Read the book: «Ревизор: возвращение в СССР 41»

Глава 1

Москва, выставка итальянского текстиля

Диана неспешно следовала вслед за мужчиной, который так расстроил Галию. Она не приближалась к нему ближе, чем метров на десять-пятнадцать. Не хотела, чтобы он её заметил. Вскоре подходящий момент представился. Мужчина подошёл к мужскому туалету и тут же в него зашёл.

Время было позднее. Большинство посетителей уже разошлось, так что Диана решила, что можно попытать удачу, открыв дверь мужского туалета. Она решительно вошла вслед за этим самым Андрияновым.

И в самом деле повезло. Кто-то, может, и был сейчас в кабинках, но перед писсуарами стоял только этот Андриянов. Ширинку он ещё не успел расстегнуть, только подошёл к одному из писсуаров. Он повернул голову на скрип двери.

Увидев вошедшую Диану, он изумлённо распахнул глаза и сказал:

– Девушка, вы, похоже, туалет перепутали. Это мужской.

– Нет, я не перепутала, – сказала Диана и подшагнув поближе к Андриянову, изо всей силы ударила его коленом между ног – подлый удар, которому её давно уже брат научил. Правда, тогда, когда зимой на неё трое пьяных напали, она напрочь про него забыла, утратив всякое хладнокровие. А вот сейчас она полностью контролировала ситуацию.

Андриянов с шипением сложился пополам и рухнул на пол.

– Чтобы ты, старый козёл, больше к молоденьким девочкам не совался! А то я приду и повторю! – грозно велела Диана и немедленно покинула туалет.

Она вышла с улыбкой пай-девочки. К счастью, никого около туалетов не оказалось, так что она не заинтересовала людей тем, что выходит из столь неподходящего ей заведения. Довольная отсутствием свидетелей, она сразу же поспешила к Галие в буфет.

Увидев её, Галия обрадовалась, а потом расстроилась:

– Ой, жалко, твоя еда совсем остыла, пока ты ходила.

– Ой, да фиг с ней, с этой едой! – сказала Диана. – Слушай, а зачем тебе тут торчать до девяти вечера? Пошли лучше прогуляемся. Как этот твой председатель узнает, что ты ушла отсюда раньше девяти? Не ходит же он и не следит за тобой тут, правильно? Тем более мы практически всё уже посмотрели, не ходить и не рассматривать же все тут по два раза, верно? Как-то глупо, согласна?

– Так а булочки как же? – растерянно спросила Галия, которую Диана уже тащила за собой на буксире, оглядываясь на недоеденную сдобу:

– Ой, булки есть после восьми вечера вредно для фигуры! Ты же не хочешь растолстеть, правда?

– Да, конечно, не хочу! – ответила Галия.

Подлинную причину, почему они решили экстренно покинуть выставку, Диана, само собой, Галие не рассказала. Мало ли она Пашке проболтается. Он же потом ей выволочку сделает обязательно за то, что она опять в криминал ударилась.

Диана и сама понимала, что возможно, не стоило ей так поступать. Но с другой стороны, то, что она приехала в Москву и вышла замуж, не означает, что та девчонка, которая хулиганила на улицах Святославля, полностью куда-то пропала. Она была абсолютно уверена, что поступила правильно.

Ну а теперь надо поскорее смыться, пока этот Андриянов не пришел в себя. А то мало ли он сдуру побежит в милицию жаловаться. Начнут тут ещё всякие патрули по выставке ходить и разыскивать обидевшую его девушку. Так что она быстро вытащила Галию с выставки и повела её к ближайшей кафешке.

Там уже можно дождаться Пашу и Фирдауса. Когда они приедут, тогда, конечно, уже никуда не денешься – придётся вернуться обратно к выставке. Навряд ли Андриянов, получив по тому самому месту, будет до девяти вечера тут ещё время проводить. Вот в чем, в чем, а в этом Диана была полностью уверена.

***

Москва, квартира Карины

Услышав неожиданный звонок в дверь, Карина пошла открывать.

– Мам, мы кого-то ждём? – спросила она по пути в прихожую.

Та недоуменно пожала плечами и покачала головой.

Открыв, Карина с изумлением увидела на пороге Мишу Кузнецова, который ворвался мимо нее в квартиру.

– Как ты могла так поступить?! – возмущенно рявкнул он.

– Во-первых, здравствуй. А во-вторых, ты чего это заявился на ночь глядя, да еще и врываешься ко мне в дом? – ответила Карина.

– Когда надо, тогда и заявился, – возмутился Миша. – И это я должен задавать вопросы, а не ты. Как ты смеешь наговаривать на меня и на Наташу? Зачем ты говоришь о нас моим друзьям всякие гадости?

– Что за вздор? – повела плечом Карина. – О чём ты вообще, я не понимаю?

– Не надо притворяться! – возмутился Миша. – Женька Брагина рассказала всё. Как ты оговариваешь и меня, и мою девушку перед всеми! Небылицы всякие рассказываешь. Как тебе не стыдно! И ладно еще, если бы ты только про меня гадости говорила, – продолжил Миша. – Мы расстались, поругались, ты обиделась, я бы понял. Но зачем клеветать на хорошего человека, которого ты толком даже не знаешь? Это очень подло. Я совершенно такого от тебя не ожидал.

В этот момент в прихожую вышла Каринина мама, а следом подтянулся её отец.

– Что здесь происходит? – строго спросил он. – Уже вечер! И Михаил, почему ты врываешься в квартиру и кричишь на нашу дочь?

– Ваша дочь очень нехорошие вещи рассказывает друзьям обо мне и моей новой девушке, – возмущенно сказал Миша. – Я не мог этого просто так оставить. Извините, что я ворвался, – пояснил Миша. – Но я просто не мог сдерживаться. Так поступать нельзя, это нечестно и очень некрасиво со стороны вашей дочери.

– Я не знаю, что между вами произошло, – строго сказал Каринин отец. – Но совершенно точно знаю, что разбираться нужно, как цивилизованные люди – без криков и не на ночь глядя. Поэтому давай-ка ты, Миша, придёшь в чувство, возьмёшь себя в руки и сейчас пойдешь домой. Покинь нашу квартиру и перестань здесь кричать. А завтра или в другой день, когда соберешься с мыслями и успокоишься, встретитесь, если захотите, с Кариной, и всё обсудите.

– Но… – попробовал возразить Миша.

– И без всяких «но», – отрезал отец Карины.

Он настойчиво выпроводил Мишу за дверь, снова предложив тому идти домой и сегодня больше не возвращаться.

Карина была очень довольна тем, что родители её защитили, заступились за неё.

– Спасибо, папа, – благодарно сказала она.

Но тут же осеклась, увидев выражение лица отца, когда он, закрыв за Мишей дверь, повернулся в её сторону.

– А вот теперь мы с тобой поговорим серьезно, – проговорил отец угрожающе.

Родители вместе с Кариной прошли на кухню.

– Я так понимаю, урок, полученный тобой летом, впрок тебе не пошёл, дочка, – сказал отец серьёзно.

– Не понимаю, о чём ты, – сказала ему Карина, хлопая глазами и изображая наивность.

– А ну прекрати сейчас же! – пристукнул по столу рукой отец, строго глядя на дочь. – Прекрати паясничать и заканчивай этот спектакль. Мы ещё летом с тобой на эту тему говорили, но, похоже, у тебя в одно ухо влетело, а в другое вылетело, и никакая информация в голове при этом не задержалась.

Карина при этих словах отца насупилась и, повернувшись, стала смотреть в сторону.

– Ну-ка, не смей так себя вести, – вступила в разговор мама, тоже немало возмущенная поведением дочери. – В глаза смотри нам и отвечай на вопросы. Если виновата, имей смелость хотя бы это признать.

– Я ни в чем не виновата, – стояла на своем Карина. – И говорила я про этого Мишу и его новую пассию только правду. А что ему правда не нравится, так это не мои проблемы.

– Правду, говоришь? – поинтересовался отец у Карины вкрадчиво. – Такую же, как те истории про поход, в котором тебя все притесняли и заставляли всю работу за них делать? Мы с мамой имели возможность убедиться тогда воочию, насколько «правдивы» были твои слова. До сих пор вспоминать неприятно, как родная дочь нам врала, в глаза глядя.

– Дочка, да что с тобой происходит? Почему ты так себя ведешь? – поддержала отца мама. – Даже если ты расстроена и обиделась на Мишу за то, что он захотел расстаться, это не дает тебе права так некрасиво поступать с ним.

– Ничего я не расстроена, – вскинулась Карина, – пусть катится на все четыре стороны вместе со своей этой стервой калининской, раз она ему важнее. И не понимаю, почему вы на меня нападаете. Я же ваша дочь. Вы на моей стороне должны быть, а не всяким проходимцам верить.

– Ты верно забыла, как расхваливала этого «проходимца» еще несколько месяцев назад, – напомнила Карине мама. – Как хотела с ним познакомиться поближе… А сейчас вдруг поворот на 180 градусов?

– У меня просто глаза раскрылись, – сказала Карина, – поняла, какой он на самом деле.

– А я вот уверен, что это Миша тебя увидел в новом свете, – мрачно сказал отец. – И это у него глаза открылись.

– Ну знаете ли! – подскочила Карина с места.

– Сидеть! – рявкнул отец. – Я не договорил.

Карина, притихнув и потупившись, села обратно на стул.

– Я рассусоливать с тобой тут не буду, – продолжил отец. – Вижу, что толку взывать к твоей совести нет. Поэтому просто скажу, как есть. И уже твое дело, как дальше поступать. Тебе жить… Ты погрязла во лжи, дочь. И самое печальное – ты не просто врешь, ты на других людей напраслину возводишь. Это глупо, подло и совсем не красит тебя, как человека. И оправданий такому поведению нет. Такие действия прямой путь к одиночеству. От тебя отвернутся все нормальные друзья, и никто больше верить тебе не будет. А жизнь длинная. Этот хвост из клеветы годами за тобой тянуться будет, всплывая в самые неподходящие моменты. С такой репутацией тебе успеха в чем-то добиться сложно будет, и никакие связи не помогут. А уж о любви искренней и дружбе вообще можешь позабыть. Ты, обидевшись, хотела Мише навредить своими выдумками, а навредишь в итоге только себе. Ему никакого ущерба не будет. Твои слова легко проверить, правда сразу выйдет наружу.

– Ну и пожалуйста! – возмутилась Карина. – Больно нужно мне чье-то там одобрение. Мне что теперь, всем говорить, какой этот Миша чудесный, чтоб меня считали хорошей? Не дождется. Я думала, он настоящий мужчина, а он тряпка какая-то оказался. И эта Наташа его, ещё та стерва…

– А ну-ка прекрати! – пресекла попытки дочери возмущаться мать. – Мне неприятно даже слушать это. Я не знакома ещё с этой Наташей, не могу судить о ней, как о человеке. Но мы знакомы с Мишей и общались с ним, и прекрасно знаем, что это хороший молодой человек. Достаточно серьёзный, ответственный и честный. И очень сильно сомневаюсь, что он мог выбрать себе насквозь гнилую и лживую девушку, как ты пыталась её представить. Нельзя наговаривать на других людей, дочка. Зачем ты сама портишь себе взаимоотношения с другими людьми?

– Этот Миша меня бросил, – возмутилась Карина.

– То, что вы расстались, это, конечно, неприятно, – согласилась мама, – но это не значит, что нужно поливать грязью человека, с которым у тебя были взаимоотношения. Это очень неправильный поступок. Хочешь, чтобы тебя уважали и любили? Веди себя честно и достойно. Уважение и любовь надо заслужить. И уж точно его не получить с помощью обмана.

– Ты должна обязательно извиниться за ту клевету, которую рассказала о Мише и о его девушке. – сказал отец. – Извиниться перед всеми. И это не обсуждается. Ты очень расстроила и разочаровала меня, дочь.

– Извиниться? Ну уж нет! – закричала Карина.

***

Москва

Я припарковался неподалёку от выставки и пошёл к её входу. Смотрю, а там Фирдаус уже стоит.

– Что, тоже забирать жену приехал? – спросил я, поздоровавшись с ним.

– Это твоя жена мою позвала, вот они там сейчас на выставке и находятся. – ответил мне Фирдаус.

И все бы ничего, но тут неожиданно к нам со спины, а вовсе не со стороны выставки, подошли Диана и Галия. И громко с нами поздоровались, удивив нас обоих.

– Девчонки, а где вы вообще были? – не понял я.

Фирдаус явно хотел задать тот же самый вопрос, но я успел первым, так что он уже промолчал.

– Да мы всю эту выставку за пару часов вдоль и поперек обегали, а потом решили сходить в кафешку нормально покушать, а то в буфете этом так себе сосиски были, и булки там были слишком мучные, на мой взгляд, – сказала Диана.

Галия ничего говорить не стала. Только вид у неё был немного удивлённый.

– Ну ладно, главное, что, надеюсь, вы получили удовольствие от этого похода по выставке, – сказал Фирдаус. – Ну что, поедем домой?

– Галия, а может, ты мне покажешь, как ты на машине умеешь кататься? – неожиданно сказала Диана. – Давай, давай, а то ты уже, наверное, забыла после своих этих курсов, что такое машину водить.

– Ну да, сама уже об этом волнуюсь, – сказала Галия.

– Ну так давай поедем сейчас все вместе к вашему дому. Ты за рулём нашей «Волги» вместе со мной. Ты поведёшь, а я с тобой поеду на переднем сиденье, поболтаем по дороге. А мужчины поедут на машине Паши, а когда доедем до вашего дома, то там уже и расстанемся, и мы к себе поедем домой.

Снова какие-то странные манёвры, – подумал я. Но тут поймал взгляд Фирдауса и догадался, что Фирдаус явно хочет что-то со мной наедине обсудить. Ну вот, теперь всё стало ясно.

– Да, Галия, ты действительно давно за рулём не ездила, надо обновлять навыки, – сказал я жене. – Все, девушки, идите к «Волге», а мы с Фирдаусом поедем на моей машине, встречаемся около нашего дома.

Я сел за руль. Рядом на переднем сиденье Фирдаус пристроился.

– Что-то обсудить надо, я правильно понял? – спросил я его.

– Да всё так, – сказал Фирдаус. – Тут нас с Дианой отец снова дёргает. Придётся уехать, возможно, на несколько месяцев в Европу. И сам понимаешь, едва я туда приеду, отец тут же начнёт меня пытать по поводу новинок различных, которые он тоже мог бы производить в будущем. Может, ты придумал что-то за эти несколько недель, что мы вернулись из Европы?

– Ну, скажи ему тогда следующее. Первый момент: пусть обязательно дождётся роста акций. Ни в коем случае не выводит из них деньги. Пусть подождет буквально несколько месяцев. И когда цена этих акций подскочит в несколько раз, вот тогда можно уже будет их продавать. И вот после этого можно уже и расширять бизнес. Сумма-то получится очень даже приличная. Можно будет без всяких банковских кредитов что-то новое начать производить.

– Ты так в этом уверен? – спросил Фирдаус.

– Ну, не был бы уверен, не предлагал бы всего этого, – улыбнулся я в ответ.

– Хорошо, это я передам, – сказал он и посмотрел на меня с ожиданием дальнейших инструкций.

– Так, а что касается проектов, которые можно было бы в дальнейшем реализовать… – задумчиво сказал я, – кое-что пришло мне в голову. Кое-что, что тесно связано с чемоданами. Думаю, что достаточно скоро войдут в моду у горожан рюкзаки. Не такие огромные, как те, с которыми в походы ходят, а просто маленькие уютные рюкзачки. Может быть, там с какими-нибудь нарисованными мордочками собачек, кошечек, лошадок, с финтифлюшками самыми разными навешенными, типа как те, которые так хиппи обожают. И для вас это подходит – где чемоданы, там и рюкзачки. Так что вы вполне могли бы попробовать занять эту нишу.

Можно даже устроить коллаборацию с каким-то известным итальянским модным брендом, который с сумками работает. Ну а можно и самим попытаться эту идею раскрутить, провести хорошую рекламную кампанию, обосновав этот стиль. Сфотографируйте побольше всяких симпатичных девочек-подростков с такими вот небольшими рюкзачками. Можно, и студенток и студентов университетов с такими же рюкзаками, из которых корешки учебников торчат. Впрочем, для таких деталей у вас есть рекламщики, они подскажут, как всё это более грамотно сделать.

– Ты уверен? – удивлённо спросил меня Фирдаус.

– Уверен, уверен, так же, как и в чемоданах с колёсиками. Сам удивишься, насколько эта тема станет популярной. Ну а не будет у вас желания этим заниматься, так я снова акции подскажу, в которые нужно будет деньги перекинуть из нефтянки и судоверфей. Есть другие акции с огромным потенциалом роста, просто подождать придется подольше, пока они взлетят.

Приехали к нашему дому, подождали пару минут, и Галия тоже добралась с Дианой. Жена вышла из машины вся озадаченная.

– Мне и точно нужно тренироваться, Паша! – сказала Галия. – Неуверенно себя за рулем чувствую.

– Можешь взять машину на следующую неделю, а я на метро поезжу, – пожал плечами я.

– Хорошо, я подумаю! – сказала жена.

Попрощавшись с Фирдаусом и Дианой, пошли домой. Няня нас дождалась, конечно, и никакого недовольства с ее стороны не было. Знает, что я всегда щедро плачу за переработки. Отпустили ее, и прошли на кухню, почаевничать, благо что дети спали.

– Диана сегодня какая-то странная была, – озадаченно сказала Галия, – представляешь, пошли в буфет, набрали всего, а тут она встает, уходит в туалет, а потом, по возвращении, говорит мне бросать недоеденную еду – мол вредно есть после восьми вечера, тем более мучное.

– Да нет, все так и есть. И не то что после восьми, после семи есть вредно. Хотя… Может, Фирдауса надо будет скоро поздравлять с тем, что он станет папой? Может, Диану замутило, первые месяцы беременности? Вот и аппетит пропал…

– Ну это я сама знаю, что вечером есть вредно! – всплеснула руками Галия. – И никакой беременности у нее точно нет. Поскольку согласись, что странно, что после этого она утащила меня с выставки и повела в ближайшую кафешку! Где мы снова заказали кучу еды и съели ее. И где логика?

– А вот теперь соглашусь – да, странно! И да – это явно не беременность. – хмыкнул я. – И что – вот так и утащила тебя с выставки, ни с того, ни с сего? Может, она просто встретила кого-то ей неприятного?

Сказал это, и сам мысленно рукой махнул – ну что я горожу! Если бы Диана встретила кого-то ей неприятного, то не она бы оттуда первой ушла, а этого человека вынудила бы оттуда уйти… Не в ее натуре перед кем-либо прогибаться или бежать…

– Нет, это я неприятного человека увидела, а не Диана, – сказала, что-то припомнив и поморщившись, Галия.

– И кого же?

– Ай, зачем тебе это… – начала было говорить Галия, но поняла по моему лицу, что я не успокоюсь, и все же сказала. – Ладно, это Андриянов был…

– Не понял… Этот козел, что ли, опять за тобой приударить решил? – не на шутку разозлился я. – Ему было мало выговора и нужно продолжение банкета?

– Не-а… Он меня вообще не заметил. Скорее всего, его тоже прислали с его работы. Он же тоже по выставкам специализируется, – сказала Галия, – Кстати, мы его с Дианой в том же буфете и заметили… А он нас не заметил и ушел сразу перед Дианой…

И вот тут я надолго замолчал. Что-то в голове сразу стало вырисовываться. Вот только озвучивать это в квартире, где возможна прослушка, точно не стоит. Диана вышла вслед за Андрияновым, а вернувшись, тут же утащила Галию с выставки. Интересно, не остался ли он где-то в коридоре с проломленным черепом?

***

Глава 2

Москва, выставка итальянского текстиля

Андриянов провалялся под писсуарами, пытаясь прийти в себя, минуты три. Только ему полегчало, и он встал на колени, как дверь туалета открылась.

Вошедший старик, увидев его, громко спросил участливо:

– Что, парень, сердце прихватило? Такое молодой еще, а уже сердце… Видать, нервничаешь много. Все болезни от нервов. Давай скорую вызову.

– Не надо скорую, – прохрипел Андриянов. Боль начала отступать, и он наконец получил возможность мыслить связно.

Приедет скорая, и что обнаружит? Что проблема не с сердцем, а на полметра ниже. И что ему рассказывать? Что его какая-то женщина в мужском туалете атаковала? Они же тут же милицию вызовут, а милицию вызывать никак нельзя.

На работе потом немедленно узнают, что на него нападение было совершено в туалете, и как именно это нападение было совершено, тоже узнают. А дальше что? Вот то-то и оно…

Ему же только что выговор объявили за то, что к молодой замужней приставал. А тут его ещё какая-то молодая приложила. Никто не будет разбираться, замужняя или незамужняя, а будут сразу уверены, что приголубила его так, потому что к ней приставал… И все на этом – из партии за второй залет подряд точно выпрут…

– Ну, ты сам смотри, парень, тебе виднее, – неодобрительно покачав головой, старик неспешно зашёл в кабинку и закрылся там.

Андриянов, чтобы ещё какой-то доброхот не выискался, который начнёт его спасать, опёрся рукой о писсуар и встал. Писсуар ему, кстати, сейчас уже был без надобности для других целей, судя по его брюкам и расплывшейся под ним луже. Так что в туалет он сходил вполне успешно, хоть и не так, как планировал это сделать…

В таком виде выходить из туалета сейчас точно нельзя, – сразу всплыла в голове мысль. Если наряд милиции заметит, тут же заметут и протокол на работу пришлют за появление в общественном месте в виде, унижающем человеческое достоинство, или что-то в таком духе.

Сам он никогда в такие ситуации не попадал, но периодически на партийных собраниях зачитывали протоколы, так что именно поэтому фраза эта в голове сразу и всплыла.

Кряхтя от боли, он стянул с себя штаны, трусы и носки, и начал их застирывать. Одно дело идти в мокрых штанах, другое – в вонючих. Пиджак у него почти не пострадал. Пиджак дорогой, так что, если милиция прицепится, можно сказать, что просто в туалете кран сорвало, вот и облило штаны и рубашку. Не будет неприятных запахов – хрен прицепятся, тем более что, к счастью, он абсолютно трезвый.

Андриянову повезло: пока он застирывал белье и штаны и поспешно их выжимал в раковину, никто больше не заходил и не выходил.

Закончив, он быстро натянул все на себя, и рванул в одну из свободных кабинок, где немедленно и заперся. Лето, всё же, тепло, авось за оставшийся час до закрытия выставки штаны хоть немного подсохнут.

Ну а пока подсыхал, и ускорить этот процесс никак не мог, появилось время подумать о другом. Его, конечно, главным образом волновал непростой вопрос: что за девушка его ударила? За что ударила, она озвучила, тут сомнений и не было. Однозначно, это было похоже на месть, и он сейчас судорожно пытался вспомнить, на какую из его бывших любовниц она похожа.

А то, вполне возможно, это он думал, что они расстаются с ним по взаимному согласию, и никаких негативных чувств у них к нему не остаётся. Но, судя по тому, что с ним сейчас произошло, всё же, видимо, у кого-то негативные чувства остались.

Женщин он только за последние десять лет поменял десятки, а ударившую его девушку видел слишком недолго, чтобы чётко запомнить её внешность. Вроде блондинка с правильными чертами лица и прекрасной фигурой.

Но с женщинами же как: сегодня она блондинка, на следующей неделе – шатенка, а в следующем месяце уже брюнетка. Сегодня у неё коса, а в следующем месяце уже короткая стрижка, а через полгода у неё уже каре.

Ну а лицо, учитывая косметику… Поработала искусно с помадами и тенями полчаса – и ты её можешь не узнать, хотя до этого полгода вместе рядом проработали. Как у всякого охочего до женского пола холостяка, были у Андриянова личные, страшные истории, когда снимал он вечером в ресторане вроде бы очень красивую девчонку. А поутру, когда она макияж смывала, становилось понятно, что без него он бы к ней в жизни не подошёл.

Ну и опять же женские глаза, которые смотрят на тебя с любовью – это одно дело, а женские глаза, которые смотрят на тебя с презрением и ненавистью… Ну и голос тоже у женщин от эмоций сильно меняется.

Фотографической памяти на лица у Андриянова никогда не было. Да и лица его в девушках интересовали лишь постольку поскольку. Его в них, конечно же, манили совсем другие прелести.

Дверь в туалет периодически открывалась, закрывалась, шумели дверями свободных кабинок, но людей становилось всё меньше и меньше.

Как Андриянов ни пытался вспомнить, какая именно из брошенных им любовниц сегодня его приголубила, а все было без толку. А потом вдруг до него дошло, что дело это, возможно, и вовсе бесполезное: практически у каждой из брошенных им девушек были сёстры, были хорошие подруги. Где гарантия, что это не одна из них? Их лица он вообще не в состоянии припомнить, потому что о многих знал только по рассказам своих любовниц, а лично и не видел. Так что в этом случае это и вовсе дело, обречённое на полный провал. Эта мысль привела его в полное уныние…

Дело близилось к девяти, когда в туалете открылась и закрылась дверь, а потом кто-то сказал:

– Роковые яйца.

Андриянов немедленно вообразил, что речь идёт о нём, что кто-то над ним решил посмеяться, придя в туалет и зная, что он спрятался в кабинке после того самого удара. Он сразу же разозлился, и испытал сильный соблазн выскочить из кабинки и наорать на того, кто его дразнит. Вполне может быть, это мужчина, что сейчас водится с его бывшей любовницей, что его атаковала. Но все же он затаился, решив не рисковать – девушка его один раз ударила и ушла, а если она мужика прислала его и вовсе избить до полусмерти? С чего он решил, что он с ним справится? Ему уже за сорок, а голос явно принадлежал кому-то помоложе, не старше тридцати. В кабинке хоть отбиваться будет легче, можно дверь придержать, не пуская внутрь этого хулигана…

Но следующие слова дали ему понять, что он полностью заблуждался, и речь шла вообще не об инциденте, который с ним произошёл.

Прозвучал второй голос, еще моложе первого:

– Это же Булгакова роман, правда?

– Да, всё верно. Это Булгаков, оригинальное издание 1924 года. Потом с какого-то перепугу запретили. У других ты можешь только в самиздате найти, а работа очень даже достойная.

– Ну, скажем так, не читал, но наслышан. Буду брать, если цена устроит.

– Ну, сам понимаешь, первое издание, оно же и последнее. Без досадных ошибок, которые в самиздате запросто могут быть. Тридцать пять рублей.

– Ты с ума сошёл. Книжка тонкая да потрёпанная. Двадцатка.

– Отдам за тридцать. Ты посмотри, тут даже никаких библиотечных штампов нету. И вовсе не такая она и потрёпанная. Все страницы на месте. Оторванных уголков нету. Всяких там отпечатков жирных пальцев тоже нету, только приличные люди читали.

– Ну, не знаю, давай на двадцати пяти сойдёмся.

– Давай.

Зашуршали отсчитываемые купюры. Андриянов, поняв, что речь не идёт о подосланном той девушкой хулигане, который должен его добить, вначале успокоился. Но затем опять не на шутку заволновался. Было из-за чего! Если эти двое там передают друг другу запрещённую литературу, то в любой момент внутрь могут ворваться сотрудники КГБ.

Он лично никогда не имел дела с запрещённой литературой и всяким там самиздатом, хотя, конечно же, был о них наслышан, как любой культурный человек. А ведь если ворвутся сотрудники КГБ, то могут начать и кабинки проверять…

Попробуй потом объясни, что он делает в одной из кабинок в мокрых штанах. Вполне могут вообразить, что он один из этих самиздатчиков-антисоветчиков, а это уже будет такое дело, из-за которого его с радостными криками за пять минут уволят с Торгово-промышленной палаты. И даже потом, если оправдаешься, никогда уже на прежнее место не вернёшься.

Так что Андриянов сидел и переживал, пока с нескрываемым облегчением не услышал звуки удаляющихся шагов и закрытую дверь.

Фух, ушли, – облегчённо выдохнул он. – Не туалет, а какой-то проходной двор…

Наконец, потрогав штаны, он решил, что более-менее они подсохли. Выглядели они, конечно, ужасно: ни о каких складках, которые были до этого тщательно проглажены, и речи быть не могло. Но вроде бы и специфическим запахом от него тоже не несло. Пора было отсюда выбираться.

***

Москва, квартира Ивлевых

Наш разговор с Галией про странности Дианы прервался быстро – Галия вдруг, ойкнув, сказала:

– Ну я и тетеря! Я же должна была сразу после выставки позвонить председателю, и рассказать о результатах!

– Скажи, что долго на транспорте добиралась, а потом дети проснулись, и надо было их покормить, – посоветовал я.

– Ага, так и сделаю! – сказала Галия и убежала к телефону.

Долго она там все про этот текстиль рассказывала, минут двадцать…

День у всех был непростой, так что легли спать пораньше.

Румянцев позвонил ровно в девять утра, сразу договорились, что он приедет к одиннадцати тридцати, так что я поехал на базар за мясом. Взял четыре килограмма, с учетом, что парням дам с собой шашлычков, и Галие надо тоже привезти. По возвращении домой дождался Румянцева. Встретились с ним неподалёку от нашей мусорки, в тени большого каштана.

– Готов к понедельнику? – спросил он, беря у меня доклад.

Понял, что он волнуется. Похоже, переживает из-за того, что сам Андропов будет на моей лекции.

– Думаю, да. Чего уж там. – улыбнулся я.

– Молодец, хорошо держишься! – сказал он, и на этом мы расстались.

К двенадцати часам, загрузив кирпичи и мясо в багажник, зашёл за иностранцами. Мартин был готов, Альфредо провозился еще минут пять – побежал зубы чистить. Это он правильно, нынешние стоматологи те ещё специалисты… Вырвать не тот зуб по ошибке – вообще не проблема… Ну да, большинству пациентов и в голову не придет жаловаться…

Выехали на будущую дачу. Тут же стал дождик накрапывать. Ребята приуныли – мол, как же мы шашлык будем жарить по такой погоде?

– Еще долго ехать, вполне может и закончится дождь, пока доедем, а может быть, там и вообще не будет никакого дождя…

И точно – приехали, а там сухо. Вообще ни капли дождя сегодня не было.

Я с собой пилу прихватил и топор из гаража, так что тут же и направился к паре засохших деревьев на участке, которые приметил во время прошлой поездки. А итальянцу с немцем поручил вытащить кирпичи из багажника и выложить из них мангал. Заодно и узнаю по итогам выполнения, какое представление они имеют об этом деле… Мангал выложить – тоже целое искусство.

Пила у меня была хорошая, я её лично заточил и зубцы развёл, как положено. Меня этому искусству в прошлой жизни один хороший друг научил. Как выяснилось, навыки я не утратил, потому что пила пилила дай бог. С дровами минут за двадцать пять управился.

Пилил то правой рукой, то, когда уставала, левой. Притащил первую порцию дров и одобрительно кивнул, увидев, как ребята мангал выложили. Чувствуется опыт, это не первый шашлык или барбекю, как они на Западе его называют в котором они участвовать будут на природе. И по высоте нормально сделали от земли, и по ширине идеально, чтобы можно было шампуры положить удобно. Газеты я тоже для розжига с собой привёз, так что тут же и запалили дрова.

Пару минут спустя приехал сосед слева, минут через пять сосед справа. Каждый счёл своим долгом зайти поздороваться со мной и с моими гостями. Ну а после этого, наконец, я освободился от официальных обязанностей доброжелательного соседа и смог заняться нарезкой мяса и маринадом.

***

Дача у Пироговского водохранилища

Евгений Борисович прибежал к председателю кооператива весь такой встревоженный, что тот, посмотрев на него, понял сразу: произошло что-то очень плохое.

Тут же быстро окинул взглядом горизонт – мало ли, пожар. В пожар он, конечно, слабо верил, всё же дождь достаточно часто шёл в последние дни, так что, несмотря на то, что сегодня сухо, огню особенно негде разгуляться. Но, с другой стороны, если логично подумать, с чего бы вдруг достаточно серьёзный человек, которого он прекрасно знал по работе, прибежал в таком состоянии? Но горизонт был чист…