Влажная цитата

Утром проснулся – А? Что? Где? Меня переводят. Вот моя выписка. Машина подъедет в полдесятого. Ты уже должен быть собран и уверен в том, что дальнейшее лечение будет проходить успешно. Во-всяком случае, здесь оно проходило успешно. Утром температура (чуть не написал температура, нечто вроде от слова терпение), утром температура тридцать семь. Ну, в принципе, нормальная. Немного завышена, но жить можно. И переводиться в другую больничку тоже. Я-то думал, меня просто другое отделение переведут. Думал, что в соседний корпус. А меня, на самом деле, собираются везти в Осташково. Я точно не знаю, где это находится, ведь я приезжий, и совсем плохо знающий Москву и Московскую область, однако мне кажется, что ничего ужасного меня там не ждёт. Во-всяком случае, не сейчас. Сейчас мне бы хотелось позавтракать. Желательно, так позавтракать, чтобы до обеда не задумываться о еде.

Более всего меня волнует не переезд, а возможность остановиться возле магазина, чтобы я мог прикупить себе вкусностей каких-нибудь, и не нуждаться в передачах, которые мне никто не сделает. Не то, чтобы я жалуюсь, просто, надо понимать, что, если я не куплю, то никто не привезёт. В детстве, когда лежал в инфекционной с отравлением, мать привозила мне фрукты, овощи, конфеты, печенье и всякие прочие мелочи, без которых мне было скучно лежать в больнице. Она мне туда книги привозила. Самую первую книгу, которую я прочел самостоятельно, это происходило в больнице. Мне, почему-то, не слишком везло с соседями по палате, точнее, я часто один лежал, и, чтобы не скучать и не бояться тёмных ночей читал книжку про Малыша и Карлсона, про Незнайку на Луне, и про Фантазёров.

Сейчас я, конечно, читаю более зрелые книги. Специально такие, которые возбуждают мой интерес к прошлому. В основном, как я уже говорил, это горы классики. Мне всегда, почему-то, было интересно описание прошлого, описание исторических событий. Вот, вчера, например, я читал описание очень опасной охоты на волка, которая происходила в шестнадцатом веке, когда люди жили в замках, окружённым лесом, и почти каждый день охотились. Ну, или они это делали настолько часто, что казалось, никакого другого занятия в лесу не находили. А там, между прочим, можно собирать грибы, корешки, и что-нибудь растительное. Так вот, охота происходила на очень большого волка, который едва не разорил весь замок маркиза, и его очень долго пытались выследить и убить. А убили, в итоге, голыми руками задушили. Вот, такая вот, страшная история.

Пока рассказывал про то, как в шестнадцатом веке охотились голыми руками на волков, забыл, что скоро мне ехать в другую больницу. Но переживать нет никакого смысла, здесь все настолько ответственны, что меня бы уже быстро принялись подгонять. А так, сижу, спокойно, пишу о том, как на волка ходят голыми руками. И представьте себе эту картину во всех деталях, когда человек душит дикого, разъярённого, загнанного в угол зверя.

У меня не так много радостей в жизни. Одна из таких, например, это хороший аппетит. Но сегодня мне посчастливилось лечь на пять дней в реабилитационный центр в деревне Осташково. Меня очень хорошо приняли и рассказали обо всём, что здесь происходит. Хотя, на самом деле, здесь почти ничего не происходит, кроме того, что люди гуляют по территории больничного отделения, спят на скамейках в обеденное время, и к тому же врач делает обход, смотрит и слушает пациентов. Насколько я правильно понял, здесь надо дождаться отрицательного теста на ковид, после чего, меня выпишут на все четыре стороны. Но радость моя заключается совсем не в том, что я сюда попал долечиваться, а в том, что на улице прекрасная погода, пациентам разрешают гулять на улице, а там сейчас конец весенних цветений, там сейчас чувствуется, как наступает лето, и травка уже зазеленела, я никогда ещё не придавал этому такого значения. И не зря это реабилитационное отделение находится именно в деревне, поскольку здесь очень тихо, спокойно, и красиво. В том смысле, что природа здесь красивая.

Соседи, правда, у меня какие-то болтливые, то ли люди сами по себе такие, просто, я этого не замечал, то ли эти действительно озабочены каждой ерундой на свете, что не могут остановиться в своих разговорчиках о том, как проехать, куда проехать, и, что немало важно, зачем проехать.

Атмосфера здесь весьма спокойная. Сидишь, вот так, ждёшь обеда. Сосед включил телевизор, но он мне нисколько не мешает. Говорят, что кормят здесь хорошо, и порции вместительные дают, и кашу на выбор, можно сладкую, можно пресную выбрать. А что там ещё можно выбирать, кроме рисовой каши, я пока тоже не ведаю. Но мне здесь нравится. Я бы с удовольствием две недели, но, к сожалению, здесь рассчитано только на пять дней. Хотя, в инструкции написано, что четыре. Однако врач, который меня оформлял, или это была постовая медсестра, она сказала, что пять. Стало быть, через несколько дней меня выпишут отсюда, и я буду только вспоминать о том, как болел и лечился от короновируса.

Вот и пожалуйста, в больнице рыбаки сплетничали, да байки травили, а здесь, в реабилитационном огородники. Рассказывают друг другу, как помидоры правильно высаживать, и, что-то там, фитофтора, и чернеют, не успевают дозреть, и, что первые хлопоты с морозами. Зарекаются, говорят, лучше в магазине всё это купить, чем тратить столько времени и денег на неудачную попытку собрать хороший урожай. Хотя, возможно, дело не в урожае, а в том, чтобы просто наблюдать, как эта тыква растёт, как она меняет окраску, как яблоко наливается соком, как груша доходит до полного созревания, когда её, казалось бы, уже давно пора срывать, но она тем вкуснее и душистее, когда долго весит и зреет, зреет, зреет. Она тогда сочная становится и вкус у неё бесподобный. Опять же, угостили вот так в больнице, а здесь сижу, вспоминаю, пишу об этом, и чувствую, что уже кушать пора. Особенно хочется выяснить, какой здесь обед в отличие от больничного. Хороший, говорят, обед, только не подаёт его, пока, никто. Не видно, чтобы раздавали.

Так, прошло четверть часа, я уже вздремнуть успел, а кормить всё равно никто не собирается. Хочется спросить, ну и где же ваш хвалёный обед. Рассказывали так, словно в санаторий попал. А оно, на самом деле, та же больница, только более отдыхающего характера. Это даже не больница, и не реабилитационный никакой центр, а чистой воды амбулатория, в которой долечиваешься пять суток, нечто вроде привыкаешь к нормальной жизни. Пока болел, вроде, отвык от неё, капельницы, уколы, обходы врачей. Но и здесь они тоже обходы, только реже и не так внимательно. Какая разница, если и так известно, откуда ты поступил, зачем и насколько.

Просто приятно, что здесь деревня, что тишина и спокойно, и, что разрешают выходить на улицу кости морозить. Всё-таки, погода, иногда, бывает дождливой и весьма прохладной. К примеру, в больнице я мог ходить в один шортах, но там душно даже бывало. А здесь пришлось одеваться в трико. Сразу смена климата немного почувствовалась.

Обыкновенная, больничная палата, так же кормят, так же лечат, если в этом есть необходимость. Просто сюда не кладут тяжёлых пациентов. Здесь лежат больные, которые уже выписываются основательно. А так, и еда здесь нормальная, такая же, как и в больнице. Там только капельницы регулярно, уколы, постельный режим, и всякие прочие процедуры. Как вспомню, когда гастроскопию делали, лезли этой пластиковой трубкой живот смотреть. Я таких чудовищных ощущений ещё никогда не испытывал. Вот, здесь уместно было бы сказать, что температура мне только на руку была, поскольку она отвлекала и притупляла чувства. Высокая, имеется ввиду, температура.

Ну, скажем, отлежу я здесь несколько дней, долечусь от ковида, а потом куда? Мне, во-первых, необходимо будет соблюдать изоляцию две недели. А где я её буду соблюдать? Ни дома, ни семьи, ни родственников. Остаётся уговаривать отца, чтобы он раскошеливался, отдавал последние деньги на то, чтобы я мог пожить немного в гостинице. Нравится это ему, или оно ему не слишком нравится, а придётся сопровождать меня во всех моих несчастьях. Особенно, деньгами. Финансовая помощь никогда не бывает лишней.

Удивительно, как я снова писать начал. Буквально неделю назад, вообще, не было ни малейшего желания. Даже не думал об этом. А тут, вдруг, взорвался идеей написать роман. Допустим, это не первый, но и не последний, как я надеюсь, поскольку я ещё хочу, как минимум, сто таких романов написать. И всю жизнь зарабатывать на своём авторском труде. Жаль только, что имя так долго раскручивается. Если бы это можно было делать быстрее, то и мне, видимо, было бы легче с этим справиться. Хотя, более четырёх тысяч меня уже охотно читают. Точнее, более четырёх тысяч экземпляров было продано с того момента, как я начал публиковать свои работы.

Не представляю, как люди по двадцать, тридцать, сорок лет занимаются творчеством. Чем они питаются, если не сидят у знакомых и родственников на шее. Как добиваются такого широкого успеха. У меня там, если взглянуть, каждый месяц что-то продаётся. Ну, пять, шесть, двенадцать экземпляров. Разве на такие деньги можно нормально жить, хотя бы ради творчества, ради того, чтобы продолжать писать. Разумеется, нельзя, поскольку слишком сейчас всё дорого, и жильё снимать дорого, и продукты покупать, тоже ведь что попало кушать не станешь. Можно и самых дешёвых продуктов набрать, но их невозможно будет съесть. Не знаю, как других, наверняка существуют люди, которые питаются подобными супердешёвыми продуктами, вот, только мне они совсем не нравятся.

Ну, кто-то скажет, возразит, дескать, нравится – не нравится, а если ты на хорошие продукты не заработал, то и говорить не о чем. Как только заработаешь, будет огромный смысл рассуждать о дорогих и дешёвых продуктах. Он (смысл) и так есть для подобных рассуждений. Как, например, стационар лёгкого пребывания, в котором я сейчас нахожусь, так и лёгкие продукты, не бьющие сильно по карману. Я просто пытаюсь себе представить, через что мне придётся пройти, чтобы заработать своими литературными трудами на жильё и на хорошие продукты.

У людей хоть какие-то интересы в жизни сохраняются. Вот, мужики, например, глядят хоккей, следят за счётом, болеют за Россию, в прямом смысле этого слова. А я превратился в какого-то волка, которого ничего, кроме добычи, уже не интересует. Понятно, что имеется ввиду, все мысли поглощены работой, в основном творческой, и на пике своей активности можно было бы написать больше, чем этого следует ожидать. Давненько я не налегал на литературное творчество таким напором, чтобы отдавать от себя весь день, и успевать написать половину авторского листа.

Одно только, что мысли стали заурядными. Мужики с интересом и довольно важным видом, выражающим всю серьёзность игры в хоккей, смотрят матч. А я, тем временем, даже не пытаюсь вникать в знакомство с ними. Такое чувство, что я, настолько опустел и охладел к жизни, что ничего другого, кроме возможности зарабатывать, меня уже не интересует. Я не вижу в этом ничего плохого, просто, странно, что я стал таким чёрствым и нетерпимым по отношению к работе.

В голове крутится мысль – «Скоро, скоро, скоро?…» Это даже не мысль, а вопрос, на который я не знаю ответа, но очень желаю его знать. Почему? Видимо потому, чтобы перестать срываться в эту пропасть, в которой я однажды оказался, и, из-за которой я не могу нормально жениться. Большинство людей боятся таких чудовищных трудностей, как трудность с квартирным вопросом.

Вот, пожалуйста, врач оформляет мои документы и смотрит в регистрацию, которую мне сделали на время, и, в которой не прописано, в какой квартире я прописан. На самом деле, я прописан на улице. Это удивительно, невероятно, но факт. И многие боятся подобных ситуаций, и правильно делают, что боятся. А мне, как будто бы, уже всё равно. Где я живу, с кем я живу, куда мне дальше двигаться, и к какой поликлинике относится место моей временной регистрации. У меня такое чувство, что меня уже ничто не интересует, кроме денег. Видимо потому, что деньги решают многие трудности, с которыми мне приходится сталкиваться и искать решение. Искать, затем, принимать эти решения, и каждый раз их всё труднее становится принимать. Потому, что после принятия решения, начинает действие.

Мне, вот, совсем нет никакого желания уезжать куда-нибудь из этой маленькой больнички легкого лечения. Точнее, она называется стационар лёгкого лечения. В больнице-то совсем жёстко, там только делают, что на процедуры водят, капельницы ставят, уколы делают, и всё это в таком количестве, что кажется, будто целый день только этим и занимаешься. Хотя, с другой стороны, как ещё лечить человека, если не делать всего этого. Особенно, когда пациент в тяжёлом состоянии. Пока ему плохо, необходимо предпринимать какие-то действия, чтобы он поскорее приходил в нормальное жизнеспособное состояние. Я вот только не понял, почему меня положили в отделение экстренной хирургии. Где я со своим ковидом, и, где экстренная хирургия. За время, пока лежал там, я только и видел, как людей после операции, или наоборот, на операцию отвозили.

А запах откуда-то приятный, такой, пошёл. Словно кто-то сырники приготовил и решил нас угостить. Последнее время часто стал думать о хорошей еде. Настолько часто, что поскорее захотелось заработать на приличный ужин в ресторане. Слыхал, если хороший ресторан, с опытным шеф-поваром, то туда стоит сходить и попробовать что-нибудь вкусненькое, хотя бы раз в неделю. У меня даже мечта такая образовалась, по мере того, сколько я буду зарабатывать на своих литературных трудах, есть желание открыть небольшой ресторанчик, и ходить туда по выходным, играть джазовую музыку. Мне кажется, что этим всю жизнь можно заниматься, и никогда не надоест.

Представляете, как приятно, когда у тебя есть свой ресторан, в котором работает персональный шеф-повар, готовит всякие интересные блюда, и не перестаёт удивлять своих посетителей деликатесами от шефа. Всё это стоит очень дорого, даже, если вы просто хотите зайти в выходные в ресторан, не обязательно ваш, но принадлежащий кому-нибудь, кто давно этим занимается. В таком заведении, конечно, не обязательно играть джаз, но мне просто так захотелось в своих мечтах. Я ведь могу себе позволить мечтать о том, чтобы играть хорошую музыку на рояле, возможно, это не всегда джаз, но в ресторанах часто играю именно джазовую музыку. Это уже давно так повелось. Она ненавязчива, и не мешает людям наслаждаться пищей. Ещё обязательно в таких местах надо вешать красивые натюрморты. Это совсем то, что надо. Картины будут вызывать аппетит, и люди будут больше заказывать и съедать. А иначе, зачем вообще ходить в ресторан, если ты не намерен наслаждаться вкусно приготовленной едой. Пусть даже не всем такое по карману, но те, кто может себе позволить нечто подобное, оно того, как правило, стоит.

Что же теперь меня ждёт после абсолютной выписки? Иногда я боюсь задумываться над тем, что ждёт меня дальше. Скорее всего, мне придётся ехать на вокзал, поскольку там дешёвые номера в гостиницах, и устраиваться снова на какую-нибудь работёнку, где мне будут платить деньги за каждую отработанную смену, и предоставлять жильё в общежитии, а также питание на той фабрике, на которой предстоит работать. И можно позабыть про творческие успехи, поскольку дописать роман представляется возможным только в том случае, если отец поможет оплатить гостиницу и питание. При этом, писать надо будет так быстро и понятно, чтобы не отклонили рукопись.

Да, видимо, задача прекратить курить останется для меня нерешенной. Даже одного дня не протянул без сигарет, как только появилась возможность сходить в магазин, первым делом купил пачку любимых сигарет. Но я ещё постараюсь с этим что-нибудь придумать. Меня страшно волнует тот момент, что я не могу нормально спортом заниматься, задыхаюсь, да и вообще, спорт и курение – несовместимы сами по себе. Согласитесь, странно, заниматься спортом, а потом фильтровать дым через лёгкие. Такое нельзя занятие спортом нельзя принимать всерьёз.

А так хочется, иногда, выбежать на утреннюю пробежку, или сходить в горы, или в лес, или покататься зимой на лыжах. Однако курящему человеку недоступны подобные радости. Стоит ему немного походить по пересечённой местности, и он сразу же начинает задыхаться, испытывать головокружение, вечно плюется, видимо оттого, что слюна выделяется особенно ярко, и он не знает, куда её девать.

Зато, кофе, мой любимый напиток, который я также люблю пить вместе с сигаретой, наконец, я снова смог позволить себе выпить. От одного только запаха кофе, особенно по утрам, становится, как-то, жить легче и хочется нормально писать, творить, действовать. Не зря говорят, что кофе бодрящий напиток. Но он у меня, как-то, связан стал с курением, поэтому здесь я остаюсь в некотором колебании, нерешимости, не знаю, что лучше, прекратить курить и пить кофе отдельно от сигарет, или наоборот, плюнуть на всё, на здоровье, на секс, на прогулки по лесу, и делать то, что велит мне привычка. Хотя любой нормальный человек мне сейчас скажет, что без сигарет жизнь становится только лучше, насыщенней, полней, интересней, вкусней и так далее…

Возможно, я круто заблуждаюсь, думая, что никогда не смогу прекратить курить. Впрочем, последнее время мне становится стыдно перед окружающими меня людьми за то, что я не могу найти в себе силы бросить курить раз и навсегда. С другой стороны, у меня всегда сохраняется ощущение, словно без сигарет я не смогу хорошо писать. Видимо, это не такая уж и сильная зависимость, но я уже сорвался, и поэтому буду продолжать оправдывать эту вредную привычку, от которой лёгкие становятся полны канцерогенных смол. Кто-то из моих знакомых, однажды, сказал, что курящие люди весьма активны в жизни. То есть, он сказал, что не бездельники.

Любопытно о себе пишет Остап Вишня – «Так я сделался Остапом Вишней и стал писать, и пишу…» И, как и у всех сатириков, у него тоже есть своя автобиография, которая скорее надумана, нежели правдива, но именно у него она слишком короткая, чтобы утаить самые важные факты. Я бы даже сказал, что он весьма откровенно описывал события своей биографии, и весьма лаконично. Ведь, всё остальное, как я понимаю, он описывал в своих фильетонах и юморесках. Правда, во времена творчества Остапа Вишни платили за каждый фильетон или рассказец в газете, а в наше, современное и слишком ритмичное время, платят только за полноценные романы, или, хотя бы, за сборники ёмких рассказов. Кстати, последние из которых мне очень понравились у Ги Де Мопассана. Я никогда не думал, что он так красочно может описывать события государственного переворота, и в то же время, любовную историю нежной девушки, которая вздыхала при каждом колебании сердца.

Что я могу о себе рассказать, как о писателе, как о таланте, на который что-то повлияло и я с того момента начал действовать, то есть, писать и публиковаться. Это не совсем моя автобиграфия, но я точно помню, что именно сделало меня настоящим писателем, как из меня таковой вырос.

В детстве мне никто не делал никаких пророчеств по данному поводу, но мои родители, особенно мама и бабушка, всегда что-то читали, и у них была очень большая, но скромная библиотека. Я говорю скромная, потому, что в сравнении с Московской государственной библиотекой имени Владимира Ленина, она совсем выглядела домашней. Правда, после смерти матери и бабушки, пришлось её отдать в букинистический. Причем, совершенно бесплатно. Платить за старые, потрепанные книги никто не желал, но вместо этого мне сказали, что по десять рублей с каждого проданного экземпляра я могу получить. Однако их, видимо, совсем никто не желал покупать, поскольку мне ни разу не позвонили и не сказали, сколько моих старых книг, которые когда-то читали моя бабуля с матерью, продалось. А возможно, их продавали, и довольно успешно, только мне об этом не сочли нужным говорить. Такая система книготорговли, чем-то, напоминает сегодняшнюю систему работы издательства с авторами произведений – роялти, сколько за месяц продалось экземпляров, столько ты и заработал за свой творческий труд.

Видимо, все эти совпадения, и то, что я несколько лет служил телеграфистом на корабле, как-то, сделали из меня настоящего, профессионального писателя, который может писать в любых условиях, даже лёжа на больничной койке. Хотя, отчасти, этому способствует моё острое желание заработать денег на собственное жильё и жениться на красивой, заботливой девушке.