Карнавал

4

День выдался солнечный. Даже неприятно как-то. Словно позднее весеннее солнце решило поярче осветить готовящийся финансово-культурный шабаш. Городская площадь сияла чистотой. Усиленный наряд казаков в мохнатых папахах, с каменными лицами, выстроившись по периметру площади, изображал охрану Букингемского дворца, пара полицейских с подозрением присматривались к молоденьким дамам в коротких юбках, проходящим мимо без сопровождения кавалеров. Ступеньки, перед входом в Администрацию, на всякий случай посыпали солью, а в фойе, напротив входной двери, установили икону в серебряном окладе.

Самыми дисциплинированными оказались энтузиасты-хэллоуинопоклонники и гей-клубовцы, эти приехали на место сбора своим ходом уже в костюмах. Служители Мельпомены из стриптиз-варьете подтянулись на своем автобусе чуть позже и тут же начали переодеваться рядом с автобусом прямо на прилегающих к центральной городской площади газонах с редкими кустиками, привлекая повышенное внимание городских зевак и работников Администрации мужского пола, открывших окна и гроздьями вывалившихся наружу по пояс.

Автозак и два УАЗика от силовиков прибыли, когда стриптизерши уже переодевались, все три автомобиля въехали на газон рядом с автобусом варьете с разных сторон, образовав амфитеатр, один из УАЗиков зачем-то подсвечивал место действия дальним светом фар, конвоиры из автозака, выскочили наружу и синхронно закурили. Из недр автозака раздался звериный рык и довольное похрюкивание, за маленьким зарешеченным окошком замелькали блестящие глаза.

Участников от Управления образования собрали у центрального входа Администрации. Представитель профсоюза произвел перепись и сообщил счастливчикам, что их освобождают от дополнительных нагрузок летом и дадут премию. Надо только надеть костюмы и организованно пройти по главной улице, делать то, что скажет хореограф.

Костюмы разнообразием не отличались, на половину это были обноски Буратин разного калибра, остальное – голубые парики и полосатые гольфы. Распределение костюмов происходило с учетом заслуг и размеров. Голубые парики и гольфы разобрали те, кто был пошустрее и посмелее, главным образом молодые нетитулованные учителя без категорий. Тем, кто до последнего надеялся, что все это плохой сон, пришлось довольствоваться полосатыми колпаками, бесформенными куртками разного размера без застежек и безобразными шортами, в дополнение к этому комплекту прилагались накладные носы разной конструкции, но приблизительно одной формы. Разобрав костюмы по размеру, педагоги угрюмой толпой направились переодеваться к автобусу варьете, который при таком количестве переодевающихся рядом полуголых дам почему-то стоял пустым. Костюм Артемона никто брать не захотел из-за запаха псины и опасения, что там блохи, его бросили на пол автобуса как коврик для переобувания.

– А плевать! Это им пусть будет стыдно! – Вера Михайловна, пожилой учитель начальных классов первой категории, решительно натянула на голову колпак и, поправив очки, принялась приклеивать нос.

– Точно, – ее коллега, учитель биологии Светлана Михайловна, провернувшись на автобусном поручне, как стриптизерша на пилоне, едва уловимым движением достала из сумочки фляжку с коньяком и, отхлебнув, предложила Вере Михайловне.

– О! А у нас тоже есть! Наливаем? – где-то забулькало, автобус, плотно набитый работниками образования оживился и загудел как улей.

– Там у ребят из Водоканала целый ящик, который для лопат,.. они сами все не выпьют, сейчас принесу, – кто-то из уже переодевшихся Буратин в колпаке и бриджах в кедах на босу ногу и с большим полиэтиленовым пакетом в руке выскочил из автобуса и семенящей походкой, виляя бедрами, побежал к стоящему рядом автомобилю аварийной службы Водоканала.

5

Заиграла музыка. Оркестр местной филармонии выжимал «Турецкий марш» из пропитанного алкогольными парами воздуха, пропускаемого музыкантами через медные и латунные трубы разной длины и разных диаметров. На площади началось построение головной колонны. Первыми пошли профессионалы. Четыре открытые передвижные платформы с установленными на них шестами, увешанными полуголыми тетками в пуху и перьях, двинулись по брусчатке площади к асфальту центрального проспекта. Тетки начали крутиться, сначала вяло (под «Турецкий марш» не очень получалось), потом поймали ритм и даже синхронизировались. Дальше поехал самодвижущийся диван, на котором сидел лысый бородатый мужичок, лет сорока, в лыжных очках и сварочных крагах по локоть на мускулистых руках. Перед водителем дивана, на подножке, была установлена рулевая колонка с авиационным штурвалом вместо руля. Несколько рычагов торчали слева и справа. Рядом с дивановодителем сидел фотограф с камерой и сосредоточенно вглядывался в мелькающие между перьев части тел танцовщиц, выплясывающих на впереди идущей платформе.

Четверо адептов Хэллоуина, разодетые в костюмы всадников апокалипсиса, объединились с водителями арестованных за гонки по центральным улицам квадрициклов. Восседая на задних сидениях, они то и дело привставали в «стременах», размахивали оружием: мечом, секирой, косой и нунчаками и выкрикивали какие-то жуткие заклинания. Остальная нечисть во главе с Богосовой, одетой в сиреневый балахон и маску верховной колдуньи Морганы, выстроилась «свиньей» за «всадниками» и, потрясая рогатинами и копьями, кричала что-то в ответ. На голове Морганы была массивная корона с рогами, а в правой руке посох с навершием в виде узкого вытянутого трезубца с насаженным на него небольшим чучелом не то Мерлина, не то Гендальфа Серого. Перед Морганой шли два подслеповатых гоблина из подземных хранилищ городской библиотеки и несли огромную открытую книгу, обтянутую черной кожей.

Из автозака выпустили группу пилигримов, которые в сопровождении конвоиров уныло поплелись нестройной толпой за нечистью, испуганно оглядываясь и пряча немытые и небритые лица. Одеты они были, видимо, в свое. УАЗик, затюнингованный на скорую руку под повозку поселенцев, медленно тащился позади печальных странников. К переднему бамперу «повозки» были прикреплены две оглобли, к которым пристегнули (видимо, наручниками) двух наиболее «заслуженных» бродяг, одетых в костюмы быка и коня. Причем костюмы были какие-то странные, с акцентом не на верхнюю часть животных, а на нижнюю. Головы у зверюг были почти одинаковы, только у быка были небольшие, по сравнению с короной Морганы, рога, а у коня – длинная грива. Ниже пояса начинались отличия. Конь был с огромным задом, который вилял и болтался как холодец при ходьбе. Брутальный бык нижней частью очень напоминал того быка, статуя которого когда-то украшала главное здание местного мясокомбината. Тот (мясокомбинатский) бык, изваянный в стиле «максималистического натурализма», с огромным кольцом в носу, объемной грудью и узким тазом, с широко расставленными задними ногами, бесстыдно демонстрировал мужскую силу и, поджав левую переднюю ногу к брюху, многие годы краем подогнутого копыта указывал горожанам, из чего на самом деле делают тушенку.

За пилигримами следовала открытая самодвижущаяся платформа в виде торта. На нижних ярусах как свечи стояли покрашенные в бронзу и позолоту атлеты с надетыми на голову чашами подсвечников, а на верхней площадке танцор в костюме конкистадора сцепился в кровавой схватке с танцором в костюме последнего императора инков. Конкистадор был в характерном испанском шлеме, угловатой кирасе и сапогах серебристого цвета, но без штанов. Вместо традиционных испанских панталон из-под грудной части кирасы ревнителя веры свисал тонкий ремешок, а с задней части – веревочка, теряющаяся где-то в межбулочном пространстве. Сапа-Инка по пояс сверху был голый, его обнажённый смуглый торс на груди прикрывал золотой диск в виде солнца, а на спине золотой квадрат с изображением Великого змея. Корона из золоченых перьев тоже изображала солнечный диск, а в длинную косу был вплетен солидный пышный плюмаж, свисающий ниже копчика. Снизу император краснокожих тоже был голый, если не считать тряпочку в районе паха, видимо, забытую гримёром. Сюжет пленения последнего императора, которого звали, кажется, Атауальпа, предполагал, что конкистадор, видимо маркиз Писарро, должен выиграть поединок, но бледнолицый был явно слабее, и тяжелая амуниция ему никак не помогала.

За платформой-тортом очень своевременно выстроилась колонна в белых халатах. Главный Айболит с огромным шприцем, готовый прийти на помощь пострадавшему, с интересом поглядывал на возню двух конкурирующих вишенок на торте. Два эскулапа в традиционных белых халатах тащили на своих плечах огромный градусник, третий катил перед собой огромную пилюлю с надписью: «От жадности». Колонну медиков прикрывал с тыла автомобиль скорой помощи, на который натянули надутый чехол в виде клизмы. Пипка клизмы была задрана кверху над лобовым стеклом кабины клизмомобиля, и вся конструкция походила на футуристического вида танк, угрожающий всей Вселенной.

Колонна из Буратин и прибившейся к ним прослойки Мальвин формировалась неохотно. Прибыли управленцы от образования, две жабы из бухгалтерии вывезли вперед кресло-каталку с шестидесятисемилетней черепахой Тортиллой, в миру архивариусом Управления, в широком макинтоше, огромных темных очках и чепчике. Несколько человек, непонятного пола, одетых в костюмы Пьеро, скромно разбавили колонну Мальвин, не рискуя приближаться к остроносым и уже не очень трезвым пасынкам Папы Карло. Колонну Управления возглавил чужак в костюме черного пуделя. Этот костюм, в отличие от театрального, брезгливо оставленного на полу в автобусе варьете, выглядел идеально с точки зрения ветеринарии, кинологии и садо-мазо-эстетики: облегающее черное трико, огромное белоснежное жабо и кучерявая голова с идеально уложенными ушами, красивый кожаный ошейник с золочеными заклепками и медальоном. На руках были лайковые перчатки и золоченые браслеты выше запястья. Псина попыталась доминировать, размахивая тростью-хлыстом и давая указания по построению и движению колонны, что вызвало негодование Тортиллы, которая считала, что доминировать в образовании должен жизненный опыт, опирающийся на проверенные методики.