Единственная

– Ну, если ты пойдёшь на экономический факультет, то, наверняка, большинство твоих сокурсников будут именно такими, но ведь можно выбрать медицинский? Или химический факультет, пойти по стопам отца.

– Я совершенно не расположена к точным наукам и медицинскому университету, тем более. Возможно, рассмотрела бы журналистику…

– Прекрати, Аделаида. Журналистика? Ты, как человек, носящий ещё не забытую в этом городе фамилию, просто не можешь себе этого позволить, ясно? – удивлённо воскликнула Тасканова, ударяя ложкой по тарелке. – Не придумывай.

– Екатерина Александровна, я не собираюсь идти против себя, – весьма твёрдо ответила девушка, смотря на женщину округлившимися глазами. – Я хочу заниматься тем, что мне нравится, потому что иначе какой смысл будет в моей жизни? Потратить её на то, чтобы работать за стойкой, смешивая реактивы? Этим горел мой отец, но не я.

– Ты говоришь как ребёнок, Ада. Да ты и есть ещё ребёнок, – посмеиваясь, ухмыльнулась Екатерина, складывая руки в замок. – Я обещала твоей матери, что буду о тебе заботиться.

– Обо мне не надо заботиться, Екатерина Александровна, и я не ребёнок. Я уже давно перестала им быть. Моё будущее будет только моим выбором, и Вы на него повлиять не сможете.

– Какая же ты упрямая девчонка! – Тасканова еле удержала себя от того, чтобы хлопнуть по столу.

– Отстаивание своих личных границ – это не упрямство, – поджав губы, буркнула Петрова, недовольная тем, что пришлось спорить с женщиной. На самом деле ей совершенно не хотелось терять в лице Таскановой друга, к которому можно было бы обратиться, но Ада искренне ненавидела те моменты, когда кто – то пытался ей помыкать. Что – то внутри, обычно живущее примерной, тихой жизнью, начинало бунтовать, проявляясь в расширявшихся зрачках и побелевших костяшках.

– Мы поговорим об этом позже, Аделаида, – не теряя лица, сказала Екатерина, заметив, что сидевшие в ресторане люди стали перешёптываться, оглядываясь на них. – Пойдём, нам уже пора.

Расплатившись, женщина вышла на улицу, на ходу доставая сигарету и, нервно теребя её пальцами, думала. Девушка, вернувшаяся через шесть лет после проживания в совершенно другом мире, преобразилась не только внешне, но и внутренне. Удивительно статная и стойкая, она явно была готова идти до конца, лишь для того, чтобы не потерять силу своего мнения. Екатерина не могла не уважать её за это, но понимала, что придётся сильно постараться для того, чтобы прийти к согласию, которое устроит обеих. В этом Аделаида определённо была похожа на мать, несмотря на то, что большую часть своей жизни девочка провела без неё. Это, наверное, сохранилось где – то на уровне ДНК, подобная сила воли и духа просто не могла проявиться сама по себе.

– Не закуривайте, – услышала Тасканова голос прошедшей мимо Ады и, улыбнувшись, сложила сигарету в портсигар.

Она была очень похожа на своих родителей. Взяв всё самое лучшее от Григория и Серафимы, Аделаида Петрова казалась женщине существом практически эфемерным. Миловидное личико с тёмными, выразительными бровями, кожа с золотым отливом, тёплые, словно чёрный кофе, глаза. Внешне похожая на своего отца, грацию и уверенность Ада точно скопировала у своей матери. Девушка говорила, что ей не достаёт изящества, но это, конечно же, было ложью. В каждом своём движении она повторяла движения Серафимы, а та была просто верхом утончённости.

– Поехали к Спенсеру. Думаю, он уже успел сходить на обед, – сказала водителю Екатерина и вновь повернулась к Аделаиде, задумчиво смотревшей в выключенный телефон. – А вот у нас это был просто необычайно поздний завтрак, – хихикнула Тасканова.

– Спенсер – это нотариус? – наконец, отвлекаясь, спросила девушка.

– Верно. Мы все, как и твой отец, тесно дружим с Виктором Алексеевичем.

– Мне кажется, все, кто хоть раз попадал к Вам на встречи, сразу становились друзьями, – рассмеялась Петрова.

– Это вполне нормально. Мы заводим знакомства, ценные связи, которые впоследствии будут использоваться. Это и привлечение клиентов, и приятное общение. И, кстати, спасибо, что напомнила про «встречи». Через полторы недели я устраиваю бал в честь окончания весеннего сезона и, заодно, представляю новую коллекцию платьев, над которой работала почти три года. О, поверь мне, Ада, это будет просто шедевр, и Падма, моя конкурентка, точно иссохнет от зависти! – ядовито усмехнулась женщина, словно представив перед глазами киснущее лицо дизайнера. – Ты обязана прийти, дорогая!

– Я и не собиралась отказываться, – заверила Петрова Екатерину и улыбнулась. – Для меня честь появиться на Вашем балу, потому что я ещё с детства помню, какие великолепные празднества Вы устраивали. Помню, конечно, смутно, – покраснев, добавила девушка, но тут же подняла на новую подругу глаза.

– Ты станешь королевой этой встречи, Ада. Я ведь как раз искала подходящую кандидатку для моего последнего, особого платья. Оно великолепно, как и ты, так что отказаться у тебя, опять же, не получится.

– Благодарю, – неловко пробормотала девушка, внутри ликующая от осознания того, что будет представлять платье из коллекции Екатерины Александровны. Судя по всему, её наряды и впрямь были просто удивительными, и Аделаиде уже не терпелось посмотреть, что же из себя будет представлять то самое платье.

Один поворот сменялся другим, открывая перед Петровой всё более и более современные пейзажи. Это могло значить лишь одно – они выезжают из южной части города ведь, наверняка, офис Спенсера был одним из самых посещаемых мест и, значит, должен находиться в наиболее презентабельном месте. Аделаида была только рада посмотреть, на что похожи стеклянные новостройки, хотя в душе понимала, что вряд ли они зацепят её также, как те маленькие кирпичные улочки, напоминающие картинки из книжек про старинные деревни и долины из виноградников.

Жизнь степенно неслась по течению, изредка выкидывая девушку на острые камни. И эти камни, к несчастью, надолго застревали в душе Ады, напоминая о себе в моменты сухого молчания. Встреча с Фемидой Левской никак не хотела выходить из головы и прокручивалась там, секунда за секундой. Эта старушка определённо была сумасшедшей, но от этого не становилось легче. Ведьмы, жизненный исход и внутреннее Я. Слова сплетались воедино, но не находили отклика в душе Петровой, оставаясь лишь призраками, не способными пробиться через толстую стену убеждений. Казалось, даже если бы у них получилось проникнуть, девушка бы всё равно не поверила в подобную чушь.

Осторожно посмотрев на свои руки, Аделаида не увидела ничего, что могло бы дать ей хоть какую – то подсказку. Светлые ладони, длинные пальцы, синеватые вены на запястье. Всё это было у каждого, всё что внутри – также одинаково. Не надо учиться в медицинском институте для того, чтобы знать – человек не может появиться из крови и глины. Жизненная цель не может ставиться заранее, ведь…. Ведь зачем Вселенной тратить свой ресурс на контроль над жизнью каждого человека? Неужели жизнь может быть настолько ценной для того, чтобы контролироваться кем – то иным? От чего зависит выбор судеб?

Письмо Мендака всплыло в голове девушки совершенно случайно. Ведь Антонин тоже писал о множестве вариантов будущего: это просто не могло быть совпадением! Он писал о матери, о том, что отец не хотел, чтобы Ада повторила судьбу его жены. Что – то общее было между Фемидой Левской и Антонином Мендаком, и Аделаида была уверена, что узнает правду. Потому что иначе она просто сгорит, потерявшись в непонимании самой себя и ощущении окружающей лжи.

– Екатерина Александровна, – позвала женщину Петрова, подняв голову. – Вы не знаете, кто такой Антонин Мендак?

– Мендак? Нет, никогда не слышала, – покачала головой Тасканова, задумчиво нахмурившись. – Я поищу в телефонном справочнике и, если найду, обязательно дам тебе его номер.

– Спасибо.

– А почему ты вообще спрашиваешь? Я думала, что ты не знаешь сейчас никого в городе.

– Так и было, но… – девушка неуверенно закусила губу, решая, стоит ей говорить о письме или же оставить подобное в тайне. Наверное, не нужно начинать беседу, будучи неуверенной в её содержании. – Мой друг, Василий, муж моей тёти, просил его найти, потому что раньше он жил в Авуар де Луе. Номера стираются со временем, но он хотел бы вновь отыскать хоть какую – то связь, – ложь легко слетела с языка Аделаиды и девушка, дождавшись удовлетворённого кивка Екатерины, спокойно выдохнула. В конце концов, она не обязана рассказывать всю правду. А женщине необязательно всё знать и добиваться истины.

Наконец джип подъехал к огромному зданию, первый этаж которого был облицован чёрным мрамором. Два охранника выверенным движением сняли с голов фуражки при виде Екатерины, которая не удостоила их даже взглядом, и слегка напряглись, заметив, как из машины, вслед за женщиной, вышла Ада.

– Добрый день, миссис Тасканова, – приветливо воскликнул швейцар, открывая стеклянную дверь и пропуская женщину и девушку. – А Вы, мисс, у нас?

– Петрова. Аделаида Петрова, – улыбнувшись, представилась девушка, протягивая руку и крепко пожимая.

– Рад с Вами познакомиться. Вы ведь вместе, я правильно понял?

– Да, Дмитрий, мы по делу к Виктору Алексеевичу. Он свободен?

– Конечно, миссис Тасканова, для Вас он свободен всегда! – ещё шире улыбнулся мужчина и рукой указал на лифт. – Десятый этаж, как и обычно.

Только дойдя до дверей лифта, Екатерина выдохнула, мельком посмотрев на девушку.

– Препротившнейший мужчина. Он лебезит перед каждым, сюда приходящим. Не знаю, кому это может понравиться, и почему Виктор его всё ещё не уволил, – пробормотала женщина, нажимая на кнопку.

– Он показался мне весьма милым, – усмехнулась Петрова. – А почему офис Виктора Алексеевича находится на десятом этаже? Это ведь, насколько я поняла, всё принадлежит ему.

– Принадлежит, – кивнула Екатерина Александровна, снимая шляпу и поправляя и без того идеальную укладку рукой. – Но на нижних этажах обычно проходят совещания и работают сотрудники. На третьем – заседания. Ещё где-то адвокатура. Всё и не упомнишь! Спенсер сдаёт всю большую часть здания, потому что она ему банально не нужна.

– Мне кажется, это глупо. Сначала покупать дом, который тебе явно не по размеру, а затем расшвыривать его по кусочкам.

– Здесь так делают почти все, – пожала плечами Тасканова. – Чем больше здание, тем ты богаче.

– Хорошо, что никто не может видеть внутреннее богатство человека, – приподняв уголки губ, сказала Ада. – Тогда в нашем мире было бы куда больше бедных.

Екатерина понимающе усмехнулась, оставив на своих губах блуждающую улыбку.

Десятый этаж открыл перед Аделаидой панорамный обзор на весь город, изрядно заполненный высотными зданиями. Недовольно нахмурившись, девушка отвернулась. Она не боялась высоты, но всё равно чувствовала себя неуютно рядом с окнами в пол. Стоя около них она всегда подсознательно страшилась свалиться вниз.

Ярко – красные стены коридора с поклеенными обоями, наверное, должны были смотреть красиво, но этот кричащих цвет лишь заставлял рот кривиться. Люстры противного жёлтого цвета с имитацией золота. Кричаще богатые, но оттого лишь более уродливые. Ада видела, что сюда вложили немало денег и, возможно, труда, но внешний вид помещения оставлял желать лучшего. Цепкий глаз девушки зацепился за голубой ковёр и она тяжело выдохнула, не имея сил рассматривать всё это безобразие.

– Тоже не нравится? – тихо спросила женщина, остановившись перед дверью с нарисованной цифрой «1».

– Совершенно, – покачала головой Петрова и попыталась сдержать улыбку, просившуюся наружу.

Закусив губу, девушка вошла в кабинет Спенсера, в надежде, что там интерьеры будут спокойнее.

– Екатерина? Боже мой, как давно мы не виделись! – воскликнул Виктор, вскакивая с кожаного кресла и подбегая к женщине. Ростом он был невелик, а тяжёлый, большой живот ещё сильнее сковывал движения. Волосы на голове сбрызнуты лаком и приглажены в две стороны, словно подчёркивая округлость щёк и величину подбородка. Дорогой костюм обтягивал необъятные формы мужчины, так, что пуговицы пиджака явно норовили оторваться и вылететь собеседнику в лицо.

Обняв Тасканову, мужчина едва достал ей головой до плеча, но, не почувствовав ни капли скованности или неуверенности, лишь шире улыбнулся. Слева и справа в улыбке сверкнула пара золотых зубов, выполненных в форме клыков.

– Здравствуй, Виктор, не так уж и давно. Мы столкнулись в кафе за бранчем на прошлой неделе, если мне не изменяет память.

– Да – да, конечно, – облизнув сухие губы, воскликнул мужчина, разводя руками и приподнимая брови. – Но для меня эта неделя была целой вечностью! – ещё не заметив Аделаиду, продолжал он.

– Пусть будет так. Не угостишь ли ты нас кофе?

– Вас? – удивлённо переспросил нотариус, заглядывая за спину Таскановой и натыкаясь на девушку, облокотившуюся на стену у входа. – Юная леди, Вас – то я совершенно не приметил!

– Ничего страшного, – улыбнулась та, подходя к мужчине. – Меня зовут Аделаида Петрова, мне кажется, мы с Вами уже косвенно были знакомы, Виктор Алексеевич.

– П-Петрова? – запнувшись, Спенсер сглотнул, потерев рукой бровь, и только потом пожал руку, ему протянутую. – Екатерина, кто же это?

– Дочь Григория, ты верно её понял, – гордо сказала Тасканова, довольная замешательством мужчины. Она ожидала подобной реакции, потому что уже давно знала о том, что деньги, которые отец Ады ей оставил, используются Спенсером в собственных корыстных целях. Он – то, наверное, надеялся, что девушка давно умерла или, по – крайней мере, больше никогда в Авуар де Луе не вернётся. – Ну, так что насчёт кофе? – беззаботно улыбнувшись, спросила женщина.

– Конечно – конечно, присаживайтесь, – процедил Виктор, голос которого потерял любую окраску и теперь казался сухим и безжизненным. – Одну минуту, и я к вам вернусь.

Как только Спенсер вышел в коридор, Аделаида, неуверенно повернувшись к Екатерине, наконец, решилась спросить.

– Что это с ним? Мне кажется, он совершенно не рад меня видеть.

– Всё в порядке, милая, тебе не стоит напрягать этим свою голову. Просто наш дорогой Виктор Алексеевич совершенно не ожидал, что ты однажды вернёшься за тем, что по праву принадлежит тебе, – не переставая улыбаться, говорила Тасканова, качая головой.

– Что Вы имеете в виду?

– Деньги, оставленные тебе родителями, были сложены в одну из ячеек Спенсера и он, конечно, не преминул ими воспользоваться. Виктор пытался вложить их в незаконную продажу оружия. Ты, наверное, слышала о войне, развязавшейся несколько лет назад? Фасево хотели стать самостоятельным государством, но всё довольно быстро кончилось, – заметив, как изменилось лицо Аделаиды, женщина продолжила, ласково потрепав девочку по плечу. – Эй, не волнуйся. У меня есть копия всех бумаг, которые подписывал твой отец и там чётко прописана сумма. Так что если мы не досчитаемся хотя бы одной монетки, разговор уже будет иным.

– Спасибо, – одними губами прошептала девушка прежде, чем нотариус вернулся в кабинет. Вслед за ним вошли две длинноногие блондинки, одна из которых несла поднос, на котором стояли три чашки с кофе, а другая тащила кипу пожелтевших бумаг. Петрова с долей лёгкого изумления подумала о том, что бумаг слишком много для одной семьи.

– Итак, начнём. Ты, Аделаида, насколько я понимаю, хочешь вступить в наследство и переписать дом, лабораторию в центре города, небольшую дачу около реки, которая раньше не входила в черту города, машину и… Всё, вроде бы? – ухмыльнулся Спенсер, бегая глазами по ровным напечатанным строчкам.

– И деньги, оставленные ей Григорием, Виктор. Ты их забыл перечислить, – едко напомнила Екатерина Александровна, сжимая ладонь Ады под столом. Девушке здесь совершенно не нравилось, и она не представляла, как бы пришла сюда одна.

– Да, конечно, деньги. И как я только мог забыть, правда? – прошипел мужчина, доставая ещё один листок. – Григорий завещал тебе все накопленные им и Серафимой сбережения, составляющие…. О, боже, – Спенсер поперхнулся кофе и, слегка прокашлявшись, наконец, продолжил. – Составляющие двадцать один миллион тридцать четыре тысячи танов.

У девушки перехватило дыхание. Это была настолько огромная сумма, что на неё можно было купить Кусад де Шевалль, в котором Аделаида жила до этого. Удивлённо посмотрев на Екатерину Александровну, которая даже бровью не повела, Петрова постаралась вдохнуть полной грудью и понять, о чём же продолжает говорить нотариус. В её голове крутились миллионы мыслей о том, что её родители просто не могли накопить столько танов, но бумаги не врали.

– Вам же не нужна полная сумма сразу? – мило улыбнувшись, спросил Виктор, потирая большим пальцем костяшки на левой руке.

– Вообще-то, нужна. Мы планировали положить её в банк под процент, так что, тебе же не трудно будет отдать эти деньги сейчас? – ангельским голосом поинтересовалась Тасканова, слегка отпивая кофе. – Безумно вкусно! Твои девочки всегда готовят его просто восхитительно.

– Спасибо, Екатерина, – процедил мужчина, вставая из-за стола. Резко взяв в руки зазвонивший телефон, Спенсер недовольно положил его к уху. – Да? Кирилл? Уже вернулся? Я думал, что он приезжает от матери только через неделю! Да – да, конечно, пусть поднимается.

– Кирилл тут? О, Аделаида, ты же будешь счастлива его видеть!

– Но… – попыталась отказаться девушка прежде, чем Тасканова уверенно подняла руку, прекращая бормотание.

– Ада, иди, поболтай со своим другом, пока мы с Витей обсудим пару рабочих моментов. Я позову тебя позже, на подпись бумаг.

Несмотря на недовольство, девушка, не прощаясь, вышла из кабинета нотариуса, оставляя Спенсера наедине с Екатериной Александровной. Аделаида понимала, что у женщины наверняка будет много вопросов к Виктору, и она не спустит ему то, что он вкладывал чужие деньги в свои грязные попытки заработать. Конечно, всё это стоило обсуждать с ним раньше: когда он только начал заниматься своей незаконной деятельностью. Спустя несколько лет будет очень сложно обвинить Спенсера в том, что он действительно вложил деньги Петровых в продажу оружия.

В голове, как колокол, звучала цифра. В детстве она даже не задумывалась о том, сколько зарабатывали её родители. Мама, чаще всего, была дома и работала лишь для удовольствия. Значит, основную часть суммы вложил именно отец. Неужели Григорий оказался настолько одарённым химиком, что компания, на которую он работал, обеспечила его деньгами на несколько жизней?

Всё-таки подойдя к окну, девушка огляделась. Авуар де Луе был поистине огромен, но в нём уже не было той теплоты, которая присутствовала раньше. Люди перебирались в северную часть города, где было проще развивать бизнес и зарабатывать деньги, оставляя памятные улочки не только на юге, но и в столь же дальних уголках своей памяти. Это было ужасно. Время здесь текло совершенно иначе, на улицах шли другие люди, цели и мечтания которых распространялись всё дальше и дальше. Они были готовы идти по головам лишь для того, чтобы найти в этом мире выгоду для себя. Ведь какая разница, что случится с теми, кто остался позади? Если бы хотели, то стояли бы рядом.

Во время длинных, тёплых вечеров, которые Ада проводила с отцом около камина в своей комнате, он рассказывал ей о людях. Были те, кто подставит плечо, идя рядом с тобой. Этот типаж не будет смеяться над неудачами за твоей спиной, такие люди дойдут до конца вместе, чтобы познать лучи славы, просто потому, что у них в душе нет камня вместо бьющегося сердца. Эти люди не менее успешны, совсем наоборот: кроме внешнего богатства у них есть ещё кое – что очень, очень важное: умение сопереживать и оставаться настоящим Человеком.

А другие… Другие будут ненавидеть тебя за каждый успешный день и радоваться, когда наступит чёрная полоса. С такими людьми не сходишь на футбольный матч и не поедешь на речку, потому что у них другие интересы. Они любят собираться тесным кругом таких же, как они сами, и обсуждать всех подряд, будто не понимая, что потом они встретятся другой компанией и обсудят своих же «друзей». У них нет ничего, кроме золота, лежащего в банке. В их гостиной всегда много чиновников, рестораторов, банкиров и бизнесменов, но ни один из них не встанет рядом, когда ты всё потеряешь. Стоит тебе обеднеть, как ты тут же перестанешь существовать, потому что в понимании этих людей ты не можешь быть человеком, если из твоего кармана не торчит пара новеньких купюр.

Спенсер был одним из подобных, это было видно с первой же секунды. Несмотря на попытку быть ближе к каждому, при втором, более глубоком взгляде на этого человека становилось понятно: он абсолютно беден душой. Душой такой же чёрной, как вчерашняя ночь.

– Мисс, Вы к Виктору Алексеевичу? – из открывшихся дверей лифта вышел высокого роста мальчишка и, слегка изогнув бровь, подошёл к Петровой.

– Нет – нет, там сейчас мой друг. Она вместо меня выясняет все вопросы с Виктором Алексеевичем, – обернувшись, сказала девушка, оглядывая подошедшего пристальным взглядом. Тёмные волосы были зачёсаны на одну сторону, глаза светлого зелёного цвета напоминали траву в лучах утреннего солнца, а в руках парень держал пару дорожных чемоданов. В голове тут же мелькнула мысль. – Вы же Кирилл, верно?

– Да, всё так. Мы с Вами знакомы? – улыбнулся младший Спенсер искренне, совершенно непохоже на своего отца.

– Екатерина Александровна сказала, что я буду рада Вас видеть, потому что мы друзья, – слегка запнувшись, сказала девушка.

– Хм, я был бы счастлив быть Вашим другом. Как Вас зовут?

– Аделаида. Я только недавно вернулась в Авуар де Луе, так что сейчас получаю бумаги на имущество родителей, – быстро объяснила Петрова, слегка поправив волосы. Она, почему – то, чувствовала себя неловко под пристальным взглядом Кирилла, но старалась сделать всё, чтобы он этого не заподозрил.

– Аделаида? Я знал лишь одну девушку с таким именем, – задумчиво пробормотал парень, изгибая густую бровь. – Петрова?

– Всё верно. Так мы… и впрямь знакомы?

Повисла короткая пауза, во время которой Кирилл продолжал разглядывать девушку, совершенно не стесняясь своего пристального внимания. В его глазах отражалось неверие и искренний, неподдельный интерес к приехавшей особе.

– Чёрт возьми, Ада! – Спенсер резко поставил чемоданы на пол, пальцами взбивая причёсанные волосы. – Неужели ты правда совершенно меня не помнишь? Ну, дела! Мы же с тобой ходили в одну школу! На всех праздниках меня одевали во фрак просто потому, что иначе я плохо смотрелся рядом с тобой! Я так страдал в детстве, а сейчас ты даже меня не помнишь.

– Боже мой, давай чуть медленнее. Ходили в одну школу?

– Конечно! Ну, давай, вспоминай. Мальчик низкого роста, волосы чуть светлее, постоянно не было какого – то зуба. То один выпадал, то другой. Ну и потолще был, – смеясь, говорил Кирилл, не переставая ходить вокруг девушки. – Помнишь, как мы сидели под столом на балу? То – то я удивился, когда ты сказала про Екатерину Александровну. Мы ведь в детстве на её вечеринках так веселились!

– Ты таскал мне пирожные, потому что я стеснялась их взять, – неловко прошептала Аделаида, закусив губу. Она не была уверена в том, что помнит именно его, потому что мальчик в её воспоминаниях и тот молодой человек, что сейчас стоял перед ней – были абсолютно разными людьми. Это был тот же мальчик, что затаскивал её под воду во время купаний на речке, тот же мальчик, что запускал на уроках математики самолётики в сторону доски. Тот же мальчик, что, вылезая из под стола на балах, пытался потанцевать с ней.

– Ты обожала карамельные, покрытые взбитыми сливками. И апельсиновый сок в бутылочках, потому что стаканы были слишком хрупкими.

– Глазам своим не верю, – медленно улыбнулась Петрова, качая головой. – Ты так вырос и изменился, удивительно. Был ниже меня, бегал под столом, а сейчас!

– Да, теперь все зубы на месте, даже не качаются!

Девушка рассмеялась вместе с Кириллом, взгляд которого потеплел ещё сильнее. Это было так странно. Сын, совершенно непохожий на отца. Живой, настоящий, приятный. И ещё чудеснее то, что они знакомы. Аделаида вспоминала детство и понимала, что теперь ей есть с кем его обсудить, потому что они со Спенсером проводили почти всё время вместе. В школе сидели за одной партой, даже когда ссорились. Приходили друг к другу в гости и делали уроки, посещали мероприятия.

Воспоминания об этом мальчишке всегда были в голове и душе Петровой, отдаваясь теплом и какой-то родной близостью. Встретить его сейчас было подобно… Сказке?

– Я рад, что ты вернулась, Ада, – словно озвучивая мысли девушки, сказал Кирилл. – С тобой балы Екатерины Александровны вновь оживут.

– Ты приглашён на этот?

– А что, ты в этом сомневаешься? – рассмеялся Спенсер. – Я ходил на каждый бал после твоего отъезда, сначала совершенно не понимая, почему на них нет тебя. Мне ведь никто не сказал, представляешь? – поникшим голосом усмехнулся парень, потирая шею. – Мои родители развелись в тот же день, когда твой отец.… В общем, именно поэтому никто из нас не пришёл к тебе.

– Боже, Кирилл. Почему твои родители это сделали? Они ведь так… – Аделаида запнулась, не уверенная в том, можно ли развивать эту тему.

– Любили друг друга? Все так думали, мне кажется. Я узнал не так давно о причине развода, от матери. Она сейчас живёт в другом городе, с другим мужчиной, у них родилась прелестная дочка по имени Мария, я её очень люблю. А развод? Папа изменял ей на протяжении многих лет. Это были разные девушки, разные вечеринки, а у него – разные оправдания для каждого случая. Мама всё это прощала, пыталась жить с ним ради меня, а потом поняла, что хочет жизни для себя, – Кирилл отвернулся, вытирая со лба выступившие капельки пота. Кондиционер в коридоре не работал, отчего здесь было слишком жарко. – Я её не виню. Жаль, что она не ушла раньше. Мой отец зачастую ведёт себя, как урод, я уже давно с этим смирился, Ада. У меня может быть всё, начиная от лучших вещей и заканчивая лучшим институтом, но у меня никогда не будет лучшего папы. Он даже не помнит, когда у меня день рождения.

– Почему ты остался с ним?

– В детстве это зависело не от меня, я ничего не понимал, почти всё скрывалось. Потом он начал говорить, что мама уехала в отпуск и только через год Екатерина Александровна проговорилась. Тогда уже у мамы была семья, да и тут… Я смирился. Давай не будем это обсуждать? Может быть потом, но сейчас я не хочу. В конце концов, Ада, ты вернулась. Теперь всё будет по – другому.

– Хотелось бы в это верить, – улыбнувшись, прошептала девушка, вдруг почувствовавшая жуткую пустоту.