А в один из вечеров, когда Виктор в который раз предложил ей заняться любовью, чтобы отвлечь от безрадостных мыслей и доставить ей удовольствие, Надя с неожиданной яростью бросилась на него с кулаками.
– Ты меня совсем не понимаешь! Ты никогда меня не понимал! Будь ты проклят с этим своим замужеством! Если бы я не вышла за тебя замуж тогда, то у меня всё было бы хорошо! Это ты во всём виноват! Урод! Калека! Безработное чмо без копейки за душой! Из-за тебя моя жизнь превратилась в ночной кошмар!
У Виктора болезненно сжималось сердце от всех этих жестоких слов, но он всё терпел, пытался успокоить жену, обнять её. Надя вырывалась с упорством загнанного в угол зверя.
– Я не хочу тебя видеть! Никогда! Мне тошно только от одного твоего вида! Проваливай отсюда и никогда не возвращайся! Ты мне не муж больше!
Ей всё же удалось вытолкать Виктора за дверь трейлера, перебудив при этом всех соседей. И в эту ночь, лишь бы дать себе и Наде хотя бы немного времени отдохнуть и осмыслить всё произошедшее, Виктор ушёл. Он просто бродил по пустынной округе, шагал вдоль трассы до тех пор, пока не рассвело. И думал над тем, что же он сделал неправильно в своей жизни.
На следующий день они с Надей помирились, хоть Виктор и видел, что это было лишь временной передышкой. До тех пор, пока у его жены снова не закончатся таблетки. Он даже стал прятать от неё деньги, но она раз за разом находила их, а потом и вовсе стала сама получать за него пенсию, раз в месяц катаясь в город на попутках. Это было ещё одной темой для их последующих ссор, которые теперь стали случаться практически через день. Сколько раз Виктору приходилось посреди ночи уходить из фургона, блуждать по мраку, наблюдать за вспышками фар нёсшихся по трассе автомобилей – не сосчитать.
И вот он вновь пришёл к двери трейлера. Теперь назвать его домом язык не поворачивался, но Виктор всё равно привычно постучал костяшками левой руки по металлической обшивке.
– Надя. Открой. Это я.
За дверью стояла оглушительная тишина. Где-то далеко за пределами кемпинга было слышно, как в траве пели сверчки, а со стороны трассы доносился гул проносившихся мимо машин.
– Надя. Впусти меня.
Внутри послышалась возня, что-то грохнулось на пол, а после плачущий голос жены слабо ответил:
– Уходи. Прошу, уйди.
«Опять плачет», – подумал Виктор. – «Значит, уже все деньги с пенсии кончились».
– Открой дверь.
– Не буду. Убирайся отсюда.
Виктор продолжил стучать. Он так и стоял, прислонившись лбом к двери, настукивал костяшками по металлу. Жена ему больше не отвечала, будто игнорируя.
Через минуту в небесах громыхнуло, а на землю стал крапать дождь.
«Значит, не сегодня», – смиренно решил Виктор, развернулся и побрёл обратно к трассе, чувствуя, как медленно пропитывается его одежда влагой. А ливень всё набирал и набирал обороты. Вскоре небеса окончательно прохудились и сплошной поток воды обрушился на землю.
Машин на дороге стало ещё меньше. Иногда свет фар выделял однорукую фигуру, бредущую по обочине, но Виктор уже даже не оборачивался и не пытался кого-нибудь остановить. Тем удивительнее для него было, когда одна из машин вдруг замедлила ход и притормозила совсем рядом.