Read the book: «Потерянные надежды»

Посвящение

Всем тем, кто находит силу в самых тёмных уголках своей души, кто, несмотря на предательство и боль, не теряет надежду на будущее.

Для тех, кто, несмотря на судьбу, ищет свой путь и место в этом мире, веря, что даже в самых сложных ситуациях можно найти свою свободу.

Пролог

Мне семь, и я в саду нашего нового дома, который кажется мне просто огромным.

Вокруг большие лабиринты из вьюна и цветущих кустов, поэтому я представляю себя маленькой героиней книги «Таинственный сад», о которой так люблю слушать по ночам от мамы.

Быстро бегу по извилистым тропинкам, параллельно настраивая себя не отвлекаться на красоту вокруг меня – нужно скорее найти место, в котором я смогу хорошо спрятаться. Если бы у меня было больше времени, я бы занялась поиском старой, сокрытой множеством растительности дверь, ведущую в большой, красивый и заброшенный сад.

Я бы точно смогла преобразить его до неузнаваемости.

Ветер шепчет в листве, я замедляюсь и иду на цепочках, прислушиваясь к каждому звуку. Не хочу, чтобы меня нашли раньше времени.

Вдалеке виднеется беседка, укрытая от солнца зеленой крышей, на которой росли безумно красивые розы ярко-красного цвета.

Меня будут ругать, если узнают что я зашла так далеко не зная местности, но я так хочу победить.

Решаю, что могу положиться на беседку, которая минутой ранее заворожила своей красотой и останавливаюсь на минуту, дабы рассмотреть лучше уголок, в котором смогу спрятаться так, чтобы быть вне видимости.

Все вокруг кажется таким живым и полным тайн, что я не могу удержаться от улыбки. Закрываю глаза, и пытаюсь оторваться от умиротворения, которое дарит это место, но вдруг оказываюсь в чьих-то цепких руках и валюсь вместе с тем на пол.

В ногу впиваются мелкие камни и сухая листва, только-только упавшая с невысоких деревьев, посаженных по периметру всего участка.

Открываю глаза, и вижу перед собой мальчика, который на фоне меня кажется взрослым и высоким. Его лицо серьезное, а глаза – настороженные. Я вижу его впервые, поэтому начинаю думать, что страницы любимой книги стали оживать, а до найденного таинственного сада осталось совсем чуть-чуть.

Он вырывает меня из собственных мыслей вопросом:

– Ты кто? – спрашивает, глядя на меня хмуро.

– Я Адалин, мы переехали сюда сегодня, – говорю ему тихо, боясь снова оказаться на щебени, что усыпана на дорожках сада.

– Мне неинтересно, – прерывает мой так и не начавшийся рассказ.

Лицо мальчика не выражает никаких эмоций, от чего сложнее разгадать его мысли.

Одет он в серый свитер и пальто черного цвета, на шее висит шарф, напоминающий мне о любимом фильме, который я часто пересматриваю с сестрой и мамой. На душе становится тепло от приятных воспоминаний, поэтому я чувствую, как медленно проникаюсь к нему.

Мы же сможем с ним подружиться?

– В этом шарфе ты похож на Гарри Поттера, – смеясь, произношу я, протягивая к нему руки, в надежде прощупать красивую ткань.

Порыв ветра, который усиливался с наступлением вечера, завываниями начал слегка носить опавшие листья, лежавшие прямо у наших с ним ног.

Я не умела определять настроение человека по поведению, как моя старшая сестра Беатрис, но мне показалось, что с этим ветром и переменилось настроение мальчика, стоявшего в шаге от меня. Его лицо, до это лишенное всяких эмоций приобретает багровый оттенок, словно внутри него начинает кипеть невидимый огонь.

Проходит еще пару секунд, прежде чем он толкает меня с непреодолимой силой, и я снова оказываюсь на холодной земле.

– Лучше подумай о том, какое дурацкое у тебя имя, А-да-лин. – грубо произносит по слогам он, и уносится прочь, в чашу зеленых лабиринтов.

Я тяжело встаю, чувствуя боль в ноге от падения и резкий холод. Слёзы застыли на щеках, и я понимаю, что больше не смогу играть с Беатрис – бегать будет больно.

На улице уже темнеет, и сад становится устрашающим. Нужно возвращаться в дом, но я не помню, с какой стороны пришла, поэтому иду туда, куда ушел мой новый друг.

Интересно, он найдет выход?

Холодный ветер пронизывает до костей, и я едва чувствую конечности. Шаги замедляются, а мысль о том, что я доберусь домой, становится почти невозможной.

Не знаю, сколько бы я еще бродила по лабиринту из плюща, но, услышав голоса вдалеке, я поняла, что нашла выход. Это был голос мамы, и, следуя ему, я добралась до моего нового дома. Фонари, освещающие его, стали моим маяком.

Вдруг меня одолела мысль о Беатрис, которая скорее всего до сих пор ищет меня в саду, а я забыла позвать ее, пока искала выход.

Мама заметила меня, и не сдержав слез, судорожно побежала в мою сторону:

– Господи, Адалин, ты нашлась! – ее голос дрожал от страха и облегчения, когда она крепко обняла меня за плечи, прижимая к себе.

– Я так испугалась, – продолжала она, не в силах остановиться.

– Мама, Беатрис осталась там, в саду. Я даже не подумала о том, чтобы ее найти, – плакала вместе с ней я, терзая себя мыслями о том, как тяжело сейчас приходится сестре.

– Принцесса, Беатрис уже дома, с ней все в порядке.

Мама произнесла эти слова с таким облегчением, что вся тревога и страх, что я копила за время поисков, моментально исчезли. На их месте появилось странное спокойствие, но не без лёгкой обиды. Почему сестра не дала мне знать, что с ней всё хорошо? Почему не позвала меня?

К этому моменту вокруг нас собрался папа, бабушка и люди, которые вместе с моими родителями отмечали новоселье. Они поругали меня за рассеянность и самовольничество, а после мы все отправились к дому.

Карлотта, моя няня, встретила меня в комнате, отогрела и привела в порядок. Она предложила пойти в новую игровую комнату, чтобы я рассмотрела все внимательнее. Сказала, что мне там обязательно понравится.

Просторное помещение на третьем этаже было усыпано игрушками – самыми разными, о которых только можно мечтать. В самом центре, прямо на полу, сидела Беатрис, играя с кем-то в мою любимую монополию. Она обратила на меня внимание только тогда, когда я подошла к ним вплотную.

Рядом с ней сидел тот самый мальчик, покоривший меня своим шарфом, и так быстро убежавший от меня.

– Вот ты где, Адалин, – сказала она, прерываясь от диалога, – Знакомься, это мой новый друг, Альдо.

Он ведь должен был стать моим другом….

***

Из воспоминаний меня выводит резкое движение отца, который, не отпуская моей руки, ведет меня к большой арке, украшенной моими любимыми лилиями.

Его хватка на запястье ощущается холодной, как железо, и я понимаю, что он боится, что я сбегу.

Так же, как она.

У алтаря меня ждет будущий муж. Его взгляд пристально скользит по мне, как будто он пытается поверить в происходящее, в этот момент, который не имеет ничего общего с тем, что я себе представляла.

Глаза мужчины не предвещают ничего хорошего, и я осознаю, что этот день станет началом моего личного ада на земле.

Я опускаю взгляд, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди. Страх, который он вызывает во мне, – это животный, первобытный страх, и я знаю, что он оправдан.

Папа смотрит на меня – его взгляд холодный и оценивающий, как всегда. Я пытаюсь найти в его глазах сожаления, но там ничего нет.

Он хочет убедиться, в порядке ли я.

Нет, не в порядке.

Сегодня Адалин Бенито становится женой главы преступного клана Нью-Йорка.

Выходит замуж за человека, которому становится лишь утешительным призом – заменой той, которую он так долго ждал, и, к сожалению, не смог получить.

Она расплачивается за побег старшей сестры, за ее отчаянный и безрассудный поступок перед собственной свадьбой.

Это Беатрис должен был вывести отец к алтарю, с любовью и гордостью смотря на свою старшую дочь. Но вместо этого, рядом с ним иду я – та, кто всегда была тенью, и теперь обречена ею остаться.

Это её всегда хотел видеть перед собой Альдо Амато.

А я – лишь надоедливая младшая сестра, которую он просто ненавидел.

Глава 1

Говорят, что психология хищника и добычи – это игра силы и выживания.

Хищник, движимый инстинктом контроля и доминирования, использует манипуляции и разные стратегии для достижения своих целей. Он всегда ощущает свое превосходство и уверенность, теряет смысл без страха в чьих-то глазах.

Добыча, в свою очередь, живет страхом. Без четкой границы, за которой начинается опасность. Ее поведение определяется инстинктом самосохранения. Она ищет пути избежать угрозы – скрыться, сопротивляться или подчиниться.

Это не просто борьба. Это замкнутая система. Как прилив и отлив, как вдох и выдох.

Они связаны, как замок и ключ. Как пуля и плоть.

Это не выбор. Это притяжение.

Один живёт, чтобы охотиться. Второй – чтобы чувствовать дыхание за спиной. Один двигается по инстинкту – другой по памяти.

По тому, что когда-то уже случилось.

Забавно, но я так и не могла понять, к кому я себя относила. И к кому относилась сама. Одно было ясно: я всегда умела менять декорации. Просто одно логово хищников сменялось другим.

Нью-Йорк в этот раз встречал меня привычной ему дождливой погодой, которая, к моему удивлению, непривычно-сильно давит виски.

Черный внедорожник несется мимо Центрального парка, поэтому я с восхищением рассматриваю опавшие листья, которые приобрели характерные этому времени оттенки золота. Красиво.

Для теплой Сицилии, откуда я приехала, такая осень была непозволительной роскошью, особенно для меня, так сильно любившей это время года.

Возможно, в этом и не было необходимости и кто-то сверху сделал это для того, чтобы у меня был повод приехать сюда, в Нью-Йорк.

Из года в год прикрываться тем, что я хочу наслаждаться дождем и сыростью.

– Как обстановка дома? – спросил Тео Де Мартино, смотря на меня через окно заднего вида.

Хищник. Агрессор. Каратель.

Консильери. Советник. Правая Рука.

Дорога была мокрой, но мужчина уверенно маневрировал автомобилем на заполненных улицах города. Именно он встретил меня и моего охранника Марко в аэропорту, а сейчас везет домой, к горячо любимым родственникам, где меня ждала моя старшая сестра и nonni[1].

Мы едем долго, но я привыкла. Делать огромные петли, ездить по малоизвестным дорогам, использовать не те маршруты, которые были оговорены изначально – безопасность. То, что возможно, сохраняет мне жизнь.

– Всё хорошо, – выдавливаю я, после короткой паузы.

На Сицилии всё всегда оставалось неизменным: теплое солнце, старинные улицы, запахи лимонов и морского бриза. Люди менялись, но это – никогда.

Он взглянул на меня через зеркало заднего вида, задержав взгляд чуть дольше, чем нужно. Вряд-ли он надеялся на то, что я начну выкладывать ему сокровенное, но ответом Тео, кажется, был недоволен.

– Давно меня не было там.

Мужчина натянуто улыбнулся краем губ, а после вернулся в привычное для себя состояние – безразличие.

С тех пор, как он стал Советником в этом городе, ему пришлось многим пожертвовать.

Как минимум, возможностью испытывать эмоции.

Я никогда не отличалась излишней любопытностью и тягой к осуждению, но черт возьми, так и не смогла понять, как он мог променять себя прежнего на это?

Салон автомобиля заполонила тишина, машина мягко притормозила на светофоре, и я посмотрела на Марко, который сидел рядом со мной, часто молчаливый и сосредоточенный.

Дорога вымотала его, судя по тому, что он не скрывал кобуру с его знаменитым beretta 92, всегда манящим им воспользоваться. Ну, или по крайней мере немного повеселиться.

Сколько раз я пыталась его спрятать, сделать вид, что он пропал, чтобы отвлечь его внимание – не сосчитать на пальцах. Но это было увлекательно. Удивительно, что он до сих пор не понял, в чем дело.

Марко всегда был рядом со мной, словно тень, но сказки, как в сопливых книгах, не будет. Я ненавижу его всеми фибрами души.

Именно его присутствие рядом триггерит меня до чертиков, поэтому как только я концентрирую внимание на его гнилой туше, моя больная рука предательски начинает болеть.

Она ноет с неистовой силой, и я, черт возьми, уже жалею, что приехала сюда в момент переменчивой погоды, которая, судя по всему, усугубляет мою чувствительность. Это заставляет старую рану напоминать о себе с жестокой настойчивостью.

– Привезла с собой платьев? – снова нарушает гнетущее молчание Тео.

– Серьезно? – я прыснула от смеха, забывая о боли, – Приехать в столицу моды и привезти с собой свое платье на мероприятие?

– Напомню, что ты живешь рядом с еще одной столицей, – хмыкнул он, – Не поверю, если на выходных вы не выезжаете на частном джете чтобы пополнить гардероб очередной кофточкой или туфлями.

В груди предательски сжимается, от того насколько женщины синдиката недооценивались. Так просто сводились к тряпкам и бесконечным покупкам.

Улыбка медленно стирается с моего лица, и Тео, сидящий впереди, мгновенно это замечает. Еще бы.

– Что-то не так? – его голос прозвучал мягче.

– Все в порядке, – я ответила ровно, скрывая свои чувства под маской, которая стала мне второй кожей, – Мы скоро будем?

Равнодушие – клеймо. Клеймо, которое выжигают на твоей душе с первого дня рождения в Синдикате. Никого не интересует, больно тебе или страшно. Слабость здесь пахнет кровью.

Ошибки не прощались, эмоции тем более. Один раз проявишь неуместное – и тебя съедят. Не посмотрят на то, кто ты: дочь босса, его правая рука или пешка, которую можно легко заменить.

Срывы карались жестче, чем измена, потому что одно неверное выражение лица или дрожь в голосе могли выдать больше, чем слова.

И если ты не мог научиться этому сам, тебе помогали. Сурово, методично, через боль, унижение и страх.

Забавно, ведь с Тео меня связывало странное и противоречивое прошлое.

Когда-то давно мы были близки. Хранили одни и те же тайны, доверяли друг другу самое сокровенное – чистые эмоции. Несколько лет назад он был другим. Уязвимым. Простым, и до безумия искренним.

Теперь его жизнь полностью подчинена мафии, и между нами выросла огромная стена – холодная и неприступная. Построенная на недоверии. По крайней мере с моей стороны…

***

Одной из первопричин приезда в Нью-Йорк на этот раз была свадьба моей старшей сестры, Беатрис. Я уже и не помню, когда мы виделись с ней в последний раз, но кажется, что давно.

В последнее время наши разговоры свелись к обмену короткими сообщениями – в основном по праздникам или в дни рождения. Она иногда писала, что скучает, и каждый раз я ловила себя на мысли, что не уверена, скучаю ли по ней я.

Мы подъезжаем к большому дому моих дедушки и бабушки в Верхнем Ист-Сайде, и нас сразу же встречает внушительный штат охраны, создающий тихую суету на подъездной аллее. В своих идеально сидящих чёрных костюмах, мокнущих под затяжным дождём, они выглядели одновременно грозно и бесстрастно.

Интересно, как никому из их соседей это не кажется странным… Видимо, в районе где дома стоят как малая страна, не принято задавать лишних вопросов. Хотя, молчание стоит дороже квадратного метра. В нашем деле.

Двое охранников, словно по привычному ритуалу, тщательно осматривают машину. Один из них, огромный громила с уродливым шрамом, что будто специально подчёркивал его опасный вид, открывает мою дверь.

Я выхожу из машины, каблуки соприкасаются с мокрой мостовой, и в лицо ударяет смесь запахов: влажного асфальта, пропитанного дождём, и густого аромата старого сада у дома, где с ранней весны и до поздней осени колдует бабушка.

– Синьор Бенито, как всегда, не оставил ничего на волю случая, – вполголоса бросает Тео, больше себе, чем мне, – Хорошо подготовился к встрече с любимой внучкой.

В его голосе скользит что-то среднее между насмешкой и усталостью, но я игнорирую его. Все это для меня привычно. Как и для Тео.

Большое количество охраны не прихоть, а жизненная необходимость для такой важной фигуры как мой дедушка.

Бывший мафиози, который со временем умело перешел в более легальный бизнес, сохранив сеть связей, которые куда сильнее любого контракта.

Все мы тут связаны кровью.

«Честь в верности, сила в семье.»

– Кто у них? – спросила я его, заметив несколько несколько чужих машин, припаркованных у дома.

– Сейчас – Альдо, но я тоже присоединюсь, – ответил Тео, бросив взгляд в сторону входа, – Они пригласили нас на ужин, в твою честь.

Тео повернулся в мою сторону и многозначительно посмотрел, вероятно ожидая бурной реакции, после того, как он произнес это имя.

Конечно, он помнит, и не упустит возможности посмеяться.

Внешне я сохраняла спокойствие, изо всех сил стараясь показать, что эта новость меня не задела, а имя, которое прозвучало из его уст, не значило для меня абсолютно ничего.

Внутри же бушевал настоящий ураган.

Ураган, который сносил все живое и неживое, не оставляя ни малейшего шанса на спасение.

– Отлично. Почему ты так смотришь на меня? – спросила я, стараясь сыграть с ним по его правилам.

– Потому что знаю тебя, – тихо сказал Тео, продолжая сверлить меня взглядом. – Ты не любишь сюрпризы, особенно такие.

Черта с два он меня знал.

Я, порой, сама себе была незнакомкой.

Иногда, мотивы, которые руководили мной, казались абсурдными. Я действовала на эмоциях или замыкалась в себе, и никто, включая меня, не мог предугадать, что будет дальше.

Я отворачиваюсь от него, стараясь сохранить спокойствие. Боль в руке снова дает о себе знать. Ну, или я просто вспомнила о том, что мне снова может быть больно.

В конечном итоге я просто перестала оценивать реальность такой, какой она была на самом деле, потому что вынуждена думать о ней.

Это твой секрет, Адалин? Грязная тайна, которую ты привыкла прятать в глубинах своей души?

Я отбрасываю мысли в дальний ящик своего мозга. Сейчас меня интересует только одно. Должно интересовать.

Альдо. Я должна была привыкнуть к тому, что буду слышать это имя часто.

Тут, в Нью-Йорке, где имя его было высечено на лбах прохожих, светилось на вывесках в магазинах и парило в воздухе, было сложно концентрироваться на чем-нибудь другом.

Может, мне уже не будет так больно смотреть в его глаза? Может, прошлое – это всего лишь страшный сон, а сегодняшний день – пробуждение?

– Просто ужин, – вывел меня из мыслей Тео, – Они хотят отпраздновать твое возвращение.

– Конечно, – ответила я, стараясь звучать беззаботно, хотя каждое слово дается с усилием.

– Меня все интересовал один вопрос, – выпалил он.

Тео, Тео. Кажется, город «Н» тебя не изменил. Ты по прежнему знаешь, когда лучше всего задать вопрос, чтобы вывести меня из равновесия.

– Валяй.

Каждого из его друзей я избегала как огня, боясь быть пойманной, как добыча. Но страха к Тео Де Мартино я не испытывала. Мы, вроде как, раньше были друзьями.

– Все изменилось? – так просто спросил он.

Занавес, и весь мой образ пал.

Я уязвима. Особенно, когда речь заходила о Альдо.

Глаза Тео смотрели на меня с интересом, а я не знала что ответить…

Изменилось. Все изменилось, когда тщательно выстроенная картина жизни вдруг дала трещину и мир, который я так долго создавала, рассыпался на осколки.

– Действительно хочешь откровенничать, или тебе просто нужна информация, которую ты мог бы передать Альдо, чтобы дать ему новый повод посмеяться надо мной? – выпалила я, не удержавшись.

– Я и не думал об этом, – просто ответил он.

– И правильно, потому что смеяться не с чего. Всё изменилось.

Он внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь разгадать то, что скрывается за моими словами.

Он не знал. Не мог знать.

– Ты ещё очень юная и наивная, – сказал Тео, доставая сигарету, аккуратно зажигая ее, – Многих вещей не замечаешь.

– Например? – я подняла бровь, все еще стараясь сохранить спокойствие.

– Например, того, как легко ты позволяешь своим эмоциям управлять тобой. Или того, что далеко не все вокруг здесь ради смеха.

– А ради чего тогда?

– Некоторые просто ждут момента. – он затянулся, а дым плавно окутал его лицо, – Марко тебя заждался, – сказал спокойно Тео, указывая на моего охранника, который уже достал все чемоданы из машины, и смотрел на меня.

Мы слишком долго стояли наедине, поэтому во избежание лишних вопросов я решила отойти и немного осмотреться, чтобы освежить и без того запутанные мысли, прежде чем встретиться со всеми. Марко подождет еще.

Улица была погружена в полумрак, который слегка разбавлялся мягкими огнями приглушенных фонарей. Влажный асфальт блестел после недавнего дождя, и тишина тут, казалось, была лишь иллюзией на фоне бурлящего жизнью Нью-Йорка.

Это успокаивало.

Стоит ли признаться хотя бы самой себе, что истинной причиной, по которой я не хотела заходить домой, был исключительно жених моей сестры? К встрече с ним я не была готова, поэтому холод на улице нет так сильно ощущался на фоне того, что я могла пережить.

– Идешь? – крикнул Тео, – Или все таки ничего не изменилось? – ухмыльнулся он.

Какого черта у них нашлось время на семейный ужин, в то время как есть куча более важной работы?

Почему именно сейчас они не хотят подорвать какой-то склад или устроить перестрелку в какой-нибудь забегаловке?

– Я ненавижу тебя, – спокойно говорю ему я, подавляя нарастающую злость, и прохожу в сторону входной двери.

[1] Nonni – в переводе с итальянск. «дедушка и бабушка».