Сигнал иного порядка

После изобретения технологии стабильных межпространственных тоннелей во второй половине двадцать первого века человечество, наконец, по-настоящему открыло для себя космос. За сто лет появилось множество колоний в далёких мирах, где люди строили свои новые города, всё сильнее отдаляясь от родины. В погоне за лучшим будущим с Земли улетела большая часть населения, оставив планету экологическим и историческим инициативам.

В конце двадцать второго века все мощные телескопы Солнечной Системы зафиксировали сигнал с далёкой звезды Кеплер-47. Учёные проанализировали сообщение и пришли к выводу, что оно было отправлено разумной цивилизацией. Ещё до окончательной расшифровки послания было решено открыть новый тоннель к этой удалённой системе, чтобы отправить туда дроны для исследования обстановки. Однако сразу после пересечения границы кротовой норы сигналы от них были потеряны. Эту информацию не обнародовали из-за опасности паники и риска дать повод для бунта экстремистским организациям колоний, ратовавшим за отделение от Земли и закрытие всех тоннелей.

Научная команда известного учёного и исследователя, доктора Абеля, начала организацию первой экспедиции в систему двойной звезды Кеплера-47. Его лаборатория направила приглашения влиятельным научным деятелям Земли и колоний для участия в конференции по сбору миссии к источнику излучения.

1

Палатки археологов ютились в тени высоких пальм, солнце клонилось к горизонту, жаркий день подходил к концу. Осенний зной плавил воздух над озером, где по колено в воде стояла загорелая женщина. Она застыла, чтобы насладиться прохладой, ступни постепенно утопали в иле. На мгновение можно было расслабиться и забыть обо всём: о работе, о жаре и даже о древностях, ожидавших её возвращения.

– Вить, – резко окликнули её из-за спины.

Женщина от неожиданности вздрогнула, но не обернулась.

– Окей, Вика! – донёсся снисходительный мужской голос.

– М? – чуть слышно протянула она.

– Долго будешь киснуть?

– Уже иду.

Виктория глубоко вдохнула раскалённый воздух и медленно выдохнула его, представив, что вызывает этим ветер. Ветра не появилось. Она с усилием вытянула ступни из песка и медленно направилась к палаткам.

Там уже собралась вся команда: анатом Ван, геолог Ларри, её подруга историк Алина и во главе стола, салютуя ей стаканом воды, её муж, архитектор Искандер.

– Как водица? – спросил он. – Мы боялись, ты уже не возвратишься.

– В самый раз для купания, – Вика смахнула пот с висков. – К счастью, Ларри очень вовремя спас меня от утопления. Мы здесь закончили?

– Ага, – кивнула Алина. – Мы сделали свою домашку, теперь их очередь.

– Да, команда восстановления уже приняла мои чертежи, – кивнул Искандер.

– Во вторник сдаёмся, – прогремел Ларри из самого тёмного угла палатки. Если бы не белые зубы и яркие голубые глаза, его невозможно было бы рассмотреть во тьме.

– Вот и славно, – Виктория рухнула в кресло. – Больше не могу работать на солнцепёке.

– А мой геномод отлично спасает! – откликнулся геолог.

– Ты просто мошенник, – простонала она в ответ. – Мне уже не помогает ни кондиционируемая футболка, ни крем. Посмотри, ещё пару дней и наш цвет кожи сравняется! – она продемонстрировала свои загорелые ноги.

– Никогда, – хохотнул Ларри. – Ты же красная как помидора! Тебя спасут только моды.

Алина прыснула:

– Хотела бы я глянуть, какой ты выберешь!

– Слепоту! Чтобы не видеть ваших довольных лиц! – огрызнулась Вика.

– Выпей воды, тебе станет лучше, – к ней подошёл муж, протягивая флягу. – Прохладная, но не ледяная, как ты любишь.

Виктория, тяжело дыша, кивнула и принялась пить воду. Залпом, не отрываясь от горлышка, она осушила фляжку и вернула Искандеру. Он сел на пол рядом с ней и положил голову на её колени.

– Не надо, жарко, – недовольно поморщилась она.

Муж поцеловал её загорелое бедро и облокотился о кресло.

– Сафия сегодня обнаружила мумию, – бросил из своего угла геолог.

– Они ещё остались?

– Здесь в иле их, наверное, десятки! И все великолепно сохранились, – восторженно вмешался Искандер.

– Кому отправят на этот раз? – ухмыльнулся Ларри. – Все местные музеи уже ломятся от трупов. Превратились в кладбища!

– Кто знает!

– А давайте сходим, поглядим? – предложила Алина. – Они совсем близко, на каре доедем в два счёта!

– О нет, – Вика откинулась в кресле. – Я не вынесу.

– Где твоя панамка? – Искандер озабоченно посмотрел на жену. – Она ведь замечательно охлаждает.

– Да где-то тут, – она стала щупать карманы шортов. – Да, вот она.

Искандер встал, взял панаму и заботливо натянул её на голову жены, аккуратно поправив длинную медную косу.

– Видишь, так намного легче. Каким кремом ты пользовалась утром? Взяла отражающий, который мы купили на прошлой неделе?

– Всё, отстань, – Виктория отмахнулась от супруга и поднялась из кресла. – Так и быть, поехали, посмотрим на эту вашу мумию.

– Захватить батончики? Мне кажется, ты злишься, потому с завтрака во рту не было ни крошки! – Искандер погладил её по плечу.

– Да, съем по дороге, – выдохнула она.

Они вышли из прохладной тени палаток, и Вика ощутила всю тяжесть этого дня, которая, словно наковальня, обрушилась на неё солнечным жаром. Она действительно ничего не ела с утра, слишком увлеклась последним экспонатом – очищала деревянный гребень для подготовки к транспортировке. На нём была изображена лошадь. Это было любопытно, ведь традиция украшать гребни фигурками животных относится к додинастическому периоду, как же она попала сюда, в Нубию? Да и лошадь в Древнем Египте появилась лишь с началом Второго Переходного периода. Ради таких загадок Вика и пошла в археологию. Ещё каких-нибудь тридцать лет назад это была мёртвая профессия, теперь же, с восстановлением Великого Наследия Земли, археологи стали чуть ли не самыми востребованными специалистами. Первый десяток лет в профессии был для Вики настоящим приключением. Со временем тайн становилось всё меньше, и в пене дней она порой забывала, почему выбрала именно эту специальность, а не стала охотницей за костями инопланетных ископаемых в колониях.

Коллеги разместились в компактном открытом каре и двинулись к соседнему квадрату раскопок.

– Всё равно, жить без геномодов тупо! – Ларри сидел в переднем кресле, закинув ноги на панель.

– Это выбор Виктории, не стоит его осуждать, – Искандер обнял жену за плечи.

– Я и не осуждаю. Я говорю как есть! Это тупо!

– У меня есть мод, – Вика уплетала батончик, хмурясь на горячие струи ветра, которые врезались в их кар, так и норовя сорвать её панаму.

– У тебя нейромод. К тому же языковой не считается! – буркнул Ларри. – Человек без него всё равно что неандерталец.

– Как-то ведь люди жили раньше, – возразила Виктория. – Учили языки, обогащали культуру. Да и в колониях чудесно обходятся без всяких дополнений.

– Ага, трата времени!

– Конечно, лучше использовать его для настройки невообразимого перевода твоих ругательств, – подыграл Вике Искандер.

– А что? Вам не нравятся мои лепища и откупорки?

– На нашем языке звучит так, словно ты застрял в яслях, – она переглянулась с подругой.

– А на моём довольно изящно, – пожал плечами Искандер.

– Ван? А тебе, тебе нравятся мои завертелища и рыбцуки? – Ларри воззрился на молчаливого анатома.

– Очень глупо звучит это, но привык я уже.

– Ясно, узколобые вы черви!

Языковой мод позволял не просто органично переводить иностранную речь, но и помогал вникнуть в оттенки значений слов собеседника даже на родном наречии. В прошлое ушла расшифровка смыслов, которые предают сказанному люди, в зависимости от своего прошлого и восприятия темы беседы. Ссор из-за недопонимания больше не возникало. Можно было бы назвать это своего рода семантической эмпатией. На практике же это стало способностью правильно понимать чужую речь. Нейронные модификации влияли на различные участки мозга, позволяя улучшить память или оперативно изучить новые области науки, искусства и истории. Генетические моды воздействовали на ДНК человека, подстраивая его под необходимые изменения. Так можно было поменять цвет своей кожи, волос или глаз, выработать переносимость к разным климатическим условиям и даже облегчить привыкание к притяжению других планет.

Кар скользил по пескам вдоль осушенных берегов водохранилища Насер вверх по Нилу в сторону второго порога. Восстановление долины двигалось полным ходом. Вика не всегда разделяла решения Международного Совета по Древностям, демонтаж советской ГЭС представлялся ей таким же покушением на историю, как и затопление памятников Нубии в позапрошлом веке. Ей было любопытно, за кем последнее слово: какая часть наследия человечества оценивалась как значимая, а какую обесценивали. С другой стороны, ей намного больше нравилось исследовать артефакты далёкого прошлого, чем скучать по эпохе двадцатого века.

В пятом квадрате нашли давно заброшенные, не тронутые расхитителями гробницы. Они были скрыты под слоями песка и ила, копившегося возле дамбы из-за недостатков конструкции плотины. Гробницы оказались довольно скудными, ни золотых саркофагов, ни живописных фресок. Исследователи ещё разбирались, кто именно был там захоронен и по какой причине. Ясно было лишь, что знати эти могилы не принадлежали.

– Если ты такой противник прогресса, как ты выносишь нашу компашку? – рыкнул Ларри, вырвав её из размышлений.

– Я не сужу. Каждый сходит с ума по-своему.

Геолог хмыкнул.

– Как будто судишь!

– Слушай, делай что хочешь. Я уже привыкла, что в каждом длительном проекте ты меняешься, как хамелеон.

– Но это же логично! – не унимался тот. – Вот ты страдаешь от жары, а мне нормально.

– Только нам всегда приходится ждать, когда пройдут твои отходняки после каждого мода.

– Две недели это пустовина! Всё равно в это время мы занимаемся канцелярщиной.

– Как скажешь, – Виктория поправила съехавшую панаму. – Просто мне это не нужно.

– А мне даже по кайфу этот твой новый лук, – Алина похлопала Ларри по плечу. – Твоим скандинавским скулам и носу очень идёт иссиня-чёрный!

– Почему глаза не поменял? – фыркнула Вика.

– На оптические моды нужно больше времени, – насупился геолог.

– Теперь щуришься, как Ван.

– Не щурюсь я, – бросил анатом, увлечённый разглядыванием однотипного пейзажа.

– Хоть бы линзы вставил.

Алина не сдержалась и захихикала, прикрыв пышные губки ладонью.

Кар легко бежал по пескам, поднимая клубы пыли. Впереди показались серые палатки их коллег.

– Приехали, – констатировал Ларри.

Из палатки им навстречу вышел высокий худой человек и махнул рукой. Кар остановился рядом с другим таким же, и исследователи высыпали на раскалённый песок пустыни.

– Чёрт, здесь совсем пекло, – Вика закатила глаза.

– Да, мы спасаемся только в подземелье. Нил ещё не успел в достаточной мере озеленить эти земли,– к ней подошёл коллега из другой группы, археолог Дан. – Слава богу, мы почти закончили.

– Где Сафия? Давайте, хвастайтесь вашей мумией! – скомандовал Ларри.

– Она всего одна? – удивился Искандер, последовав за остальными к расчищенному углублению в земле.

– Нет, их тут дюжина, – ответил Дан, указывая на вмонтированные в осыпающийся грунт ступени. – Просто хорошо сохранилась только одна.

– А где ребята? – удивилась Алина, глянув за спину археологу.

– Они внизу. Консервируют нашу подругу.

В узкой пещере было прохладнее, но довольно душно из-за недостатка свежего воздуха. Трое специалистов колдовали над скукоженными останками в центре маленькой комнаты. По краям громоздились каменные саркофаги, чьи крышки были аккуратно сложены, накрыты защитной скатертью и служили импровизированным столом для вскрытий.

– О, привет! Возьмите маски, – кивнула серьёзная женщина, склонившаяся над телом. Это была Сафия, монументальная жена Ларри.

Дан выдал вновь прибывшим респираторы.

– Воздух в пещере уже обеззаражен, но если будете любоваться Нафрит, лучше не рисковать, – объяснил он.

– Нафрит? – удивился Искандер.

– Эти ублюдки всем своим мумиям дают имена, – раскатисто хохотнул Ларри, стены гробницы содрогнулись.

– Да, – кивнул Дан. – Нафрит – значит девственная, она сохранилась чудесно.

– Сколько ей? – спросила Алина, подойдя к столу с останками.

– Тысячи три с половиной, думаю я, – предположил Ван.

– Да, она из Нового Царства. Анализ говорит, жила при Тутмосе II.

– Любопытно, наши находки позднее.

– Да, тогда присоединяли Нубию. Думаю, это может быть захоронением пленных или покорённых кушитов. Хотя это ещё предстоит узнать.

– Отчего она умерла?

– Колотая рана. Черепная коробка не пострадала.

– Повезёте её вы куда? – Ван взял у коллеги перчатки и принялся тщательно их натягивать.

– В мед, – коротко бросила анатом Сафия.

– Это зачем?

– Будут оживлять, – пискнул маленький коллега Ларри, Кен.

– Да ну?! – громогласно удивился тот.

– Я думала, это всё ещё неэтично, – подняла брови Виктория.

– Почему? В прошлом году приняли закон о посмертии.

– Знаю, но я думала, это распространяется на тех, кто мёртв не больше пары суток.

– Для нас да, – Сафия поправила маску. – Но Совет по Древностям получил квоту на оживление хороших экземпляров давно усопших. К счастью, настолько сохранившихся мумий на планете единицы.

– Ужас, – покачала головой Вика.

Спёртый воздух пещеры и тесная маска действовали на неё удручающе, а мысль о воскрешении мертвецов вовсе подвела черту под последними надеждами на хорошее завершение дня. Её замутило.

– Что ужасного? – спросил Ларри.

– Какой в этом смысл? Почему бы не оставить мертвецов в покое?

– А как же научное знание?

Виктория сглотнула, волны тошноты подкатывали всё настырнее.

– Ты в порядке? – Искандер поддержал её за локоть. – Может, поднимемся?

Она закивала и, пошатываясь, двинулась к лестнице.

Супруги вышли на поверхность и спрятались в палатке, где на полную мощность работали кондиционеры.

– Получше?

– Да…

– Вот, – Искандер взял стакан и наполнил его водой из кулера.

Вика выпила её залпом и попросила ещё. Голова была ватной, тошнота немного отошла. Дышать стало легче, но в висках ещё колотило. Перед глазами отпечатался образ иссушенной временем мумии. Серо-жёлтая в чёрных пятнах кожа обтянула хрупкие тонкие кости. Острые скулы выпирали из-под натянутых барабаном щёк. Глаза сомкнуты, рот, казалось, был чуть приоткрыт. Она видела мумии и раньше, да что там, сотни мумий прошли через её руки. Но ко всем ним она относилась как к отпечаткам прошлого, представляя их живые образы, как смутный обрывок истории. Здесь всё было иначе. Дав сознанию на секунду представить, как эти кости обрастают плотью, как раскрываются глаза, она открыла ящик Пандоры. Призрак обрёл черты сущности, одновременно похожей на человека, и так далёкой от всего человеческого.

– Воскрешать мертвецов? – она посмотрела на мужа. – Они серьёзно?

Тот пожал плечами и сел рядом, отпив из своего стакана холодной воды.

– Я читал, что учёные нашли способ восстанавливать отпечатки электрической активности в давно мёртвом мозгу.

– Но она ведь не просто мертва! Это кости и кожа! Египтяне ведь извлекали все внутренности, в том числе и мозг! Откуда они будут брать свои отпечатки?

– Именно поэтому эта мумия так важна. Остальные из этой пещеры не сохранились как раз потому, что не были удалены органы. У Нафрит всё в наличии.

– Не понимаю. Почему? Это ведь было непреложной традицией! Хоронить так тела было бы кощунством.

– Это было традицией лишь для придворных, ты сама мне рассказывала.

– Только на заре Египетской цивилизации, потом обычай распространился на всех. Да и этот труп… это тело – оно ведь эпохи Нового Царства. Как они могли… Не понимаю.

– Дан сказал, что именно поэтому гробница и эта мумия так ценны.

– Получается, естественная мумификация… Это бы объяснялось пленом или казнью рабов. Но почему их захоронили в саркофагах? Немыслимо!

– Слушай, они говорят, пока неясно, что это за люди. Может, рабы. Может, непокорённые нубийцы…

– Ладно, это не моё дело. Пусть воскрешают кого хотят!

В палатку вошли Ларри и Алина, они яростно о чём-то спорили. Похоже, не соглашались они по той же причине, которую обсуждали супруги. Геолог настаивал, что естественно мумифицированные тела были идеальным материалом для новых исследований механизма смерти. Алина же была уверена, что никакая мумия не может быть возвращена к жизни, поскольку мозговая активность угасла слишком давно.

– Дурщина! – Ларри обрушился на маленькую табуретку в углу палатки. – Ты что, не читаешь актуальных исследований? Уже провели полное восстановление плоти по ДНК у итальянской мумии, которую нашли в прошлом году. Это уже половина пути!

– Ты не сможешь восстановить мозг в том же состоянии, с теми же мыслями, которые были в момент смерти. Слишком давно.

– Я геолог, не смогу объяснить тебе матчать, – ревел Ларри, сверкая ледяными глазами. – Это к жене.

– Вот и замолкни тогда, – наморщила нос Алина.

– Даже если это возможно, то просто неэтично, – буркнула Вика.

– Шибздец, то есть делать из планеты музей для тебя норм, а воскрешать трупы уже перебор?

– У меня нет проблем с восстановлением наследия Земли. Все, кому не хочется жить в музее, могут выбрать колонию по вкусу.

– Тогда подпиши отказ от воскрешения, и живи себе спокойно, зная, что рано или поздно тебя, как ты сказала, оставят в покое!

– Вот и подпишу! Мне достаточно того, что мы не стареем. Жить вечно было бы безумием.

– Брюздишь, как карга!

– Брюзжишь, – поправил его Искандер.

– Нет, я сказал именно то, что хотел сказать!

– Кто ещё старая карга! – у Виктории открылся новый источник сил. – Тебе через месяц стукнет пятьдесят, неужели к этому времени у тебя не появилось здравых мыслей?

– Поживёшь ещё лет десять, и, может, тоже обретёшь прогрессивное мышление.

– Ой, хватит!

– Думаю, нам всем пора по домам. Мы перегрелись, – развёл руками Искандер. – Где Ван?

– Торчит на мумию.

– Ваня внизу, кажется, он запал на Сафию, – улыбнулась Алина, принимая стакан воды у архитектора.

– Она была его профом в универе, – пояснил Ларри. – Не завидую ему.

– Хочешь сказать, этому крашу уже двадцать лет?

– Типа того, – геолог потёр нос и встал с крошечной табуретки. – Я готов. Позвать страдающего?

Через десять минут кар мчал компанию коллег к раскинувшемуся на берегу Нила зелёному Асуану. Они ехали вдоль воды, наслаждаясь прохладным бризом, поднимавшимся с реки. Полчаса молчания, утомлённого спорами о находке мумии, нарушил печальный Ван:

– О Кеплере-47 слышали вы?

– Вчера читал, – бросил хмурый Ларри. – Очередная тупая колония.

– Неверно это совсем, – покачал головой анатом. – Назад полгода оттуда начали приходить радиосигналы. Похоже, там когда-то была цивилизация.

– Сколько там пилить до этой системы? – спросила Алина. – Миллиарды световых лет?

– Всего лишь три с половиной тысячи, – улыбнулся архитектор.

– Сигнал как раз для наших египтосов, – мрачно добавил Ларри.

– Тоннель открыли туда, – мечтательно сказал Ван. – Сохранилась ли цивилизация, проверяют.

– Разверзли жерло ада, ждут, когда полезут твари? – проворчал Ларри.

– Три тысячи лет? – с сомнением протянула Алина. – Что с нами будет в пятом тысячелетии?

– Свалим отсюда, оставим красивый музей, – предположил Ларри. – Иначе на фига мы работаем?

– Слышала, на конфе на следующей неделе будут об этом говорить. Сейчас всё как-то уж слишком секретно.

– Если бы была цивилизация, уже растрезвонили бы, – махнул рукой Ларри. – Нет там никого. Наверное, очередной квазар, или что там нам всегда сигнализирует?

– На сигнал обычный не похоже было это, – покачал головой Ван.

– Значит, сдохли все уже.

– Мы ведь все едем на Универсариум? – спросила Вика. – Представлять наш отчёт о последних находках.

– Да, приглашены все, – ответил Искандер.

– Я не поеду, – геолог скрестил руки на груди. – Там будут эти недоумки из колоний.

– Тфу, Ларри! – возмутилась Алина, ткнув его в бок. – Нельзя так говорить! В колониях делают много открытий.

– Да, а ещё они стареют и умирают в семьдесят лет. По их меркам я бы уже был седым бородовиком.

– Тебе только пятьдесят, – возразила Виктория. – Даже по критериям колоний ты ещё в полном расцвете сил. Особенно с этим цветом кожи.

– Да заткнись. Они там все расисты и фашисты. Слышали про их междоусобные войны?

– Это был невооружённый конфликт, – уточнил Искандер. – Не смогли найти компромисса по поводу размещения солнечных станций.

– Спор это просто, – кивнул Ван. – Не умер никто из-за этого.

– Из-за этого, может, и никто! Зато у них гетто, убийства, насилие и экстремисты, – не соглашался Ларри.

– То есть правительства Земли тебя вполне устраивают? – спросила Вика.

– Мы хотя бы не живём на пороховой бочке!

– Зато едем на шее у колоний, как средневековые князья. Если бы ещё все соглашались между собой! Нонсенс, что в колониях больше единства, чем на Земле. Нас только одно и объединяет – страсть к древностям. И то, не можем поделить накопанные кости. Будто без них мы перестанем считаться людьми.

– Уж лучше тусоваться в музее, чем трястись за свою жизнь каждую секунду. А как вам их Иишки? Они же узаконили браки с нейронками! А роботы? Они что, не читали фантастику? Пусть только попробуют приволочь на Универсариум одного из этих уродов!

– Эти уроды, вообще-то, убираются в твоей квартире и делают всю грязную работу даже на Земле.

– Они хотя бы не выглядят людьми. Моя кухня не может надеть бикини и крутить задом, а мой пылесос не рассуждает на философские темы, пока сосёт мой пол! Дебилизм полнейший, дать машинам такое направление развития!

– Это их дело, на Земле это по-прежнему запрещено, – пожал плечами Искандер. – Тебе нечего бояться.

– Ага, послушаю тебя, когда роботы захватят мир! Им будет по фигу, запрещены они в нашем музее или нет. Возьмут и натравят моего Мойдодыра на меня! Колонисты – тупоносые фрики.

– Хорошо, мы тебя не возьмём, – сдерживая улыбку, подбодрила его Виктория.

– Ну уж нет! Теперь придётся ехать! Вас же там задавят! Вы их видели? Австралопитеки!

– Способность сверх у тебя, разговор любой превращать в войну, – качал головой Ван.

Кар остановился на цветущей улице возле музея Нубии, припарковавшись в ряду остальных машин археологической инициативы. Опускались сумерки, жара спадала. Улицы пустели, местные спешили ужинать, беря перерыв перед вечерними прогулками.

– Ну всё, до понедельника, – отсалютовал компании Ларри.

– Ты разве не идёшь завтра на выставку? – Алина схватила его за руку.

– Нет, буду напиваться все выходные. Устал от вашей компании.

– Вот так повезло нам! – бросила Вика.

– Воздержусь я тоже, – Ван выбрался из кара и отряхивался от пыли тяжёлого дня. – Печалит искусство современное меня.

– Ладно, тогда до понедельника! – помахала коллегам Алина. – Но вы же идёте? – обратилась она к супругам.

– Как мы можем это пропустить! – округлил глаза Искандер. – Слышал, будет трансляция запуска очередной скульптуры.

– Да, мы изголодались по живому искусству, – Виктория взяла мужа за руку. – От древностей иногда тоже стоит отдыхать.

– Супер-пупер! Значит, встретимся там! Начало в шесть?

– Да, будем строго ко времени, – Искандер с улыбкой показал на запястье, будто когда-то носил там часы.

Они распрощались и пошли по остывающим улицам домой. Вика, наконец, выдохнула весь зной этого дня. Муж взял её под руку и предложил пройтись через Фарьяльский сад, откуда открывался прекрасный вид на Нил и остров Элефантина. За последние сто лет парк так разросся, что занял большую часть побережья. Супруги вышли к воде и пошли вдоль набережной. По реке курсировали разноцветные фелуки, возвращали пассажиров домой и ютились у островов, опуская паруса до солнечного утра завтрашнего дня.

– Поужинаем дома? – спросил Искандер.

– Да, у меня нет сил никуда идти.

– Утром видел пару созревших помидоров! Как я буду скучать по этой нашей обители. Хоть все и поют дифирамбы современной домашней гидропонике, ничто не сравнится с огородом под открытым небом!

– Да уж…

– Хочешь, сделаю салат из этих красавцев с бураттой, которую вчера привезли?

– Как скажешь, я согласна на всё, лишь бы перевести дух.

Закат растаял в тёмной звёздной ночи, зажглись фонари, и трудный день подошёл к концу.