Read the book: «Наследница огня», page 8
Рован кивком указал на курганы:
– Я собирался подождать, пока ты немного научишься управлять своей силой. Думал привести тебя сюда ночью. Здешние сущности – любопытное явление. Можешь считать это… поощрением. Немногие отваживаются приходить сюда днем. Твоя задача – пройти среди курганов, выдержать столкновение с сущностями и достичь противоположного края равнины. Сумеешь – и мы отправимся в Доранеллу, когда пожелаешь. Всего одна задача, Аэлина.
Селена прекрасно понимала: это ловушка. У Рована в запасе была целая вечность. Он мог столетиями играть в игры. Ее нетерпение, ее смертная природа, когда каждый удар сердца приближал к концу пути – все это Рован обратил против нее. Выдержать столкновение с сущностями…
Меч и кинжал Рована были совсем рядом. Протяни руку – и схватишь. Селена молчала. Фэец равнодушно пожал широкими плечами:
– Либо жди, пока не заработаешь право вернуть себе оружие, либо иди с пустыми руками.
Селена мигом забыла свои обещания больше не попадаться на крючок. Вспышка злости оказалась сильнее.
– Мои руки – достаточное оружие, – бросила она.
Рован издевательски усмехнулся и шагнул в лабиринт курганов.
Селена старалась не отставать, иначе ей придется самой выбираться отсюда.
За железными дверями слышалось ровное дыхание и зевки просыпающихся сущностей. Сами двери были простыми, прилаженными к каменным косякам. Их петли и гвозди выглядели настолько древними, что казались старше Вендалина.
Под ногами Рована негромко похрустывала трава. Здесь даже птицы и насекомые старались петь и жужжать потише. Вскоре курганы расступились, и Селена увидела круг сухой, мертвой травы. В центре находился самый ветхий из всех здешних курганов. Если остальные имели закругленную форму, этот был плоским, будто еще в древности на него наступил кто-то из богов. Плоская вершина поросла кустами, чьи скрюченные, узловатые корни выпирали наружу. Три массивных камня – порог кургана – были расколоты, покрыты пятнами и сдвинуты с мест. Железной двери вообще не было.
Внутри проема обитала темнота. Дышащая, не имеющая возраста.
У Селены заколотилось сердце и зашумело в ушах. Темнота тянулась к ней.
– Я оставляю тебя здесь. – Рован замер у самой кромки мертвой травы и хищно улыбнулся. – Буду ждать на другом краю равнины.
Он думал, что она со всех ног побежит отсюда, словно испуганный заяц. Проклятый курган находился всего в какой-то сотне ярдов. Селене действительно хотелось дернуть отсюда и бежать, бежать без остановки, пока она не найдет место, где солнце светит целые сутки. Но если она решит задачу, то уже завтра сможет отправиться в Доранеллу. Что же касается сущностей… разве она не сталкивалась и не сражалась с ними в Адарлане? Сущностей хватало и вокруг нее, и внутри.
Тряхнув головой, Селена пошла по мертвой траве.
Глава 14
На каждом шагу кровь яростно бурлила в жилах. Тьма за древними камнями сгущалась. Она не была неподвижной. Тьма клубилась. Заметно похолодало. Воздух сделался суше.
Селена решила не останавливаться. Рован наверняка следил за нею. Нечего давать ему лишний повод позлословить. Смотреть в зияющий проем (кто бы ни скрывался в темноте) она тоже не решалась. Остатки дурацкой гордости смертных, что еще сохранялись в характере Селены, не позволяли ей пересечь опасный участок бегом. Бег лишь привлекает внимание хищников. Селена заставляла себя идти медленно, вспоминая все приемы рукопашного боя, которым ее учили. Сущность, обитающая в кургане, может выглядеть как голодный призрак в лохмотьях, но голодные призраки тоже бывают опасными.
Сущность не торопилась вылезать за порог, а ведь Селена была совсем близко. Желанная добыча, которую оставалось лишь затащить в темноту. Но сущность почему-то мешкала.
Селена уже проходила мимо ветхого кургана, когда в уши ей ударила воздушная волна; потянуло затхлостью. Может, она напрасно не побежала? Но если единственным оружием против здешних сущностей была магия, ее руки бесполезны. Меж тем осторожная сущность не вылезала из кургана.
И вновь Селене ударила в уши волна странного, мертвого воздуха. В ее больной, кружащейся голове зазвенело. Селена прибавила шагу. Ломкая трава хрустела под ногами. Селена старалась быть предельно внимательной, чтобы нападение сущности, если таковое случится, не застало ее врасплох. На другом конце равнины туманный ветерок слегка раскачивал кроны деревьев. Ей осталось идти не так уж далеко.
Селена миновала ветхий курган. Она сжимала зубы. Противный звон переместился в уши и с каждым шагом становился сильнее. Даже сущность убралась в темноту проема. Значит, источником звона был кто-то еще. Или что-то.
До конца пятна сухой травы оставалось несколько шагов. Совсем не много. Пройти их, а потом можно и побежать, удаляясь от невидимой опасности, испугавшей даже сущность.
Шагнув еще пару раз, Селена увидела за курганом человека.
Нет, не сущность, похожую на человека. Видение длилось совсем недолго, однако Селена успела разглядеть бледную кожу, черные волосы, невероятно красивое лицо и ожерелье из оникса, плотно обхватывающее сильную шею. А потом…
Чернота. Волна черноты, хлынувшая к ней.
Это не было забытьем, куда проваливаются, потеряв сознание. Это была темнота, словно на них набросили плотное покрывало.
Под ногами все так же хрустела трава, но Селена ее не видела. Она вообще ничего не видела ни впереди, ни сзади, ни по бокам. Только она и клубящаяся тьма.
Селена опустилась на корточки, бормоча проклятия и разглядывая темноту. Она вспомнила странного человека. Нет, он только имел человеческий облик, но не был смертным из плоти и крови. В его совершенном лице и бездонных глазах не было ничего человеческого.
По ее верхней губе потекла струйка крови. Это из носа. Звон в ушах подавлял мысли, мешая думать. Кому-то потребовалось, чтобы она перестала думать. Тьма не рассеивалась. Непроницаемая тьма.
«Остановись, – приказала себе Селена. – Дыши».
У нее за спиной тоже дышали. Кто? Существо, похожее на человека, или кто-то еще?
Чужое дыхание приближалось к ней, становясь громче. Нос, губы и щеки Селены ощутили прикосновение холодного воздуха. Бежать, бежать отсюда. Это разумнее, чем просто ждать. Селена сделала несколько шагов, которые должны были бы вывести ее из круга сухой травы. И…
Ничего. Только бесконечная темнота и все то же чужое дыхание, успевшее приблизиться. Ноздри Селены улавливали запах пыли, мертвечины и еще один. Его Селена вдыхала всего однажды, но не забыла. Такой запах было невозможно забыть. Он пропитал всю комнату, как пропитывает запах свежей краски.
Боги милосердные! Чужое дыхание касалось ее шеи и вползало в ушную раковину.
Селена резко обернулась, втянув в себя воздух. Возможно, это будет ее последний вдох. Появился свет, но не было ни облаков над головой, ни мертвой травы под ногами. И фэйского принца, ждущего поблизости, тоже не было. Комната…
Та комната…
Пронзительно кричала служанка. Под зашторенными окнами блестели лужи. Странно. Селена перед сном сама плотно закрыла окна, когда налетела буря и створки начали громко хлопать.
Она подумала, что и кровать тоже мокрая из-за дождя. Поплотнее укуталась одеялом, поскольку буря нашептывала ей страшные слова и порождала странные ощущения, которых на самом деле никак не могло быть. Например, будто в углу ее комнаты кто-то прячется. И что вовсе не дождь сделал мокрой кровать в элегантно обставленной спальне загородного дома.
И то, что высохло на ней, на руках, лице и ночной рубашке, не было дождевой водой. А запах… пахло не только кровью, но чем-то еще…
– Это не настоящее, – произнесла вслух Селена, отходя от кровати, возле которой она только что стояла, как призрак. – Это не настоящее.
Но родители, лежавшие на кровати, были настоящими. Ее родители, только у обоих было перерезано горло.
Ее отец, широкоплечий, красивый, лежал неподвижно. Его кожа успела посереть.
Рядом – ее мать, чьи золотистые волосы были забрызганы кровью, а лицо… лицо матери…
Их убили, как скот. Зарезали, как баранов. Раны были грубыми, глубокими. Ее родители выглядели настолько… настолько…
Селену вытошнило. Она повалилась на колени, почувствовав, как сам собой опорожняется мочевой пузырь. Потом ее вытошнило еще раз.
– Это не настоящее, – твердила она. – Не настоящее.
Ее штаны стали теплыми и очень мокрыми. Она не могла дышать, не могла дышать, не могла…
Потом она все-таки вскочила на ноги и рванулась прочь из комнаты. Перед ней оказался длинный коридор со стенами, обшитыми деревом. Словно демон, она неслась вперед, пока…
Пока не очутилась в другой спальне, где лежало другое тело.
Нехемия. Зверски убитая и не менее зверски распотрошенная.
Какое-то существо за спиной Селены протянуло руку, нежно обняло ее за талию и попыталось оттащить от кровати. Селену обожгло страхом. Она ударила не глядя, локтем. То, по чему она била, имело плоть и кровь. Послышалось шипение. Рука исчезла. И тогда Селена бросилась бежать, оставляя позади иллюзорную спальню с иллюзорно убитой Нехемией, иллюзорной кровью и кишками…
Над головой светило неяркое солнце. Поблизости сидел основательно вооруженный воин с серебристыми волосами. Селена бросилась к нему, не думая об испачканной одежде. Она бежала и пронзительно кричала, а добежав, повалилась в зеленую траву. Она ухватилась за стебли, и тело вновь сотрясли рвотные позывы. Но желудок уже исторг все, что в нем было, и смог вытолкнуть лишь струйку желчи. Она кричала, плакала… или вообще не издавала никаких звуков.
А потом она почувствовала превращение. Прилив. Чуть ниже живота открылся колодец и стремительно стал заполняться обжигающим, безжалостным огнем.
Нет! Нет!
На нее накатывали волны боли. Зрение становилось то предельно ясным, то мутнело, возвращаясь к зрению смертных. У нее болели зубы, потому что клыки то удлинялись, то сокращались. Это напоминало чередование прилива и отлива. Маятник, качающийся между бессмертным и смертным телом. Он раскачивался быстрее, еще быстрее.
А колодец внутри становился все глубже. Неукротимый огонь вспыхивал и гас, стремясь подняться все выше и выше…
Селена кричала от нестерпимой боли. Ей казалось, что у нее обожжено горло. А вдруг это не горло? Тогда что? Магическая сила, наконец-то вырвавшаяся на свободу?
Магическая сила…
* * *
Очнувшись, Селена увидела, что лежит в лесу. По-прежнему светило солнце. Одежда и сапоги были в земле. Похоже, Рован приволок ее сюда с равнины курганов.
Ее одежда была запачкана не только землей. Судя по запаху, желудок вытолкнул все, что она съела за завтраком. И еще она… обмочилась, как малый ребенок. У Селены вспыхнуло лицо. Усилием воли она запихнула поглубже все мысли о причинах случившегося. Мысли о магии она затолкала еще глубже.
– Никакой дисциплины, никакого умения владеть собой, – послышался знакомый сердитый голос. – Я уже не говорю об отсутствии смелости.
Повернув отчаянно болевшую голову, Селена увидела Рована. Фэец расположился на камне, обхватив мускулистыми руками колени. В одной руке покачивался кинжал. Похоже, Рован уже давно сидел и скучал, пока она валялась в собственной блевотине и моче.
– Урок ты провалила, – равнодушным тоном объявил Рован. – До конца равнины ты добралась. Но столкновения с сущностями не выдержала. Хуже того, устроила магическую истерику.
– Я тебя убью, – хрипло проговорила Селена. – Как ты смел…
– Принцесса, я тут ни при чем. Заманивший тебя не был сущностью из кургана.
Рован смотрел не на нее, а на деревья у нее за спиной. До Селены вдруг дошло: все это было подстроено. Как удобно! Она не выполнила условий, и Ровану не надо вести ее в Доранеллу.
Их глаза встретились, и ей показалось, что она прочла в глазах Рована: «Это существо нам все спутало. Сам не знаю, как оно туда попало».
«Тогда чем я виновата, придурок? И кто это был?»
Рован стиснул зубы, потом сказал вслух:
– Не знаю. Одно время здесь шастали оборотни. Неделями бродили по холмам в поисках человеческой шкуры. Но этот… не похож он на оборотней. С таким существом я еще не сталкивался ни в здешних местах, ни в других. И вряд ли столкнусь, потому что я его спугнул.
Рован оглядел ее зловонную одежду, имевшую весьма жалкий вид.
– Когда я вернулся за тобой, это существо исчезло. Что вообще произошло? Я видел только сгусток темноты, а когда ты оттуда вышла… ты стала другой.
Селена оглядела себя. Ее кожа побелела. Весь загар, приобретенный на крышах Варэса, пропал за считаные минуты.
– Ничего я тебе не скажу, – буркнула Селена. – Иди и сам лови.
– От этого может зависеть жизнь других людей.
– Я хочу вернуться в крепость.
Селене не хотелось думать ни о каких сущностях, оборотнях или еще о чем-то. Каждое слово давалось ей с усилием.
– Идем обратно.
– Пойдешь тогда, когда я решу, что на сегодня хватит.
– Можешь меня убивать, терзать или сбросить со скалы. Но с меня на сегодня действительно хватит. А в темноте я видела то, чего лучше не видеть. Это существо проволокло меня по моим воспоминаниям, причем не самым приятным. Тебе достаточно?
Рован шумно сплюнул, однако встал и пошел. Селена, кряхтя, тоже встала. Ноги плохо ее держали, но она все-таки потащилась следом. Так они шли до самой крепости. Ей удалось пройти так, что ни караульные, ни обитатели крепости не увидели ее позорно испачканной одежды. Но лицо ей было не спрятать.
Они вошли в коридор. Здесь Селена еще не бывала. Рован открыл тяжелую дубовую дверь, и оттуда повалил пар.
– Это женские бани. Твоя комната этажом выше. Завтра с самого утра – на кухню.
Селена ввалилась внутрь. Ей было все равно, есть здесь кто-то или нет. Сбросив с себя ненавистную одежду, она погрузилась в каменную купальню и очень долго лежала там, не шевелясь.
Глава 15
Отец появился на двадцать минут позже. Шаола это не удивило. Не удивило его и поведение отца. Войдя, тот молча уселся на стул возле письменного стола, не посчитав нужным объяснять причины своего опоздания. Зато с нарочитой холодностью, морща нос, разглядывал кабинет сына: комнатку без окна, вытертый ковер на полу и открытый оружейный сундук. У Шаола никак не доходили руки вычистить и отдать в ремонт сложенное там оружие.
По крайней мере, в остальном у Шаола был порядок. Стол не захламлен, стеклянные перья не валяются где попало. Доспехи, в которые Шаол облачался крайне редко, поблескивают в углу на манекене.
– Неужели наш блистательный король смог выделить капитану гвардии лишь эту каморку?
Шаол пожал плечами. Отец внимательно разглядывал массивный дубовый стол. Стол достался Шаолу от предшественника. На этом столе они с Селеной…
Такие воспоминания будоражили кровь, и потому Шаол усилием воли отогнал их, заставив себя улыбнуться отцу:
– Мне предлагали просторный кабинет в стеклянной части замка, но я решил остаться в этом. Поближе к своим гвардейцам.
Шаол говорил правду. Он считал, что командир всегда должен быть досягаем для своих подчиненных. К тому же ему не хотелось постоянно сталкиваться в коридорах стеклянной части с придворными и советниками.
– Что ж, мудрое решение, – похвалил отец, откинувшись на спинку старого скрипучего стула. – Чутье командира.
– Я же дал согласие на возвращение в Аньель. К чему эта лесть? – удивился Шаол.
– Согласие-то ты дал, но что-то я не вижу, чтобы ты начал готовиться к этому так называемому возвращению. Ты даже не ищешь себе замену.
– Я знаю, вы невысокого мнения о моей должности. Но я отношусь к ней серьезно и не хочу, чтобы командиром королевских гвардейцев оказался случайный человек.
– Между прочим, ты еще и не сообщал его величеству о своем желании выйти в отставку.
Отец улыбался обычной учтивой улыбкой вышколенного придворного. Но сколько язвительности в ней было!
– Когда я испрашивал у короля позволения уехать на следующей неделе, он и словом не обмолвился о твоем отъезде. Я тоже смолчал, чтобы не позорить тебя, сынок.
– Я не могу уехать, пока не найду себе достойную замену. – Шаолу пока удавалось сохранять бесстрастное выражение лица. – Потому я попросил вас о встрече. Мне нужно время.
Сказанное было правдой лишь отчасти.
Верный своему слову, Шаол решил разыскать Эдиона и серьезно поговорить с генералом. Для своей новой вечеринки генерал избрал более вместительную и дорогую таверну. Она тоже была полным-полна гостей. И опять никто толком не знал, где генерал. Почему-то все думали, что он «где-то здесь». Шаол нашел куртизанку, с которой Эдион удалился вчера. Та рассказала, что генерал вел себя как-то странно. Дал ей золотую монету, но от ее услуг отказался, заявив, что ему «некогда». Потом оставил ее на углу и сказал, что пойдет поищет игристого вина. И исчез.
Сам не зная зачем, Шаол отправился на тот угол, осмотрел окрестные дома и, конечно же, не нашел никаких следов генерала. И не странно ли, что никто не знал, когда именно Беспощадные прибудут в столицу и где будут расквартированы? Все, кого он спрашивал, повторяли, как попугаи: «Легион на подходе». Днем Шаол был слишком занят, чтобы выслеживать Эдиона. А на собраниях у короля и обедах в узком кругу с генералом не поговоришь. Но сегодня Шаол решил отправиться на очередную генеральскую вечеринку пораньше и посмотреть, появится ли там Эдион. Если появится – проследить, куда потом скроется. Чем раньше он найдет средство повлиять на генерала, тем лучше. Главное – поменьше мозолить глаза королю. Потом уже можно думать об отставке.
Шаол не стал бы просить отца о встрече, если бы не одна шальная мысль, разбудившая его среди ночи. Мысль была не только шальной, но и опасной. Если взяться за ее осуществление, он может погибнуть раньше, чем успеет сделать хоть что-то. Он переворошил все книги по магии, найденные Селеной, но так и не обнаружил подсказки, каким образом магия могла бы помочь Дорину и Селене.
Кружок мятежников, возглавляемый Аркером и Нехемией, утверждал, что, во-первых, им известно местонахождение Аэлины Галатинии, а во-вторых – они знают способ лишить адарланского короля его таинственной власти над континентом. Об этом ему рассказала Селена. Первому утверждению Шаол не поверил. Обычное вранье, чтобы придать себе значимости. Что же касается второго утверждения… Если существовала хотя бы ничтожная возможность вернуть магию на континент, он должен это выяснить. Шаол просмотрел все заметки Селены о тайных укрытиях мятежников и потому знал, где искать этих людей. Возможно, странные исчезновения Эдиона тоже как-то связаны с мятежниками. Дело, которым собирался заняться Шаол, требовало осторожности и, конечно же, времени. Оттого он и попросил отца о встрече. Ему нужно было выговорить себе как можно больше времени.
Отец перестал улыбаться. Теперь перед Шаолом сидел жесткий, многоопытный правитель Аньеля.
– Говорят, ты считаешь себя человеком чести. Не берусь судить, каким ты стал за эти годы. Но если ты не наплевательски относишься к своим обещаниям…
Отец намеренно сделал паузу и стал покусывать нижнюю губу. Шаол тоже молчал.
– Интересно бы знать, что в действительности двигало твоим решением отправить свою женщину в Вендалин.
Шаол едва не вздрогнул. Видно, отцу очень нужно, чтобы он сорвался.
– У благородного капитана Эстфола могла быть только одна причина для ее отправки туда: устранение руками королевской защитницы заморских врагов его величества. Но ты оказался вероломным лгуном…
– Я не нарушал обещания, данного вам, – сказал Шаол, тщательно выговаривая каждое слово. – Я действительно намерен вернуться в Аньель. Готов принести клятву в любом храме, перед любым богом. Но туда я отправлюсь не раньше, чем найду себе замену.
– Помнится, ты утверждал, что тебе хватит месяца, – сердито напомнил ему отец.
– Я же возвращаюсь насовсем. До конца моей ничтожной жизни. Неужели вам так важен месяц-другой?
Отцовские ноздри раздулись. В самом деле, почему отец так настаивает на его скором возвращении? Шаол уже собирался задать ему этот вопрос, когда Эстфол-старший извлек из камзола конверт и бросил на стол.
Годы жизни вдали от родительского дома не помешали Шаолу узнать изящный почерк матери. На конверте было выведено его имя.
– Что это? – спросил Шаол.
– Мать прислала тебе письмо. Думаю, она пишет, с какой радостью и нетерпением ожидает твоего возвращения.
Шаол не притронулся к конверту.
– Ты не хочешь прочесть материнское письмо?
– Мне нечего ей сказать, и меня не интересует то, о чем она пишет.
Шаол лгал. Ему хотелось вскрыть конверт, но он понимал: письмо – это ловушка. Способ вывести его из равновесия. А ему никак нельзя терять самообладание. И поддаваться чувствам тоже нельзя. До отъезда в Аньель нужно покончить со здешними делами.
– Представляю, как она огорчится, узнав, что ты даже не пожелал прочесть ее письма. – Отец спрятал конверт в карман камзола.
Шаол не сомневался: отец догадывается о его лжи. Но и это обратит себе на пользу, в точности передав матери слова сына. Кровь ударила Шаолу в голову. В ушах зашумело. Так было всегда, когда он видел и слышал, как отец унижает мать, отчитывает ее или просто не замечает. Усилием воли Шаол заставил себя успокоиться. Не давать отцу никаких зацепок.
Он медленно дышал, делая вид, что обдумывает дальнейшие слова.
– Еще четыре месяца, и я уеду в Аньель. Отметьте эту дату на своем календаре.
– Два месяца.
– Три.
Эстфол-старший улыбнулся. Так он улыбался в детстве, прежде чем наказать Шаола.
– Сынок, к чему мне ждать три месяца? Я мог бы прямо сейчас отправиться к королю и попросить о твоей отставке… по семейным обстоятельствам.
Шаол стиснул зубы.
– Назовите вашу цену.
– Ее нет. Но мне приятно сознавать, что ты у меня в долгу.
На отцовское лицо вернулась учтивая придворная улыбка.
– Мне очень приятно это сознавать. Так вот, мой мальчик, два месяца и ни днем больше.
Они расстались, не прощаясь.
* * *
Соршу вызвали в покои наследного принца, когда она готовила успокоительный отвар для кухарки, надорвавшейся на работе. Стараясь не показывать ни своего волнения, ни тем более радости, целительница быстро перепоручила работу ученице и поспешила к башне принца.
Сорша никогда не бывала там, но знала, как туда пройти. Об этом знали все целители – так, на всякий случай. Караульные пропустили ее, едва кивнув. Сорша поднялась по длинной винтовой лестнице, где ее уже ждала открытая дверь.
Ну и беспорядок! Комнаты принца были завалены книгами, свитками, оружием. Дорин встретил ее за письменным столом, где оставался маленький пятачок свободного пространства. Выглядел принц весьма смущенным. То ли ему было неловко за состояние своего жилища, то ли его беспокоила рассеченная губа.
Сорша поклонилась, чувствуя, как у нее вновь покраснели лицо и шея:
– Вашему высочеству было угодно послать за мной.
– Я… – Принц смущенно кашлянул. – Словом, опять понадобилась твоя помощь. Вот, посмотри.
Рана на руке была небольшой. Скорее всего, поранился, упражняясь с кем-то на мечах. А вот губа… Чтобы осмотреть губу, ей понадобится вся сила воли. Надо начать с руки, чтобы успокоиться.
Сорша поставила на стол корзинку, с которой ходила на вызовы. Достала мазь, бинты. От принца пахло ароматным мылом. Должно быть, он мылся совсем недавно. Мылся, раздевшись догола. Эта мысль вновь заставила Соршу покраснеть, что было странно при ее ремесле. Ей не раз приходилось просить своих подопечных раздеться…
– Хочешь узнать, как я поранился? – спросил принц, поднимая на нее глаза.
– Я не вправе задавать такие вопросы. Если это никак не связано с особенностью раны, где и как вы ее получили, меня это не касается.
Фраза получилась более холодной и жесткой, чем хотелось бы Сорше. Но она сказала правду.
Сорша умело наложила салфетку с мазью, затем перевязала рану. Принц молчал. Молчание не тяготило Соршу. Она могла целыми днями работать у себя в подземелье, не произнося ни слова. Сорша и при жизни родителей была тихим ребенком, а после того, как их не стало… Они попали в облаву, и их убили прямо на площади, в числе прочих «шпионов» свергнутого правителя Фенхару… После этого она стала еще тише. Только в замке, где у нее появились подруги, выяснилось, что иногда Сорша не прочь поговорить. Однако сейчас, наедине с ним… А принц, наверное, молчать не любил и сейчас искал тему для разговора.
– Откуда ты родом? – спросил Дорин.
Простой вопрос, но для Сорши он был далеко не простым, поскольку ее появление в замке… Можно сказать, что своим появлением в замке она косвенно обязана отцу принца.
– Из Фенхару, – ответила Сорша, моля всех богов, чтобы принц удовлетворился этим ответом.
– А поточнее?
Сорша оцепенела, но быстро взяла себя в руки. Дело было не только в том, что она разговаривала с наследным принцем. За пять лет ей пришлось врачевать всякие раны, среди которых встречались и очень тяжелые. Она не раз убеждалась: любой проблеск страха или отвращения на ее лице мог усугубить состояние больного, а то и свести на нет все лечение.
– Из маленькой деревушки на юге. О ней мало кто слышал.
– Фенхару – красивый край. Просторы, уходящие в бесконечность.
Сорша не помнила, любила ли она эти просторы. А бесконечность была лишь кажущейся. На западе земли ее родины упирались в горы, на востоке выходили к морю.
– Ты всегда хотела быть целительницей?
– Да.
Ей доверили врачевать наследника империи, и потому на такой вопрос она должна была отвечать с абсолютной уверенностью.
– Врешь, – улыбнулся принц.
Сказано это было весело и без малейшего желания ее унизить. В сапфировых глазах принца отражалось неяркое предвечернее солнце, льющееся через небольшое окно.
– Я не хотела ничем обидеть ваше…
– Я же просто пошутил. – Дорин потрогал повязку. – Пытаюсь отвлечься.
Сорша кивнула. Ей было нечего сказать. В голову лезли дурацкие мысли. Она достала другую баночку, с мазью для рассеченной губы.
– А теперь, ваше высочество, если не возражаете, я осмотрю вашу губу. Мне нужно убедиться, что в рану не попало грязи или еще чего-то… постороннего.
– Сорша, делай то, что считаешь необходимым.
Она чуть не задохнулась. Принц запомнил ее имя! Главное, держать себя в узде, не показывая своей радости.
По давнишней привычке она промолчала и только кивнула в ответ. Потом слегка приподняла Дорину подбородок. Его кожа была такой теплой. Она осторожно дотронулась до поврежденной губы. Принц дернулся и шумно выдохнул. Его дыхание приятно согревало ей пальцы. Он не отпрянул, не отчитал ее за «руки-крюки». А ведь придворные не скупились на оскорбления. Случалось, забывали, что она пришла им помочь, и могли ударить.
Едва касаясь его губы, Сорша наложила мазь. Боги, какие же у него нежные губы.
Ее первая встреча с принцем состоялась еще шесть лет назад. Тогда она не знала, что этот мальчишка-подросток – наследный принц. Он гулял по саду со своим другом, будущим капитаном королевской гвардии. Сорша только-только поступила в ученицы. Она и сейчас помнила мешковатое платье с чужого плеча, которое было тогда на ней. Но принц словно не обратил внимания на убогость ее одежды. Увидев девушку, он улыбнулся. Он заметил Соршу, которую никогда и никто не замечал. Решив, что он сын какого-нибудь придворного, она находила любые причины, только бы оказаться в стеклянной части замка. Через месяц Сорша снова его увидела, а потом горько плакала, подслушав разговор двух учениц. Девчонки восторгались красотой Дорина – наследного принца Адарланской империи.
В глупости своей тайной любви Сорша убедилась через несколько лет, когда Амитию вызвали к принцу. Старшая целительница взяла Соршу себе в помощь. Принц ее не узнал. Даже не взглянул на нее. Она стала незаметной, как и многие врачеватели. Невидимой. Она ведь и хотела стать невидимкой.
– Сорша, ты о чем задумалась?
Вопрос принца отвлек ее от воспоминаний и вверг в неописуемый ужас. Все это время она, открыв рот, смотрела на него, погрузив пальцы в баночку с мазью.
– Простите, ваше высочество, – прошептала Сорша.
После такого позора ей было впору выброситься из башни.
– У меня был утомительный день, – добавила она.
И это была чистая правда.
Она вела себя как настоящая деревенская дура. Мужчин она не видела, что ли? С одним из них, караульным, у нее даже случилась близость. Правда, хватило одного раза. Больше она ничего такого не хотела. Но сейчас, стоя возле принца и чувствуя, как подол ее домотканого платья трется о его ноги…
– Почему ты не стала никому рассказывать? – тихо спросил он. – Обо мне и моих друзьях.
Сорша попятилась, но глаз не отвела. Прямое нарушение этикета. То же требовала и ее интуиция: «Не смотри на него».
– Вы никогда не бываете грубым ни с кем из лекарей. Мне хочется думать, что миру нужны…
Она понимала, что сказала много лишнего. Мир, в котором они жили, принадлежал его отцу.
– Миру нужны хорошие люди, – договорил за нее принц и встал. – И еще ты думаешь, что мой отец, узнав от тебя о наших… прогулках, обратил бы это против нас.
Значит, принц знал, что Амития докладывает обо всех необычных случаях. Соршу она учила делать то же самое, чтобы «жизнь себе не осложнять».
– Я даже не думала, что его величество может…
– Скажи, а твоя деревня цела? Твои родители живы?
Прошло уже достаточно много лет, но и сейчас Сорша не могла отвечать на такие вопросы без боли.
– Нашу деревню сожгли. Родители привезли меня в Рафтхол. Потом… потом они попали в облаву. И был приказ: всех подозрительных убивать, не тратя времени на разбирательства.
– Тогда почему ты пришла в замок? – Сапфировые глаза принца помрачнели. – Почему осталась здесь?
Сорша уложила баночки в корзину.
– Мне больше некуда было идти.
Теперь у принца помрачнело лицо.
– Ваше высочество, никак я…
– Прости, – прошептал Дорин.
Он смотрел на нее так, словно все понимал.
– Не вы принимали решение. И не ваши гвардейцы расправлялись с моими родителями.
Принц молча смотрел на нее, потом поблагодарил за помощь. Оба понимали: говорить больше не о чем.
Идя по шумным коридорам стеклянной части замка, Сорша ругала себя за ненужную откровенность. Ну кто тянул ее за язык? Зачем она сказала, что родителей убили? Наверное, теперь он больше никогда ее не позовет. Места своего она не лишится – принц не жесток и не мстителен. Он может просто отказаться от ее помощи, а это тоже чревато лишними вопросами. Та же Амития начнет выспрашивать, чем это она не угодила принцу.
Ночью ей не спалось. Ворочаясь на своей узкой койке, Сорша решила найти способ извиниться перед принцем. И еще – придумать причину, чтобы он больше не вызывал ее к себе. Завтра она это обдумает во всех подробностях.
На следующий день, едва Сорша успела позавтракать, к ней явился посланец от принца и спросил название ее родной деревни. Сорша насторожилась, но все-таки решилась поинтересоваться, зачем это нужно его высочеству. Оказалось, у наследного принца есть своя личная карта континента и он желает пометить на ней местоположение деревни, где родилась целительница Сорша.
