Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки

Крот

Международный аэропорт Сан Карлос Де Барилоче оказался довольно скромных размеров. А по причине завершившегося ко второй половине апреля горнолыжного сезона Вальтер и Сельвина, пройдя по рукаву, очутились в полупустом здании. Паспортный контроль отнял у них от силы минут десять, поэтому уже совсем скоро они уже стояли у официальной стойки такси и заказывали машину.

Здание аэропорта расположилось на равнинах на юго-востоке от самого города, в то время как сам горнолыжный курорт находился на склонах возле озера Гутьеррес, что к юго-востоку от центрального Барилоче.

Снизившееся число туристов пришлось очень кстати. Вздумай супруги вельш-корги сунуться сюда на месяц раньше – по прилёте им бы пришлось стоять в длинных очередях, на стоянке такси, а затем застрять в утомительных пробках посреди узкой и извилистой «Ruta nacional 40» – знаменитой автомобильной артерии Аргентины, рассекающей страну с севера на юг, параллельно Андам.

Сейчас Вальтеру и Сельвине Веласко повезло. На дорогах было пусто, поэтому таксист мог вдоволь насладиться любимой скоростью, а вельш-корги – необыкновенными видами стремительно надвигающихся гор. Стотысячный городок остался вдалеке, по правую сторону, а извилистая трасса целенаправленно уводила их в другом направлении – к озёрам и живописным склонам.

Вальтер думал о том, что уже совсем скоро всё наконец-то закончится. Они с Сельвиной доберутся до Федерико Торреса, вытащат из него всю информацию, передадут её Афонсо, а затем вернутся в свой небольшой городок Виррей-дель-Пино и продолжат свою тихую и размеренную жизнь в качестве пенсионеров. До следующего задания.

– Простите, – обратилась Сельвина к таксисту. – Не могли бы вы сделать чуть погромче?

По радио звучала песня, которая была популярна в тот период, когда они с Вальтером отдыхали в Мар-дель-Плате. Она очень давно её не слышала. Песня была уже много лет как непопулярна и благополучно забыта собаками, но она её помнила. Помнила солнце, песок, их с Вальтером небольшой гостиничный номер, прогулки по вечернему городу и сильный ветер во время их поездки на кабриолете, взятом напрокат.

Сельвина не выдержала и приоткрыла окно. Они проносились мимо мохнатых хвойных склонов, и ей хотелось вдохнуть их запах как можно скорее. Вдалеке виднелись вершины гор, всё ещё покрытые белыми снежными шапками; дорога то и дело пересекала по мостам многочисленные горные реки – шумные, быстрые и полноводные благодаря талым водам.

Солнце уже скрылось за горными вершинами, и местность вокруг стала по-настоящему вечерней. Ярко-голубое небо, которым Барилоче встретил их в аэропорту, постепенно сменило краски и теперь плавно становилось рубиново-красным. Свет вокруг стал розовым, поглощающим и оттого более мягким.

Дорога продолжала петлять – теперь их путь пролегал по серпантину вдоль открывшегося им озера Гутьеррес. Картина была потрясающей. Ровная гладь огромного озера отражала угасающее небо и живописные склоны гор. Сельвина даже захотела достать телефон и запечатлеть эту красоту на память.

Всё произошло настолько быстро, что супруги Веласко даже не успели ничего понять, только увидели показавшуюся из-за очередного крутого поворота морду грузовика, лоб в лоб летевшего на их такси.

Жёлтый автомобиль, весь сплющенный, как банка из-под газировки, вылетел с трассы прямо в обрыв, в тихую, ровную и ничего не подозревающую гладь озера Гутьеррес. Грузовик-убийца, простояв возле обрыва с полминуты, как ни в чём не бывало продолжил свой путь в направлении центрального Барилоче.

***

Сразу же после посещения Святого Сириуса Тузик вернулся к Афонсо. За окном было уже темно, а дороги встали в свои традиционные вечерние пробки. Дорога заняла больше часа, что оказалось немногим дольше, чем Тузейло планировал.

Разговор со скотч-терьером только усилил его подозрения. Кажется, теперь Тузик был в состоянии озвучить, кто мог быть «кротом», про которого намекнул сбежавший Федерико Торрес.

– Вальтер и Сельвина Веласко мертвы, – убито сообщил бигль, когда Тузик вошёл в его гостиную.

– Как? – Тузик осел в кресло.

– Их такси раздавил грузовик.

Грузовик. Раздавил. Лоб в лоб. Что-то в этом Тузику смутно показалось знакомым.

– Как ваша поездка к Хороббадо? – спросил Афонсо. – Это того стоило?

– Я подозреваю Педро Андреаса, – заключил Тузейло, посмотрев на бигля. На того это не произвело никакого впечатления:

– Причины?

– Слишком часто его фигура всплывает там, где у меня есть много вопросов, – туманно ответил Тузик. – Я выяснил у Эдуардо, что Андреас работал со Штейнбергом Уолтом на одном этаже. С ним связывалась Касаткина, когда прилетела сюда. Он работал у Дримбиджа Дона на побегушках, когда тот ещё был мэром. Ему поступали странные звонки. Я просил пробить их у вас. Вы ничего вразумительного мне так и не ответили про них. Только то, что они оказались совсем не подозрительными. Что вы утаиваете о нём?

Бигль молчал.

– Почему вы его покрываете, сеньор Афонсо? – не выдержал Тузик. Если по дороге сюда он подозревал только Педро Андреаса, то сейчас подозрения пали и на бигля.

– В этих звонках не было ничего, что могло бы вас заинтересовать, Тузейло Фридрихович, – сдержанно ответил Армон Афонсо.

– Тогда я не могу понять, почему вы не можете мне раскрыть, что именно это были за звонки, – развёл лапами Тузейло. – Я и вправду сейчас очень сильно подозреваю нашего мэра. Я чувствую: он что-то утаивает. А вы мне говорите, что он чист. Причём не сообщаете, почему вы так решили. Скажите мне – и мои подозрения отпадут, сеньор Афонсо. Я не сыщик, но я тоже умею наблюдать за окружающими меня псами. И мои наблюдения за Андреасом говорят лишь о том, что я могу признать в нём «крота»…

– Да не «крот» он, – устало отозвался Афонсо, присев на диван. – Он самый обычный педераст, Тузейло Фридрихович. И звонил ему тогда очередной скучающий любовничек.

– То есть? – не понял Тузик.

– Спит с псами мужского пола.

– С псами? – недоверчиво спросил Тузик. – Он же женат, у него Паола. По соседству живут…

Тузик нахмурился и посмотрел на бигля, вспоминая разговор на прошлой неделе. У Афонсо имеется компромат на Педро Андреаса, поскольку тот положил глаз на объект, который задел Армона Афонсо за живое. Если Педро Андреас спал с псами, то кого же они не поделили с Афонсо? Неужели и бигль туда же?

– Андреас возжелал моего сына, – ответил бигль, словно предчувствуя, какой вопрос сейчас последует от Тузика. – Он у меня в группе поёт. Они выступали на дне рождения у Андреаса. Тот тогда сильно напился и начал приставать к Армону. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы мне тогда не позвонили.

В памяти у Тузика слабо защекотали воспоминания, когда осенью Анита как-то говорила ему за завтраком, что Педро Андреас домогался до одного из солистов группы, с которой она познакомилась на музыкальной премии. Мужское трио, в котором состоял некий энтлебухер-зенненхунд и про которое Анита с Вегеттой прожужжали им с Саппи в своё время все уши. Выходит, сеньор Афонсо продюсирует как раз эту группу. Мир оказался тесен.

– Нехило, – заключил Тузейло, с омерзением думая о том, что пёс, который по ночам занимается страстным однополым сексом, теперь стоит у руля огромного мегаполиса.

– А почему он приставал именно к вашему сыну? – на всякий случай спросил Тузейло. – Их же там трое, насколько я знаю.

– Не знаю и знать не хочу, – отмахнулся бигль. – Может, мой Армон и повод дал. Он у меня из «тех», к сожалению. Дурная кровь, по ходу. Анхелика проклятая…

Афонсо заметно погрустнел. Тузик решил, что разговор зашёл совсем не в то русло. Прямо сейчас в Барилоче идёт опознание супругов Веласко, в городе орудует «крот», а они сидят и обсуждают какие-то глупости.

– Если не Андреас крот, то тогда кто? – спросил Тузик, возвращая диалог в деловое русло.

– Я думаю, вы сами сможете его вычислить, – пожал плечами бигль. – Всё-таки вы, а не я бóльшую часть времени проводите в администрации. Признаю: Андреас подозрителен. Тут всплыла некая Пилар Кастро из Следственного комитета. Оказалось, она выдавала лживые заключения судмедэкспертизы. Мы прошерстили её контакты, и оказалось, что она слишком часто связывалась с канцелярией мэра города. Как при Дримбидже Доне, так и при Андреасе.

– Мне надо подумать. – Тузейло ощутил, как его накрыло странное возбуждение. Ответ будто уже был готов у него в голове, но всё это пока находилось в состоянии полнейшего бесформенного месива, в котором ему срочно необходимо было разобраться. – Я могу остаться наедине?

– Пожалуйста, – просто разрешил Афонсо и поднялся с дивана. – Позвоните, когда закончите думать. Только прошу, – напоследок подал голос бигль, перед тем как покинуть помещение, – насчёт Педро и его пристрастий никому! Я дал ему слово, что общественность не узнает. Взамен на верность Автономии.

Тузик остался в гостиной в полном одиночестве. Он стянул со стола чистый лист бумаги, взял в лапы карандаш и принялся наносить пометки. Невольно вспоминая теорию множеств, Тузейло рисовал пересекающиеся кружки, делал штриховку, выписывал сбоку небольшие поясняющие списки.

Он всерьёз подозревал Андреаса. Педро работал в администрации ещё во времена отстройки города два года назад. Андреас тогда вполне мог быть осведомителем Буэнос-Айреса. И так удачно подвернувшийся грузовик на Мемориальной, когда они с Саппи чудом не пострадали, а Березин попал в больницу, в которой его в итоге потом убили.

Сегодняшний грузовик всплыл словно из точь-в-точь такой же оперы. Тузик был уверен в том, что лапа мастера двух этих аварий была одной и той же. Кастро из Следственного комитета. Она наверняка и была ещё одним осведомителем – ведь глупо считать, что Буэнос-Айрес отправил в Озей всего лишь одного своего агента. Кастро связывалась с аппаратом мэра – Дримбиджа Дона. А теперь, после его отставки, связывается с Андреасом.

Но Андреас невиновен, как говорит Афонсо. Если допустить, что бигль прав, и Педро тут и вправду ни при чём, то кто тогда этот «крот»?

Тузик исключил из цепочки лабрадора-ретривера. И тут же на поверхность всплыл другой пёс. Пёс этот два года назад тоже был далеко не последним персонажем в городе. Ещё он довольно часто совал свой нос туда, куда его не просили, особенно в последнее время. Этот пёс точно так же мог связываться с Пилар Кастро, поскольку работал непосредственно в канцелярии мэра города.

Тут же вспомнился Эдуардо Хороббадо, рассказавший про странную смерть одного из заключённых. Заключённый этот наверняка дал какую-то наводку, проливавшую свет на убийство Ортеги. Наверняка тут была замешана Пилар Кастро и ещё кое-кто. Теперь Тузик был почти уверен, что Педро Андреас тут ни при чём. Всё же было так просто! И как он не мог заметить этого раньше?

– Уже? – Армон Афонсо вернулся в гостиную, после того, как Тузейло подал ему сигнал по мобильному. – Так быстро?

– Я понял, кто этот «крот», – тихо произнёс Тузейло.

– Кто? – Армон сел обратно на своё место.

– Доберман, – просто ответил Тузик, глядя на Афонсо, глаза которого медленно расширялись. – Брайан Кортес.

Армон постепенно приходил в себя, но не решался заговорить.

– Мы никогда не думали на него, а он всегда был рядом, – сказал Тузейло. – Он изначально работал на Буэнос-Айрес, а Ортега не раскусил. И мы, соответственно, тоже. Он всегда был его правой лапой – нам и в голову никогда бы не пришло его подозревать…

– Я ему никогда не доверял, – покачал головой Афонсо.

– Не доверяли, – согласился Тузик. – Но по другой причине. Вы видели в нём пса из «чужой» организации, верного пса покойного Ортеги, в то время как у вас полно своих, не менее верных и проверенных временем. Но будем честны: вы никогда не думали, что он работает на сторону.

– Не думал, – кивнул бигль. – Вы как догадались про него?

– Это всё мои подозрения по поводу Андреаса, – просто ответил Тузик. – Я просто исключил из мыслей нашего мэра. И тут же всплыл доберман. Брайан работает у него помощником, как до этого помогал мэру Дримбиджу Дону. И мне, когда я был главой Озея, а Российской Автономии ещё не существовало. Он всегда имел доступ почти ко всем документам Республики. Он очень много знал про наши с вами мероприятия по обеспечению безопасности. Помните, тогда перед Новым годом?

– Помню, – отозвался бигль сдавленным голосом. – Как раз тогда я переехал в Озей из Домингоса. Мы создали свою собственную, независимую от Буэнос-Айреса службу безопасности, которая по факту отвечала за безопасность горожан. Это шло вразрез с законом, и мы сузили круг псов, посвящённых в это.

– Думаю, Буэнос-Айрес в курсе, – просто ответил Тузик. – Брайану было бы пора на пенсию, если бы он не поставил об этом в известность своих столичных покровителей. Доберман работал очень грамотно. У него был доступ в любую точку, даже в Следственный комитет. У него огромный кредит доверия, сами понимаете. Про Аню тут спрашивал, напрямую.

– Он интересовался вашей дочерью? – удивлённо спросил Афонсо. – Почему вы молчали?

– Я тогда обратил на это внимание, – кивнул Тузейло. – Но он всё так красиво объяснил, что подозрения отпали. Сетовал на то, что вы ему не доверяете и не поручаете никаких дел. Это он убил Ортегу. Я почти уверен. Хороббадо мне рассказал, как в прошлом году убили одного из заключённых. До того, как оказаться в Святом Сириусе, тот пёс был на службе у Гастона. И наверняка что-то знал про Брайана. В итоге его убрали. Не без помощи Кастро, которая с Кортесом контактировала.

– Кастро контактировала с Брайаном, – заключил Афонсо, внимательно глядя на Тузейло.

– Да. – Тузик выдохнул. – Вы сказали, что у неё было подозрительно много контактов с канцелярией Андреаса. А Кортес в этой самой канцелярии и работает. Причём очень давно. Это доберман дал сигнал в Буэнос-Айрес, что нужно раздавить автомобиль Березина, в котором тогда мы ехали с ним и Саппи. Это доберман организовал убийство Березина в больнице. Он был «своим» псом, поэтому его появление в больнице в день убийства ни у кого не вызвало подозрений, даже у Березина. Это он сегодня послал сигнал в Буэнос-Айрес о том, что ваши Веласко вылетели в Барилоче за Федерико Торресом. Те экстренно должны были что-то предпринять, и они не придумали ничего лучше, как воспользоваться старым добрым способом с инсценировкой аварии с участием большегруза. Торрес сбежал из-за него. Наверняка он наткнулся на то, что Брайан Кортес оказался замешан во всех грязных делах Озея за последние два года, ужаснулся, что всё это было санкционировано Ортегой, а может, и вами, и не нашёл ничего лучше, как сбежать.

– Сразу сбежать? – Афонсо был под впечатлением, но всё равно сомневался. – А зачем бежать, если можно дальше наблюдать? Ведь Торрес это любит, мы с вами оба прекрасно это знаем.

Тузейло задумался. Но ответ вдруг снова сам пришёл к нему в голову.

– Я предполагаю, что Торрес не просто пришёл к выводу, что доберман далеко не так чист, как кажется, а стал невольным свидетелем чего-то. Брайан в курсе, что Торресу всё известно, – потому ротвейлеру и пришлось в спешке покинуть Озей. Скорее всего, бежал он именно от добермана. Но это, опять же, лишь моё предположение.

– И что мне с ним теперь делать прикажете, товарищ президент? – спросил Афонсо, упёршись головой в лапу. – Если он «засланец» Буэнос-Айреса, то у нас связаны лапы.

– Верно, – грустно кивнул Тузик. – Приведи его сюда и начни допрашивать – так на пороге тут же появятся официальные псы из ОБА и скажут, что Брайан Кортес – их пёс, выполняющий спецзадание. А затем спокойно упакуют его и увезут обратно в Буэнос-Айрес. Лапы у нас действительно связаны.

– Убить?

– Я всегда был против таких мер, – заметил Тузейло. – Но в данной ситуации я не вижу других выходов. Вытащить из него всю информацию. И да, уничтожить.

– Вы изменились, – констатировал сеньор Афонсо не без удивления.

– Пришлось, – согласился Тузик и опустил голову. – Где Саппи Фейдж?

– Едет в Барилоче, – ответил бигль. – Веласко отправились по воздуху, а Фейдж на машине. К полуночи должен быть уже там…

– Он не найдёт Торреса живым. Или вообще туда не доедет. Верните его.

Тузейло поднял голову обратно и умоляюще посмотрел на бигля:

– Армон, верни его. Я прошу. Это уже бесполезно.

Выражение морды сеньора Афонсо никак не изменилось в связи со столь внезапным переходом на «ты». Какое-то время бигль внимательно смотрел на Тузейло, затем достал свой телефон и начал набирать номер:

– Алло, сеньор Фейдж? Отбой. Возвращайтесь в Озей.

***

Тузик остановил свой автомобиль прямо возле парадного входа в отель Гранд Озей Палас и затаился в ожидании. Интересно, получится ли у него всё, что он задумал, или снова придётся придумывать на ходу?

Пятизвёздочная гостиница просто лучилась шиком и блеском. На фасаде уже зажглась вечерняя иллюминация, постояльцы лениво проплывали через главные двери и исчезали в жёлтых автомобилях служб официального такси, а портье искусно развозили тележки с багажом вновь прибывших гостей отеля.

Тузейло глянул на налапные часы и отметил, что ожидание слегка затягивается. В какой-то момент он уже начал думать о том, что никакой встречи сегодня не состоится и все его манипуляции прошли зря. Однако он напрасно волновался – через несколько минут в дверях роскошного отеля показался знакомый силуэт.

– Привет! – Касаткина выглядела слегка запыхавшейся. Очевидно, она, опаздывая, собиралась к нему на встречу в ускоренном темпе. – Надеюсь, ты не сильно меня заждался?

– Нет, что ты! – заверил её Тузейло. – Садись. Я уже соскучился.

– Утром мне не показалось, что ты можешь по мне соскучиться, – заметила Сашка, стрельнув в него глазами.

– Утром я всегда не сильно дружелюбный, – просто ответил Тузейло. – Знала бы ты, какие у нас с Анитой порой бывали скандалы утром! Врагу не пожелаешь!

Он рассмеялся. Касаткина его смех поддержала.

– Куда мы поедем? – спросила колли, глядя на вечерний Олимпийский проспект, обрамлённый жёлтыми огоньками одноцветной гирлянды и каскадом уходивший вдаль. – К тебе?

– Не совсем, – игриво ответил Тузик, – хочу тебе кое-что показать. Тебе, как журналистке, будет интересно.

– Я заинтригована, – отозвалась Касаткина и встряхнула свою потрясающую шерсть на голове. – Вези.

Их путь пролегал прямо через достраивающуюся Олимпийскую деревню и сопровождался подробным экскурсом от самого Тузика. Затем автомобиль уже выехал за пределы Центрального Озея и оказался среди панельной застройки спальных районов.

– Видишь вдалеке огни ОКАДа? – Тузик указал на приближающуюся клеверную развязку озейской окружной. – Там моя Анита чуть больше года назад едва не погибла. Стараюсь не проезжать теперь через это место. А с тобой как-то не страшно уже даже.

– Тузик. – Колли погладила его по плечу. Тузика тут же бросило от этого в жар, но он сдержался и продолжил держать руль как ни в чём не бывало. – Это просто развязка. Отпусти ты это уже.

Тузик не ответил, продолжая давить на газ и мчать прочь из центра в сторону северо-востока.

– Надеюсь, мы не на кладбище едем? – с надеждой спросила Касаткина, глядя на слабо виднеющийся силуэт вулкана, едва различимый в темноте вечерних окраин города.

– Нет, не переживай, – успокоил ей Тузик. – В аэропорт.

– Мы куда-то летим? – удивилась колли, тут же поправив шерсть на голове.

– Я устал, – признался Тузейло. – Хочу на сутки улететь отсюда подальше. Послезавтра будет «Прямая линия». Надо набраться сил. Прости, что я так спонтанно тебя вырвал из отеля. Я боялся, что ты откажешься…

Было заметно, что Касаткина немного нервничает. Улетать вдвоём с Тузиком Озейло неизвестно в каком направлении явно шло вразрез с её планами. Ей было страшно, и Тузейло уловил это. Она должна была связаться со своим шефом и поставить его в известность. Причём так, чтобы это не вызвало подозрений у него, Тузика.

Он продолжал давить на газ, с наслаждением размышляя о том, как Касаткина будет выкручиваться.

– У тебя что, какие-то планы на завтра? – спросил он у колли, когда молчание затянулось.

– Нет, что ты, – пожала плечами Касаткина. – Просто это всё так неожиданно…

– Если не хочешь, я разверну машину, – рискнул Тузейло. Хотя сам понимал, что машину свою он уже ни за что не развернёт. – Просто я подумал, что нам не мешало бы двоим развеяться. Нам было так хорошо этой ночью вместе! Почему бы не повторить её в отеле где-нибудь на берегу моря, где уже тепло и почти настоящее лето?

– Поехали, – махнула лапой Касаткина. – Сама устала, как чёрт…

«Устала она! – недобро думал Тузик. – От Гранд Озей Палас наверняка. И от его ежедневных спа-процедур. Не иначе, несчастная!»

– Надеюсь, нас никто с тобой не увидит, – произнёс Тузейло, не сводя глаз с дороги. – Я всё-таки президент, сама понимаешь.

– Понимаю, конечно, – вздохнула колли. – Вчера из ресторана мы с тобой вышли через чёрный ход. В аэропорту у тебя, вероятно, тоже есть персональный проход?

– Обижаешь! – Тузейло расплылся в улыбке. – Конечно же, мы с тобой пройдём не через гражданский терминал.

– А билеты? – спросила Сашка. Очевидно, она пыталась как следует проанализировать всё, что сейчас происходило, поэтому цеплялась буквально за каждую нитку.

– Уже купил, – игриво произнёс Тузик и свернул с шоссе в сторону ярко освещённого огромного здания с буквами «PSOVO» на крыше.

– Ах ты, подлец! – Касаткина даже рассмеялась. – Ужё всё приготовил, а голову морочил: «Куда-то к морю». Куда, рассказывай!

– Увидишь, – улыбаясь, отвечал Тузик.

– Но я так умру от нетерпения! – Касаткина обиженно надула губки.

Наконец-то Тузик увидел в колли то, что ей откровенно не шло. Взрослая, почти что девятилетняя собака, надувающая губы в трубочку, изображая обиду, выглядела нелепо. А ведь когда-то он был почти на все сто процентов уверен, что в её внешности и поведении по умолчанию не может быть никаких изъянов.

– Ты нетерпелива, – заметил Тузейло. – Приехали.

Он вышел из автомобиля, быстро обошёл его спереди и открыл дверь Сашке, галантно протянув ей лапу. Колли, ни секунды не медля, взяла его за лапу и тоже оказалась снаружи.

– Идём на регистрацию, – пожал плечами Тузик и, приобняв колли за плечи, повёл её внутрь.

Они очутились в небольшом зале аэропорта. Никакого шика и впечатляющего интерьера. Зал был скромным как по оформлению, так и по своим размерам. Он не был рассчитан на туристов и прочих гражданских псов, прилетающих в Озей, а потому не нёс в себе функции произвести впечатление. Это был обычный хаб для прилетающих в страну высших органов власти страны и зарубежья. Из всего экзотического здесь были разве что только бронированные стёкла и более совершенная техника досмотра. В остальном же «правительственный отсек» воздушных ворот Озея напоминал скорее захолустный региональный аэропорт под Кордовой.

– Добрый вечер, Тузейло Фридрихович, – встретила их широко улыбающаяся сотрудница аэропорта. – Паспорта, прошу.

Тузик полез за пазуху, изображая, что долго не может найти документы. Ему нужно было, чтобы сначала Касаткина выложила на стойку свои.

– Рейс? – уточнила собачка за стойкой, взяв в лапы паспорт Александры Бэррингтон.

– Лондон, – торжествующе произнёс Тузейло.

Касаткина резко повернулась к нему. Глаза её были полны ужаса. Она попыталась дёрнуться от стойки, но Тузейло тут же защёлкнул на ней налапники.

– Прости, дорогая, – Тузик улыбался. – Это для твоего же блага.

– Сволочь! – Касаткина смотрела на него с такой ненавистью, что Тузику показалось, будто в ней поселились демоны.

– Значит, так, любимая, – спокойно произнёс Тузик, не обращая внимания на столь резкие перемены на морде колли. – Сейчас с тебя снимают всю прослушку и ты сдаёшь все телефоны. И оружие, если оно имеется.

Касаткина вновь безуспешно дёрнулась, но их уже окружили сотрудники безопасности аэропорта. У неё забрали сумку, достали аккумулятор из телефона, а также выложили небольшой перочинный ножик из внутреннего кармана. Тузейло с нежностью подумал о том, как этот самый ножик мог воткнуться в его плоть прошлой ночью, затем продолжил:

– Цель визита?

Касаткина молчала.

– Ты вопрос слышала?

Колли кивнула.

– Ну отвечай, – пожал плечами Тузейло.

Касаткина продолжала стоять молча, как вкопанная.

– Нечего сказать? – удивился Тузик. – Тогда я скажу. Из Лондона сюда тебя откомандировало МИ-20. Ты же там служишь. Решили пошпионить за мной. Как удобно – ведь Александра Бэррингтон когда-то училась с Озейло в одном классе! И он даже был в неё влюблён. Так было?

– Тузик…

– Цель, – повторил он. – О том, что ты прилетела сюда не заметки в газетах писать, я уже в курсе. Мне нужно знать, что тебе и твоей конторе нужно лично от меня?

– Биологическое оружие, – быстро ответила колли.

– Чего? – переспросил Тузейло. Он не верил своим ушам. Какое ещё биологическое оружие, и при чём тут вообще он?

– По нашим данным, фамилия Озейло фигурирует в наших расследованиях. Мы посчитали, что это можешь быть и ты.

– Вы там, в Лондоне, у себя на Спринг-Гарденс, совсем с ума посходили, что ли? – не выдержал Тузик и перешёл на крик.

– Ты оказался ни при чём, согласна, – сдавленно произнесла колли. – Но остаётся твой отец.

– И ты решила подобраться к моему отцу через меня? – Тузик рассмеялся в голос. – Да я его в своей жизни даже не видел ни разу! Прежде чем совать нос ко мне в кровать, ваши шавки из МИ-20 даже не удосужились изучить мою биографию! Кретины!

– Прости меня. – Касаткина опустила голову в пол. – Я не хотела идти на это.

Тузик почему-то был готов к таким словам. И поэтому не поверил ей.

Эта собака предала их детство. Она убила его прекрасные воспоминания. Его любовь. Пусть и не взаимную, но такую тёплую и светлую. Убила, раскромсала и растоптала. Безжалостно, как палач. Он ненавидел её.

– Уходи, – просто сказал Тузик, кивком давая команду службе безопасности, что пора отправлять незваную гостью в сторону выходов на посадку.

Домой. Обратно в Лондон.