покровов передо мной приподнялся. В то же время я понимаю: многим собравшимся здесь я кажусь сделанным из того же теста, что и их заклятые враги. Однако смею вас заверить: это вовсе не так. Вы обеспокоены тем, что Сольтан наводнили жрецы Паннионского Домина. Они талдычат о городах, недавно перешедших под власть приверженцев тамошнего Провидца и приверженцев его культа. Эти жрецы дурачат простой народ россказнями о торжестве закона, якобы в равной мере применяемого ко всем без исключения гражданам, о прописанных в нем правах и привилегиях, о благодатном наведении порядка вопреки местным традициям и обычаям. Паннионские жрецы сеют семена раздора и вносят разброд в души ваших подданных, что весьма опасно и не может не настораживать.

Главари преступников одобрительно загалдели. Ворчун старательно прятал презрительную улыбку. Смешно было смотреть, как эти люди, не знавшие иного «воспитания», кроме жестокого мира сольтанских улиц, изо всех сил старались подражать манерам высшей знати. Но затем происходившее рядом заставило командира стражников на время забыть и о Керулии, и о собравшихся в зале. Нектара развязала тесемки на облегающих кожаных штанах Каменной и правой рукой скользнула ей между ног. Лицо стражницы пылало, на губах трепетала слабая улыбка, а глаза были полузакрыты от наслаждения.

«Королева Грез, неужели эти видения ты посылаешь мне наяву?» – подумал Ворчун и потянулся за своей кружкой.

– Да перерезать всех этих скотов – и дело с концом! – взревела со своего места какая-то толстая, обвешанная драгоценностями хозяйка города. – Надо попросту вспарывать им животы и выпускать кишки. Другого способа нет.

– Истребляя жрецов, вы лишь окажете паннионскому культу неоценимую услугу, – вежливо осадил ее Керулий. – Убитых тут же объявят «мучениками за веру». Подобный способ борьбы обречен на провал, что и показывает опыт других городов. Жрецы Домина – куда более коварные и опасные враги, чем вы думаете. Они ведь не только распространяют свои верования. Они старательно сеют повсюду ложь. Их сладкие речи о законах и порядке не имеют ничего общего с действительностью. Империей правит тиран, проявляющий исключительную жестокость не только к чужакам, но и к своим подданным. Уверен, вы слышали рассказы о тенескариях – крестьянской армии Паннионского Провидца. Имейте в виду: это не досужие выдумки и не преувеличения. Обездоленные, голодные тенескарии не знают ничего, кроме слепой ярости и желания убивать всех без разбору. Все, что вам рассказывали, – это страшная правда: людоеды, насильники мертвых…

– Значит, и эти… так называемые дети мертвого семени тоже не вымысел? – раздался голос из зала. – Но как подобное вообще возможно? Болтают, будто женщины охотятся за только что убитыми солдатами, чьи трупы еще не успели остыть, и… совокупляются с ними, да?

Керулий мрачно кивнул:

– Среди юной поросли тенескариев и в самом деле встречаются дети мертвого семени. Тенескариям нужно пополнять свои ряды. – Помолчав, он продолжал: – Мне хочется, чтобы вы с предельной ясностью представляли себе все особенности устройства Паннионского Домина. Законы и привилегии, о которых не устают проповедовать жрецы, и впрямь существуют… прошу вас, не удивляйтесь, я не противоречу сам себе. Да, они есть, но имеют силу исключительно для жителей территорий, изначально входивших в империю. На всех остальных это не распространяется. Полноценным гражданином нельзя стать ни за деньги, ни за какие-либо особые заслуги. Следовательно, обитатели всех завоеванных городов и селений – это бесправные рабы, над которыми допустимо чинить любые зверства. И бесполезно молить о пощаде или взывать к справедливости. Единственный выход, единственная возможность уцелеть – это примкнуть в тенескариям, чтобы уже самому творить бесчинства над другими жертвами. Если вдруг Сольтан окажется под гнетом Паннионского Домина, горожане лишатся всего: жилищ, имущества, пищи и даже пресной воды. Они будут гибнуть десятками и сотнями. Уцелеет лишь жалкая горстка, которая неизбежно пополнит ряды крестьянской армии.

Керулий замолчал, проверяя, какое впечатление его слова произвели на слушателей. В зале воцарилась напряженная тишина.

– Мы должны вести эту войну оружием истины и всячески разоблачать ложь паннионских жрецов. Вашим людям привычнее держать в руках мечи и арбалеты, однако, как я уже говорил, прямое столкновение ничего не даст. Поэтому придется действовать умом и хитростью, создать разветвленную сеть бойцов, умелое распространяя слухи и добывая сведения о противнике. Друзья мои, излишне повторять, что во всем этом ваши люди не знают себе равных. Своей каждодневной, неустанной деятельностью вы должны заставить паннионских жрецов убраться из Сольтана. Внешне – никакого насилия. Но при этом сделать их жизнь настолько невыносимой, что они сами почтут за благо покинуть ваш город. Сила слов – великая сила.

– А с чего ты вообще взял, что это сработает? – довольно грубо спросил Керулия кто-то из главарей.

– Вы уж постарайтесь, чтобы сработало, ибо иного выхода у вас попросту нет, – невозмутимо ответил Керулий. – Если вы потерпите неудачу, Сольтан окажется в руках паннионцев.

Он продолжал говорить, но Ворчун его уже не слушал. Сидя с полузакрытыми глазами, командир стражников вспоминал свою первую встречу с хозяином. Керулий нанял их в Даруджистане не сам, а через посредника. Впервые Ворчун увидел его ранним утром в день отправления каравана, у Напастиных ворот. Керулий прибыл туда пешком и был одет точно так же, как и сейчас. Он вежливо поздоровался, задал несколько обычных вопросов и, как показалось Ворчуну, не очень-то и вслушивался в его ответы. Затем подкатила повозка. Возница уступил место Харло и Каменной. Керулий забрался внутрь, и они поехали. За весь этот долгий, утомительный путь хозяин лишь дважды удостоил его разговором.

«Раньше я думал, что он маг, но, видимо, ошибался: Керулий, скорее, жрец. Только вот какого именно бога? Такую одежду может носить кто угодно, и это уже повод призадуматься. Одно лишь ясно: платит он щедро и деньги у него не переводятся…»

Ворчун стал перебирать в памяти богов, мысленно прикидывая, кому из них может служить Керулий. Стражнику почему-то вспомнилось, что недавно в Гадробийском квартале Даруджистана освятили новый храм в честь Трича.

«Ну не странно ли? Кто, скажите на милость, в наше время вдруг станет поклоняться Тигру Лета?»

Главари преступников совещались между собой. До ушей Ворчуна долетали обрывки фраз. Вроде бы речь шла о каких-то убийствах. Керулий молчал, внимательно прислушиваясь к разговорам в зале.

Ворчун наклонился к Харло:

– Про что они там толкуют?

– Сам не до конца понял. Похоже, у них четыре ночи подряд происходили какие-то загадочные убийства. Я так думаю, что на самом деле ничего загадочного. Небось территорию не поделили. Нашелся какой-нибудь молодой да ранний, захотелось ему власти, ну он и попер напролом.

Ворчун только хмыкнул и снова привалился к стене, пытаясь не показать, что весь покрылся холодным потом.

«Они здорово нас обогнали. Еще бы, неслись как на крыльях. Но по сольтанским улицам им ни за что не проехать. Такая широченная и высоченная повозка, пожалуй, сразу застряла бы. Скорее всего, объехали город и остановились в Приблудке. А ведь это совсем рядом с Рассветными воротами… Неужели твои догадки подтвердились, дружище Бьюк?»

– Ну, что вы на меня уставились? – Каменная потянулась к кувшину и наполнила свою кружку. – Я сидела на этом собрании и просто со скуки подыхала. Нектара развлекла меня немножко, а разные потные волосатые рожи сразу начинают невесть что выдумывать. Все вы, мужики, свиньи!

– Просто как-то непривычно. До сих пор ты не выставляла себя напоказ, – заметил ей Ворчун.

– А разве кто-то заставлял вас смотреть? Если бы я сидела с младенцем на коленях и кормила его грудью, вы бы тоже пялились?

– На такое я бы, пожалуй, с удовольствием поглазел, – признался Харло.

– А то, можно подумать, ты сисек никогда не видел!

– Ты меня не поняла, дражайшая подруга. Дело не в твоих сиськах, хотя и они немало усладили бы мой взор. Но ты… с младенцем на коленях! Ха! Могу себе представить: наша Каменная с ребеночком!

Женщина оскалила зубы, однако ничего не сказала.

Разговор происходил в одной из задних комнатенок таверны. Все трое сидели за столом, завершая ужин.

– Все идет к тому, – зевая, проговорил Ворчун, – что эта встреча растянется на целую ночь. Нашему-то хозяину что! Заберется в повозку и знай будет себе дрыхнуть. А нам с утра клевать носом никак нельзя. Вот что, наверху есть комнаты с почти чистым бельем. Предлагаю не засиживаться здесь, а пойти лечь и выспаться.

– Дражайшая Каменная, не желаешь ли разделить со мной ложе? – предложил Харло. – Вдвоем теплее.

– Нет уж, чурбан неотесанный, я лучше лягу одна и хорошенько запру дверь.

– Не удивлюсь, если Нектара знает условный стук.

– Перестань меня подкусывать, иначе быстро зубы пересчитаю.

– Значит, тебе можно веселиться, а мне нельзя?

Каменная ухмыльнулась:

– Ну, ты сравнил. Да у меня перед тобой, дворняжка беспородная, масса преимуществ: происхождение, манеры…

– И еще, небось, образование, да?

– Разумеется.

В этот момент дверь открылась и в комнатку вошел Керулий.

– Ну как, хозяин? – спросил его Ворчун. – Вам удалось убедить местных воров, бандитов и жуликов?

– Более или менее, – ответил Керулий, наливая себе вина. – Война – такое дело, что приходится сражаться на нескольких фронтах одновременно. А эта кампания, боюсь, затянется надолго.

– Именно по этой причине мы и едем в Капастан?

Керулий мельком взглянул на собеседника и тут же отвел глаза.

– Не только. Там меня ждут и другие дела. В Сольтан мы заехали случайно. В общем раскладе моих действий этот город не значился.

Ворчун хотел было спросить, что же это за расклад такой, но не стал. Он уже начинал жалеть, что вообще связался с этим типом, и подозревал, что какой бы ответ ни получил, будет только хуже.

«Что толку расспрашивать тебя, Керулий? Ты умеешь хранить свои тайны».

Под арочной кладкой Рассветных ворот было темно и сыро, как в склепе. Впереди сквозь золотистую утреннюю дымку виднелись лачуги Приблудка. Ворчун выехал на освещенное солнцем пространство и пустил лошадь легким галопом. Харло и Каменная покинули город еще до рассвета. За это время они успели проехать никак не меньше двух лиг.

Причина, заставившая Ворчуна остаться в Сольтане, была довольно проста. Он хорошо знал местное отребье. Одна половина наводчиков паслась у Рассветных ворот, высматривая караваны, отправлявшиеся на восток, а другая стерегла Сумеречные, через которые выезжали те, кто держал путь в сторону Даруджистана. Похоже, головорезы, заправлявшие в Сольтане, и впрямь разрешили беспрепятственно выпустить повозку Керулия из города. Однако Ворчун не спешил верить местному ворью на слово и потому проторчал в Сольтане еще несколько часов, что оказалось для него сущей пыткой. Ночью, лежа на «почти чистом белье», он так и не сомкнул глаз, ожидая какого-нибудь подвоха. Вдобавок постель наградила его блохами. Нескольких он сумел поймать и раздавить, но остальные продолжали кусаться и сейчас.

Возле Приблудка Ворчун пустил лошадь галопом, дабы вырваться из облака назойливых мух. Но отвязаться от тощих полудиких псов ему не удалось. Они так и прыгали вокруг лошади, норовя цапнуть ее за ноги.

За лачужным поселением простиралась покрытая небольшими холмами равнина Видений. Слева на горизонте темнела далекая Баргастова гряда. Справа тянулся поросший травой каменный вал, предохранявший дорогу от разлива реки, а за ним начинались камыши болотистой речной поймы.

Последняя собака, охрипнув от лая, повернула обратно. Ворчун слегка осадил лошадь. Теперь можно было не торопиться. Вскоре дорожные булыжники окончательно исчезнут, каменный вал сойдет на нет, а песчаная дорога запетляет среди громадных муравейников, выбеленного речного сушняка и кустиков желтой травы. Каждую весну река Серп разливалась и сглаживала дорожные колеи. Зато речная гладь служила надежным ориентиром, и заблудиться в этих местах было в принципе невозможно.

Ворчун успел отъехать от Приблудка не больше чем на лигу, когда заметил валявшиеся по обеим сторонам дороги трупы. Оглядевшись по сторонам, командир стражников сразу оценил сметку налетчиков. Глубокое пересохшее русло речной старицы было идеальным местом для засады. Выскочив оттуда, они мгновенно окружили повозку. Но поживиться добычей разбойникам не удалось: явно получили достойный отпор. Когда это случилось? Скорее всего, дня два или три тому назад. На знойном солнце трупы почернели и начали разлагаться. Это Ворчуна не удивило. Странным выглядело другое: мечи, наконечники копий, пряжки и вообще все металлические предметы… расплавились. И в то же время неведомый жар пощадил одежду, обувь и кожаные ремни. На сапогах Ворчун заметил искореженные остатки шпор. Стало быть, налетчики явились сюда на лошадях. Он еще раз огляделся. Странно: ни конских трупов, ни следов живых животных нигде не было.

Командир стражников спешился. На дороге виднелись следы колес фургона Керулия. Они перекрещивались со следами другой повозки. Та была гораздо крупнее. Неужели Бошелен?

Зажимая нос, Ворчун нагибался над телами убитых налетчиков. Нигде ни одной раны, даже самой пустяковой.

«Вряд ли Бьюку понадобилось вытаскивать свой меч».

Ворчун забрался в седло и продолжил путь. Проехав еще с пол-лиги, он заметил впереди повозку Керулия и вскоре нагнал товарищей.

– Неплохой сегодня выдался денек, – приветствовал его Харло.

– Да уж. Ни облачка. А Каменная где?

– Выпрягла лошадку и поехала вперед – разнюхать, что к чему. Вскоре должна вернуться.

– Опять ее любопытство заело?

– Сказала, что хочет выбрать место для привала… Да вон она, легка на помине.

– Что за глупая затея? – сердито спросил Ворчун, когда женщина поравнялась с ним.

– Если хочешь знать, вся эта поездка – сплошная глупость. А прогулялась я не напрасно. Нашла близ обочины неплохое местечко для привала. Жаль только, что оно уже занято. Там обосновались трое баргастов… Знаю, о чем ты хочешь спросить. Нет, это не они укокошили тех разбойников. Меня сейчас другое волнует. Капастан вот-вот окажется в осаде. В город мы вряд ли попадем. Если нам повезет, паннионская армия к тому времени облепит стены, и мы сумеем беспрепятственно убраться восвояси. Если же нет, то угодим прямехонько в лапы к тенескариям. Вот уж они позабавятся.

Ворчун заметно помрачнел:

– Ты говорила с баргастами? Куда они направляются?

– Сказали, якобы спустились с гор. Самое забавное, что им тоже нужно в Капастан. Только не спрашивай меня зачем. Кто же поймет этих баргастов? У них ведь мозги величиной с орех. Ворчун, нам надо поговорить с хозяином.

Дверца повозки отворилась, и оттуда вышел Керулий.

– У меня прекрасный слух, Каменная. Значит, трое баргастов, говоришь? Из какого клана?

– Белолицые, наверное. Во всяком случае, их физиономии вымазаны белым.

– Нужно позвать их в попутчики, – решил Керулий.

– Но, хозяин… – попытался было возразить Ворчун, однако Керулий перебил его: