Из-за этой особенности целей часто возникает ошибка выбора верного уровня цели. Вот и пожарный инспектор делает такую ошибку. Пожелав ни одного нарушения противопожарных правил сотрудниками, он станет развешивать инструкции, проводить инструктажи, следить за сотрудниками, чтобы не курили, не оставляли электронагревательных приборов, не зажигали бенгальских огней на вечеринках. Причин пожара больше, чем только от несоблюдения правил. Вот если бы Кузьмич пожелал ни одного пожара или возгорания, то это было бы правильнее. Ни одного пожара, для чего следить за соблюдением правил, а также за состоянием электропроводки. Цель может быть и такой – ни одного возгорания, переросшего в пожар. Тогда к продолжению цели добавится следить за состоянием средств пожаротушения. А если цель не допустить гибели людей от пожара, то добавится проверка знания сотрудниками маршрутов эвакуации и проверка самих маршрутов – вдруг кто-то там все списанной мебелью заставил?
Это только в арифметике от перемены мест слагаемых сумма не меняется. В вопросе целеполагание всё наоборот – на первом месте должна быть цель, отвечающая на вопрос «Зачем?».
Ночной разговор с офисным домовым Фомой получился довольно напряженным. Домовые, как огня, боятся… пожаров.
– Фома!, – настойчиво уговаривал друга охранник Степан Андреевич. – Если мы не покажем Кузьмичу, что он загадал совсем не то, что нужно, пожар действительно может случиться, а может и не один.
– Нельзя самому поджигать дом, в котором живешь!, – с нерушимой убежденностью стоял на своем Фома. – А если мы не уследим за огнем? А если что-то пойдет не так? А если?…
Степан Андреевичу предстояло преодолеть весьма серьезную позицию офисного домового, и пришлось пойти на хитрость. Договорились так: как только Фома что-то подожжет или закоротит электропроводку, Степан Андреевич нажимает кнопку и объявляет всеобщую пожарную тревогу. Для согласованности действий договорились, что каждый ровный час Фома организует возгорание, а через пять минут после каждого ровного часа Степан Андреевич нажимает на кнопку тревоги. Обязательное условие – недалеко от места должны быть настенные часы и камера видеонаблюдения.
Ровно в полдень следующего дня по офису заревела пожарная сирена. Сотрудники стали выходить из дверей офисов. Кто-то посчитал происходящее шуткой, кто-то подумал, что проверяют пожарную сигнализацию и не предупредили об этом, были и такие, которые пошли посмотреть, не горит ли что на самом деле. Наблюдая такую картину на мониторах видеокамер, Степан Андреевич дождался, пока газеты и ветошь в кладовке задымят из щелей двери, как следует, и объявил в микрофон:
– Внимание, внимание! Пожарная тревога! Очаг возгорания на третьем этаже! Всем сотрудникам немедленно покинуть помещение и выйти во двор офисного центра на безопасное удаление от пожара!
Страшные слова понеслись из громкоговорителей по этажам. Люди, не спеша, потянулись на выход из здания. Никто не попытался найти место возгорания и применить огнетушители. Прибежал взволнованный офисный домовой.
– Степан!, – истошно вопил он. – Горим! Спасайся, кто может!
– Погоди-погоди!, – попытался унять панику друга Степан Андреевич. – Пойдем со мной!
Офисный охранник вместе с офисным домовым поспешили на третий этаж к кладовой комнате. Из щелей двери уже валил вполне убедительный дым, подсвеченный пламенем. Степан Андреевич распахнул дверь и отшатнулся от дохнувшего на него жара. Дело плохо! Фома истошно заверещал.
Охранник подбежал к противопожарному щиту и распахнул дверку. Схватив в обе руки по огнетушителю, он вернулся к кладовке и попытался запустить первый огнетушитель в дело, но он был… пуст! Второй огнетушитель заработал, и Степан Андреевич бесстрашно, не боясь получить ожог от разбушевавшегося пламени, заливал огонь пеной. Одного огнетушителя не хватило, и он снова побежал к противопожарному щиту.
Размотав брезентовый рукав, Степан Андреевич растянул его до места пожара. Затем снова вернулся к щиту и открыл кран. Воды нет! Пламя уже вырывалось из открытой двери кладовки.
– Беги по кабинетам!, – крикнул Степан Андреевич Фоме. – Выгоняй всех на улицу! Дело нешуточное.
Офисный домовой понесся, сколько есть сил, по коридорам. Он распахивал двери и кричал:
– Пожар! Горим! Всем выйти из здания!
На фоне переливающейся сирены пожарной тревоги, вопли офисного домового были убедительными. Наименее понятливым Фома орал прямо в ухо, чем изрядно пугал, будучи невидимым, но тем и добивался своего.
Степан Андреевич сбежал в холл, достал что-то из кармана пальто, переложил в карман брюк и поспешил к месту пожара. Там он достал предмет из кармана, метнул его в огонь и закрыл дверь. Едва он успел отбежать, как за дверью раздался грохот взрыва. Дверь снесло с петель, и коридор наполнился густым белым едким дымом. Пламя было сбито специальной противопожарной шашкой.
Степан Андреевич вышел во двор. Лицо его было закопчено дымом. Охранника встречали с уважением и стыдом одновременно. Пожар, как оказалось, был настоящим. Мужчины потупили взгляды, признавая проявленную трусость. Среди вышедших во двор было немало тех, кто не успел одеть верхнюю одежду. Кто-то из мужчин догадался предложить женщинам накинуть на плечи свои пальто и куртки. Хоть что-то…
Во двор офисного центра с ревом и сполохами синих проблесковых маячков въехали две красных пожарных машины. Из машин высыпались пожарные и слаженно побежали цепочкой в здание. Солидного вида пожарный с привычной уверенностью отдавал распоряжения.
Степан Андреевич подошел к старшему пожарному и что-то сказал ему. Тот покивал головой, выслушал через рацию доклад подчиненных и что-то сказал им.
– Вот что, товарищи!, – зычно обратился к толпе сотрудников старший пожарный. – При возникновении пожара или, услышав сигнал пожарной тревоги, все находящиеся в здании обязаны незамедлительно покинуть кабинеты и выйти из горящего здания, согласно плана эвакуации. Кто из вас видел план эвакуации и знает свой маршрут?
Люди удивленно пожимали плечами.
– Вот вы, дамочка! Вы с какого этажа?, – выбрал себе жертву старший пожарный.
– С пятого!, – робко ответила сотрудница в шубке.
– По какому маршруту вы эвакуировались из здания?, – допытывался пожарный.
– Как все – на лифте!
– Запомните!, – заревел пожарный, возмущенный противопожарной дремучестью людей. – Во время пожара категорически запрещается пользоваться лифтами! Вы же застрянете и сгорите там, на…
Старший приехавшей на вызов пожарной бригады в красноречивой и доступной форме изложил собравшимся краткий курс действий при пожаре. Мороз и впечатления помогли сотрудникам и сотрудницам усвоить урок.
Конечно, учебно-тренировочный поджог стал реально опасным, но благодаря этому пожарный инспектор увидел, что не так в офисе, с кем и о чем поговорить, что сделать, чтобы пожара больше не было. Все дело в верной формулировке цели.
Администратора офисного центра оштрафовали. Видимо и ему происшедшее поможет верно ставить цели в своей работе. Например, так: «Без пожаров, выполняя все требования инструкции и инспектора!». Формула «Выполнять все требования инструкции и инспектора, чтобы не было пожара!» работает хуже. Весь секрет в том, что стоит на первом месте.
Глава 6-я, в которой три типичных персонажа выстраиваются на ступенях своего развития, и становятся понятными мотивы их целей
Казалось бы – ну что тут такого особенного в традиции загадывать желания под Новый Года? Однако сравнение желаний покажет заметную разницу между желаниями, стоит только задуматься – с чего бы это вдруг в голову приходят такие желания? В поисках ответа на этот вопрос обнаруживается неявная причина. Цели человека диктуются его потребностями, а значит, уровнем развития личности.
Новый предновогодний декабрьский день выдался не только погожим – буквально “Мороз и солнце! День чудесный!”, но и стал урожайным на людей, приходившим к новогодней ёлке загадать желание.
Офисный домовой Фома безвылазно просидел весь рабочий день под шубой куклы Деда Мороза, выставленной, в дань традиции, под ёлкой. Охранник офисного центра Степан Андреевич весь день просидел в наушниках, вызывая улыбку молодежи, заподозрившей, что старик запал на какой-нибудь шансон.
Фома подслушивал пожелания из под шубы игрушечного Деда Мороза. Степан Андреевич делал это дистанционно – в шапке Деда Мороза установлен радиомикрофон.
День двух друзей, увлеченных сбором доказательств в споре о том, что делает людей счастливыми, начался рано – с приходом уборщицы. Сорокалетняя женщина со следами порока на преждевременно состарившемся лице и наколкой на внешней стороне ладони определенно не знала об офисном флэш-мобе загадывания желаний под ёлкой.
Орудуя шваброй, она трижды обошла вокруг офисной достопримечательности, отмывая следы ёлочных прихожан. Уборщица нещадно отпускала идеоматические выражения в адрес затоптавших полы, и приводить ее слова в тексте было бы слишком смелым.
Обнаружив под ёлкой скомканный фантик от конфетки, уборщица нагнулась, протиснулась сквозь гущу еловых веток и… загадала желание фактически прямо в ухо домовому (приводится с цензурными выемками и стилистической правкой).
– Как конфетку сожрать, так здрасьте-пожалуйста, а как фантик за собой – так нате вам! Убирай тут за вами ради стакана водки под кусок хлеба с килькой. А мне бы на каждый день поесть да выпить!
Дело сделано! В смысле, желание загадано. У простых людей простые желания. Степан Андреевич поморщился, поправляя наушники. Фома зажал нос рукой, спасаясь от порции перегара. Оба про себя решили, что этот случай не заслуживает обсуждения, как предмет спора – и радость, и желание воплощаются в водке их немытого стакана и заветренной кильке в открытой консервной банке. Ну, еще покурить дешевых сигарет, а то и беломорину, а может, предаться случке со случайным сожителем, чтобы уснуть на матрасах без простыней с непотушенной сигаретой и сгореть, к злорадству соседей, которые сто раз жаловались участковому. Цели соответствуют образу жизни.
Вторым к ёлке подошел офисный электрик. Он совершал свой ритуальный обход подведомственного хозяйства, что раскрывало в нем привычную основательность. Во всем – в чистеньком, хотя и поношенном, комбинезоне, прогуталиненных стареньких ботинках, в порядке, царившем в старомодном деревянном ящике с инструментами.
После случая с пожаром в техническом помещении третьего этажа, электрик заменил там проводку и убедился, что возгорание произошло не по его вине. Следуя инструктажу директора офисного центра, электрик расширил зону контроля, и теперь в маршрут электрического патрулирования была внесена офисная ёлка на первом этаже.
Электрик почтительно раскланялся издалека с охранником, которого считал начальником. Тут и форменная одежда, и рация, и лысина, и что-то еще в этом охраннике.
В молодости электрик отслужил свои два года в армии и оставил в душе чувство порядка во всем. Взводного лейтенанта он считал большим начальником, ротного капитана – почти богом. На земле же всем правил сержант. Строгий, требовательный и заботливый. Хотелось быть похожим на него.
Посмотрев на новогоднюю ёлку издали, электрик примерился и приступил к работе. Сначала он поставил возле ёлки раскладную лестницу и, переставляя ее по кругу, осмотрел и потрогал на проверку верхние лампочки гирлянды. Разумеется, перед осмотром он отключил гирлянду от электросети – инструкции нужно соблюдать неукоснительно.
Затем электрик слез с лестницы, отставил ее от ёлки и осмотрел нижние лампочки. Пришлось трижды обойти вокруг ёлки. Завершив работу, электрик включил гирлянду и отошел от ёлки, чтобы убедиться, не забыл ли чего. Он стоял и любовался новогодней ёлкой.
В детстве он радовался декабрю и с тех пор считал этот месяц волшебным – подарки под наряженной ёлкой и новогодние пожелание, загаданные в ночь под звон курантов.
Однажды он загадал желание – очень хотел, чтобы родители купили ему велосипед. Тогда он подошел к ёлке и попросил у стоящего под ней игрушечного Деда Мороза велосипед, хотя понимал, что у родителей, работающих на заводе, есть заботы поважнее – еще двое детей, младшие братишка и сестренка.
Велосипед он все же получил, но добрый Дед Мороз распорядился мудро. Отец купил сразу взрослый велосипед – на вырост, да еще и с учетом подрастающих младшеньких. Сначала приходилось кататься, просовывая ногу под верхнюю перекладину велосипедной рамы. Потом отец открутил седло и на его место примотал тряпку. Теперь старший сын гордо крутил педали, сидя верхом на раме, хотя и не в седле. А потом вырос и уже катался по-взрослому.
Велосипед многому научил. Приходилось ремонтировать его, заклеивать проколотую камеру в шине, подтягивать спицы, исправлять “восьмерку” после наезда на бордюрный камень, смазывать солидолом втулки.
Потом старший брат учил младших кататься на велосипеде, откручивал седло, наматывал тряпку и снова возвращал седло на место. А теперь все выросли.
“Надо бы купить сынишке велосипед к весне!”, – замечтал электрик. – “А дочке – электронное пианино. Пусть учится музыке! Хотя… Покупать нужно одежду, обувь и книжки. Хорошо хоть не приходится сдавать, как все родители, деньги в школе – дело обходится ремонтом парт и стульев…”.
Электрик засобирался продолжить обход своего электрического хозяйства. “Жене хорошо бы чего-нибудь подарить! Она давно мечтает о какой-то сиреневой кофточке – да больно та дорога!”.
Электрик заметил что-то под ёлкой, будто заискрило. Офисный домовой замер, тихонько возвращаясь в Деда Мороза.
Просунув голову в самую гущу хвои, электрик осмотрел всё электрическое вокруг и вслух завершил свои мысли о мечтах:
– А вообще-то, хорошо бы в новом году работать здесь электриком! Работать еще лет пять, пока дети учатся, а то и до пенсии. Не помешает какая-нибудь подработка по специальности!, – прошептал на ухо офисному домовому Фоме офисный электрик. – А там, глядишь, и всем своим на жизнь хватит – и жене, и детям, и старикам-родителям.
Офисный охранник пожал плечами и вытащил наушники из ушей. Этот случай был также прост, как случай уборщицы, только не отрицательный, а положительный. Ничего сложного. Ничего необычного. Все, как у простых людей. Желания простых людей тоже просты. Офисному домовому электрик был симпатичен. Вот бы всем людям быть такими. Это и работники хорошие, и мужья, и отцы.