Read the book: «Привет, Хрень-Хреновина!»

Font:

ISBN 978-5-4485-6569-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

– Ну ё-моё! Ну, бляха-муха прилетела! Кругом амбец-пипец! Никто мой зелёный круг не понимает! – громко сказал, почти крикнул Петя. – Он в сто раз лучше чёрного квадрата Малевича! Тогда мужик заорал всем мозги и сам смеялся-ржал! А теперь на нём ушлые прохиндеи какое бабло рубят! Вот увидите – забью я свой шедевр за миллион какому-нибудь придурку, разбогатею, сразу отхвачу клёвую тачку – «Мерседес» или даже «Феррари»!

Манюня, его бывшая первая почти жена, сразу высказалась весело и доброжелательно:

– Нихрена! Это мимо! Тыщу лет будешь ждать, и ничё не обломится! Если за Малевича такое бабло дали, значит это вещь! Настоящее искусство! А у тебя чё? Кружок твой просто коровья лепёшка. Глянешь – и сразу в сортир тянет.

Произнесла свою речь и заулыбалась ехидно, ведь многое не могла простить своему бывшему почти мужу.

Петя, конечно, не смог промолчать, услышав такие глупости.

– Дура ты, Манюня, дурища стопроцентная! Разве ценность картины – те бабки, которые всякие придурки за неё платят? Нет, никогда! Самые великие сначала не стоили ни копья! И только потом те же придурки начали расчухивать, что к чему!

Тут и Нютка, нынешняя его почти жена, тоже выступила в защиту своего почти мужа, хотя все Петины рисунки и за копейку бы не купила, но промолчать не смогла, и тоже сказала ласково:

– Ты, Манюня, как всегда херню несешь, и заткнись! В сортир хочешь, беги бегом скорее, всё лесом! Дорогу знаешь! Была там прописана какое-то время. Петина зелёная лужайка просто класс! Так и тянет на ней голышом позагорать и любовью заняться, от души потрахаться досыта!

В ответ на такую явно завышенную оценку творчества Пети Манюня от злости просто позеленела.

– Ты сама дура! И живо туда чеши, пока не поздно! Дорогу тоже разнюхала! – она ещё могла бы много рассказать интересного и поучительного, но Петя закричал:

– Девки! Заткнитесь! Ничё в живописи не понимаете – и закройте быстро свои хлеборезки!

Вот такую высокоинтеллектуальную беседу о святом искусстве вели трое: хозяин квартиры Петя Снегирёв и две вышеупомянутые особы женского пола, его бывшая почти жена и новая, тоже временная, супруга. Все они недавно учились в местном колледже искусств на художественно-оформительском отделении. После его окончания Петя имел в разных фирмах заказы на рекламу, но у Манюни и Нютки их не было, рисунки не нравились заказчикам. И обе они обитали у родителей в ожидании принцев на белых конях. Но принцы эти где-то задерживались и не торопились. Скорее всего, перехватили другие девки-пройды.

Сам же Петя удобно и беспечно жил-обитал в двухкомнатной хрущёвке, устроился там очень даже просто замечательно. А именно – без всякого труда находил среди студенток колледжа желающих временно разделить с ним тяготы быстротекущей жизни на определённых условиях. Каких же? Предоставляет им бесплатное жильё и питание, они убирают квартиру и готовят кормушку. Но главное – выполняют обязанности жены ночью, и не только ночью, но и в любое время суток, стоит ему только моргнуть; однако моргал Петя не часто, чем иногда вызывал упрёки своих временных жён.

Сразу ставил девицам железное требование – никаких беременностей и абортов! Таблеточки анти-бэби продаются в любой аптеке, и будьте любезны, не забывайте их пить регулярно. На эти условия все сразу соглашались и мирно сосуществовали, пока не разбегались по-хорошему.

Петя Снегирёв отнюдь не был каким-то нехорошим Дон Жуаном и никого не соблазнил. Зачем? Желающие сами приходили и просились. Выбирал по своим понятиям – грудь должна стоять если и не горой, то внушительной горушкой, попка соответственно плотной и существенно круглой. Как говорится, чтобы было на чём глазу отдохнуть, и не только глазу. Спокойно и равнодушно относился к тому, что они довольно часто уходят и приходят.

Почему-то считал – так и должно быть. Знал даже одного человека, который при живой жене встречался одновременно ещё с тремя женщинами. Самое странное – все были довольны, даже жена, хоть и догадывалась, но особо не возникала. Наверное, время такое, собачье-собачачье, когда все гоняются за баблом, и бабы тоже, не хуже мужиков, а может, что-то меняется в природе человека, и не в лучшую сторону. Какая тут к чёрту любовь-морковь, голый расчёт крутом! Девки выбирают жениха по марке машины, если безлошадный – гуляй мимо! Старики женятся на соплюшках-школьницах, и это никого не волнует…

Сидела эта троица в небольшой комнатке в одно окошко, обстановка была весьма бедная, как и полагается истинным художникам: старый, продавленный во всех местах диван, возле большая тумбочка и узкий высокий шкаф для одежды. В него почему-то были вбиты гвозди, на которых висели пальто неопределённого коричнево-зеленоватого цвета и красный, очень старый, дырявый во многих местах халат.

Стулья в комнате старые и разные: два гнутых деревянных, когда-то коричневых, а теперь почти белых, один полумягкий, с красным, засаленным и прожжённым сигаретами сидением, и ещё два из металлических труб с квадратами черного пластика для задницы, их Петя успешно спёр из соседнего кафе, когда те стояли на тротуаре. Чуть подальше, на специальном невысоком столике, располагалась – трудно поверить! – детская железная дорога. Рельсы вытянутым кругом, маленький домик вокзала с медным колокольчиком, рядом стоял и ждал команды красный тепловоз с тремя зелёными вагончиками.

Игрушку эту, кстати, весьма недешёвую, Петя приобрёл из своих первых гонораров за рекламные рисунки и не случайно. Ведь мечтал о ней всё детство, видел во сне. Но увы! Тогда не получилось, зато сейчас частенько – для вдохновения! – нажимал кнопку на пульте и подолгу глядел, как бесконечно кружится тепловоз и вагоны. Иногда нажимал другую кнопку, и тогда тепловоз нёсся быстрее и… И слетал с рельс вместе с вагонами.

Ближе к окну возвышался мольберт, на нём сияла-сверкала мечта и надежда Пети – тот самый зелёный круг на голубоватом фоне. Рисовал его бесконечно долго, делал зелень то невозможно яркой, то матовой, и фон сначала был синим. И всё равно казалось что не так, надо по-другому.

Знакомые художники особого восторга по поводу картины не высказывали, Петя был уверен – из зависти, хотел было повесить на стенку в кинотеатре – не разрешили. И с продажей тоже ничего не вышло, в художественном салоне отказались взять даже на пробу. Но он особо не огорчался, был уверен – шедевру надо, как хорошему вину, полежать, дождаться своего времени, тогда шире отбывай карман для бабок!

Глава вторая

Был Петя Снегирёв ещё совсем молодым человеком, c густыми, довольно длинными волосами, чуть кудрявыми на концах. Волосы свои любил и подстригался редко, был уверен – такую гриву и должен носить настоящий художник, К тому же длинные волосы выполняли важную задачу – надёжно скрывали его малость оттопыренные уши, В школе он из-за этого переживал до слёз, даже прибинтовывал их на ночь к голове, но не помогало. В старших классах отрастил волосы, и проблема была решена.

Костюмы не носил, да и не было их у него, всегда широкая рубашка, очень длинная – ширинку закрывала надёжно, если вдруг забудет застегнуть. Лице у Пети обычное, ничем не примечательное, только вот губы, пожалуй, чуть великоваты и тонкие, поэтому создавалось впечатление, что всё время улыбается. Но так и есть на самом деле – он человек весёлый, хлебом не корми, только дай похохмить.

А вот жёны у него были совсем разные. Манюня, она же по паспорту Маргарита, худая, высокая, прежде черноволосая, а последний месяц отчаянно рыжая, косая чёлка набок и закрывает ухо, платье-полухалат непонятного цвета, на ногах что-то вроде тапочек. С ней Петя жил тут почти полгода, но вдруг возникли серьёзные разногласия во взглядах на абстрактную живопись, сразу же проявилась сексуальная несовместимость, и она вернулась к родителям. Но иногда наведывалась к нему в гости.

С Нюткой – она же Анюта – у Пети творческих разногласий на живопись Малевича, её оценку как стопроцентную халтуру, не было совсем и сексуальная совместимость оказалась на высоте. В отличие от Манюни Нютка одевалась изысканно: была сейчас в ярко-красных узеньких брючках чуть ниже колешек и бледной короткой полупрозрачной кофтюшке, сквозь неё отлично просматривались вполне симпатичные груди в сексуально-открытом лифчике. На ногах же имелись невозможно синие туфельки на невероятно высоком каблучке. Ей кто-то когда-то сказал, что женщины на таком каблуке на целых десять процентов успешнее решают все свои проблемы, и она не снимала их с утра до вечера, а иногда – в особо ответственные моменты! – ложилась в туфельках в кровать. И помогало! Была в этом уверена, имела некоторые основания.

Нютка заметно красивее Манюни, её главное богатство – весьма симпатичный носик с чуть задранным кончиком, при взгляде на него у всех – почти! – сразу возникало желание этот кончик поцеловать.

Особое слово о её голове. Причёску делала в салоне «Мечта» у мастера Николя, человека с весьма бурной фантазией. Он туманно намекал всем, что имеет отношение к Парижу, хотя на деле родился и долго жил в деревне в соседней области и по-французски знал только «о-ля-ля!». Запомнил из кино про мушкетеров и повторял сто раз в день.

Причёски этот Николя изобретал самые сногсшибательные, такие, что и сам удивлялся, но Нютке они нравились, ходила гордо то с башней на голове, то с львиной гривой из добавленных чужих волос, а во время любовных утех всегда надевала на голову шапку-колпак, чтобы Петя не помял её красоту. Но его не интересовали верхние волосы Нютки…

Ну и все другое у неё тоже было на должном уровне. Как сказал один знакомый – ты товар первый сорт! Жаль, что принцы этих слов не слыхали, уши у гадов заложило. Нютка скоро усекла этот печальный факт и железно решила сосредоточиться на Пете – ведь маленькая рыбка лучше, чем большой таракан.

И вот сейчас Нютка уже почти готова перебраться к нему на постоянное место жительства, но пока малость смущала его легкомысленность – как бы не пришлось напрасно туда-сюда свои вещички таскать.

Сам же Петя смотрел на женские хороводы вокруг себя спокойно и просто – пусть всё идёт, как идёт, и будет то, что будет, а девки всегда под рукой и – иногда – под ногой.

Манюня и Нютка вполголоса собачились-ругались – было бы желание, а повод всегда найдётся, а Петя произнёс своё любимое резюме:

– Ё-моё! Ну бляха-муха! Девки, кончайте свою фигню! Гляньте, какой фокус-покус! – сунул руку под стол и вытащил бутылку вина тёмного стекла, ловко открыл и разлил по гранёным стаканчикам, на покупку бокалов денег всегда не хватало. И добавил громко:

– Выпьем за святое искусство!

За это как не выпить. Все и глотнули бодро, до дна. У Манюни личико перекосилось – рот залез на лоб, а глаза на его место, сразу заверещала:

– Ой-ой-ой! Какая кислятина! Ослиная моча!

Тут Нютка вскочила так быстро, словно её чем-то кольнули в задницу, закричала очень громко, и очень весело-радостно: Ведь давно ждала, как бы получше унасекомить соперницу, хоть и бывшую.

– Точняк! Узнала – ты же большой спец по такой моче! Все перепробовала, и ослиную и лошадиную, и даже от верблюда! Поделись опытом, какая слаще?

Манюня ей только кулак показала и с трудом вернула на свои места рот и глаза. Петя тоже скривился малость, но не очень – ведь потреблял такой полууксус довольно часто и привык, сказал добродушно:

– Девки, тихо! Вопрос, конечно, интересный, но его решение отложим до лучших времён, продолжим наши игры!

И снова вытащил из-под стола бутылку, Манюня так и ахнула:

– Нихрена себе! Ты просто работаешь волшебником!

И Нютка добавила со знанием дела:

– У нас там под столом целая коробка! Пузырь всегда будет.

Хозяин дома любовно держал и гладил бутылочку, словно Нютку в определённые моменты жизни, зачем-то встряхнул.

– Какая красивая! Дизайн первый сорт! Коробку взял из-за этого и пока бабки были! Горя звать не станем! Любой кризис нам по большому фигу! Пусть все враги нам завидуют и от этой зависти удавятся! – открыл бутылку и разлил снова по стаканам. Казалось бы, пей и радуйся жизни, но Манюне ничем не угодить, всё равно заворчала:

– Водочки бы лучше глотнуть соточку…

Нютка её сразу обрезала:

– А ты не пей! Присосалась, не оторвать!

Манюня словно не слышала и продолжала развивать сортирную тему:

– У меня мочевой пузырь слабый! Кислое не терпит!

– Скорее беги! Как бы чего не вышло и не закапало! – весело крикнула Нютка. – Сортир по коридору и налево, знаешь ведь, была там прописана. Открыто круглосуточно и бесплатно!

Конечно же Манюня никуда от такого большого и соблазнительного пузыря не побежала, усмирила свой мочевой орган и сидела, глядела во все глаза на бутылку, даже облизывалась, как голодная кошка!

Глава третья

И тут случилось страшное – от всего этого циркового представления у Пети вдруг заболел зуб! Не очень сильно-смертельно, однако довольно чувствительно чего-то в нём задёргалось. Сразу забегал по комнате вокруг стола, даже выскочил в коридорчик и вернулся, Манюня и Нютка испуганно глядели на него, не знали, что делать, хоть скорую вызывай, может, крыша поехала и шарики за винтики в голове заскочили.

Но всё обошлось благополучно без врачебного вмешательства. Беготня Пете помогла классно, зубик притих в засаде, ждал своего часа. Вытер пот со лба, сказал сердито:

– Девки! Кончайте грызню! Не надо поднимать друг другу давление, как сказал доктор Айболит. Давайте жить дружно! Иначе всем точняк наступит амбец-пипец!

Но такой страшно ужасной угрозы они не испугались, а Манюня даже захихикала.

– Петушок! Ты просто кот Леопольд!

Он заулыбался, возражать не стал.

– А чё? Зверюга хороший, я его люблю. Вообще от кошек одно сплошное удовольствие – не лают, не кусаются, не рычат, если, конечно, на хвост не наступать. Вот этого они не переносят, могут цапнуть будь здоров, полноги оттяпают.

Тут Нютка со значением произнесла:

– Никому не нравится, когда на хвост наступят, – и поглядела на Манюню, словно намекала на что-то. Но у той хвоста не наблюдалось, и слова эти на свой счёт не приняла, повернулась к Пете, сказала почти ласково:

– Повеселил бы нас анекдотиком!

Петя сразу расцвёл – анекдоты рассказывать очень любил, хоть и не умел – ведь это большое искусство. Иной так выдаст самый клёвый анекдотец, что не смеются, а плакать хочется. Он приготовился, надул щёки, но Нютка вдруг испортила всю обедню. Съехидничала весьма неосмотрительно и даже опасно для себя:

– Они у него все с бородой до пола! Удивительная способность вываливать старьё! Слушаешь – и хоть стой, хоть падай!

Петя глянул на неё серым волком-разбойником. Ведь наступила на больную мозоль, на его огорчение и на радость Манюне. Хотел уже было послать по известному адресу свою новую почти жену, да и старую за компанию, но сдержался, очень уж хотелось ему порадовать публику. Встал, опёрся о спинку самого надёжного железного стула двумя руками и громко начал:

– Ладно, так и быть – слушайте сюда! И очень прошу больше не возникать, ведь классика не стареет, пора бы знать. Вопрос армянскому радио: когда кончится у нас бардак? Ответ: есть два варианта решения проблемы, первый реальный – прилетят инопланетяне и помогут; второй фантастический – когда у нас начнут стрелять жульё!

Выдал байку и заулыбался от удовольствия, осуществил своё пламенное желание, можно даже предположить, что наступило у него что-то вроде оргазма, как бывает при любовных объятиях прежде с Манюней, а теперь с Нюткой.

В ответ на его пламенную речь Манюня проявила весь свой подхалимаж: закатила глазки под лобик, захихикала громко, как грузовик при подъёме в гору, и увидела с радостью – Петя смотрит на неё с улыбкой. Этого пройда-девка и добивалась!

Нютка же по дурости своей молчала, ведь байку эту слышала лет сто, а может, и больше, назад и в гораздо лучшем исполнении. Кто исполнял и что затем последовало – покрыто мраком неизвестности. Конечно, надо было бы ей тоже похихикать погромче, польстить своему как бы мужу, но не допёрла, бедолага. Зато Манюня не задержалась, сразу принялась ковать железо, пока горячо.

– Петенька! Помоги мне картину на выставку пробить, ты ведь всех в выставкоме знаешь, а я буду тебя обнимать-целовать! – вскочила со стула, нацелилась поцеловать своего бывшего почти мужа прямо в губы, но промахнулась, попала в щёку.

От таких её странных и, скажем прямо, агрессивных действий у Пети душа провалилась в пятки и там притихла испуганно. Подскочил на диване и оказался в продавленной им же самим – и ещё кое-кем – солидных размеров ямке.

– Манюня! Ты чё? Крышу у тебя снесло? Чердак сдвинулся? – ведь её поцелуи нужны были ему как рыбке зонтик. Однако по природной доброте и растяпитости попробовал бы помочь своей бывшей почти жене, если бы та картина чего-то стоила. Но нет, видел её и знал – не стоит нифига! Шансов нет ни на копейку! Поэтому ответил очень осторожно, чтобы не задеть творческое самолюбие художника-создателя:

– Ничё не выйдет, поздно, выставка собрана, долго чесалась, надо было бы пораньше, упустила сама свой шанс.

Манюня стояла опасно близко и уже вытянула губы, явно собираясь повторить атаку, он хотел уже кинуться к дверям, чтобы сбежать, но она опередила, перекрыла дорогу.

– Ты мне обязан помочь! Пробивай, и всё! Знать ничё не знаю! Ведь была твоей женой почти полгода, сколько раз меня поимел бесплатно! Давай рассчитывайся!

Тут у Нютки тепение кончилось, до этого сидела, молчала, а теперь просто завопила:

– Заткнись, сучка! Никакой ты ему женой не была! Потрахалась бесплатно, и будь довольна! А теперь катись колбаской по Малой Спасской! – сказанула так, хотя и представления не имела, что это за Спасская улица, да ещё и Малая.

Понятно, Манюня в долгу не осталась, крикнула ещё громче.

– Ты, дура, хлебало открыла зря! Мечтаешь, он тебя в загс поведёт? Не надейся! Это только после дождичка в четверг! И то едва ли! Не вышла ни мордой, ни жопой!

И вот тут-то…

Тут от такого крика-гама и Пети снова зубик заболел, задевало его сильнее, и крикнул-завопил:

– Заткнитесь все! Или пошли лаяться на лестницу! – Ведь бабские вопли не переносил и все разговоры про загс терпеть не мог. Туда, как на собственные похороны, спешить не надо.

Манюня и Нютка испугались, первая поменьше, вторая побольше, замолчали и злобно глядели друг на друга, ротики свои закрывали неплотно, чтобы при первой же возможности продолжить содержательный симпозиум. И ручки держали на коленках, шевелили накрашенными пальчиками – у той и другой ноготочки кроваво-красные, – ясно было, с каким удовольствием вцепились бы сопернице в волосы.

А у Пети зубик дёргаться перестал! Вот оно, полное, настоящее счастье! Заулыбался и сказал почти мирно:

– Собачиться кончились, ясно? А то штаны сниму и выдеру со свистом! Найду ремень или верёвку! – и разлил остатки вина из бутылки, получилось почти по полному стакашку. И продолжил с улыбкой:

– Давайте выпьем за инопланетян! Пусть скорее прилетают к нам помогать! – произнёс эти роковые слова и не знал, что будет дальше…

Глава четвёртая

Петя мило разговаривал-развлекался со своими женщинами и думать не думал, что над Землёй на огромной высоте кружит по орбите невидимый космолёт. У этого космолёта очень интересное название – «Кастрюля». Он и был кастрюлей – большой, даже огромный, с двумя ручками по бокам, а вверху круглый шар, тоже ручка, чтобы удобнее снять крышку.

Но, конечно, это настоящий космолёт, корабль, прибывший с невероятно далёкой планеты. И сейчас в его главной кабине сидели четверо космонавтов – две женщины и двое мужчин. Самое же удивительное не в факте его прилёта, а в том, что они были похожи на жителей Земли абсолютно точно, один к одному. Невероятно, но факт!

Они сидели в мягких, уютных креслах и внимательно глядели на стену. Стена же эта была вовсе не стеной, а огромным многоцветным экраном. И на нём видна Земля! Совсем молодые – по земным меркам каждому не больше двадцати пяти лет – в светлых, просторных коротких рубашках и таких же брюках, никаких мрачных и неудобных комбинезонов!

На стене-экране медленно проплывали материки – Европа, Азия, Африка, Америка… Вот крокодил безжалостно ловит и убивает оленя в реке, вот лев рвёт свою жертву, поднял голову и смотрит прямо на них…

– Это Африка, мир диких животных… – негромко сказал первый мужчина, и обе женщины хором произнесли:

– Нет, нет! Не хотим! Спускаться сюда не надо!

На экране безбрежный синий океан – огромная масса воды, редкие пятна островов, и большой город, высокие дома-небоскрёбы.

Второй мужчина заметил важно:

– Америка! Центр мирового бизнеса! Лично мне нравится!

Одна из женщин сразу ответила сердито:

– Глупость городишь, как всегда! В этих стоячих гробах жить невозможно!

Дальше, дальше кружит корабль, и вот на экране зелёный лес, голубая речка, рыжая лиса на бережку лакает водичку, а из-за дерева на неё глядит с опаской заяц – длинные уши…

– То, что надо! – громко сказала вторая женщина. – Хороший лесок!

Мужчины переглянулись, сомнение в глазах, возразили.

– Нам нужен не лес, а город! Дело есть дело!

И словно в ответ на их слова, на экране появился небольшой город – дома невысокие, улицы неширокие, на зелёных газонах море цветов и растут яблони с маленькими шариками красных плодов.

– Не будем больше искать! Лучше не найти! – снова громко произнесла первая женщина, а мужчины молчали и сомневались.

Но тут на стене-экране возникла Петина комната и он сам, в руке стакан с вином. Появился и выдал с улыбкой:

– Давайте выпьем за инопланетян! Пусть скорее прилетают и нам помогают!

– Вот видите, им нужна наша помощь! – опять хором сказали обе женщины, и теперь мужчины согласились.

– Тогда переносимся сюда, готовьтесь!

Ученые Земли и той планеты, откуда прилетела «кастрюля», потом много спорили, проводили бесконечные дискуссии и многодневные симпозиумы с попыткой объяснить похожесть их обитателей. В итоге большинство этих мудрецов склонились к тому, что органическая жизнь на метеоритах была занесена с той планеты на Землю.

Какой-то малоизвестный лохмато-седой профессор с горящими глазами и пеной у малозубого рта утверждал другое: жители планеты когда-то посетили Землю с дружеским визитом, остались здесь и дали начало человеческой расе. Над лохматым смеялись и всерьёз не принимали, тем более, что от него ощутимо-крепко пахло виски, причём самых дешевых сортов.

Более серьёзно отнеслись к предположению, что обе планеты являются двойниками и находятся в параллельных Вселенных, и по какой-то случайности «кастрюля» попала из одной в другую…

Всё это, конечно, очень интересно, но главное – что происходит прямо сейчас, в тесной комнатке весёлого почти художника Пети Снегирёва, Где он находится вместе со своей бывшей почти женой Манюней и сегодняшней, новой, тоже почти женой Нюткой…