Глава 11. Холод
Оливер замер, пытаясь не обращать внимания на вопли Ральфа и угрозы профессора Лейкрикса, он изо всех сил концентрировал внимание на деталях.
– Нож, воткнутый в стол. Лезвием от меня. Две секунды, если повезёт, меньше. За это время можно успеть выстрелить несколько раз. Не пойдёт. Сначала Хорлео. Потом верёвка. Потом Лейкрикс.
Немой прокрутил этот план в голове ещё раз, а затем ещё. Моментов, где что-то может пойти не так – масса. Но ничего лучше не придумать. Как только Оливер начал вновь повторять очерёдность действий, свет в комнате неожиданно погас.
– Оливер! – крикнул вбежавший в комнату Иффридж. – Все живы?
– Не знаю, – холодно «отозвался» немой.
Не успели глаза Иффриджа привыкнуть к темноте, как свет загорелся . Прищурив заслезившиеся глаза, он стал поспешно разглядывать силуэты, находящиеся в комнате. И Оливер, и Ральф были живы. А те двое, кто несколько мгновений назад упивались собственным превосходством, лежали без чувств.
– Они живы? – заверещал Ральф, осознав в какую историю он теперь впутан.
Иффридж потрогал пульс Хорлео, помощника профессора Лейкрикса, он был жив. В это время Оливер взвалил на себя тело профессора и с каменным лицом направился к выходу.
– Ты куда? Он жив? – Иффридж направил немому вопросы, но тот даже не успел на них ответить.
В дверях его встретил сторож. Он, по всей видимости, и восстановил электроснабжение, которое выключил Иффридж. Увидев происходящее, он вытаращил глаза и замер, не зная, что делать.
– Спокойно, спокойно, дружище! Всё нормально, все живы, – Иффридж попытался договориться со сторожем.
Пожилой дряхлый мужичок несколько секунд колебался, затем быстро развернулся и попытался убежать, но сильная рука Оливера остановила его. Сторож обернулся и испуганно взглянул на немого, тот едва заметно покачал головой. Старик в ответ кивнул, и Оливер тут же его отпустил.
Больше сторож не предпринимал попыток сбежать и поднять тревогу. Иффриджа крайне удивил уровень взаимопонимания между стариком и Оливером. Как будто количество людей, способных «читать» мысли, вновь увеличилось. Ральф и Иффридж подняли Хорлео и направились вслед за немым.
Оливер подошёл к входу в лабораторию Лейкрикса, приложил податливую ладонь профессора, который по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Дверь открылась. Немой, отойдя в сторону, жестом предложил остальным проходить внутрь.
Лестница, ведущая в лабораторию, была явно слишком короткая, чтобы предположение Оливера, о «подземке», подтвердилось. На первый взгляд, внизу, действительно, находилась обычная лаборатория. Но немой был уверен, что где-то был вход в лабораторию «настоящую».
Оливер положил тело Лейкрикса на один из лабораторных столов. Хорлео хотели оставить рядом, но он неожиданно очнулся и попытался бежать. Быстро сообразив, где он, наёмник тут же остановился. Окончательно придя в себя и вспомнив, что произошло, он схватился за голову и, опершись о стену, медленно сполз на пол.
– Спроси у него, где вход? – раздался в голове Иффриджа голос немого.
– Где вход? – тут же ретранслировал он.
– Какой вход? – завыл Хорлео, не переставая держаться за голову.
– Вход в лабораторию, – уточнил Иффридж.
– А мы, по-твоему, где сейчас? – ответил наёмник с нескрываемой издёвкой.
Пока Иффридж безуспешно пытался вытащить хоть какую-то информацию о существовании тайного прохода, Оливер, вынув телефон из кармана Лейкрикса и разблокировав его отпечатком пальца, принялся усердно изучать его содержимое.
– Ты всё равно не выйдешь отсюда, пока не ответишь на наши вопросы, – пытался давить на него Иффридж.
– Значит, тут я и подохну. Потому что я не понимаю, о чём ты говоришь. Да и кто ты, вообще, такой? Откуда появился?
– Это не твоё дело.
Диалог прервался резким неожиданным звуком. Немой своим огромным кулаком так треснул по столу, на котором лежал Лейкрикс, что его тело подпрыгнуло от удара, а сторож от испуга.
– Массимо нас сдал! – «сказал» Оливер, показывая переписку Лейкрикса со старшим братом Моритез. – Он его предупредил, что мы придём, и что мы всё знаем! Отлично, отлично… Вот что.
Немой протянул телефон Иффриджу и попросил его написать сообщения для Массимо о том, что цели были успешно схвачены, кроме того, при допросе выяснилось, что у них есть шикарный компромат, который тянет на приличный срок для каждого из братьев.
Иффридж отправил сообщение. Не веря в то, что делает. Внезапно его жизнь превратилась в шпионский триллер, а немой калека, которого все считали дурачком – его главный герой, который, как он надеялся, непременно должен одержать победу.
Ожидая скорейшего прибытия братьев Моритез, параллельно продолжая мучить Хорлео вопросами, Иффридж и Оливер напрочь забыли про Лейкрикса. Около часа он не приходил в себя. Первым поднял тревогу сторож.
Его звали Габино. Вся его жизнь связана с этой школой. Он в ней учился десятки лет тому назад. Потом, после института, работал учителем биологии. Будучи безобидным ворчливым стариком, Габино, как ходили слухи, имел от каждой учительницы, как минимум, по одному ребёнку. При этом до сих пор жил со своей женой. Дети – те, что официальные, – уехали и приезжают слишком редко. Чтобы не сойти с ума, и меньше ругаться со своей старухой, он и устроился сторожем в свою старенькую школу.
Он дрожащим костлявым пальцем проверил пульс. Жив. Он попытался привести Лейкрикса в чувство, приподнимал его ноги, бил по щекам, тряс его за плечи – всё бесполезно. Остальные, увидев это, встревожились. Особенно Оливер. Несмотря на внушительный вид и угрожающую внешность, которую теперь усугублял отвратительный, кровоточащий порез на губе, он был добрейшим человеком. Он никогда бы не простил себе убийство человека. Даже такого, как профессор Лейкрикс.
– Кажется, ему нужна помощь, – сказал Иффридж.
– Вне всяких сомнений, – подхватил Габино. – Что будем делать? Если у него травма головы, то без медицинского вмешательства он не выживет.
– Вы уже всё сделали. Угробили такого человека! И меня покалечили. Так ещё и братья сейчас приедут. Вы само безрассудство, господа! – завопил Хорлео.
– Заткнись! – не сдержался Иффридж. – Лучше бы ты был таким разговорчивым, когда я тебя о входе спрашивал.
– Да он, действительно, ничего не знает, – оттранслировал немой. – Он бы никак не скрыл этого от нас.
– В общем, так. Я могу помочь Лейкриксу, но мне нужны некоторые гарантии от вас, – неожиданно вклинился сторож.
– Какие гарантии? Как ты можешь ему помочь?
– Я обращаюсь сейчас к немому. Не понимаю, как это возможно, но совершенно очевидно, что он тут главный. Так вот, Оливер, я никогда не поддерживал того, что тут творится, и готов вам помочь, но только если ты пообещаешь защитить меня от братьев.
Оливер кивнул. Иффридж для надёжности озвучил его мысли:
– Да, он гарантирует.
– Уберите его! – сказал Габино, показывая на тело Лейкрикса.
Иффридж и Оливер осторожно спустили тело профессора со стола. Сторож стал водить руками по нижней кромке столешницы. Нащупав что-то, он крепко схватил это руками и обратился к немому:
– Надеюсь, ты ничего не сломал своим кулачищем.
Габино дернул столешницу вверх, и вместе со столом вверх поднялась часть пола. Оливер, увидев это, стал, как одержимый, повторять у себя в голове:
– Я же говорил! Я же говорил!
– Откуда ты знаешь про вход? – поинтересовался Иффридж, помогая старику отодвинуть стол.
– Старики всегда чуть хитрее, чем может показаться на первый взгляд. К тому же, я в этой школе всю жизнь провёл. Я тут каждый кирпичик знаю. Ты, действительно, думаешь, что я не заметил, как ты залез под потолок, разгромив стеллаж с книгами?
Иффридж лишь удивлённо усмехнулся. Под столом была ниша, залитая непроглядной тьмой, с несколькими робко выглядывающими ступенями, из которой повеяло пугающим холодом. Габино уверенно зашагал вниз, и как только его полысевшая голова скрылась из вида, послышался щелчок, который прогнал темноту и сомнение людей наверху.
– Давайте, спускайтесь. Чего замерли? – крикнул сторож, удаляясь и пропадая из вида.
– Скажи Ральфу, чтобы он помог тебе нести Лейкрикса, – «сказал» немой Иффрижду.
– А ты?
– Я свяжу Хорлео и буду ждать братьев наверху.
– Один? Нет! Это опасно.
После непродолжительных размышлений немой согласился, что Иффридж всё же вернётся наверх сразу, как поможет Ральфу с профессором. Ни один из них не умел толком стрелять, но, в отличие от пришельца, немой даже не смог бы попытаться, так как его скрюченные пальцы едва бы пролезли в скобу спускового крючка.
Иффридж и Ральф осторожно спустили профессора по ступеням. Внизу, как и предполагал Оливер, была целая система подземных коридоров. Один из них звучал голосом Габино:
– Быстрее! Пойдёмте! Сюда! Там есть необходимые препараты.
Миновав приличное расстояние, они оказались в подвале какого-то здания. Иффридж сразу предположил, что если это, действительно, префектура, как говорил немой, то тут наверняка будут люди и охрана.
– Нас здесь могут заметить? – спросил Ральф, которого, похоже, беспокоили те же мысли.
– Со мной нет. Я знаю, куда идти, профессор Лейкрикс всегда пользовался отдельным ходом.
– Повезло нам с вами, – искренне сказал Ральф, но почему-то встретил неодобрительный взгляд сторожа.
Выйдя к лестнице, Габино повернул вниз, где, как показалось остальным, должен был быть тупик, но на полпролёта ниже притаился лифт, специально скрытый от посторонних глаз.
– Давайте, приложите его руку.
Двери лифта распахнулись, Габино нажал одну-единственную кнопку, и кабина поехала вниз. С каждым метром Иффриджу казалось, что в лифте становится всё холоднее и холоднее. Он сначала списал всё на волнение, но вскоре понял, в чём дело.
Они спустились в криокамеры. Выйдя из лифта, они сразу оказались в ангаре хранения «спящих» – так называли людей, принудительно подверженных крионике. Рядами с узкими проходами в несколько уровней были установлены капсулы с людьми.
Иффридж и Ральф замерли в оцепенении, а Габино спокойно двинулся вперёд, лавируя между капсул, то и дело напоминая о себе:
– Ну, где вы там? Пойдём же!
Неуверенными шагами Иффридж и Ральф проходили мимо капсул, со страхом заглядывая за стекло, будто ребёнок, боявшийся впервые взглянуть на покойника. Внутри капсул лежали побелевшие от холода люди, мужчины, женщины, молодые и не очень. Над каждой светилась скромная индикация: дата крионики, данные замороженного, его текущие параметры.
У Иффриджа от вида этих безжизненных тел шёл мороз по коже. Ему хотелось побыстрее отсюда убраться. Он прибавил шаг. Догнав Габино, он рискнул спросить:
– И много их тут?
– Около десяти тысяч, – с абсолютным безразличием ответил сторож.
– Сколько?! – не поверив, воскликнул Иффридж.
– Это ещё ерунда! Если посчитать всех, кого увезли на Льдину, то там счёт уже идёт на сотни тысяч, если не на миллионы.
– На льдину?
– Да, это построенная где-то станция для хранения спящих. Вот туда лучше не соваться! Там холод, снег и страшный ветер. Но зато не нужно тратить бесценную электроэнергию.
Они шли и шли, а капсулы всё не кончались. У Иффриджа закружилась голова. Слева, справа, сзади, впереди, повсюду тела, лежащие в морозилке, одновременно живые и абсолютно погибшие.
Наконец, они добрались до пункта назначения – места, где производились операции. Где тепло живого человека обращали в лёд. Профессора Лейкрикса положили на стол, похожий на хирургический. Габино тут же им занялся с видом бывалого профессионала. Иффридж даже не стал спрашивать, что он собирается делать. Ему было на это наплевать. Он с ужасом представлял, что ему придётся идти назад, через это сонное ледяное царство. Однако он не успел и шагу ступить, испытав одновременно и облегчение, и удивление после того, как увидел в проходе Оливера. А затем страх и панику, заметив его поднятые вверх руки, и приставленный к затылку «баллестер-молине».
***
«И почему нельзя делать нормальные автобусы?» – подумал про себя Саша, едва чувствуя замерзшие ступни.
«Холодно, всё гремит, каждая кочка – как проверка на прочность рессор и моего позвоночника. И вот это великолепие я ждал на полуразрушенной остановке сорок минут! Просто потому, что ни на чём туда больше не добраться… Ладно, это того стоит».
Автобус, жалобно скрипя тормозами, остановился возле гнилого столба с покосившейся табличкой с буквой «А». Так здесь обозначалась остановка. Никто, кроме Саши, не вышел. Никто не вошёл. Вокруг вообще никого не было. Вдалеке, в нескольких десятках метров, виднелся тусклый свет от фонаря, который мог осветить разве что собственную тщету. Но из-за абсолютной белизны окружавших его сугробов скудным лучикам света негде было найти свой покой, и они растекались в разные стороны, давая шанс разглядеть занесённые тропы.
Порой от ветра фонарь трясло так, что складывалось ощущение, будто сугробы вокруг ожили и вот-вот утянут тебя с собой в белоснежную хлябь. А лающие вдалеке собаки будто предупреждали: не подходи – тебя тут не ждут.
Саша знал, что эти ощущения обманчивы. Там живут прекрасные люди. Их мало, они почти все старые, но такие настоящие, добрые. Он радостно ворошил снег под ногами, с нетерпением ожидая встречи с родственниками.
Впереди, наконец, показался тесный ряд стареньких деревянных домов. Саша знал маршрут наизусть. Первые три дома – пустые, когда-то в них жила деревенская молодёжь, уехавшая в город. Дальше усадьба бывшего депутата. В детстве Саша любил ошиваться тут со своими друзьями. Алексей Георгиевич хоть и был «одномандатный» – так его вся деревня за глаза называла, но мужик был добрый и часто угощал то конфетами, то газированной водой, иногда даже мелочь какая от него перепадала.
После усадьбы депутата нужно свернуть налево, где на широкой кривой улице небрежно разбросаны избушки. Кто как хотел и умел, так и строил. Саша помнил каждый дом здесь. И мог по памяти назвать каждого, кто тут когда-то проживал. Картины из детства откладываются в памяти ярче всего.
Наконец, он добрёл до дома своей бабушки, где провёл немало времени, свободного от учёбы. Тут никогда ничего не менялось. Всё такой же неокрашенный сруб, такая же облезлая лавка возле крыльца. Всё та же огромная веранда с широкими витражными стеклами. Саша любил там спать летом, спасаясь от зноя. Но сейчас комфортнее всего было возле печи.
Саша вошёл внутрь, застав бабушку Любу за жаркой блинов. Он узнал этот аромат ещё на пороге и невольно улыбнулся.
– Я пришёл! – радостно крикнул Саша ещё в дверях и услышал знакомый, скрипучий голос:
– Проходи, помогать будешь!
– Это запросто! Разворачивать?
– Разворачивать!
– Помнишь, бабушка, я постоянно спрашивал тебя, зачем ты складываешь блинцы пополам, а потом просишь меня их разворачивать? А ты не отвечала, говорила, что я сам всё пойму, когда вырасту. Так вот, я, кажется, понял.
– Да ну!
– Ты просто искала повод подольше побыть с внуком?
Бабушка Люба ничего не ответила. Она едва заметно улыбнулась и налила очередную порцию теста на раскалённую сковороду.
Саша стал рассказывать бабушке всякую ерунду. О большом городе, о поездке за границу, о первой любви, о том, что в мире стало всё плохо. О том, что энергии не хватает. Что пришлось ему из-за этого лететь на другую планету. О другой любви.
Бабушка с интересом слушала Сашу, не прерывая рассказ, всякий раз сочувствующе охая и качая головой, не прекращая выпекать все новые и новые блины. Остановившись на второй сотне, она объявила, что пора пить чай, и занялась самоваром. Стало совсем душно.
Саша вышел на веранду подышать. Он раздвинул выгоревшие от старости самодельные занавески на шнурке. За окном мело. Тусклого фонаря отсюда не было видно, но и без него было светло. Луна, будто соскучившись по старому приятелю, заглядывала им прямо в окно. Собаки всё не унимались, и Саша подумал, что завтра непременно пойдёт их кормить. Как раньше.
Как раньше. Эта фраза внезапно встряхнула его. «Как раньше». И действительно. Тут всё как десятки лет назад. Никто и не подозревает о том, что творится в мире. Энергетический кризис, экспедиции, затухающее Солнце. Тут никому до этого нет дела, так как это никак не влияет на их жизнь. Для них всё осталось «как раньше».
– Чай готов! – голос бабушки вырвал его из размышлений.
– Иду, бабуль.
После вкуснейшего травяного чая Саша, утонув в старой кровати с панцирной сеткой, вновь стал размышлять о том, как его бабушке, всей деревне, тысячам других подобных деревень удалось не пустить к себе безжалостные щупальца энергетического краха.
Он сам не заметил, как уснул. Уже утром, пребывая в блаженной неге, когда ничего тебя не будит и ты проснулся сам оттого, что больше не хочешь спать, Саша, сквозь дремоту, услышал запах бабушкиной глазуньи и свежего хлеба. За окном поднималось зимнее Солнце, искрами пробегая по каждому сугробу и заглядывая в окно каждого дома, напоминая всем, что оно ещё не погибло.
– Привет. Уже проснулся? – прозвучал молодой, чертовски знакомый голос.
Саша открыл глаза и чуть было не свалился с кровати от неожиданности. Перед ним, улыбаясь и сияя счастливыми глазами, стояла Варя.
– Как ты здесь оказалась? – еле выдавил из себя Саша.
– Ты чего? С тобой всё в порядке?
– Не уверен, – ответил он.
Повсюду стали происходить необъяснимые метаморфозы. Кровать, на которой он спал, уже не была старенькой, деревенской, а превратилась в полноценную, двуспальную. Деревянные стены вокруг неожиданно покрылись дизайнерскими обоями с множеством картин молодых художников. Пол стал покрываться мрамором, а потолок оказался невыносимо белым, настолько белым, что не мог сосуществовать рядом с деревенской печью. И впрямь, та будто растворилась. На её месте стояла современная кухня. Куда ни бросал свой взгляд Саша, там старая, доживающая свой век изба превращалась в нечто новое, живое, бездушно-практичное.
Варя подошла к нему и присела рядом.
– Да что с тобой? – вновь спросила она.
– Я… я не знаю.
– Пойдём завтракать? Или поваляемся в кровати? – спросила Варя, пытаясь поцеловать Сашу.
Он отстранился, поймав недоумевающий взгляд девушки.
– Пойдём лучше завтракать, – попытался он исправить ситуацию.
– А может, всё-таки поваляемся? – настаивала Варя, всё навязчивее пытаясь его поцеловать.
Саша отворачивался, несколько раз пытался встать, но, как казалось, это всё только раззадоривало девушку. Она села не него сверху, крепко схватила его голову и поцеловала. Саша зажмурился и через сжатые губы выдавил:
– Перестань!
Варя отпрянула, уставив на него удивлённый сердитый взгляд. Саша вскочил с кровати и отошёл к окну.
– Что с тобой происходит? – в очередной раз поинтересовалась девушка.
– Ничего. Я просто больше тебя не люблю, – ответил Саша, сам удивляясь своему спокойствию.
– Что-о?! – переспросила Варя, явно теряя контроль.
Саша бросил взгляд куда-то наверх, подозревая, что помощь должна прийти именно оттуда, и крикнул:
– Ли-а! Вытащи меня отсюда!
– Ли-а? Значит Ли-а?! – вне себя от злости завизжала Варя и стала швырять в Сашу всё, что попадалось под руку.
Саша уворачивался, закрывал лицо руками и продолжал кричать в потолок.
– Ли-а! Вытащи меня! Прошу!
– Ли-а?! Значит, ты теперь её любишь? – кричала в отчаянии Варя, запуская очередной снаряд в изменника.
В который раз, видя, как в него летит что-то тяжёлое, Саша закрыл лицо руками и зажмурился, а когда открыл глаза, увидел перед собой обеспокоенное лицо Ли-а. Она заботливо обняла его и, успокаивая, сказала:
– Всё закончилось. Я с тобой…
Глава 12. Побочные эффекты
Музей произвёл на Сашу неизгладимое впечатление. И если бы не последний экспонат, он наверняка на обратном пути, не умолкая, обсуждал бы увиденное. Сейчас же он молчал, уткнувшись лбом в стекло одного из самых старых из сохранившихся видов транспорта – высотного троллея.
Функционал музея позволял своим покупателям выбрать вид транспорта, на котором уходящие посетители смогут добраться до ближайшей амферы. Как и сектора музея, транспорт делился на эпохи его применения. Саша решил на этот раз прислушаться к советам Ли-а и выбрал то, что она рекомендовала.
Высотный троллей представлял собой комплекс высоких башен с небольшой выдвижной частью. На башне размещалась посадочная площадка и спусковой шток, отправляющий небольшой легковесный вагончик вместимостью около двадцати человек. Когда вагончик прибывал к очередной башне, срабатывал механизм, поднимающий выдвижную часть, обеспечивая перепад высот. Когда шток «срывали», вагончик ехал дальше, а башня с небольшой задержкой опускалась, обеспечивая своевременное торможение у следующей башни.
Конструкция, казалось бы, примитивная, но для передвижения небольших групп этот вид транспорта оказывался весьма экономным. Высотный троллей использовался дольше остальных «погибших» видов транспорта и, как рассказала Ли-а, до сих пор считается одним из самых атмосферных и вдохновляющих.
Ли-а весь путь не замолкала. Она пыталась развеять тоску Саши, который безмолвно таращился на просторы за окном. Ему было грустно после встречи с бабушкой и стыдно за то, что его мозг воспроизвёл после. Ли-а знала, что он никак не мог увидеть её, так как она не воспоминание. Она не в прошлом, она настоящее. Она ничуть на него не сердилась, скорее, наоборот, но сказать ему об этом сейчас она не решилась.
Она в основном комментировала то, мимо чего они проезжали. Саша взбодрился лишь дважды. Сначала вырвать землянина из мрачных дум смог памятник Диосмарса – того самого учёного, который однажды смог остановить уничтожение цивилизации.
– Это самый впечатляющий памятник, который я видел! – воскликнул Саша при виде высоченной фигуры мужчины.
В основании памятника было два ствола дерева. Выше ветви сплетали тело, руки и голову. Между ветвей были ниши, символизирующие раны, полученные им в ходе сражения. Из них водопадом стекала вода к его ногам. Диосмарс стоял, высоко подняв руки, в которых держал планету в миниатюре, внутри неё то и дело вспыхивали «светлячки», напоминая о том, что творилось на этой земле. Тысячи птиц свили гнёзда внутри макета, они кружили вокруг, будто спутники спасённой планеты.
Рядом с памятником была воссоздана композиция разрушений, которые он остановил. Рухнувшие, пылающие дома, из которых необузданная сила буквально вырывала куски. Дымящиеся кратеры в выгоревшей земле, тела и скелеты тех, кому не суждено было пережить то страшное время.
– Непонятно: что в итоге от меня зависело? – поинтересовался Саша, провожая глазами памятник столько, сколько было возможно.
– Ты о чём?
– В ресторане, в Пламени поднебесном», когда я спросил тебя, покажешь ли ты мне этот памятник, ты ответила, что это будет зависеть только от меня.
– Да.
– И что же от меня зависело?
– Шутишь? А кто потащил меня пешком от одной амферы до другой? – Ли-а попыталась уйти от ответа.
Саша не стал продолжать разговор. Он снова окунулся в океан мрачных мыслей. Выудить его оттуда оказалось не под силу ни шуткам Ли-а, ни величию увиденного памятника. Однако во время набора высоты, на очередной башне, Саша неожиданно подскочил и закричал, подбегая к посадочной платформе:
– Подождите! Не сбивайте шток!
– В чём дело? – взволнованно спросила Ли-а, хватая за руку землянина, который уже готов был выпрыгнуть из вагона.
– Им нужна помощь!
– Кому? – недоумевала Ли-а, не понимая, почему она не смогла своевременно «прочитать» его мысли.
– Им! – крикнул Саша, показывая пальцем куда-то вдаль через стекло вагончика.
Ли-а посмотрела в окно. Вдалеке, на границе пустынных областей, где господствовали серые пески, бежали люди, активно подавая знаки. Саша уже выпрыгнул на платформу и начал спускаться вниз.
– Стой! Здесь небезопасно спускаться!
Саша не обращал внимания. Ли-а на секунду замешкалась, а затем выпрыгнула за ним на платформу. Спустившись вниз, Саша рванул навстречу группе людей, уже узнав в них членов экспедиции. За ними никто не гнался, но в глазах их был такой ужас, будто позади, в нескольких миллиметрах, щёлкал пастью самый ужасный в мире зверь.
Саша даже не помнил их имён, из той группы взбунтовавшихся и попытавшихся сбежать, судя по всему, осталось только четверо. Двое из них – люди Роберта, ещё двое бывшие военные, охранявшие Вениамина. Увидев Сашу, они, набравшись мужества, несколько раз обернулись и перешли на шаг.
– Что произошло? Где остальные? – стал забрасывать Саша вопросами подходивших землян, но те, едва дыша, прошли мимо него и стали запрыгивать на платформу, где их ждала Ли-а.
– Саша, поднимаемся! – крикнула Ли-а.
– А как же остальные?
– Больше никто не придёт, – задыхаясь, ответил один из спасшихся бунтарей.
***
– Когда нас забрали, мы оказались то ли в больнице, то ли в лаборатории. Всюду был мрамор, столы, яркий свет и странное оборудование. И хоть мы всё ещё были немного пьяными. Но я точно помню, что нам что-то вкололи. Мы пытались сопротивляться, но эти киборги в разы сильнее нас. Затем мы оказались в тёмном пространстве и уже потом в этой пустыне. Нас просто вышвырнули, без воды, еды и каких бы то ни было объяснений. Да, мы, безусловно, сами виноваты, но даже наше неповиновение не было поводом так с нами поступать.
Сначала мы были спокойны. Нас много, мы на свободе, что-нибудь придумаем. Но вскоре двое провалились в песок. Мы пытались их вытащить, но чем активнее мы их выкапывали, тем быстрее их затягивало вниз. И это не зыбучие пески, как на Земле. Они в один миг провалились по грудь, а затем их что-то утаскивало вниз.
– Утаскивало? – не поверил Саша.
– Да. Они так кричали… При этом мы, находясь в нескольких сантиметрах, не проваливались в песок, но даже это не помогло нам их вытащить. Когда они ушли почти с головой, мы стали рыть песок, чтобы они не задохнулись. И тут на глубине около метра мы натыкаемся на чей-то скелет.
Я никогда не забуду их глаза… Они в этот же миг поняли, что обречены. Что кто-то сожрёт их заживо. Остальные же… Мы до смерти испугались, отпрянули, а потом и вовсе побежали что было сил. Те бедолаги кричали нам вслед. Долго кричали, а когда мы больше не могли бежать и, наконец, оглянулись, позади была только ровная гладь серого песка.
– А где ещё четверо? – спросил Саша.
– Мы не знаем наверняка, но… В общем, едва придя в себя после того, что случилось с ребятами, мы побрели куда глаза глядят в надежде выйти к какому-нибудь городу или дороге, но наткнулись на дьявольщину.
Сначала мы заметили вдалеке какие-то строения. Подумали, деревня какая, или, может, транспортный узел. Прибавили шаг. А это оказались песчаные насыпи. Причём так странно выстроены: по два-три метра длиной, друг за другом, в шахматном порядке. Каждая насыпь с одной стороны с обрывом, издалека смотришь – стена, ещё дальше отходишь – целый посёлок. Мы рты разинули, бродим среди этих «стен». Думаем, что делать? Куда идти? И тут обратили внимание на странный звук. Будто кто-то шило втыкает в картон, да так часто, что звук одного прокола на другой накладывается.
Меня аж встряхнуло. Мы стали головой крутить, искать, откуда звук. И даже сообразить ничего не успели, как тут же одного потеряли. Лежит он, руки раскинул, глаза вытаращил и в небо смотрит. Мы его и по щекам лупили, и трясли, и чего только не делали. Он не реагирует, но живой. И пульс есть, и дыхание.
– И ещё мы заметили странные точки на теле, – перебил другой выживший. – Как будто кто-то его всего исколол. На лице было больше всего отметин.
– Да, точно. Так вот, мы пока пытались его в чувство привести, услышали снова этот звук. Тут уж никто не стал ждать лиха. Как ломанулись, кто куда. И я даже не буду пытаться объяснить то, что мы дальше увидели. Едва мы побежали, эта тварь перестала прятаться и проявлять осторожность. Бегала между стен, и наши падали. Быстрая эта тварь была, если бы не её стены, наверно никто не ушёл бы.
– Вы выдели эту тварь? Кто это был? – обеспокоено спросил Саша.
– Да, видели. Я не могу сказать, кто это. Ни на одного зверя она не похожа. Я вообще не уверен, что это живое существо, может, робот какой-то.
– Точно, робот! – вторил другой очевидец. – Не бывает у живых такой кожи. Как алюминий. Голова блестела, как алюминий, представляешь? А кроме головы ничего и нет. Одни только иглы.
– Иглы? – переспросил Саша.
– Иглы. Тысячи длиннющих игл. Одни в песок впиваются, другие по сторонам торчат. И при этом они будто и не связаны никак с головой, которая парит над ними, и командует.
– С ума сойти, – воскликнул Саша.
– Короче говоря, ещё троих эта тварь догнала. А мы пока бежали, гнездо её видели, среди этих стен. Там всё этими иглами унизано. И какое-то масло по песку разлито. Я запомнил, где это. Если мы с ребятами соберёмся, то найдём эту тварь и…
– И все погибнете! – перебила рассказчика Ли-а.
Она стала мрачной и тревожной. Саша решил было, что это из-за пугающего рассказа, но ошибся.
– О, ты смотри! Она ещё рот раскрывает! А не хочешь ответить за смерть наших ребят?
– Давай её высадим. Пусть погуляет по пустыне! – поддержал другой спасённый.
– Эй, полегче, мы, вообще-то, вам жизнь спасли. Могли ведь и мимо проехать, – заступился за девушку Саша.
– Не было бы необходимости никого спасать, если бы её сородичи не бросили нас на растерзание зверюге.
– Насколько мне известно, вы сами отчаянно рвались на свободу. Свободу и получили, – дерзко ответила Ли-а.
– Получили. Сейчас ты тоже получишь! – крикнул один из землян и двинулся в сторону Ли-а, которая, предвидя такой расклад, уже покрывалась чёрным «панцирем».
Саша, поняв, к чему всё идёт, перегородил путь мужчинам и попытался их успокоить:
– Во-первых, это женщина. Опомнитесь! Во-вторых, не она лично отправила вас. А, в-третьих, вспомните, почему это произошло! Вы наступаете на одни и те же грабли! Бунтарские выходки будут дорого вам стоить!
– Саша, уйди с дороги! – сквозь зубы прошипел один из землян, не спуская глаз с чёрного «панциря».
– Не уйду.
Ли-а попыталась остановить Сашу, но не успела. Завязалась короткая неравная борьба. Сашу сначала пытались просто оттолкнуть в сторону, но он изо всех сил сопротивлялся, и в ход пошли кулаки. Но и это не остановило самоотверженного парня, он до последнего сдерживал натиск разъярённых мужчин, пока не пропустил плотный удар, отправивший его во тьму.
***
Очередной раз краснея, словно робкий юноша, Михей выуживал интересующие его факты из жизни Анны. Ввиду последних откровений, коим поспособствовал Ивраоскарь, смущение давало о себе знать ещё сильнее. Однако понимание того, что его мысли уже известны, и попытка скрыть их уничтожит и без того подмоченную репутацию непоколебимого разведчика, он всё-таки начал диалог:
– Как долго ты в таком состоянии?
– Я давно потеряла счёт. Если в ваших годах, то родилась я примерно две тысячи лет назад и примерно семьсот лет назад на здешнем летоисчислении. Я была талантливым ребёнком, к тому же моя юность прошла в эпоху прорыва медицины. Нас в прямом смысле «программировали» быть умными, здоровыми, счастливыми, корректируя наше ДНК. И я стремилась внести свой вклад в процветание нашего общества.