Двойной удар по невинности

Глава 4

Лена

Я проснулась от настойчивого стука. Кто-то с упорством дятла долбился ко мне в голову, заставляя открыть глаза и осознать весь ужас произошедшего ночью.

Напилась! Мало того, потащилась в клуб и протанцевала полночи с Клаусом фон Вандер… Вун… Ай, плевать.

Перевернувшись на бок, поджала ноги и поморщилась от повторяющегося стука. Что ж там за садист пришел? Если не открывают – значит, нужно прийти позже. Или в Германии по-другому? Дикий народ…

Кое-как сползла с кровати и едва не упала, наступив на пустую бутылочку из-под виски. А ведь совсем недавно я искренне думала, что знаю свою норму и больше никогда не напьюсь до состояния отключки.

– Кого там принесло? – прохрипела я, подбираясь к двери. Не дожидаясь ответа, открыла и воззрилась на образцово повязанный синий галстук. Чуть выше показался квадратный подбородок, упрямо поджатые губы и длинный, идеально прямой нос, увенчанный очками.

– Добрый день, фройляйн Успенская, – чуть растягивая слова, проговорил Клаус, окидывая меня неприязненным взглядом. – Могу я войти?

Я молча отошла в сторону, думая о том, что ему нужно лечиться. Разве нормальный мужик будет ходить днем в костюме и классических ботиночках, а ночью преображаться в развратного похотливого самца? Или в Германии мальчиков растят иначе?

– Нам нужно поговорить.

Немец сел на диван и уставился на меня своим фирменным взглядом. Словно он снизошел до низшего существа.

– Непременно, – ответила я, широко зевая. – Только после душа.

– В каком смысле? – опешил он.

– В смысле, я иду в душ, а ты, Клаус, заказываешь кофе. Черный, с двумя ложками сахара. И смотри мне! Я закрою дверь на щеколду, не вздумай идти за мной.

– Идти… за вами? – Уголок его рта дернулся. – Мне?

Я сложила руки на груди и покачала головой. Ну правда, нужно что-то решать с его странным поведением. Если бы я была не уверена в собственном рассудке, могла бы решить, что вчерашний визит мне приснился. Потому что сегодняшний, дневной Клаус словно и не подозревал о наличии своего альтер-эго. Реакция на то, как я произнесла его имя, была слишком красноречивой – он будто оскорбление услышал.

Определенно нужно поговорить с фрау Хильдой насчет немца! Но позже. Пока не приму душ, в себя не приду.

Закрывшись и громко щелкнув замком, удовлетворенно хмыкнула – пусть знает, я помню его вчерашние намеки на постель! Или решил, что напоил меня до состояния полной амнезии?

Спустя секунду я встретилась взглядом со своим отражением и отшатнулась. Ужас какой! Волосы мочалкой и все как-то залегли в одну сторону, тушь растеклась под глазами, как у панды, а на маленьком черном платье красовалось некрасивое светлое пятно. Прямо на груди. М-да, красавица, однако. Хорошо, что это Клаус пришел, а не бабушка решила продолжить знакомство с внучкой…

Вода помогла прийти в себя. Вышла из душа я обновленной и более-менее пробудившейся. Нацепив любимую футболку и шорты, повязала на голове полотенце и вновь показалась на глаза немцу. Он ждал на том же месте, только теперь на столике рядом с ним стоял поднос с кофе и сэндвичами.

– Ты мой спаситель! – улыбнулась я, усаживаясь рядом с Клаусом и подкатывая к нам столик. – Предлагаю сначала позавтракать, а потом приступить к разговорам. Приятного аппетита!

– И вам, фройляйн… – проскрежетал мой нежданный, но такой частый гость, подчеркивая уважительную форму обращения.

Нет уж, дорогой, разрешил вчера обходиться без условностей, так нечего теперь давать задний ход!

– Как там погода? – спросила, делая третий глоток кофе и довольно щурясь. – Я думала съездить к фрау Хильде сегодня.

– Погода хорошая. Вы можете съездить, – разрешил Клаус, продолжая сидеть рядом не шевелясь.

– Чудесно. Может быть, ты меня и подвезешь?

Интересно, на какой машине он приехал сегодня? Не удержавшись, взглянула на немца и чуть не закашлялась. Этот взгляд… Совсем не такой, как в клубе. Теперь от Клауса веяло холодом и даже чем-то наподобие ненависти. Почувствовав себя жутко неуютно, я решительно поднялась и пересела в кресло напротив, пробормотав:

– Так нам будет удобнее говорить. Ну, что там за разговор?

– Вы ведь хотели сначала позавтракать. – Клаус вновь снял свои очки, чтобы начать их протирать с раздражающей скрупулезностью.

Черт-те что! Словно другой человек! Даже страшно становится. Может быть, он маньяк? Явно ведь с головой беда.

– Чего уж там, я наелась, – пролепетала, нервно отставив кружку на столик. Посмотрим, что скажет этот любитель менять образы.

– Я предлагаю вам выйти за меня замуж.

– Что? – Хорошо, что в руках уже не было кофе.

– Стать моей женой.

– Кому? – Меня кинуло в жар.

– Вам, Елена. – Он водрузил очки на нос. – И поверьте, вы не пожалеете. Главное – мыслить здраво и прийти к консенсусу. Мы двое взрослых людей…

– Стоп! – Я поелозила в кресле. – Давайте по существу. С чего вдруг нам жениться? Что изменилось со вчерашнего дня?

– Многое. – Теперь он поморщился, вспоминая нечто неприятное, по всей видимости. – Но вам это не будет интересно. Просто примите как данность: в свете новых обстоятельств я готов жениться на вас.

– Я же вам не нравлюсь!

Глядя в глаза немца, я совершенно не сомневалась в своей правоте. Впрочем, он и не думал спорить.

– Готов снизойти, – сухо ответил этот тип.

Угу… «Ихь бин Клаус. Падай от восторга, я готов тебя взять».

И пока я находилась в полном шоке от «восторга», горе-жених начал распространяться о предположительных плюсах своего предложения:

– Мы можем составить брачный контракт, и жизнь каждого из нас практически не изменится. Главное, озаботиться появлением потомства, а затем… обсудим. Можно и вовсе сохранять лишь видимость брака, встречаясь раз в год при родных.

– Так. – Я встала и пошла к дверям, массируя виски. – Думаю, мне нужно еще отдохнуть. Я устала и пока не могу оценить всю щедрость предложения. Как насчет встречи в другое время? Скажем, в следующем году?

– Елена, вы не понимаете. – Он тоже поднялся и пошел за мной. – Да, я начал не с того. Послушайте, фрау Хильда – глава очень древнего рода. Она богата, умна и влиятельна. А вы – единственная ее прямая наследница. Не имеет значения, зачем мне нужен этот союз. Он нужен вам. Вас не отпустят назад в Россию. Это ведь очевидно.

– Что значит не отпустят? Я совершеннолетняя и сама могу решать, где и с кем буду жить.

– Могли решать. Пока фрау Лихтенштайн не узнала о вас.

– Послушайте, – вспылила я, – давайте вы уйдете? Немедленно. Мне очень не нравится ваше поведение, стиль общения и смена обличий.

– Не понял. – Он нахмурился.

– И не поймете, судя по всему. Найдите себе хорошего психиатра, а меня прошу избавить от вашего сиятельного присутствия. Прощайте, герр Клаус.

Я распахнула дверь и, кивнув на выход, отвернулась, всем видом показывая гостю, насколько он нежеланный.

– Не прощаюсь! – гаркнул непробиваемый гад и пулей выскочил прочь.

Захлопнув дверь, я с облегчением привалилась к стене и выдохнула. Надо же, с таким психом связаться… Все! Больше не пью – раз, не танцую со странными красавчиками – два, не подхожу близко к одному конкретному немцу с убийственной фамилией – три! Вот так. И еще: срочно отправлюсь к фрау Хильде – четыре. Нужно предупредить ее о странностях нанятого ею мужика, мало ли зачем ему жениться на мне приспичило!

Достав визитку, предусмотрительно переданную мне бабушкой перед уходом, я прочла на обороте ее адрес и кивнула собственным мыслям. Мне нужно было не просто съездить к ней в гости, но и выпросить билет домой. Желательно на сегодня, в крайнем случае на завтра. В гостинице же я точно оставаться не собиралась. Скоро ночь, и немец снова может приехать, превратившись в принца-соблазнителя.

Нехитрые пожитки я собрала очень быстро. Одевшись и осмотрев номер напоследок, отправилась на ресепшн вызывать такси до «деревни нищих», как окрестила про себя вотчину аристократов за городом.

Когда в пределах видимости появился нужный дом, я нервно закусила губу и достала из сумки едва ли не последнюю наличность, чтобы расплатиться с таксистом. Если бабуля откажется покупать мне билет домой, придется звонить матери и обращаться за помощью, чего я делать очень не люблю. Или найти подработку здесь… Как вариант.

– Приехали, фройляйн, – остановив авто, сообщил таксист.

Я кивнула и протянула ему десять евро, все еще обдумывая, как стоит говорить с фрау Хильдой, чтобы убедить ее в моей правоте. Наверняка она снова начнет убеждать меня остаться, пожить у нее и присмотреться. Упертая старушка. Интересно, насколько далек был от правды Клаус, когда говорил, что теперь меня никто не отпустит?

Трель звонка вырвала меня из мыслей о насущном. Надо же, даже не помню, как дошла до дома! Одни нервы с этими немцами и их интригами. Когда дворецкий открыл дверь, я постаралась приветливо улыбнуться, но, боюсь, его это не обмануло. Мужчина бросил взгляд на чемодан у моих ног и спросил с завидным спокойствием:

– Фройляйн позволит взять ее вещи?

– Позволит, – печально кивнула я и вошла в дом. – А где фрау Хильда?

– В кабинете. Я провожу вас в малую гостиную и предупрежу хозяйку. Она обрадуется вашему переезду.

Угу, подчеркнул, что я с чемоданом приехала. Думает, я жить решила в этом доме. Думает, примчалась, поджав хвост! Ну, мне-то какое дело? Плевать. Еще пара часов, и я буду в аэропорту и, если повезет, сегодня же окажусь в родной квартирке со старым ремонтом, привычно называя кабинетом туалет. Не была никогда богачкой, нечего и начинать, а с бабушкой можно дружить и по скайпу.

Дворецкий провел меня в гостиную и быстро удалился. Лишь усевшись на удобный диван, я вспомнила о своих вещах – унес, гад! Блин, сейчас еще и спальню выделят, и кровать застелят. Этого мне только не хватало!

Бабушка появилась на удивление быстро. Бодрая, веселая и подвижная. Пришла, обнимая тощую лысую кошку, и сразу начала давить на больное:

– Хелена! Девочка моя, ты приехала! Как хорошо, что ты передумала и решила побыть ближе к своей старой родственнице. Я так благодарна тебе! Господь услышал мои молитвы…

– Фрау Хильда, – я выставила вперед ладонь, желая усмирить хоть немного свою восторженную бабушку, – вы не так поняли. Нам нужно поговорить. Я хочу улететь домой. Сегодня же. В идеале – на ближайшем рейсе. И без странных провожатых в виде блондинистых сыщиков с невыговариваемой фамилией.

– Клаус чем-то обидел тебя, детка? – нахмурилась бабушка, пропустив мимо ушей мое желание улететь.

– Нет. Я редко обижаюсь и только на очень близких людей. Здесь речь идет об осторожности. Этот ваш Клаус… он… необычный. Не знаю, как назвать правильно его поведение, чтобы не оскорбить ваш слух.

– А ты не бойся, милая. Говори, мне ты можешь доверять.

Фрау заговорчески подмигнула, чем ввергла меня в легкий шок. Ничего себе, доживающая последние дни! Старушка выглядит бодрее меня и жизнерадостнее в разы. Впрочем, насчет странностей немца рассказать все равно нужно – я-то уеду, а ей жить неподалеку с этим психом.

– Понимаете, в нем словно заключены две личности. Один ходит в костюме и галстуке, вечно протирая очки и ненавидя всех вокруг. Второй – развязный улыбчивый мужчина, предпочитающий свободную форму одежды и неформальный стиль общения… Я знаю, звучит, будто это со мной что-то не так, но мое дело вас предупредить.

Фрау Хильда приподняла брови и чуть склонила голову набок, рассматривая меня с новым интересом. Затем, когда я уже хотела начать оправдываться, чувствуя себя идиоткой, она заулыбалась, словно услышала хорошую шутку, смысл которой вот только до нее дошел, и спросила:

– А кого из этих личностей ты бы предпочла, дорогая? – Пришла моя очередь удивленно замолчать. – Не подумай дурного, – засмеялась фрау Хильда, —кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, и смогу помочь в этом вопросе.

– Наймете ему психиатра? – хмыкнула я.

Она снова заулыбалась и похлопала меня по коленке, качая головой. А я сидела, думая, что вообще зря приехала в эту чудную страну. Любопытство сгубило Еву, и я недалеко ушла, ничему нас мудрые истории не учат…

– Фрау Хильда, мне нужно домой, – проговорила я, хмурясь. – Мы можем продолжить общение, но позже. Пока я хочу вернуться в привычную обстановку. Будем связываться через Интернет…

– Но мы ведь договорились, – прервала меня бабушка. Улыбка слетела с ее губ, а в голосе появилась сталь. – Ты обещала мне, дорогая, пожить здесь.

– Обстоятельства изменились. – Я упрямо гнула свое. – Пусть дворецкий принесет мои вещи. Собственно, мне не нужно ваше разрешение. Я просто заехала попрощаться и сообщить о своем решении.

– Что ж… – Она задумчиво прищурилась, кивнула и поднялась. – Я не могу заставлять тебя делать то, что хочу. Ты взрослая женщина. Подожди несколько минут, я отдам распоряжение, чтобы тебе забронировали билет назад.

Она вышла, не дожидаясь моего ответа. Решительная и очень недовольная. Что ж, не так уж сложно. Зато мне удалось настоять на своем.

Клаус

Она меня выгнала.

Эта мысль, как заводной волчок, крутилась в голове уже больше часа. Как только посмела?!

Русская поганка указала на дверь и выставила из номера в два счета, даже не желая выслушать до конца.

А мое предложение было из тех, от которых не отказываются. Я предлагал ей замужество, новую жизнь в богатстве и достатке, практически полную свободу и необременительные отношения. Что еще, черт возьми, такой, как она, было нужно? И почему Елена не согласилась?

Внутри меня все кипело и бушевало. Причем буря в душе началась еще до отказа, в момент, когда она просто открыла мне дверь.

Растрепанная, с размазанной тушью и… с перегаром. Весь ее вид буквально кричал, что вчерашний вечер она провела не пойми где, не пойми с кем и в непонятно каком притоне.

Чем могли закончиться подобные приключения, я тоже подозревал. Сколько у нее вообще мужчин было? Пять, десять? Я хотя бы войду в первую сотню?

Шайсе!

Я не брезгливый, и у меня не было заморочек Томаса, предпочитающего иметь дело исключительно с девственницами, но и такая «проходная улица» меня не устраивала. Нужно будет еще раз поговорить с девчонкой, объяснить ей полностью ситуацию и предложить альтернативу, раз уж такая гордая.

Эко-оплодотворение – вот наш выход! Заодно и проверится у лучших докторов Германии на предмет «букета» заболеваний.

Хотя о какой гордости с ее стороны вообще могла идти речь? Скорее, она просто набивала цену.

В этот момент раздался звонок на мобильный. Лезть за телефоном было неудобно, да и разговаривать за рулем – весьма небезопасное занятие. И все же телефон настойчиво разрывался.

– Слушаю, – спустя десяток трелей ответил я.

– Клаус, мальчик мой, – раздался взволнованный голос фрау Хильды. – Я была о тебе лучшего мнения!

Нотки гнева так и звенели в ее интонациях.

– Не понимаю, о чем вы, – как можно спокойнее ответил ей, сам же проклиная старушку на чем свет стоит за ее поистине «гениальный» сговор с моими родителями».

– Не понимаешь?! – возвысила голос достопочтенная фрау. – Ты со своим братцем напугал мою Хелен. Не знаю, что вы натворили, но она приехала ко мне с утра с четким намерением вернуться в Россию.

– Вот и пускай едет, – слова все же сорвались с губ. Нет поганки – нет проблемы. Может быть, если этот раздражающий фактор исчезнет, мои родители поищут другую устраивающую их аристократку или, что еще лучше, откажутся от идиотского плана женитьбы меня или Дитриха по расчету.

– Поговори мне еще тут, – мигом отрезала Хильда. – Молоко еще на губах не обсохло разговаривать со мной таким тоном. Сейчас же бери своего недоумка-брата и езжайте ко мне. Делайте что хотите, но чтобы Хелен передумала уезжать!

Она бросила трубку, а я затормозил на ближайшей стоянке и попытался переварить разговор и обрывки сведений, полученные из него.

Фрау Хильда была уверена, что нечто ужасающее совершили мы с Дитрихом. Оба. Вот только за себя я мог ручаться, что ничего, кроме утренней беседы и весьма сдержанного предложения, между мной и Еленой не было, а вот за Дита…

Догадка мгновенно пронзила мозг.

– Зар-р-аза! – прорычал я и стукнул ладонью руль. Так вот откуда взялась эта чертова фамильярность у Елены в общении со мной! Старый прикол из детства: Дитрих очень часто выдавал себя за меня, особенно перед учителями, если это было ему выгодно. Вот и сейчас. Какова вероятность, что он повторил этот трюк? Двести процентов!

Я набрал номер брата впервые за пять лет и уже знал вопросы, которые задам, когда он поднимет трубку.

– Где ты был вчера вечером? – не трудясь поприветствовать его, прорычал в трубку.

– И тебе доброе утро, Клаус.

– Повторяю, где ты был вчера вечером?

– Это допрос?

Дитрих увернулся от ответа, а в моей груди поднималась тугая волна гнева. Просто я вспомнил, в каком виде была русская поганка. В весьма растрепанном и помятом, а еще она закусила и так обкусанные губы при виде меня.

– У тебя с ней что-то было?

Пауза. И облегченный выдох с моей стороны. Если Дит молчит, значит, похвастать нечем.

– Было, – все же отвечает он, но я ему уже не верю. – Она потрясающе целуется, не носит белья, и у нее великолепная задница. Оу, ну и она была в восторге от того, что у меня в штанах, – самодовольно закончил он.

– Настолько в восторге, что собирается сбежать в Россию? – легко парировал я.

– Что? – Кажется, брат был удивлен таким поворотом событий.

– Что слышал. А теперь быстро собирайся, где бы ты ни был, и езжай по адресу, который я скину сообщением. Мне только что звонила фрау Хильда и сообщила, что из-за твоей вчерашней выходки Лена собирается уехать.

– Да не было у нас ничего! – мгновенно сознался брат.

– Вот фрау Хильде это и расскажешь!

Нажал на кнопку отбоя и откинул трубку на соседнее сиденье. Несколько долгих мгновений массировал пальцами внезапно заболевшие виски, приводя свое далекое от покоя состояние в привычное и стабильное русло, одновременно с этим анализируя ситуацию.

Дитрих выдал себя за меня, куда-то отвез Елену, где однозначно напоил, что было вполне в его духе. Он явно умудрился ее облапать и даже поцеловать. В этом я был уверен, братец не врал.

А значит, на один пункт он меня уже опередил.

Но вот секса между этими двумя точно не было. И это определенно плюс, играющий мне на пользу.

Что-то мне подсказывает, что стоит Елене увидеть сегодня Дитриха и осознать, как он ее вчера обманул, и братцу очень долго не будет светить ничего путного. Мне, впрочем, тоже.

Интуиция била в набат, заявляя, что с русской иррациональной поганкой наш точный и немецкий расчет даст сбой по всем пунктам.

И все же я взял себя в руки. Разум холоден и прозрачен, я спокоен, а значит, можно ехать.

Вдавил педаль в пол и направился в сторону дома баронессы Лихтенштайн.

Лена

Бабушка не спешила возвращаться, и я уже начала подозревать ее в том, что она заколачивает двери и окна по дому, лишь бы не отпускать. Смешно и в то же время подозрительно. Ну куда она могла деться? Когда дверь открылась, я уже порядком себя накрутила. На пороге показался дворецкий. Без моих вещей.

– Фройляйн Хелена, – позвал меня он, – фрау Хильда попросила меня занять вас. Она решает какие-то вопросы с вашим отъездом и, чтобы вы не скучали, велела отвести вас в столовую. Время обеда.

Я хотела сказать, что это совсем некстати и вообще мне пора, но в тот момент поняла, что действительно ничего не ела со вчерашнего вечера. Безропотно согласившись, пошла за дворецким, заодно напоминая:

– Мне уезжать скоро, так что быстро перекушу и в путь.

– Фрау сейчас подойдет, – невпопад ответил мужчина, пропуская меня вперед, в помещение, размерами чуть превышающее мою квартирку в Москве. Я осмотрелась.

П-образная планировка, большая рабочая поверхность, вместительные системы хранения, современная умная техника и изысканная натуральная отделка. Идеально. Кроме того, кухонька включала в себя большой стол и множество посадочных мест. Все выполнено в современном строгом стиле, но яркие оттенки и необычное панно с изображением пальмовых ветвей на одной из стен удачно разбавляли вычурность помещения…

– Мило, – пробормотала я, останавливаясь у холодильника.

– Фрау Хильда последние годы живет очень уединенно, распустив почти всех слуг, – заговорил дворецкий, ненавязчиво указывая мне на один из стульев. – По ее решению столовая и кухня были объединены. Сейчас придет горничная, накроет на стол и подогреет хозяйке молока. Бедняжка плохо себя чувствует.

– Я и сама могу все сделать, – проговорила я с раздражением. Еще не хватало, чтобы меня обслуживали или тем более ставили в укор плохое самочувствие упрямой старушки. Нет уж, я хочу домой и на этот шантаж не поддамся. – Идите, я подогрею фрау молока. И перекушу, пока она приходит в себя. Мне некогда рассиживаться.

– Как вам будет угодно. – С легким поклоном дворецкий удалился, оставляя меня наедине с суперсовременной техникой.

Молоко я нашла быстро, а вот с кастрюлькой вышла заминка – слишком много шкафов вокруг. Как здесь не путается бедная горничная? Или кто там готовит?

– Хелена. – Бабуля показалась на пороге столовой, когда я с отчаянием смотрела на идеально ровную стеклянную столешницу с нарисованными горелками и задавалась единственным вопросом: «Как. Это. Включать?!» Где, блин, обычные конфорки?

– О, вам уже лучше, – обернувшись, улыбнулась хитрой родственнице.

– Немного. – Она вяло пожала плечами. – Дай-ка я помогу тебе. Просто нажми на панель. Вот и все. Ты решила сама погреть мне молока? Это так мило…

Я лишь закатила глаза. Давить на жалость фрау умела, но меня этим не проймешь.

– Что мне можно употребить на обед?

Спустя пять минут мы сели за большой деревянный стол, накрытый льняной скатертью и уставленный несколькими блюдами, подогретыми ранее горничной. Ощущение складывалось такое, будто впереди у нас не трапеза, а как минимум переговоры. Бабушка прожигала меня задумчиво-умоляющим взглядом, а я очень старалась есть, глядя лишь на ложку.

– Если ты уедешь, то все положенное тебе наследство отойдет этой распутной девке Софи! – выпалила фрау Хильда, стряхивая со стола несуществующие крошки.

Я на миг подняла взгляд, но промолчала.

– Это последняя спутница моего сына. Та еще… – Бабушка всплеснула руками, так и не подобрав слов для определения образа жизни последней невестки. – Хелена, ты не можешь так со мной поступить.

Я продолжала есть.

– Мы нашли друг друга вовсе не для того, чтобы терять заново. Пойми, я желаю тебе только добра. От нашего общения ты только выиграешь, клянусь.

Тишина.

– Хелена?

Я покачала головой.

В конце концов старушка поднялась, чтобы открыть окно, потому что ей стало «нечем дышать» и «хотелось на воздух, ибо тоска разъедала душу». Прямо поэтесса.

Я продолжала усиленно делать безразличный вид. Доев первое, принялась за салат, старательно прокручивая в голове все нехорошее, что может случиться со мной здесь, если поведусь на уговоры старушки. Нет, нет и нет! Самолет – аэропорт – хрущевка! Дело решенное.

Когда на столе звякнула чашка, я вздрогнула, решив, что бабушка вернулась на свое место и решилась на новую модель поведения: крушить посуду. Но все оказалось куда прозаичнее – это была ее кошка. Лысое чудовище с длинными ушами и вытянутой мордой беззастенчиво лакало подогретое мною молоко.

– Брысь! – рявкнула я и тут же замолчала, обдумывая, насколько это уместно – повышать голос на любимицу хозяйки дома? Может, для них это норма – делить пищу?

– Мими! – отчаянно завопила фрау Хильда, спеша к столу. – Что ты вытворяешь?!

Уф, хорошо хоть в этом ошиблась. Животину подхватили под брюхо и нещадно тряхнули. М-да. Бедная киса. С такой хозяйкой не забалуешь. Не успела я высказаться в знак сочувствия кошке, мол, не виновата она, как та хрипло мяукнула и поникла.

Первая мысль, посетившая меня, звучала примерно так: Мими – актриса не хуже фрау Хильды. Но уже в следующий миг я вскочила и присоединилась к не на шутку обеспокоенной бабушке. Кошка не подавала признаков жизни, продолжая висеть тряпочкой на руках безутешной хозяйки.

– Что с ней? Что с ней? – спрашивала у меня бабушка, протягивая ко мне лысое тельце.

Я отшатнулась и, покосившись на стол, ответила честно:

– Ну, либо слишком слабая нервная система и это обморок от наших криков, либо… она напилась из вашей чашки. Может, ей противопоказано молоко?

– Нет! Нет-нет! – кричала фрау Хильда. – Гектор! Кто-нибудь! Бегом сюда! Мими отравили!

Дальше началось нечто невообразимое. Бабушка выла сиреной, дворецкий, выкатив, как оказалось, большие глаза, охал и прыгал вокруг, позабыв о чопорности. Горничная рыдала, заламывая руки, и странно косилась в нашу с чашкой сторону. Просто молоко-то наливала я…

Неприятненько вышло, однако…

– Забери ее, Гектор! Вези к доктору Шилзу! – наконец выдала здравую мысль фрау Хильда. Дрожащими руками она сунула свою кошку дворецкому и кулем осела на стул, закрыв лицо рукой. Сотрясаясь от рыданий, бабушка качала головой и бормотала: – Мими, бедняжка моя… Я следующая. Это очевидно…

– У вас есть успокоительное? – спросила я у горничной. – Срочно дайте аптечку.

– Конечно! Сейчас!

Девушка опрометью бросилась следом за только что сбежавшим Гектором, а я осторожно коснулась плеча фрау Хильды:

– Прекратите убиваться. Кошки, увы, смертны…

Та зарыдала еще громче. К сожалению, я никогда не умела успокаивать. Беспомощно осмотревшись, уже собралась вызывать неотложку, когда замерла на месте, не в силах пошевелиться и произнести хоть слово.

На пороге возникли Клаусы. Не один. Двое.

– Что случилось? – спросил татуированный и лохматый немец.

– Мы приехали, как только смогли, – выпалил второй, поправляя на носу очки.

Медленно сделав шаг назад, я нащупала стул и села, едва не промахнувшись.

– Вы зде-е-есь, – прорыдала фрау, открывая лицо. – Моя Мими…

– Она что, пьющая? – Татуированный Клаус повернулся к тому, что был в классическом костюме. – Очень странно себя ведет.

– Заткнись, Дитрих, – ответил идеально причесанный очкарик. – Хелена, расскажите, что здесь произошло.

Я открыла было рот, но вместо слов оттуда вылетели странные, поразившие даже меня смешки. Такие истеричные, что ли… Указав на Клаусов пальцем, я уставилась на бабушку и спросила, едва сдерживая рвущийся наружу совершенно нездоровый хохот:

– Вы тоже их видите?

«А я сошла с ума», – голосом Фрекен Бок пропело подсознание.

– Это все ты! – низким голосом проговорил чопорный Клаус, злобно уставившись на растрепанного. – Видишь, что происходит, когда ты вмешиваешься в мои дела?!

– В твои дела? – ухмыльнулся татуированный. – С некоторых пор Хелена – это мое дело. Так ведь, лапушка?

И они оба уставились на меня с ожиданием.

В этот момент очень вовремя появилась горничная с успокоительным.

Отпаивали уже меня.