Quote from the book "Убийца королевы"

Потрескивал костёр, и я посмотрел на сушёное мясо на поставленной передо мной тарелке. Я умирал с голоду. Маршалы услужливо перестегнули мои наручники так, чтобы руки были передо мной, но пустить в ход пальцы, чтобы взять мясо, означало потерять козырь, который всё ещё у меня был. На моих пальцах оставалось достаточно порошка, и, если я сумею придумать, как освободиться от наручников, я смогу устроить один последний взрыв. – Джен-теп, – окликнул меня Элита Забана так тихо, чтобы его голос почти утонул в потрескивании огня. – Что? – спросил я. – Ты джен-теп? Он произнёс это слово, как оскорбление. Я кивнул. – Нагхрам, а? – ухмыляясь, спросил он. Последнее слово не требовало особых интонаций, чтобы понять: это оскорбление. По правде говоря, столетия назад многие джен-теп были скопцами. Они считали, что кастрация освобождает разум от возбуждения, присущего желанию, и, следовательно, позволяет лучше