Хроники Второй Гражданской Войны в США

Клинтон:

Не оставляйте нас одних в этой тяжелейшей борьбе. И новая, возрождённая из пепла Америка никогда не оставит в одиночестве вас. Так будем же сражаться вместе против угнетателей и покажем им, до какой степени мы любим свободу и с какой яростью готовы за неё бороться!

А теперь оба:

Вместе против общего зла навстречу светлому будущему!»

Что же это означало? Во-первых, свидетельствовало о низком боевом духе и боеспособности «северян», раз им понадобилась военная помощь из-за границы. Во-вторых, заставляло другие страны поверить в то, что это не только война в пределах США, но их общая проблема, которую нужно решить как можно быстрее. В-третьих, призывы к чернокожим, мусульманам и азиатам говорили о желании пополнять поредевшие ряды «республиканцев» неисчерпаемыми людскими ресурсами из Юго-Восточной Азии, Индии, Африки и исламского мира, что создало бы подавляющий численный перевес армии «северян», ибо силы «конфедератов» были не столь многочисленными, как с виду представляется. Вот только не знаю, откуда они взяли информацию о том, что «южане» чернокожих снова в рабство начали брать…

Ведь не только русские иммигранты в большинстве своём пытались сохранять нейтралитет, но и многие «коренные» жители Америки. За то время, что я был здесь, видел огромное число белых, чернокожих и лиц других национальностей и религиозных конфессий, относившихся к этой войне абсолютно безразлично. Они видели Америку мирным домом над головой, а не раскалённым жерлом гигантского вулкана. Так что пополнение в рядах действующих армий было необходимо обеим сторонам, но «южане» понимали, что их призывы о помощи никто не услышит, разве что в страну придут добровольцы и, как правило, их ещё придётся обучать и вооружать, на что у «конфедератов» не было в необходимом количестве ни времени, ни ресурсов.

Поэтому на следующий день «южане» и решились на столь радикальную превентивную меру. Хотя может этого «республиканцы» и хотели? Заставить «юг» решиться на столь отчаянный поступок, чтобы как раз ввести весь остальной мир в эту войну и закидать противника «шапками»?

Дело в том, что страны и народы, к которым обращались Обама и Клинтон, отнеслись к их призывам достаточно вяло. Мол, мы, конечно же, обсудим, но это произойдёт лишь в крайнем случае, а пока обходитесь гуманитарными поставками. Китай, например, напомню, вообще заявил, что не желает лезть во внутренние дела США и объявит всех, кто решится отправиться на войну, наёмниками, которых на родине по возвращении будет ждать суровое наказание. Китай, к слову, после начала гражданской войны, вырвался в лидеры мировой экономики и, очевидно, останавливаться не желал. Только исламские страны на уровне неких сомнительных имамов согласились ответить на призывы «северян», дабы потом захватить Америку и сделать её самым мощным государством среди исламских. Чтобы затем, с помощью ядерного оружия, заставить исповедовать ислам все неверные народы, кто ещё чурается их священной религии. Так сказать, возродить Арабский Халифат…

Как ни крути, становилось ясно, что обстановка резко накалялась. Так что «южане», объявив о наступлении на Детройт, преследовали несколько целей. Во-первых, дать понять горячим головам, что к ним лучше не лезть. Например, Канаде, которая не раз изъявляла желание помочь «республиканцам». Падение Детройта лишило бы их возможности без проблем ввести войска на восточное побережье, а канадская армия, к слову, была куда более слабой, чем американская или немецкая, или французская. Во-вторых, «конфедераты» овладели бы машиностроительными мощностями города, а значит, смогли бы в больших количествах производить наступательное вооружение и боеприпасы. И, в-третьих, дали бы потенциальным рекрутам из других стран понять, что не так слабы, как кажется со стороны, а значит, поток добровольцев из стран западной и восточной Европы увеличился бы на порядок.

Делая вывод, овладение Детройтом стало бы для «южан» стратегической, если не решающей победой в войне. Мне стало ясно, что они готовили штурм этого города тщательно, но решились только сейчас, а значит, скорее всего, наступление будет плохо подготовлено. Какими силами располагают «северяне» в Детройте и как организована оборона, одному Богу известно. План «конфедератов» выудить янки на битву в чистом поле не сработал, а в свете произошедших событий, штурм этого мегаполиса станет если не самой кровавой битвой этой войны, то в любом случае безжалостной мясорубкой. «Южане» решились на этот шаг с тяжёлым сердцем, также осознавая, что это может быть и «Пиррова победа», но страх сражаться с миллионными армиями, вооружёнными европейским оружием, был сильнее.

Я, не теряя ни минуты, собрал вещи и позвонил адъютанту генерала Мэттиса, узнать, как можно добраться до расположения армии «южан» под Детройтом. Он поведал, что в помощь наступающим силам из аэропорта Атланты будет переброшен с юга пятый корпус первой добровольческой армии Флориды, и я могу полететь вместе с ними, если того пожелаю.

Удостоверившись, что проблем с посадкой на военный борт у меня не будет (надо лишь только показать документы, подтверждающие, что я аккредитованный журналист), я сдал номер и сел на такси до аэропорта Атланты.

На месте меня встретил предупреждённый о моём прибытии офицер и проводил до самолёта. Я успел как раз вовремя! Борт взлетал через десять минут. Заняв себе спокойное местечко ближе к кабине пилота, достал наушники и телефон и принялся слушать музыку, дабы полёт прошёл без проблем (я немного боюсь перелётов).

Только устроился, как появились солдаты. Их командир яростно орал:

– Быстрее, дамочки, янки сами себя не перебьют!

Бойцы взошли на борт, люк в задней части закрылся и мы пошли на взлёт. До чего же трясся этот самолёт! Я ухватился за сидение, тяжело дышал. К счастью, он без проблем оторвался от земли, и мы полетели в город, где, по моему мнению, решалась судьба США. Хотя… Может я и ошибаюсь…

Перелёт занимал плюс-минус один час. Спокойно прослушивая музыку, я вдруг обнаружил, что мой телефон разрядился, а лететь ещё минут сорок.

Чтобы хоть как-то скоротать время, начал проверять сумки. Вдруг, что забыл в номере.

– Что-то забыли, сэр? – надо мной склонился щуплый молодой офицер со смазливым лицом, будто бы фотомодель с обложки журнала.

– О, нет! Всё в порядке… – В спешке застегнул молнии сумок.

– Я вас заметил, ещё, когда садился в самолёт. Кто вы?

– Военный фотокорреспондент российского журнала «N». Прибыл в Америку для освещения боевых действий.

– Ну а зачем ещё, раз военкор… – Рассмеялся офицер, – Я Джереми Батлер, первый лейтенант. Рад знакомству! – Протянул мне руку.

Впервые со встречи с сержантом Лоуренс, я общался с простым воякой, а не бравым полководцем из старшего командного состава или политиканом, что было приятно осознавать. Всего два интервью, а уже надоело выслушивать заученные реплики полковника Трумэна и мэра Атланты Уайта. Обычные люди не боятся, что их слова неправильно поймут, не трясутся от страха, лишь бы не наболтать чего лишнего, если, конечно, не знают, что могут понести за это ответственность. Они говорят всё честно и откровенно, даже рады, когда осознают, что их услышат тысячи, если не миллионы. Как всегда получается: они всего лишь винтики в механизме. Обычно молчат и просто выполняют поставленную перед ними задачу. И когда у них есть возможность донести свои мысли и переживания до миллионов, какими бы абсурдными и нелепыми они ни были, простые люди включают всё своё красноречие, чтобы сказать то, что думают. Не будут врать или приукрашивать. Всё как есть, без фальши, в надежде, что к их словам всё-таки когда-нибудь кто-нибудь прислушается. От чего это? Не знаю. Может быть, включается синдром Герострата, а может, кроме них никто бы и не решился сказать правду, какой бы горькой она ни являлась…

Я улыбнулся и пожал ему руку в ответ:

– Юрий.

– Если что нужно, говори. Мы не жадные – поделимся всем, чем сможем.

– Хорошо, спасибо!

Лейтенант Батлер улыбнулся мне и вернулся на своё место.

Он показался слишком молодым. Сколько ему лет можно было дать… Двадцать? Двадцать пять? Он должен был радоваться юности, ублажать красоток, танцевать на вечеринках, петь или играть в кино, а вместо этого летел со своими парнями туда, где смерть может оборвать их жизни в любую секунду. Нужно ли ему это? Конечно, нет! Гибель на полях сражений не нужна никому. Тогда зачем он здесь? Что забыл на этой, никому не нужной войне? Даже спортивного телосложения нет. Наверняка, погибнет в первой же рукопашной схватке от рук какого-нибудь крепкого атлета, тягающего в спортзале двести килограмм железа. За что он готов умереть? Пусть ответит на эти вопросы сам.

Подсел к нему. Тот повернулся ко мне, отвлёкшись от прочтения журнала.

– Зачем тебе нужна эта война? – решил спрашивать прямо, не выбирая слов. Пусть отвечает искренне.

– А зачем она тебе? – заявил он, улыбнувшись.

– Новости. – Отвечаю я, – это моя работа.

– У тебя работа – у меня долг.

– А кому ты должен? И что?

– Должен остановить тех, кто пытается разрушить мою страну, прикрываясь болтовнёй о вселенском равенстве.

– А разве равенство это плохо? Разве не были бы мы все счастливы в обществе равных друг другу людей?

– Плохо только тогда, когда его пытаются построить на костях других. У нас было равенство, на мой взгляд. До тех пор, пока левые не заявили, что им этого мало. Мы воспротивились, и они решили, что во всём виновато наше рабовладельческое наследие. Надеялись, что его можно будет искоренить сносом памятников наших предков, наших героев, но ошиблись. И мы взялись за оружие.

– Так значит, ты воюешь не против чёрных, евреев, геев или женщин?

– Разумеется, нет. Я воюю против тех, кто обнаглел. Показать им, что брать больше, чем могут увезти, чревато. Вон, – показывает пальцем на чернокожего, что служит вместе с ними, – как ты думаешь, если бы я был расистом, ему дозволено было бы служить вместе с нами? Сидел бы он сейчас здесь?

Негр улыбнулся и помахал нам рукой.

Батлер продолжил:

– Нет, он бы работал на плантациях, – смеётся, – но если кто-нибудь будет к нему плохо относиться из-за его цвета кожи, то я всажу тому пулю в лоб. Всё просто. Хочешь знать, почему он пошёл служить за нас, спроси у него сам.

– И ты готов умереть за свои идеалы и принципы?

Лейтенант задумался:

– Если будет надо, умру. Не хотелось бы. Никому не хочется. Но смерть не спрашивает у нас разрешения. Просто забирает.

– А что будешь делать, когда закончится война?

– Отымею свою подружку Сьюзи, и она мне родит кучу маленьких засранцев Батлеров, чёрт возьми!

Все в самолёте начинают хохотать. Я лишь глупо осмотрелся, не уловив суть шутки.

Лейтенант продолжил:

– А пока буду убивать врагов.

По самолёту пронёсся боевой клич солдат.

Я вернулся на своё место. Добавить и нечего. Разве только то, что мне их искренне жаль. Скоро самолёт приземлится, и они чуть ли не сходу в моих представлениях отправятся в бой. Сколькие из этих ребят погибнут? Сколькие вернутся домой искалеченными? Никто из них не заслуживает такой участи. И с этой, и, я уверен, с другой стороны. Надеюсь, это безумие скоро прекратится.

Вскоре было объявлено, что мы подлетаем. Все начали собирать вещи, проверять оружие. Я быстро достал из сумки каску, бронежилет и натянул на себя. Бережёного Бог бережёт, ибо, кто знает, что нас ожидает на подлёте, хоть от линии фронта и было километров пятьдесят, наверно.

И счастье моё, что вовремя надел. Только транспортник пошёл на снижение, как по нам (как потом рассказал пилот) выпустили две ракеты из зенитных установок. Манёвры и тепловые ловушки уберегли самолёт от падения, и через пару минут мы приземлились в штате Мичиган в городке Гранд-Рапидс. А я то, думал, после авиа-налёта на Чарлстон в первый день командировки, меня уже ничто не испугает…

Дело в том, что все остальные аэродромы оказались непригодны для приёма военно-транспортных «птичек», и никаких других поблизости не было, поэтому пришлось посадить самолёт здесь. От центра Детройта нас разделяло расстояние в двести пятьдесят километров. На автостоянке аэропорта уже были приготовлены грузовики, которые повезли нас к городу Хауэлл, недавно занятому «конфедератами». Ночью, как мне стало известно потом, предстоял штурм городка Брайтон, последнего укреплённого населённого пункта между Хауэллом и Детройтом.

В грузовиках нас сопровождал майор Уортингтон. Именно он поведал мне и в том числе остальным всю информацию о сложившейся в данный момент обстановке.

Итак, ситуация для «северян» сложилась крайне тяжёлая. За последние сутки «конфедератам» удалось оттеснить противника в среднем по фронту на пятнадцать-двадцать километров. «Республиканцы» закрепились на линии Монро – Энн-Арбор – Флинт – Порт-Гурон. Непонятно, каким образом они организовывали оборону Детройта, но наиболее укреплённые позиции «северян» были лишь на участке между Монро и Энн-Арбор. Поэтому там «южане» ограничились активной обороной. Основное наступление же велось с запада и севера с целью отрезать город Флинт с группировкой предположительно в тридцать-сорок тысяч человек от основных сил «республиканцев». Сюда они спешно перебрасывали дополнительные силы с юга и обустраивали позиции, спешно занимаясь рытьём окопов и сооружением ДЗОТов. На участке между Флинт и Порт-Гурон для «северян» сложилась наиболее тяжёлая обстановка. Порт-Гурон мог также оказаться отрезанным от основных сил «республиканцев», а через него из Канады на помощь осаждённым прибывали корабли с подкреплениями, боеприпасами и продовольствием. Вследствие этого, канадцы налаживали сообщение с Детройтом с юга через озеро Эри. Но в любом случае, баржи и сухогрузы обстреливались и там, и там. Правда «северяне» схитрили. «Южане» не обстреливали суда под флагом Канады, так что теперь, пока что неофициально, северный сосед Соединённых Штатов стал, грубо говоря, одной из сторон конфликта, что очень нервировало «конфедератов», которым было строго запрещено даже камень кинуть в корабль под флагом с кленовым листом. Окружение Порт-Гурона и Флинта заставило бы «северян» перебросить основные силы на северо-запад, что ослабит позиции янки на юге. Захват обеих полос берега к северу и югу от Детройта заставил бы канадцев десять раз подумать, нежели отправлять свои суда на помощь блокированному городу. По крайней мере, так представлялось командованию Новой Конфедерации.

В двух словах, план «южан» был достаточно простым и одновременно выигрышным: заставить «республиканцев» хаотично перебрасывать свои силы туда-сюда, запутать их и, в итоге, нанести поражение, заставляя терять силы, так как противник не собирался так просто сдавать город. Они постоянно контратаковали крупными силами в надежде оттеснить противника как можно дальше от Детройта. Ночью им даже удалось на пару часов выбить «южан» из Хауэлла. Правда, они всё-таки старались беречь свои силы, осознавая, что не сегодня, завтра бои могут переместиться в пригороды Детройта. Так то, они в победу верили, но, тем не менее, бережёного Бог бережёт. Всего, по данным разведки группировка «северян» составляла триста пятьдесят-четыреста тысяч человек. Дело в том, что по всем правилам войны для штурма Детройта «южанам» бы понадобилось сил в пять раз больше, чтобы без проблем овладеть городом, но в штате Мичиган было всего шестьсот-семьсот тысяч солдат Новой Конфедерации. Поэтому командование также пыталось вынудить «северян» начать крупный контрудар, чтобы затем окружить атакующих и разбить их основные силы в поле.

В любом случае, «республиканцы» не смогли толково организовать оборону Детройта, чем и пользовались при каждом удобном случае «конфедераты». Но не стоит забывать, что «северяне» понимали шаткость своего положения и всё-таки проводили небольшие контрудары. При всём уважении к командованию «южан», они тоже совершили ряд тактических ошибок, например, оставили открытые бреши в обороне, через которые «северяне» смогли бы нанести удар по тылам противника. Эти и другие просчёты умелый полководец смог бы обернуть в свою сторону, но, увы, у командующего осаждёнными янки такого таланта не было.

Задачей подразделения, в котором я оказался, был захват городка Брайтон с последующим выходом к пригородам Детройта Уотерфорд и Понтиак, где мы встречались с северной ударной группировкой и завершали окружение города Флинт.

Переброска к городу Хауэлл заняла два с половиной часа. Мне повезло занять место в задней части грузовика, потому что и развеселить себя толком в грузовике было нечем, разве что опрашивать бойцов. Место с краю позволило осматривать окрестности и делать фотографии. Правда, толком ничего интересного я не увидел. Снял танки, что плелись несколько километров позади нас. А во время небольшой остановки в Лансинге фотографировал мирных жителей и их детей, пока солдаты угощали последних сахаром, конфетами и шоколадом из сухих пайков. Спорю, после этого фото меня закидают обвинениями в пропаганде. Ну, и ничего страшного.

Это детишки произвели на меня сильное гнетущее впечатление. Ещё вчера они просили у родителей на день рождения новый смартфон, планшет или ноутбук, а сегодня стояли в очереди за «халявным» шоколадом, если это слово вообще уместно вставлять. Только бы вы видели ту девчонку лет десяти, получившую от лейтенанта Батлера упаковку жевательной резинки: улыбка до ушей, чуть ли не слёзы от счастья…

Наверно, вы помните тот правдивый или лживый, не знаю, скандал, когда детям в Ираке или Афганистане выдавали сладости, а потом отбирали у них обратно. Даже если подобное на самом деле имело место быть, то здесь они так поступить не могли, да и по лицам было видно, что не желали. Да и не понимаю я, как можно поступать иначе. Все мы люди. Ну, неужели, когда вы видите голодного, босого ребёнка, у вас не появляется желания если не отдать свою обувь, то, как минимум, угостить едой и сладостями? Неважно, какого он цвета кожи или вероисповедания. Он всё-таки ребёнок. И, слава Богу, что ты не увидел войны, будучи юным или совсем малышом. Тебе и сейчас тяжело, когда тащишь на спине автомат, спишь под обстрелами вражеской артиллерии и делаешь марш-броски по двадцать – тридцать километров, а представь каково им с их неокрепшим здоровьем, шаткой психикой сноваться по подвалам, шарахаясь от каждого звука. Пожалей, да дай ребёнку всё, что сможешь, и тогда, если на земле есть то, что называют «кармическим судом», судьба одарит ваших детей вечно мирным небом над головой. По крайней мере, я так надеюсь.

Во второй половине дня мы, к счастью без происшествий, добрались до Хауэлла. Только вылезли из машины, как со стороны Брайтона подверглись артиллерийскому и ракетному обстрелу. Всего пара минут (или их батарею подавили, или они сами прекратили огонь в целях экономии боеприпасов) превратили район, куда мы прибыли в сущий ад. Знали ли «северяне» о том, что мы прибудем, а, может, били наобум, я ответить не смогу, но попали они в самую цель, хоть и потери были минимальные.

Первые снаряды разорвались в ста метрах от нас. Батлер скомандовал искать укрытие, и мы с несколькими бойцами молнией добежали до канавы, спрыгнули вниз и прижались друг к другу, будто испуганные кролики во время наводнения на маленьком клочке земли. Оставалось надеяться разве что на дедушку Мазая, спасавшего в рассказе Некрасова зайцев от паводка.

Снаряды били и били, грохот был жуткий, земля тряслась под ногами. Я прижался как можно сильнее к земле. На тот момент она была моим единственным другом и спасением. И хоть пишу слово Бог с большой буквы, но верующим в привычном всем понимании не являюсь. Обычно набожные люди часто подшучивают над такими как я, в том числе и атеистами: «Вот будете в самолёте падать, сразу начнёте молиться!» – говорят они с взглядом лисицы, прищуривая правый глаз. Я во время перелётов в подобных ситуациях не оказывался, но уверен, что ощущения схожи с теми, что испытываю сейчас, когда мне на голову летят тонны металла и взрывчатки. Я не молился. Голова была пуста. Вместо этого сидел, прижавшись к земле, сожмурив глаза, стиснув зубы. Почему-то я не надеялся на помощь Бога. Может, потому что думал, что он уже давно махнул на людей и улетел создавать новых в другое измерение? Может, все кто умрёт здесь, окажутся не в раю, а переродятся там, лишённые тяги к греху, как главной ошибки Творца при создании людей? Если так, то надеюсь, там спокойней, чем здесь.

Артобстрел прекратился. Мы с бойцами вылезли из канавы, все в грязи, откашливались, отхаркивались. Один так переволновался, что его вырвало прямо на ботинки своему товарищу.

– Мудак! – крикнул он от негодования. Тот парень лишь развёл руками. Мол, а что я поделаю! В последний раз от волнения меня выворачивало ещё в школе во время городских состязаний по спортивной стрельбе. Была жуткая тошнота, и товарищ по команде посоветовал засунуть два пальца в рот, указывая на обыденность подобной реакции организма в стрессовых ситуациях. И действительно, стало легче.

Когда приехали, я обратил внимание на большое вековое дерево метрах в пятидесяти от нас. После артобстрела оно треснуло и упало на один из грузовиков, не сгоревший во время удара. Жутко видеть, как человек так варварски и бесцеремонно уничтожает живую природу.

Земля под ногами будто раскалена. Всего две минуты, а пейзаж уже отчасти напоминал тот, что вы возможно видели на фотографиях, сделанных во времена Первой Мировой под Верденом. Так что мои опасения подтвердились в первый же день: нас ожидала мясорубка.

Лейтенант Батлер встал в центре и скомандовал бойцам собраться. После переклички недосчитались шестерых.

Времени на передышку не было. Через мгновение побежал офицер и скомандовал двигаться к передовой. По ходу объяснил нам, что «северяне» стреляют куда попало, и гибель даже семерых бойцов «южан» стала бы для них самой радостной новостью за день. Основные потери от обстрелов «конфедераты» несут на линии соприкосновения, и то контрбатарейный огонь приносит свои плоды, так что никакая из атак не остаётся безответной. Батлер скомандовал одному из взводов унести убитых и раненых, остальным же приказал двигаться вперёд.

Прошли через Хауэлл скорым маршем. Мирное население покинуло его намедни. По подвалам домов, или, как правило, того, что от них осталось, обосновались военные. В одном из них располагался штаб дивизии, к которой я был приписан.

Офицер являлся адъютантом командующего генерал-майора Паркера. Он пригласил Батлера в штаб. Я решил проследовать за ними.

– Куда? – спросил он.

– С вами. Я фотокорреспондент. – Протягиваю документы.

Он покивал головой.

– Ладно, пошли.

– А нам что делать? – усмехнулся один из солдат батальона.

– Это ненадолго, парни, – отвечал адъютант, – в случае обстрела ищите укрытие, – пожал плечами и пошёл. Мы с Батлером следом.

В штабе царил хаос, все вертелись словно белки в колесе. Диссонировал по сравнению с остальными Паркер. Уже седой, но по-прежнему статный. Форма чистая без складок. Держал в зубах сигарету, медленно затягивая табачный дым в лёгкие. Пристально глядел в карту, что-то отмечая на ней карандашом. Внезапно отвлёкся и посмотрел на нас.

– Генерал! – Батлер отдал честь.

Паркер посмотрел на него заинтересованным взглядом:

– Пополнение из Атланты?

– Сэр, да, сэр!

– Замечательно, иди сюда. – Подозвал к себе рукой.

Паркер с Батлером склонились над картой.

– Времени объяснять, что к чему подробно нет, – начал генерал, – так что слушай, как всё обстоит вкратце и постарайся запомнить с первого раза. Противник закрепился на окраине Брайтона. Перекрыли шоссе, железную дорогу, окопались там основательно, так что в лоб штурмовать город нет смысла. Обойдите озеро Лейк-Чемунг с севера и закрепитесь на позиции между этими двумя водоёмами, – обводит карандашом, – затем доложите мне по рации. Если противник не заметит вашего присутствия и не начнёт контратаку, то вам на поддержку выйдет полк майора Ронсона с пятью танками и несколькими бронемашинами, если же наоборот, то вам будет обеспечена поддержка артиллерии, и уже после этого подойдёт Ронсон. После того, как он прибудет, начнёте продвитаться к городу и закрепитесь в окрестностях, после сразу же доложите мне. Пока это всё! Что будет дальше, посмотрим.

– Своего рода разведка боем, сэр? – спросил Батлер.

– Называй, как хочешь, потому что разведка боем уже как бы была, но мы точно так и не узнали, какие силы обороняют Брайтон с севера, так что отправлять туда в бой крупные силы было бы глупо, понимаешь?

– Да, сэр!

– Посмотрим, что у них есть, и если всё будет складываться в нашу пользу, то тогда начнём штурм. Задача ясна?

– Сэр, да, сэр! – Батлер отдал честь.

– Выполняйте!

– Сэр, да, сэр!

– А это кто с вами? – Паркер взглянул на меня.

– Военный фотокорреспондент из России, сэр.

– Отлично, хоть кто-то будет рассказывать, как на самом деле у нас тут обстоят дела, а то надоело слушать пропаганду «комми». А сейчас выполнять задачу!

Мы вышли из штаба, Батлер созвал бойцов и дал боевую задачу.

– Всё поняли?

Бойцы хором выдали боевой клич. Батальон выдвинулся вперёд.

Как же тут красиво! Снег только оттаял, в озёрах и реках начался ледоход. Погода выдалась солнечной тёплой. Мы пробирались через лес, очень напоминавший мне наш родной русский. Природа Канады и северных штатов США вообще мало чем отличалась от пересечённой местности восточно-европейской равнины. Летом наверняка здесь росло много грибов и ягод, можно было найти норку зайца, или берлогу медведя. В Мичигане было очень много озёр. Это чем-то мне напомнило Карелию или Ленинградскую область. Летом на них наверняка собирались рыбаки и устраивали соревнования, да и просто отдыхали. Вообще удивляюсь тому, сколько общего я увидел между Америкой и Россией за это время. Разве что во Флориде можно найти настоящие джунгли с реками, наводнёнными свирепыми аллигаторами. А так пустыни и у нас в Астраханской области есть, разве что только не с такими опасными тварями. Просто не помню, водятся ли гадюки у нас, зато про скорпионов слышал от знакомого, что проходил службу под Астраханью. Один укусил беднягу-солдата, к сожалению, со смертельным исходом. А леса умеренных широт… Те же деревья, растения. Кажется, вот-вот найдёшь хорошее местечко, разведёшь костёр, друг споёт любимые песни под гитару. И жареные сосиски. Для меня непременная часть любого турпохода.

Пройдя лес, оказались в поле. Снег только-только оттаял, поэтому земля всё ещё была мёрзлой. Надеялся найти подснежники, но ни одного не обнаружил. Скорее всего, их здесь и вовсе нет, но в любом случае, хоть и деревья стояли без листвы, было очень живописно.

Внезапно, солдат, шедший впереди, свалился с ног. Мои уши уловили неприятный жужжащий звук.

– На землю! – скомандовал Батлер.

Началась хаотичная перестрелка. То и дело вокруг меня возникали маленькие «гейзеры» от попадания в землю пуль. Быстро достал фотоаппарат и начал фотографировать всё, что творилось вокруг.

Солдата ранило в плечо, у него был шок.

– Медик! – заорал один из бойцов.

Прыткий паренёк по-пластунски за несколько секунд преодолел приличное расстояние и начал перевязывать раненого.

Батлер связался с взводом, что стоял на фланге.

– Томпсон, на связь… Томпсон, ты как?

– Сэр, мы залегли, но плотного огня в нашу сторону не наблюдаю.

– Значит, их там немного… Пройди вперёд и попытайся найти и подавить позицию противника!

– Сэр, да, сэр! Конец связи!

Не знаю, что там происходило, даже головы поднять не смог. Батлер связался с взводом Уиллиса, что стоял на противоположном от Томпсона фланге, но тот заявил, что также ведёт бой.

– Рядовой МакКинли! – крикнул Батлер.

– Сэр?

– Разверните пулемёт и поливайте этих уродов свинцом!

– Сэр, да, сэр!

Пулемёт M249 получил прозвище пила. Пожалуй, не зря. Целый дождь из патронов заставил противника поумерить пыл, а то что-то слишком нагло они нас обстреливали.

В любом случае противник добился своей цели – наше продвижение застопорилось. Бойцы сооружали перед собой небольшие брустверы, так как к тому времени один уже был убит и ещё восемь человек получили ранения различной степени тяжести. Я последовал их примеру. Без сапёрной лопатки пытаться грести мёрзлую землю, видимо, не самая лучшая идея, но старался, как мог, так как огонь по центру, где я лежал, несмотря на ответный огонь, становился всё интенсивней.

– Сэр! – Томпсон вышел на связь.

– Слушаю!

– Видим противника. Численность до двух взводов. Начинаю бой! Прекратите огонь, чтобы не попасть по нам.

Батлер скомандовал:

– Прекратить огонь, прекратить огонь!

Пальба продолжилась уже в метрах ста пятидесяти от нас. Спустя пару минут звуки боя мы услышали и на правом фланге. Наконец, через некоторое время Батлер скомандовал батальону идти в атаку.

Прошло полчаса и, слава Богу, бой был окончен. Приблизившись к окопам, начали с любопытством осматривать позиции противника. Мы насчитали около пяти-семи отделений противника. Становилось жутковато. Если это только часть их оборонительной системы, то мы уже в неё ворвались, а значит, можем быть избиты на флангах и окружены, чего, признаюсь, совсем не хотелось. Оставалось надеяться только на то, что это какие-нибудь наблюдательные позиции перед основной линией обороны противника, ну, или янки не станут предпринимать активных действий по наши души.

Я спустился в окопы, открыв рот от ужаса. Клянусь, это были ещё совсем дети. Шестнадцать-восемнадцать лет! Парни, девушки. Что они забыли на этой войне? Чего им дома не сиделось?

Бойцы Батлера задавались теми же вопросами. Они уничтожили всех, кто там был, обрушаясь, кому в голову вообще взбрело ставить сопляков на передовую. Клянусь, они оплакивали их! Всех погибших. Лишь один парень, корчившийся от боли остался в живых, но ранение было несовместимым с жизнью. Захлёбываясь кровью, он хрипел, издавая непонятные звуки, похожие на буквы. Никто не мог понять, что говорил. Батлер со слезами на глазах подошёл к умирающему врагу и выстрелил в голову. Для того бедняги это было облегчением его мук, не иначе, ведь для него война была окончена. Пока не прозвучал выстрел, я пытался заткнуть уши, лишь бы не слышать этой хрипоты. Как только он скончался, принялся делать фотографии, стараясь не дышать от жуткой вони, что стаяла здесь. И непонятно было, что являлось источником. Не могут же трупы начать источать вонь так быстро…

Эти детишки сидели в плохо выкопанном подобии окопа. Стояли по колено в грязи и талой воде. Не было ни бруствера, ни защитных стенок. Траншеи стояли полуразвалившимися от талой воды, не было ни амбразур, ни блиндажей. Кто их учил воевать?! Кто-нибудь из них перед боем открывал хотя бы военные энциклопедии?! Кому вообще хватило ума ставить вперёд необстрелянных мальчишек и девчонок?! Я знаю, что НАТОвские армии в последние годы переживали не лучшие времена. Некоторое время при Обаме министром обороны было даже гражданское лицо, но, чёрт возьми, раз уж решили начать бойню, то подготовьтесь к ней как следует. Даже я пришёл в негодование от того, как же плохо были обучены эти подростки. Даже чёртово пулемётное гнездо не было оборудовано должным образом! Никто не сподобился дать им маскировочную сеть, чтобы скрыть позицию от глаз противника. Но самое ужасное ждало впереди. У них был миномёт, которым они так и не воспользовались, потому что тот был неисправен! Совсем ещё новенький. Они могли изрядно подпортить жизнь всего одним чёртовым миномётом! Да и гранатомёты у них тоже были. Может, не умели ими пользоваться, может, тоже были неисправны… Не знаю.