IV
Это были бесполезные старания, направленные на поиски Ассоль. Питер был загнан в угол со всех сторон, его психическое состояние было отвратительным, но он сам себя пытался подбодрить: «Ничего не потеряно, пока есть силы». Но этих сил у него не оставалось, и он не желал себе в этом признаться. Он был схож с нищим изголодавшимся человеком, внешне напоминающим скелет с накинутой на него кожей, который отказывается от протянутого ему куска хлеба, так как если он принял бы его, то подтвердил своё затруднительное положение. Необъяснимым был тот факт, что хоть Питер и был полностью выжат, но ещё не утратил способности к анализу и самообладанию. Находиться наедине с собой он, естественно, уже не мог, не считая двух-трёхчасового сна, о котором уже умолял организм. Всё остальное время он находился в движении или с кем-то, кто хоть как-то мог отвлечь его от действительности.
Первым делом, как только Питер пришёл в себя, он отправился в квартиру к Ассоль, наивно полагая, что она может находиться там. Только спустя некоторое время он узнает, что жилое помещение уже не принадлежит девушке – она продала его за неделю до двухдневной командировки Питера. У нового хозяина квартиры он узнает, что тот приобрёл её за смехотворную сумму, что говорило о спешке со стороны Ассоль. В издательстве, где также работала девушка, ему расскажут о том, что она уволилась уже как две недели назад и о планах на будущее ничего конкретного не дала знать. Друзья и знакомые Ассоль, которых Питер знал или видел, точно также абсолютно ничего о её местонахождении не знали и даже удивлялись вопросам, которые он им задавал.
Невозможность что-то конкретное узнать об Ассоль привели Питера прямиком к её родителям, которые находились на другом конце страны. И как только он о них подумал, то первым же рейсом к ним вылетел. Они жили в небольшом домике, небогато оформленном, но крайне уютном и ухоженном. Денег от девушки они не принимали, так как для пожилых людей купюры – это лишь бумажки, неспособные заменить внимания, которого хочет каждый человек в возрасте. Со своими родителями, вернее будет сказать с матерью и отчимом, Ассоль поддерживала отношения, но они были достаточно поверхностными в виду того, что своими истинными внутренними переживаниями и эмоциями она с ними не делилась, то ли боясь заставить их волноваться, то ли боясь просто поделиться частицей своего внутреннего мира, что было не удивительно.
Вообще, на формирование личности Ассоль коренным образом и повлиял развод родителей, который девушка восприняла крайне тяжело. В тот период ей было не более шестнадцати лет – достаточно сложный возраст, который и без того требует особой внимательности и чуткости к ребёнку. Но так уж происходит в нашей многообразной и многоугольной жизни, что не всегда мы получаем желаемое, даже если к этому стремимся. В союзе между двумя людьми требуется постоянная работа над отношениями со стороны каждого.
И вот шестнадцатилетняя девушка, которая почти уже стоит на развилке самоопределения, не знает, куда идти и что делать дальше, нет рядом тех людей, которые должны подтолкнуть в нужном направлении и сказать подбадривающее и сопутствующее слово. Те люди выясняют отношения, практикуются в остроумии, язвительности, высвобождают недовольство и гнев, а потом идут со своими проблемами к девочке, надеясь, что она их выслушает и поможет – и она им помогает. А этой девочке самой нужна помощь, она сама захлёбывается в слезах, которые мешают разглядеть, куда же ей двигаться дальше. И некоторые родители всё же осознают свою ошибку и пытаются её исправить, но перед ними уже не тот ребёнок, который был до этого. Ребёнок-то уже замкнут, не смеётся в голос с шуток матери и отца, которые и до этого не сказать, что были смешные. Так и Ассоль, она накинула на себя мантию серьёзности, замкнутости, самонадеянности и недоверия к людям, но под этой накидкой до сих пор скрывается часть ребёнка, чьи проблемы не были решены и деформировались в комплексы.
Питер не успел постучать в двери дома, которые, казалось, сделаны не из дерева, а из множества слоёв краски, как ему тут же открыла невысокого роста седоволосая женщина. Она была стройна для своих лет, на ней было строгое летнее платье оливкового цвета, скрывающее от глаз других недостатки фигуры, вызванные возрастом. Но первое, что увидел Питер, – это были её глаза, форма и глубина которых не оставляла сомнений, что этот человек – мать Ассоль.
– Добрый день, чем могу быть любезна? – дружелюбно поприветствовала незнакомца женщина и жестом попросила его пройти.
– Джулия, это Джек? Скажи ему, что рассада лежит около беседки, – послышался мужской голос из комнаты, где шумел телевизор.
– Прошу прощения, молодой человек, разувайтесь и проходите на кухню. – извинилась женщина и показала рукой, куда идти Питеру, а сама направилась в комнату, из которой недавно доносился голос её мужа.
Родители Ассоль оказались гостеприимной пожилой парой. Прежде чем Питер рассказал о том, какова цель его визита, они более получаса рассказывали о том, как сейчас живут люди в отдалённых от городов местах. Поведали своему гостю как у них обстоят дела с фермерским хозяйством, пожаловались на проблемы, с которыми они сталкиваются. Казалось, что Джулия и Джек знали впервые вошедшего к ним в дом человека на протяжении всей его жизни. И только когда чаепитие закончилось, а рассказы супругов притихли, Питер перешёл к сути дела. Он представился другом и коллегой Ассоль, желающим узнать, куда она переехала и как с ней можно связаться. Оказалось, что родители Ассоль знают не больше, нежели он сам, если не меньше, так как они начали заваливать его всевозможными вопросами, касающихся их дочери.
– Она ведь нам ничего конкретного не сообщает, говорит всегда, что всё хорошо, – опустив голову, с грустью произнесла Джулия. – Недавно звонила, сказала, что собирается переезжать, а на вопросы о том, куда, зачем и почему, ответа не дала, пообещала, что сообщит позже, когда уже точно будет известно. А теперь даже и этот номер недоступен… – И женщина заплакала, поговаривая о том, что из неё вышла плохая мать, которая не смогла одарить заботой и вниманием дочь, и её тут же принялся успокаивать супруг. Вся эта картина вызвала у Питера не самые лучшие эмоции, к тому же он понимал, что шансы узнать, где же сейчас находиться Ассоль, сводятся к нулю.
Джулия и Джек уговаривали Питера остаться переночевать и набраться сил, узнав, какой путь проделал молодой человек, но он отказался, сославшись на то, что у него срочные дела в ближайшем городе, которых у него на самом деле не было. Ступая по просёлочной дороге к железнодорожной остановке (до ближайшего аэропорта была не так-то просто и добраться), Питер думал о том, что по ней когда-то в детстве убегала от воображаемых существ Ассоль, а теперь убегала и от него, но только он был не вымышленным, а настоящим. Питер был тем, кто чувствовал и любил ту девушку, из-под подошвы которой когда-то здесь, на немноголюдной дороге, вылетали маленькие камушки и приземлялись на песок, поднимая в воздух пыль.
Следующие несколько дней смешались в голове Питера, ведь они были наполнены одним и тем же – невозможностью понять, как действовать дальше. «Узнать бы только адрес, номер телефона или хотя бы одну маленькую зацепку», – из раза в раз повторял сам себе Питер, до сих пор не потерявший надежду связаться с Ассоль. Единственный человек, который сочувствовал ему и пытался помочь, чем может, был Марк. Он поддерживал своего друга, пытался его разговорить и отвлечь от происходящего, но все попытки что-либо предпринять оканчивались неудачами.
– Да услышь ты наконец-то меня, – Марк потрясывал Питера за плечи, пытаясь донести ему здравую мысль. – Все попытки её найти – это то же самое, что плевки в пустоту – ничего из этого не выйдет… Даже её окружение, нет, даже её самое близкое окружение без понятия, где она находится и что собирается делать. Ты сам поду…
– Да должен же быть выход, он всегда есть, – отпихнул от себя своего друга Питер, не желающий выслушивать другую точку зрения, насколько здравой она бы ни была. – Сдаться сейчас – это означает принять поражение без права на реабилитацию, ну не могла же Ассоль испариться, словно её и не существовало, словно она и не засыпала со мной! – Питер переходил на беспомощный крик. За прошедшую неделю он как будто бы постарел на несколько лет: щёки стали впалыми, лицо приобрело бледноватый оттенок, а волосы стали сухими, словно солома, которую можно без особых усилий сломать пополам. Его глаза хоть и не утратили всей ясности и серьёзности, но их цвет заметно потускнел.
– Где же твоя рассудительность и интимная связь с реальностью? Ассоль, я более чем уверен, уже не в этой стране, и только один бог знает, на чём она отсюда могла уехать, уплыть или улететь. Тебе необходимо отпустить эту ситуацию, и есть те люди, которые готовы тебе помочь, – Марк не раз пожалеет о сказанном, так как после этих слов Питеру пришла в голову невероятная идея. За последующие три недели он посетил все авто- и железнодорожные вокзалы города, а также и единственный аэропорт, находящийся в нескольких километрах от города. Питер воспользовался всеми имеющими связями, чтобы узнать, кто и куда отправлялся в те дни, пока он находился в командировке. Его интересовали списки пассажиров и записи камер видеонаблюдения. Но никто из менеджеров транспортной инфраструктуры не собирался разглашать персональные данные своих клиентов, а если из их числа и были исключения, которые предоставляли хоть малейшие информацию, то Питер цеплялся за неё, словно утопающий за спасательный круг, но круг этот был дырявым.
Так и прошёл первый месяц после неожиданного расставания. Июль, самый тёплый месяц лета, оказался невыносимо холодным для Питера. Этот месяц в корне отрицал три христианский добродетели – веру, надежду и любовь. Пустые шаги вперёд без конкретного пункта назначения.
Квартира Питера приобрела за несколько десятков дней довольно мрачный вид: разброшенная в каждом угле одежда; скопившийся в полиэтиленовых пакетах мусор; несколько недель кряду не заправленная кровать, на которой Питер часто спал в одежде; скопившаяся на полках и малопосещаемых местах пыль. Всё это говорило об одном: Питер перестал замечать условности, на которые часто обращал внимание до того момента, пока Ассоль не исчезла, захватив с собой всё то, чем он дорожил.
Кухня… Только в этой комнате в разных местах: на столе, холодильнике, микроволновке и подоконнике стояло около пятнадцати грязных кружек и чашек из-под кофе. Если Питер и хотел сделать новый, то он не заморачивался, а просто ополаскивал посуду, чтобы ранее заварившаяся кофейная гуща не оседала на зубах. Посудомоечную машину он не включал и питался в любом заведении, где продавалась хоть какая-то еда. Единственная чашка, которая была чистой и которую он сознательно мыл раз в день, в прошлом принадлежала Ассоль. Можно сказать, что Питер помешался, но кто из нас способен переносить грубые удары судьбы так, будто бы ничего серьёзного и не произошло? И речь не о том, как человек после потери близкого ведёт себя с другими, а о том, когда он находится наедине с самим собой. Может кто похвастаться таким достижением, как безразличность и спокойствие? Если да, то настолько и был дорог вам человек, что ничего не смог изменить в вашей жизни.
Управление компанией «PionArt» по большей части было передано Марку ещё до того, как Питер обнаружил роковую записку, а уже после её прочтения он ускорил решение остальных юридических вопросов. Нападки на репутацию компании прекратились, отбивать клиентов ради принципа Генри и Ричард перестали, – наступило своего рода спокойствие. Все сотрудники продолжали работать, постепенно приходя в себя после случившегося с Фрэнком. Безусловно, что некоторые не смогли выдержать столь напряжённой обстановки и уволились, среди числа которых была и Морин. Но помимо тех, кто покинул своё рабочее место, были и те, кто прибыл в ряды молодой организации. Шокового (в положительном ключе) эффекта не наблюдалось, как это было ранее, но и стагнации тоже: компания стала планомерно развиваться, открывать перед собой новый горизонты и создавать дополнительные рабочие места. В последующем она создаст имена в сфере шоу-бизнеса не одному десятку людей, которые не забудут то место, где они начинали, и тех людей, которые направили свои усилия на то, чтобы превознести их.
Питер остался лишь советником, и довольно неплохим даже в самые суровые для него времена. Опрометчиво было бы считать, что если человек поглощён какой-либо проблемой, то в его голове недостаточно место и для других мыслей. Как раз-таки наоборот: он будет искать возможность подтвердить то, что он не беспомощный и ещё имеет вес в социальном конструкте. Самопожирающих, беспросветных и отягощающих мыслей такому человеку предостаточно в то время, когда он находится в полном одиночестве. Для Питера советовать или предлагать что-то для компании, возможно, было единственным подтверждением того, что он до сих пор жив.
К концу лета до Питера наконец-то дошло, что Ассоль бесследно исчезла, а попытки её найти не увенчаются успехом. Но осознание этого факта ни коим образом не повлияло на его эмоциональный фон. С тем же успехом, с каким Питер понял, что Ассоль – это далеко и почти что невозможно, он также пропитался и потерей, намного более глубокой и вязкой, нежели до этого. Его можно было бы принять за слабого духом человека, но навряд ли бы такой человек действовал, пытался найти выход, и естественно, что не самый рациональный и правильный, как могло бы показаться наблюдателю. Но Питер ещё видел свет, тусклый, невзрачный, далёкий, даже воображаемый, но он всё-таки его видел и следовал в его сторону.
Может возникнуть вопрос: «На что же жил Питер?». И на его есть довольно незатейливый ответ. Помимо того, что у него на счетах в банках находились средства, пусть и не слишком большие, но которые на всякий случай он довольно предусмотрительно оставил во время бурного периода своей деятельности, он также получал и дивиденды от тех компаний, чьи акции приобрёл. Питер бы и никогда не подумал этого сделать, но в нужное время нашлись те люди, для которых он и не представлял особого интереса, но они и не исключали возможности собственного обогащения за счёт молодого человека (большинство из тех компаний, в которые вложился Питер, со временем стали банкротами и ликвидировались с рынка, а ему досталась лишь незначительная часть тех активов, которые остались после покрытия обязательств перед кредиторами). Но помимо этих предложений Питер вложил немалые суммы в уже состоявшиеся организации, функционирующие на рынке не первый год и сумевшие завоевать его прочную часть далеко за пределами страны. Дивиденды – это небольшая прибыль, но её хватало, чтобы удовлетворить первоочерёдные потребности, а другого Питеру в теперешнем состоянии и не было нужно.
Зачем нужны купюры, когда нет её?.. И не будет?..
V
Внутренняя опустошённость и нависающая над головой тревога, которая только и ждёт, чтобы привести жизнь человека к необратимым последствиям. Ощущение собственного бессилия и желание сорвать голос в безудержном крике… Но невозможность этого сделать. Сухие слёзы, обжигающие каждую частицу внутренностей, слёзы, стоящие комом в горле и не дающие произнести и слова. Пустой взгляд, цепляющийся за любого человека как за проблеск помощи, помощи и ещё раз помощи, даже если этот человек тебе абсолютно неинтересен и безразличен. Стремление находится где-то в обществе, выдавливание из себя слов и шуток, пропитанных неискренностью и обыкновенным желанием где-то задержаться.
Осень, сверкающая красно-оранжевыми языками пламени, не предвещала чего-то загадочного, наоборот, сентябрьские холодные дни простудили душу и разум Питера. Впервые за несколько месяцев он посетил бар «Диагональ». Стоило ему только зайти внутрь, как тут же его посетили воспоминания, не самые приятные, но достаточно беззаботные по своему характеру. Питер не единожды говорил сам себе, что алкоголь ничего не поможет решить, а лишь усугубит имеющиеся проблемы. Но как только он ступил за порог бара, эти здравые мысли в одно мгновение разбились о специально до блеска начищенные бутылки с алкогольными напитками. Бармен Билли расплылся в улыбке, увидев, как зашёл драгоценный клиент, не появляющийся в заведении уже достаточно долго, ему не терпелось узнать, как обстоят дела у Питера, где он пропадал и чем занимался, но ничего конкретного тот ему не рассказал, а лишь кивал головой или отмахивался рукой.
– Билли, будь добр, мне бутылку джина, льда и немного газировки, без разницы какой, – присев за барную стойку, устало промямлил Питер.
– Будет исполнено! – с нескрываемым энтузиазмом произнёс бармен, словно отдавал честь вышестоящему чину. – Может, чего закусить, у нас сегодня подаётся отличная закуска из сырой рубленой говядины, заправленной желтком, луком, горчицей и ке… – Презентация блюда не удалась, Питер перебил Билли:
– Что-нибудь лёгкое есть?
– Могу предложить овощную нарезку, туда входит сладкий перец, огурец, томаты, стебель сельдерея, мор… – бармен снова не успел договорить:
– Да, сойдёт, но сначала джин, а остальное может подождать, – и Питер пальцем указал на алкогольный напиток марки «Beefeater». Как только бутылка оказалась около него, он налил себе полстакана и за несколько глотков опустошил его, скорчив лицо. Достаточно давно Питер не употреблял крепкий алкоголь, отчего вкус показался ему слишком отталкивающим, но как только он почувствовал эффект от джина, вкусовые качества напитка перестали его волновать.
Не прошло и десяти минут, как бармен принёс овощную тарелку и, посмотрев на бутылку из-под джина, удивился тому, что более одной трети из неё уже было отпито. Он поинтересовался у Питера, что такого у него произошло, раз он соблюдает такой быстрый темп питья, но тот опять же ему ничего не ответил, а только попросил, чтобы он не обращал на это внимание и дальше занимался своей работой. Каждый новый глоток алкогольного напитка наполнял искусственным светом окружающий Питера мир. Постепенно строгие очертания видимых им вещей и людей смягчались, слова стали произноситься с большей лёгкостью, а воздух в лёгкие начал стремиться сам.
Алкоголь – это универсальное средство решения возникающих проблем, как изначально может показаться, но за иллюзорной оболочкой скрывается правда, заключающаяся в том, что алкоголь не только не помогает решить их, а только усугубляет жизненные трудности. Он отупляет сознание и дарит краткосрочный эффект беззаботности, который на утро аукается в лучшем случае неважным физическим и психологическим состоянием. В худшем случае он деформирует сознание, заставляет человека поверить в то, что только он способен улучшить его настроение и избавить от стресса, и, действительно, в это сложно порой не поверить. Но на самом деле он создал внутри индивидуума такую дофаминовую дыру, что заполнить её не сможет ничто, кроме его самого. Все остальные внешние факторы кажутся противоречивыми, а всё потому, что ради них нужно стараться, прилагать усилия и тратить время. Другое дело – алкогольный напиток, его лишь стоит приобрести – и проблема решена. Но всё, что в человеческой жизни достигается без усилий, несёт за собой настолько же малую эффективность. Важен не результат, как бы это глупо не прозвучало, а пройденный путь. Мы запоминаем события в нашей жизни не по конечной точке, а по множеству запятых, двоеточий, восклицательных и вопросительных знаков, возникающих у нас на пути. То, что человек склонен заполучить желаемое наиболее простым способом ещё не означает, что это желаемое принесёт одинаковый эмоциональный эффект вне зависимости от сложности его достижения. Рассвет, который является мечтой для слепого, – для зрячего представляет собой обычное начало дня: он не увидит в нём новой жизни, новых впечатлений, которые могли бы его вдохновить как-то иначе ступать по земле. Алкоголь же даёт право стать слепым на короткий промежуток времени и придумать себе мелкую «мечту», но расплачиваться за него придётся тем, что ты ослепнешь по отношению к окружающему миру, хотя и являешься зрячим. И эта слепота не даст тебе будущего, на которое можно надеяться, эти закрытые глаза подарят со временем только мрак, тьму и отчаяние.
Осталось меньше половины бутылки джина, и Питер ощутил, какого это, не пить долгий промежуток времени крепкие алкогольные напитки. Ему казалось, что он сейчас парил, но вот-вот должен был упасть. Он осмотрел тех, кто находился в баре, и понял, что количество посетителей увеличилось. И чем пьянее он становился, тем больше ему хотелось с кем-нибудь поговорить, с тем, кто не знает его и впервые видит. Из общей массы людей Питер приметил женщину, отличающуюся от остальных хотя бы возрастом. На вид ей было около сорока лет, хотя всем остальным, кто находился в баре, было не более тридцати. Она сидела за столиком в дальнем углу и пила обычный кофе, задумчиво глядя на танцующих людей. В её глазах не было грусти или одиночества, но также и не было радости, задора, – в них не горел огонь. Из-за недостатка освещения Питер толком не смог разглядеть её внешность, чтобы нарисовать перед собой эмоциональный портрет. В конце концов, интерес взял над ним верх, и он решил с ней познакомиться.
– Добрый вечер, – поздоровался Питер и словил себя на мысли, что не имеет полнейшего понятия, как продолжить разговор.
– Добрый вечер, – без капли удивления, улыбаясь, поприветствовала незнакомца женщина. – Вы чего стоите, будто потеряли дар речи? Присаживайтесь, место свободно. – И она рукой указала на единственный стул, стоящий напротив её.
Питер, смутившись, присел и смог рассмотреть женщину, которую звали, как он узнал позже, Айрис. Её лицо было довольно миловидным: зелёно-карие глаза с опущенными уголками, наполненные опытом, добротой и женской мудростью; нос был прямой, но не слишком большой, чтобы выбиваться из общей картины; тонкие бледно-розовые губы, казалось, не могли произнести чего-то пошлого, грязного и оскорбительного. Вьющиеся рыжевато-коричневые волосы были подстрижены под каре, и только подчёркивали оживлённость девушки, которая была более чем стройна для своих лет. На ней было лёгкое летнее платье чёрного цвета с расположившимися на всей его поверхности наиболее известными созвездиями северного полушария. В целом, женщина производила достаточно приятное впечатление, располагающее к себе остальных.
Поначалу Питеру было трудно с ней разговариваться по непонятным ему причинам, ведь до этого он никогда не испытывал дискомфорта при общении с противоположным полом, а тут как будто резко разучился устанавливать контакт. То ли это сказывалось неважное внутреннее состояние, то ли отупляющее воздействие джина, то ли всё вместе взятое, но факт оставался фактом. Айрис смотрела на Питера как на забавного сконфузившегося юношу, которому не сиделось на месте. Но по прошествии некоторого времени обстановка разрядилась, и он уже без капли смущения вёл с женщиной полноценный диалог, в ходе которого выяснилось, что Айрис работает актрисой в небольшом драматическом театре, находящимся на окраине города. Поначалу они обсуждали те темы, которые не требуют дополнительных знаний о собеседнике: сложившаяся обстановка в мире; действия того или иного человека, о котором слышал каждый; их разговор, по ходу своего развития, коснулся даже банального отношения к погоде за окном.
Спустя час они разговорились, немного узнали друг о друге, хотя и не стремились к этому. Каждый из них просто желал с кем-нибудь поговорить, отвлечься от нагнетающих мыслей и скоротать время. И изначально Питеру показалось (впрочем, довольно часто он складывал такое первое впечатление о человеке), что Айрис достаточно поверхностный собеседник, но в скором в этом разуверился. Его ошибка по отношению к другим людям состояла в том, что он не учитывал того, что не каждый человек начинает свой диалог свысока, не стремится при первом же знакомстве зацепится за звёзды, доказывая другому, как далеко зашли или могут заходить его мысли и интересы. Эрудиция, кругозор и образованность – важные качества личности, но если человек перед вами не знает, какую идею несёт в себе экспрессионизм, символизм или импрессионизм, или же не знает законов квантовой механики, то это не означает, что он скучный и недалёкий. Скорее всего, он даёт этому миру и окружающим его людям гораздо больше, нежели лицемерный нарцисс, не имеющий способности созидать и нацеленный самоутверждаться за счёт недостаточных знаний у других. На каждого ведомого найдётся более ведомый, и тогда проигравший сдаёт свои позиции, показывая уже не столько свои знания, сколько способность переходить на личности. Хотя и Питеру не было это свойственно, но тем не менее он не был из числа тех, кто полностью обделён такими качествами.
– Питер, сейчас быть старше тридцати лет – классно, – сказала Айрис с грустью в глазах, когда они заговорили о возрасте. – Идеалы горящей юности преданы и растоптаны действительностью, романтические иллюзии развеяны банальностью человеческих взаимоотношений, самые большие надежды разбиты об огорчения и разочарования. Но уже есть деньги, и жить стало вроде удобнее… – Она медленно выдохнула, словно в её лёгких и вправду до этого ютилась юность. – Правда, уже и не за чем…
– Слишком пессимистично, – удивляясь самому себе, произнёс Питер. – Есть же положительные моменты, которые подталкивают нас в завтрашний день: близкие люди, например, муж, дети или же друзья. Тем более я вижу на безымянном пальце у тебя кольцо. Может, не всё так печально? – Он вылил остатки перенесённого с барной стойки джина себе в стакан, но решил повременить с его опустошением, словив себя на мысли, что он уже сильно охмелел.
Айрис, задумавшись, посмотрела в сторону, будто пыталась найти там объяснение своим словам, но поняв, что у неё ничего не выходит, решила ограничиться следующим:
– В данном случае ты прав. И в самом деле наиболее тесное окружение мотивирует тебя шагать дальше, но я говорила немного о другом, не знаю, как тебе это объяснить, возможно, сейчас это невозможно и придёт к тебе только с годами, когда поймёшь, что ты уже достаточно немолод, но и вовсе не стар, но и в этом нужно себе признаться, – теперь Айрис пила уже зелёный чай. За всё время их диалога, она заказывала только горячие напитки, чередуя кофе с чаем. В этот бар она попала чисто из любопытства, не преследуя каких-то конкретных целей. Она наблюдала за окружающими, за их движениями и поведением, за их речью – иными словами, за мыслями, роящимися в головах людей. Женщина бы и дальше занималась этим, пока не иссякнул бы интерес, но этому занятию помешал Питер, а она была и не против поговорить, хотя видела, что он уже находиться не в слишком трезвом состоянии. Но тем не менее он был ещё в состоянии поддерживать беседу, анализировать и думать, пускай и с некоторой заторможенностью.
– Сложно признаваться себе и другим людям в чём-то, чего сам не хочешь до конца признавать, но чувствуешь, что так оно и есть, – постукивая стаканом по столу, сказал Питер. – Кстати, сейчас стакан на восемьдесят процентов пуст, именно пуст, получается, он мой собрат по оружию?
– С годами я начала практиковать одну интересную вещь, я нигде о ней не читала и не слышала, как-то само получилось, – подхватила слова Питера женщина, – когда мы не можем себе или кому-то в чём-то признаться из-за возникшего страха, то я начинаю представлять себя скелетом, на которого накинули одежду, где скелет – это сама суть, а одежда – это оболочка страха и слои лжи. Так вот, скинуть с себя всё сразу невозможно, но если делать это постепенно, то может получиться. Если вспомнишь это, то попробуй. Каждый элемент одежды – это преграда к правде, к тому, о чём мы действительно думаем. Начни сначала с шарфа, следующий раз скинь куртку, потом свитер и так далее, пока не покажется суть. А дальше это войдёт в привычку, и даже жить как будто станет легче.
– Интересно, а если у скелета сломаны кости, то это тоже правда? Или они должны для начала срастись? – Питер выпил остатки джина, чтобы побороть икоту.
– Заходишь ты слишком далеко в мыслях, туда, куда не стоит лезть. Ты сейчас из одной проблемы создал две, а если пойдёшь дальше, то и перешагнёшь с таким настроением и десяток, – Айрис посмотрела Питеру в стеклянные глаза и предложила ему выпить кофе, чтобы хотя бы немного отрезветь, на что тот ответил:
– Честно, меня уже тошнит от этого кофе, лучше тоже выпью зелёного чая, хотя я уверен, что он ни капли не поможет.
За время общения они коснулись множества тем, начиная от религии и заканчивая искусством постмодернизма. И даже на утро, которое было относительно паршивым для Питера, он вспомнил, что на всякий случай записал в заметках слова Айрис, связанные с определением искусства (настолько они показались ему точными и не отягощёнными научными терминами): «Искусство – это человек, это отражение того, что за ним и что в нём. А человек – это и есть пересечение двух миров – внешнего и внутреннего. Только самые гениальные из нас смогли найти наиболее гармоничное их пересечение и воплотить это наяву. Не важно, с какой целью они это делали, куда важнее, что в их работах мы нашли отражение части себя, а кроме нас в них нашли отражение и другие тысячи и миллионы людей, поверив в то, что они не одиноки. Великая сила…».
Когда на часах уже было два ночи, и люди уже начали расходиться, Питер почувствовал невыносимую усталость и обрадовался ей. Он понимал, что благодаря этому ощущению сможет хотя бы уснуть, а завтрашний день – это мысли и проблемы, с которыми он столкнётся только после пробуждения, сейчас они его не волновали. Питер вообще перестал планировать свою жизнь, как он делал это раньше, теперь ему было абсолютно всё равно, что ждёт его, он без сопротивления поддался течению жизни, направленному в никуда. Окружающий мир для него сейчас выступал как чёрно-белая фотография, от которой нечего взять – ни возможностей, ни каких-либо эмоций, ни тяги противиться своему бездействию.
– Спасибо, Айрис, за компанию, пойду дальше вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать… – произносить слова после такого количества выпитого ему стало гораздо труднее, чай, как он и думал, ему не помог. – Может, когда-нибудь и увидимся, вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать…
– До свидания. А говорил, что у меня всё пессимистично, – пошутила напоследок женщина, но заметила, что молодой человек её уже не слушает, а смотрит куда-то далеко сквозь неё. – Береги себя, Питер. Не знаю, что у тебя случилось в жизни, но я верю, что в скором времени у тебя всё наладиться.