За полгода я стал для них своим. Мои соседи – нормальные мужики. Один служил в дивизии, второй работал электронщиком на заводе. Сейчас оба на пенсии. Бывает, выпиваем вместе. Присутствует обида на наших правителей. Получается, их как бы выбросили из жизни. А они так не хотят. Постоянно что-то придумывают, предложения разные.
Очень сильно их власть обидела. Не какого-то конкретного человека, а всех. Своим наплевательским отношением к людям этого поколения. А ведь это, в какой-то степени, и наше поколение тоже.
В СССР власти поддерживали несколько мифов для населения.
Например, у нас были дешевые продукты питания. Правда, их нельзя было купить в свободной продаже, но, об этом пропаганда умалчивала. Или миф о светлом будущем. Нам говорили, надо еще немножко потерпеть, ну, лет двадцать или пятьдесят, и у вас все будет. Да, неважно, что там еще вещала пропаганда, главное, они делали вид, что заботятся о населении. И вся их деятельность направлена на улучшение жизни народа.
А сейчас у меня такое впечатление, что власти все по фигу. Они прямо говорят, знаете, мы устали вас обманывать и теперь будем говорить только правду. Так вот нам все равно как вы там живете, вся наша деятельность направлена для удовлетворения наших же потребностей. А ваши проблемы нас не волнуют, выживайте, как хотите. Только не лезьте к нам со своими просьбами и нравоучениями. Не отвлекайте от дела. Наше время стоит слишком дорого, чтобы тратить его на чернь.
Теперь вам будет жить намного легче. Так как теперь вы знаете правду. Наш мир жесток, и природа власти такова, что она не придет вам на помощь в трудную минуту. Помните, что вы можете рассчитывать только на себя и на своих близких. У власти свои задачи и свои близкие. И они никак не связаны с вашими нуждами.
Все. Адьос!
Юра сделал несколько глотков из бутылки.
– Здесь столько драматических и даже трагических сюжетов. Что там Ромео и Джульетта, у нас и похлеще бывает. Вот я сейчас расскажу тебе одну историю.
Юра на мгновенье замолчал, посмотрел мне в глаза.
– А ты помнишь, что хотел написать роман, Андрей? Я – помню. – Он поднял палец вверх и попытался придать торжественности своему голосу.
– Это все в прошлом. – Я отмахнулся от него.
– Много раз пытался начать. Но, всякий раз что-то меня останавливало. То фантазии не хватает, то еще что-нибудь. Вот выйду на пенсию, тогда и возьмусь за написание.
– Так тебе до пенсии еще лет пятнадцать, Сапрыкин! Нет. Ты это брось.
Я тебе еще вот что скажу. Господь всегда дает второй шанс. Во всем, во всех человеческих начинаниях, в учебе, в работе, в творчестве, в любви. Что бы ты ни делал, к чему бы ни стремился, Он там наверху наблюдает за тобой и мягко направляет в нужное русло. Сначала все легко получается, как бы само собой. Но, в этом-то и кроется главная опасность. Вместо того чтобы использовать свой шанс добиться желанной цели, мы начинаем думать, что так легко и безоблачно будет всегда, и я еще обязательно успею воплотить в жизнь свои задумки. Проходит время. С каждой попыткой собственные усилия, и цель удаляется все дальше и дальше.
Я много раз наблюдал это у разных людей. Потом, чтобы повторить эту легкость восприятия нужно потратить много сил и времени. Художники годами оттачивают свое мастерство и без всякой надежды ждут, что вот-вот на них снизойдет Божественное вдохновение. Но, проходит время, постепенно тело стареет, и мысли о приближающемся конце убивают последние надежды на творческий успех. Кажется, что возможностей больше нет. В такие моменты легко впасть в отчаяние, скатиться на дно. Можешь, мне поверить, Сапрыкин! Я знаю, о чем говорю. И вот когда уже все меркнет, Господь дает тебе второй шанс. Но, к сожалению, большинство из нас оказываются не готовы им воспользоваться. Далеко не все даже успевают понять, что это чудо было совсем рядом, а они в это время были заняты решением мелких проблем.
Юра еще долго рассказывал мне о своих соседях, случайных знакомых, о жизни в этом тихом подмосковном городе.
Мы вернулись в его квартиру. Юра пожарил безумно вкусную картошку. Мы вили коньяк и потом долго сидели на кухне, вспоминали друзей, музыку, поездки на дачу. Позже любовались сказочно красивым закатом.
Домой я вернулся поздно и без грибов.
Глава 5. Сон. Кассиэль и Малик.
Летний вечер. Сумерки. Действие происходит у подножия горы. Вверху, левее силуэта горы видно темно-багровое закатное небо, затянутое серыми облаками. Кое-где, изредка видны золотистые сполохи заходящего солнца.
Во время действия гора постепенно чернеет. Небосвод приобретает сине-фиолетовые оттенки, становится пугающе-темным. В конце действия на небе появляются звезды.
По равнине, по направлению к темной массе горы, движется светящаяся точка. Изображение постепенно укрупняется, приближается. Чуть позже можно различить фигуру со старинным фонарем в руке.
Кассиэль: Кто здесь? Я не узнаю тебя. Освети лицо или я буду вынужден применить силу!
Малик: Это я – Малик! Ты не узнал меня Кассиэль? Совсем забыл своего старого приятеля?
Кассиэль: Малик?! Неужели? Мой милый друг опять посетил меня! Как я рад тебя видеть! Проходи скорей сюда! Но, не пытайся обнять меня. Ты же знаешь, что случится с тобой, если к тебе прикоснется ангел.
Малик: Боюсь, что когда-нибудь я так и сделаю – обниму тебя в последний раз, и сразу же превращусь в горстку пепла. Согласись, достойное завершение для того, кто большую часть жизни провел в преисподней.
Кассиэль: Ха-ха. Узнаю тебя, Малик! Как же мне не хватает порой твоих шуток. Согласись, правила жизни весьма суровы, но это – закон. Иначе опять наступит хаос. И все мы унесемся в небытие.
Позволь задать тебе один вопрос, ты устал с дороги, ведь путь из бездны так нелегок?
Присядь.
Отдохни.
И расскажи, что привело тебя ко мне? Я никогда не поверю, что ты поднялся к горе только для того, чтобы увидеться со мной.
Малик: Ох! Я восхищаюсь вашей мудростью, Кассиэль! В наше время друзья редко видятся просто так, потому что они друзья. Как правило, им нужны какие-то дополнительные причины для встречи.
Вот и у меня похожая ситуация. Представляешь, мне осталось всего ничего до конца моей смены, и тут экстренный случай.
Знаешь, что советовал в таких случаях мой первый начальник смены?
– «Малик! – Говорил он. – «Никогда не отвечай на телефонные звонки за пять минут до обеда или до конца смены. Наверняка, это звонок от руководства или от рассерженного клиента. Стоит только ответить, и ты надолго испортишь себе настроение. Не говоря уже о пищеварении.»
Кассиэль: И не говори. Будь прокляты эти неожиданные вызовы! Особенно, в конце дежурства. Итак, что же это за случай? Я тебя внимательно слушаю.
Малик: Там у подножья горы лежит тело. Молоденький юноша, почти мальчик. И он вот-вот попадет в чистилище. Мне неприятно тебе это говорить, Кассиэль, но, эта душа попадает в вашу епархию, и тебе придется открыть ворота, чтобы его пустить.
Кассиэль: Какой ужас! Ты говоришь, почти мальчик. Младенец? Совсем не успел пожить? Согрешить?
Малик: Двадцать лет.
Кассиэль: Двадцать лет? И ты пришел просить за него? Ты хочешь сказать, что за двадцать лет он не совершил ничего такого, что вы не можете принять его у себя? Или у вас не хватает мест?
Скажу тебе откровенно, Малик, я никогда не поверю тому, что у вас под горой нехватка площадей. У вас же там, нет таких проблем как на небесах.
Малик: Конечно же, ты прав, Кассиэль! Места у нас всем хватит. Благо, на Урале и в Сибири все еще работают медеплавильные заводы, а значит, жаростойкими котлами мы обеспечены на годы вперед. Да и со смолой и с горючими материалами нет никаких проблем. Ведь с каждым годом нефти на земле добывается все больше и больше.
Ну, и как ты знаешь, в каждый котел входит столько душ, сколько мы захотим. Проблема не в этом. Да и грехи за этим мальчиком водились. Но, он погиб на войне.
Кассиэль: О! Именно этого я и боялся. И какой урод опять затеял воевать? Кто только придумал эти войны?
Малик: Тише. Тише, Кассиэль! Ты же не хочешь, чтобы эти твои вопросы дошли до Создателя. Или ты захотел перебраться к нам? Остерегись! Тебя могут мгновенно низвергнуть отсюда за такие крамольные вопросы. Неужели ты забыл, что все войны на земле начинаются из-за золота и желания властвовать.
Поначалу они еще пытались утаить этот факт, придумывали красивые легенды, мифы. Например, о Святой Елене или об освобождении гроба Господня. Правда, заставить поверить в эти сказки им так никого и не удавалось. А теперь, они даже перестали стыдиться этого. Чуть что, сразу же начинают войну за клочок земли или за природные ресурсы, не думая о последствиях и жертвах
Кассиэль: Да, я изучал историю в молодости. Просто, устал немного. Все-таки конец смены, отпуск на носу. Все мысли уже там. Да и ереси в моих словах было не так уж и много.
Малик: Как немного? На мой взгляд, вполне достаточно, чтобы лишить тебя твоего звания. Ведь в своем выступлении ты посягнул на Создателя. Сам же спрашивал: «кто только придумал эти войны?» Так вот. Войны были и будут на земле до тех пор, пока существуют товарно-денежные отношения. А деньги ввел в оборот сам Создатель. Стало быть, и войны…… – это естественное состояние человечества.
Кассиэль: Ах! Малик, Малик! Как же я люблю тебя за твои рассуждения. Ты говоришь просто и разумно. Мне порой бывает, так жаль, что мы редко с тобой видимся. Представляешь, сколько таких логических умозаключений мы могли бы сделать, беседуя с тобой на вольные темы? Как бы продвинулась философская мысль на земле, благодаря нам с тобой, Малик!
Малик: Да. И мне ужасно жаль, Кассиэль, что мы с тобой служим в разных ведомствах! Но, давай вернемся к нашей проблеме. Мне кажется, уже пора открывать ворота.
Кассиэль: Ах! Как же это неприятно! Ведь солнце уже почти совсем село. Посмотри туда, осталось лишь несколько лучиков. Неужели, это не потерпит до утра? Утром я уже буду далеко отсюда. Новый дежурный откроет ворота и примет эту душу со всеми почестями, как и положено погибшему воину.
Малик: Ты правильно рассуждаешь, Кассиэль. Но, и ты войди в мое положение. Пока я не определю эту душу в рай, я не смогу закончить свою вахту, и уйти на такой же, как и у тебя, заслуженный отдых. И мне, и тебе хочется поскорее закончить с этим делом, и отправиться к теплому морю, загорать под пальмами, на теплом песочке. Ведь, правда? Так что, открывай ворота, Кассиэль.
Кассиэль: Ох, Малик! Ты терзаешь мою душу. Если бы ты знал, как же мне надоели эти праведники! Ты себе не представляешь, с каким напряжением всем нам приходиться тут работать в наше трагическое время.
Малик: Не смеши меня, Кассиэль. Ты что, хочешь сказать, что у вас тут очередь? Я что-то не увидел ни одной живой души, пока поднимался к тебе.
Не то, что у нас. Усопшие идут к нам сплошным потоком.
Кассиэль: Ха, сравнил! Что вам стоит пристроить грешную душу в вашу бездну? Раздел, помыл и запихнул в котел со смолой. Никаких удобств, индивидуальных особенностей личности, все одинаковые, как сельди в бочке.
Другое дело у нас. Ты хотя бы представляешь себе, как возросли, наши затраты по сравнению с прошлым годом?
Малик: Даже боюсь думать об этом.
Кассиэль: Вот! На девятнадцать целых и пятьдесят семь сотых процента.
Малик: Мне это ни о чем не говорит.
Кассиэль: Ты меня удивляешь, Малик. Образованные демоны обычно следят за состоянием экономики и курсом валют. Так вот, в своем ежегодном обращении Создатель обещал, что инфляция будет не выше восьми процентов. А тут, почти в два раза больше.
Малик: Но, получается, что больше чем в два раза.
Кассиэль: Вот я и говорю, почти. Но, не в этом дело. Ведь у нас индивидуальный подход к каждой душе. Мы не можем себе позволить строить рай сериями, пусть даже и небольшими. Мы обязаны воссоздать идеальную среду обитания для каждой попавшей к нам душе. А это гигантские расходы. Ведь цены на стройматериалы, оборудование, человеко-часы постоянно растут. Эти монополисты буквально терроризируют весь наш строительный бизнес.
Нет. Ты только прикинь, Малик! Перво-наперво, мы должны сотворить для каждой души твердь, или хотя бы ее подобие. И на то, и на другое идет уйма стройматериалов, песка, цемента, кирпичей. Потом отделка и декорации. Я уж и не говорю о фламандских гобеленах, дошло до того, что кое-где мы драпируем обычной аппликацией. Только ты никому не рассказывай об этом. Знаешь ведь, как это бывает обычно. Пойдет слушок, потом, не дай Бог, служебную проверку назначат. А от этого может пострадать столько ангельских душ! Ты себе и представить не сможешь.
Да, и самое главное – эфир. Пространство рая постоянно растет, и с каждым годом требуется все больше и больше этого летучего вещества. Нефтяная отрасль работает с перегрузками, да и цены на нефтепродукты взлетели до исторического максимума. Вот и получается, что пребывание даже одной души этого несчастного выльется бюджету в кругленькую сумму.
И это несмотря на принятую недавно концепцию минимального потребления.
Что нужно обычному человеку в этом мире – только то, что делает его существование полноценным. Понятно, что нужны источники тепла и света. Само собой, маленький домик на берегу моря – вполне достойный вариант. Но, к домику понадобится садик, бассейн, автомобиль, да мало ли что может придти в голову создателю. К тому же, все это нуждается в тщательном уходе. Придется нанять истопника, и у моря иногда бывает прохладно. Понадобится также хороший повар, вкусно покушать – это естественное состояние для наших подопечных. Потом еще садовник, водитель – механик. В этом случае мы экономим одну штатную единицу. Плюс, у клиента могут возникнуть индивидуальные пожелания, и нам приходится их выполнять, ничего не поделаешь, рай все-таки.
Малик: Да. Но, откуда вы берете столько людей для вспомогательных работ? Неужели, есть желающие?
Кассиэль: К сожалению, не так много. Конечно, иногда попадаются люди с ангельской душой, соглашающиеся на работу садовником или поваром. Но, никто не хочет водить или ковыряться в моторе – слишком нервная работа, поэтому мы используем роботов. Да, там и расстояния не большие. Скажу тебе честно, Малик, для любителей путешествовать вполне хватило бы велосипеда, ну, или, в крайнем случае, скутера. Так что, экономия средств – это самая большая мечта нашего офиса, и, как ты понимаешь, несбыточная.
Посмотри туда, Малик. Солнце уже почти село, и моя смена фактически закончилась. Давай отложим это дело до утра. Я тебя очень прошу. Ну, пусть пока побудет у вас в предбаннике, погреется немного напоследок, а утром доставите его сюда с первыми лучами. А?
Малик: Ах, Кассиэль! Как же ты не понимаешь, что я не могу пойти на этот подлог. Мое руководство уже знает, что эта душа приписана к раю, и поэтому отправило меня сюда для согласования мелких деталей.
Кассиэль: А о моем руководстве ты подумал? Я сегодня видел ЕГО. Он совершенно измотан. Ты только представь, Он не спал двадцать шесть с половиной суток, почти половину моей смены. Глаза огромные, красные, буквально источают скорбь. Борода и волосы на голове не расчесаны, висят клоками, как на рисунках Бидструпа. А ведь мне придется подниматься на гору и тревожить его, прежде чем открыть ворота. Ключи на ночь он забирает с собой, чтобы ни один грешник не смог сюда попасть несанкционированно.
Малик: Мне очень жаль, Кассиэль! Но, это моя работа. Я сочувствую тебе и ЕМУ. Кстати, передай ему мое восхищение и благодарность за прошлые дела. Хвала Создателю!
Кассиэль: Ах, Малик, Малик! Умеешь ты уговаривать. Ладно. Давай сюда душу этого несчастного. Где находится тело?
Малик: Вон там, видишь? В предгорье Северного Кавказа. Молодой солдатик, двадцать лет, родом из Москвы, учился в МГУ на Физфаке, отчислен с третьего курса за академическую неуспеваемость, по моим сведениям – не захотел платить за пересдачу экзамена.
Кассиэль: Но, на Северном Кавказе нет никакой войны, там контр – террористическая операция. Так, ты хотел меня обмануть, Малик? Как тебе не стыдно?
Малик: Никакого обмана. Согласно указа, Создателя за номером 2169 от 11 декабря, эта, так называемая, операция считается войной. И не говори, что ты об этом не слышал.
Кассиэль: Ладно. Давай его душу.
Малик: Тут, того этого. Видишь, как оно получается.
Кассиэль: Что там еще?
Малик: Дело в том, что душа еще не отошла от тела. Она только готовится. Но, это произойдет в ближайшие минуты или даже секунды, короче говоря, вот-вот. Я и явился сюда пораньше, чтобы предупредить тебя об этом.
Кассиэль: Так он еще и не убит? А ты мне голову морочишь. Все. Иду сдавать дежурство.
Малик: Погоди. Погоди. Пока он в коме. Но, очень скоро его душа предстанет пред тобой.
Кассиэль: Слушай, Малик! Мне проще спуститься вниз и посмотреть, что случилось с этим несчастным, чем выслушивать твои домыслы. Оставайся здесь и жди меня. Это приказ!
Кассиэль прочертил в воздухе магический знак и мгновенно исчез. В этот момент небо прорезала яркая молния. Чуть позже раздались раскаты грома. И как только они окончательно стихли, Кассиэль вновь оказался на своем привычном месте.
Кассиэль: Ну вот, и стоило из-за такой ерунды огород городить. Жив этот несчастный. Действительно, в коме. Пуля попала в голову, состояние тяжелое, но жив. Слава Создателю, не придется тревожить Апостола.
Малик: А хирурги после осмотра сказали, что этому солдатику осталось несколько минут
Кассиэль: Эти неучи ничего не смыслят в медицине. Их давно пора отправить на переподготовку. Я тебе говорю, что он жив. И….. Сейчас загляну в его историю болезни. Так. Пуля попала в голову, задеты важные органы, но кровоснабжение мозга удовлетворительное. Сердце у него молодое, здоровое – выдержит.
Мы с тобой вот что сделаем. Пусть он пока побудет в таком состоянии, месяц-другой. За это время ничего не изменится. Пока он в коме, врачи перевезут его в Москву, в госпиталь Бурденко, подключат все системы жизнеобеспечения. А через два месяца я вернусь из отпуска, заступлю на дежурство и вдохну в него новую жизнь. Мне это совсем не сложно.
Малик: Кассиэль – ты гений! Я восхищен этим твоим решением! Ты поступаешь в высшей степени благородно и великодушно.
Кассиэль: Чего не сделаешь ради хорошего друга… и отпуска.
Малик: Спасибо тебе Кассиэль. Ты спас не самого плохого человека на земле.
Кассиэль: Ладно, Малик, ладно. Я, конечно, люблю, когда меня хвалят. Но, ты же знаешь, что самое главное в нашей работе, да и в жизни тоже – это чувство меры.
Итак. Мой дорогой Малик! Наши дежурства закончились, и мы можем отправляться в отпуск со спокойной душой. Ты, кстати, куда собираешься поехать на этот раз?
Малик: Я хотел поплавать с аквалангом. Я давно мечтал окунуться в морскую пучину, посмотреть этот загадочный подводный мир. Рыбки, кораллы и прочие прелести.
Кассиэль: Ха! Ты решил меня насмешить, Малик! Мало тебе твоей подземной бездны! Так ты еще решил окунуться в подводную. К тому же, на мой вкус, там должно быть холодно и жутко. Смотри, не подцепи там воспаление легких или еще что-нибудь похуже. Клаустрофобию, например. Знаешь, как эти погружения могут повлиять на твою психику?
Малик: Я надеюсь, что ничего подобного не произойдет. К тому же, я собираюсь поехать к теплому морю. Мальдивы – лучше всего подойдут.
Кассиэль: Хороший выбор! Бывал я на этих островах. Только одного я не пойму, зачем тебе там куда-то погружаться? Замечательная кухня, свежие морепродукты, восхитительные фрукты буквально с ветки, изысканные напитки, будоражащие кровь и воображение. И здесь же легкодоступные красавицы, готовые реализовать любую твою фантазию за скромное вознаграждение. Мне кажется, ты немного слукавил, когда рассказывал мне про свои погружения. Поверь мне, там и без этого можно очень хорошо расслабиться.
Малик: Ну, я не знаю. Впрочем, если ты будешь настаивать, не буду спорить. Хотя, можно будет и погрузиться разок-другой. Во всяком случае, я надеюсь, что у меня получится.
Кассиэль: Ладно. Расскажешь потом.
А сейчас. Посмотри на запад, Малик! Последние луч и солнца спрятались за горизонтом, и это означает, что наши смены, наконец, закончились.
Малик: Да, это действительно так!
Кассиэль: Теперь, когда мы освободились от своих служебных обязанностей, у меня возникло простое желание – предложение.
Малик: Мой друг, я весь внимание.
Кассиэль: А не выпить ли нам по рюмашке в связи с окончанием нашей службы?
Малик: С превеликим удовольствием! К тому же, мы оба заслужили этот скромный праздник.
Кассиэль: Вот-вот. Именно, праздник. Я предлагаю тебе спуститься на землю, я там знаю пару-тройку злачных мест, где нас уже ждут, и устроить там маленький, но запоминающийся праздник для двоих одиноких джентльменов.
Малик: Я думаю, мы этого достойны.
Кассиэль: Я никогда не сомневался в твоих умственных способностях, Малик! Поверь, мне действительно искренне жаль, что мы так редко видимся с тобой. Только на сей раз уговор – за все плачу я.
Малик: Почему? Может, как всегда, в складчину?
Кассиэль: Никаких возражений, Малик! Я старше тебя по званию и не потерплю пререканий. К тому же, мое содержание существенно выше твоего.
Малик: Хорошо, Кассиэль! Не буду спорить. Я же знаю, чем кончаются такие пирушки. Вы – ангелы сначала напиваетесь и вляпываетесь в историю или в полицейский участок, и нам – демонам потом приходиться вытаскивать вас из кутузки, или разбираться с местными сутенерами.
Кассиэль: Какой ты стал ворчливый, Малик! Неужели это старость?
Малик: Ха-ха. Не дождешься! Хорошо, я согласен, ты платишь за ужин. Но, тогда, я выбираю место.
Кассиэль: Договорились!
В это время темнота окутывает всю картину. Не видно ни малейшего проблеска. Кажется, будто огромное черное пятно укрыло собой все видимое пространство. Но это пятно живет, дышит. Какое-то неясное шевеление угадывается внутри него. Что-то таинственное пугающее как бы взрастает в его чреве и вот-вот вырвется наружу. Липкий страх пронизывает все, что соприкасается с этой чернотой. И вот уже кошмарные видения готовы поглотить мой разум. И только краешком сознания, каким-то самым сокровенным уголком моей души я продолжаю верить, что очень скоро наступит новый день, и солнечные лучи разгонят эту пугающую тьму и разбудят меня своими нежными прикосновениями.
Глава 6. Человек из мерседеса.
Ну вот, еще один сон.
Откуда в моих видениях берутся подобные персонажи? Пошлые продажные черти решают судьбу какого-то солдатика раненого на Кавказе.
Кто они такие? Что они делают в моей жизни?
Все последние годы я занимаюсь словом. Это главная цель моей жизни. Найти или увидеть идеальное сочетание формы и содержания. Чтобы слово точно и полно высветила мысль автора. Иногда мне хочется быть этим автором. Но, я рад и тому, если увижу это у других сочинителей, кто бы они не были. В такие моменты я готов парить над землей от счастья, и в моей душе разливается небесное тепло. Сразу улетучиваются все тревоги и неприятности жизни.
Я стараюсь не смотреть телевизор – это пустое времяпровождение. Особенно политические новости.
Наташа, конечно, смотрит телевизор. Возможно, я видел этот или похожий сюжет, не осознавая этого. Собственно и сюжета никакого не надо. Мимолетным оком увидеть раненого в армейской форме на фоне гор, вполне достаточно для этого наваждения.
И что теперь делать? Запретить Наташе смотреть ТВ. Но, это абсурд.
Как бы я не хотел избежать этого, жизнь, так или иначе, ворвется в мое сознание.
Но, я живой человек, мне не избежать потерь и страданий.
Хорошо бы понять, предвестником чего является этот сон?
******************
Примерно через неделю после поездки к Юре я возвращался домой с работы. Это был, пожалуй, самый красивый день осени. Только в начале октября бывает так, что в природе все сходится. На какое-то время прекращаются дожди, облака улетучиваются куда-то на восток, и солнце, теплое, ласковое и не обжигающее, как летом, согревает землю, напоследок перед надвигающимися ненастьем и холодами.
Деревья в парках прямые и величественные все еще раскрашены в восхитительные оранжево-желтые, золотые тона, Они медленно и плавно роняют свои листья, покрывая мокрую землю этим великолепным ковром. А на земле, кое-где, все еще пробивается наружу из-под этого ковра, сочная зеленая трава. Под вечер, тускнеющие, уходящие солнечные лучи золотят верхушки деревьев, фасады домов, купола церквей, наполняя воздух величественным покоем и благостью.
Однако и это празднество природы, увы, недолговечно. Стоит зайти солнцу и темные сумерки плотно заволакивают землю, закрашивая сочные, яркие, живые цвета темно-серыми тонами. Потом начинает накрапывать мелкий осенний и, кажется, бесконечный дождичек, окончательно вымывая из памяти картины золотой осени.
Но, в тот ранний вечер солнце еще и не думало прятаться за горизонт. Я стоял на троллейбусной остановке и любовался начинающимся закатом, когда прямо передо мной неожиданно и резко затормозил новенький мерседес. Дверца приоткрылась, и я увидел улыбающееся лицо, окаймленное курчавой бородкой.
– Андрей? Сапрыкин? – Я услышал своё имя.
– Да. Это я. А, вы?
– Садись скорей. Здесь нельзя долго стоять.
Преодолев секундное колебание, я сел в машину и захлопнул дверцу, пытаясь вспомнить, где я мог видеть этого незнакомца, и откуда он меня знает. Машина медленно тронулась с места.
– Значит, не узнал. – После неловкой паузы произнес незнакомец. – Конечно, больше двадцати лет прошло. Да и. бородки у меня тогда не было.
Он говорил это, не отрывая взгляда от дороги. В моей голове вихрем проносились давнишние воспоминания. Мелькали лица людей, которых я знал или мог видеть в молодости. В армии, в Университете. Или это было еще раньше? Что-то неуловимо знакомое было в его внешности. То, как он уверенно вел машину. И голос. Конечно же.
– Дима? Ты? Неужели!
– Ну, наконец-то! Еще немного и мне пришлось бы прямо здесь сбрить бороду. Или, по крайней мере, подумать об этом. – Он на мгновенье повернулся в мою сторону, и я успел заметить блеск его глаз. – Я рад тебя видеть, Сапрыкин!
Дима Пирогов. Перешел в нашу школу в девятом классе. Он был молчаливым и довольно скрытным подростком. Держался высокомерно и практически ни с кем не общался. Однако ко мне он всегда относился дружелюбно. Со временем мы с ним немного сблизились. Я бывал у него дома. У них была большая трехкомнатная квартира на Покровском бульваре, и мы с компанией часто собирались там, чтобы послушать музыку. У Пирогова был магнитофон SONY и много записей всех популярных направлений. К тому времени мода на музыку диско уже прошла, и мы с удовольствием слушали классику рока и реже группы новой волны.
Сейчас я был взволнован и немного смущен. С одной стороны, всегда приятно встретить старого школьного приятеля, с которым проводил так много времени в юности.
С другой… Пирогова трудно было назвать искренним и преданным другом. Он был для этого слишком эгоистичен и самолюбив. Да и расстались мы с ним после очень неприятной истории. Я тогда учился на третьем курсе Университета. К учебе я относился кое-как, поэтому и был отчислен за неуспеваемость. Тут же возникла повестка из военкомата, и почти сразу же меня призвали на службу. Тогда у меня была девушка, Ирина. Моя первая любовь.
Так вот, когда я оказался в армии, Пирогов взялся ухаживать за ней и вроде бы, не без успеха. Так или примерно так, мне рассказали после моего возвращения. Тогда я не стал разбираться, правда это или нет. С Ириной я не смог поговорить, она к тому моменту вышла замуж за незнакомого мне человека, и через подругу передала мне, что не хочет меня видеть. Что касается Пирогова, он просто исчез из моего поля зрения. И я не слишком сожалел об этом. И вот, после стольких лет, он вновь появился в моей жизни.
– Ну, что молчишь, Андрей! Расскажи, как ты живешь? Чем занимаешься? Или хотя бы, куда тебя подвезти?
– Я не знаю, о чем говорить. – Я старался держать себя в руках и тщательно подбирал слова. – Ты узнал меня и предложил подвезти. Но, зачем, Дима? Прошло столько лет. За все эти годы мы ни разу не пересеклись. Судя по всему, в этом не было необходимости.
Так стоило ли сейчас останавливаться?
– Неожиданный вопрос, Андрей! А впрочем, ты всегда был таким, прямым и беспардонным. Извини, конечно, но я думал, что ты хоть немного обрадуешься нашей встрече.
Но, я готов ответить на твой вопрос предельно откровенно. Ты же хочешь услышать мой ответ. А впрочем, не важно.
Почему я остановился? – Пирогов на мгновенье задумался.
– Я часто вспоминаю то время. Жизнь тогда была другой, в ней было много фальши и прочего идеологического дерьма. Но, для меня это были лучшие годы. Я был молод, успешен, учился в институте. Все пути были открыты. Будущее представлялось мне светлым и безоблачным. Позже я понял, каким наивным дураком был тогда.
И, тем не менее, когда я перебираю в памяти события тех лет, я всегда испытываю чувство радости и какой-то душевный подъем. Кажется, я все еще способен на многое, на хорошие поступки. Хочется послать к чертовой матери своих теперешних друзей и изменить жизнь к лучшему. Поэтому, когда я тебя увидел, я нисколько не сомневался, останавливаться или нет. Во мне что-то щелкнуло, как будто свет включился. Наверное, подсознательно я хотел увидеть тебя. Ведь у нас было так много общего в юности.
Он замолчал и посмотрел на дорогу. Мы все также ползли в потоке машин.
– Может, это просто ностальгия о себе – любимом, молодом. – Он скривил губы в улыбке. – Итак, куда тебя подвезти, Андрей?
– Здесь недалеко. Еще полторы остановки, и будет мой дом.
– Так ты живешь здесь? Давно?
– Почти двадцать лет. – Я глубоко вздохнул и почувствовал облегчение. В конце концов, в этом нет ничего необычного. Встретились, поговорили, вспомнили юные годы и разошлись. Совсем необязательно поддерживать в дальнейшем это знакомство.
– Родители разменяли квартиру, когда я женился. Таким образом, я и оказался здесь.
– Понятно. И как они?
– Кто? – Я не сразу понял его вопрос.
– Твои родители. Мария Васильевна и Петр Николаевич. Видишь, я помню, как их зовут.
– Они умерли. Десять лет назад. Сначала мама, потом отец. И года не прошло.
– Прости, Андрюш! Я и подумать не мог, что так рано. Правда, прости. Мне очень жаль.
– Не переживай. Для меня все это в прошлом. Но, мне приятно, что ты не забыл. Даже помнишь их имена.
– Хорошие были люди, земля им пухом. Но, расскажи о себе, Андрей. Как ты живешь? Чем занимаешься?
– Как живу? Как все, наверное. Тихо и незаметно. Работаю корректором в издательстве. Чисто техническая работа, хотя иногда бывают яркие моменты. – Я замолчал, пытаясь вспомнить последний редактируемый текст.