Гидра

Так не сердись на них. И верно, такие законодатели всего забавнее: они, как мы только что говорили, всё время вносят поправки в свои законы, думая положить предел злоупотреблениям в делах, но, как я сейчас заметил, не отдают себе отчёта, что на самом‑то деле уподобляются людям, рассекающим гидру.

Платон. Государство

Поколению перемен посвящается.

Молодая женщина с авоськами, наполненными продуктами, быстрым шагом шла по протоптанной снежной тропинке, припорошенной свежим, похожим на пух, снегом. Она возвращалась домой, по ходу пытаясь вспомнить, всё ли взяла из запланированного в магазине, который, впрочем, находился совсем недалеко. Подходя к пятиэтажной хрущёвке, она увидела скопление людей прямо у подъезда. Странное волнение охватило её. Женщина ещё сильнее ускорила шаг и практически перешла на бег. Соседка с четвёртого этажа, завидев её, стала кричать и махать рукой в свою сторону.

– Марина, Марина, скорей сюда!

Авоськи выпали из рук. Из разбитой трёхлитровой банки потекло молоко и тут же впиталось в снег. Она побежала настолько быстро, насколько позволяли валенки, на ходу расстёгивая мешавшее плотное пальто.

Взволнованная, она увидела, как толпа собралась у забора, отделяющего цветник. Двое мужчин стояли за забором под балконами, взгляды их были устремлены вверх. Она протолкнулась сквозь толпу, посмотрела вверх и на последнем, пятом этаже увидела ребёнка, сидящего на подоконнике. Это был её сын, которому через месяц должно было исполниться два года. Толпа начала гудеть, словно огромный пчелиный рой.

«А вот и мать нерадивая, это ж надо было додуматься совсем маленького одного дома оставить», – крикнул кто-то. «Нарожают, а ответственности никакой», – тут же добавил другой. Крики и упрёки превратились в общий шум. Один из мужчин, быстро сориентировавшись, схватил её за руку и, расталкивая толпу, провёл к подъезду. Он распахнул дверь, втолкнул женщину внутрь и крикнул вслед: «Беги!»

Сам он последовал за ней. Этажи мелькали один за другим, а время при этом тянулось и казалось бесконечным. Когда она добралась до двери, то судорожно начала шарить по карманам в поиске ключей и вот наконец, нащупав их и вытащив, тут же выронила в лестничный пролёт. На четвёртом этаже практически на лету их подхватил еле поспевающий мужчина. Он быстро всучил ключи ей обратно. Только она повернулась к двери и начала дрожащими руками пытаться попасть ключом в замочную скважину, как вдруг мужчина схватил её за плечи и начал трясти.

– Посмотри на меня! – по его раскрасневшемуся лицу стекали капли пота. – Успокойся, не спугни ребёнка. Слышишь? Слышишь? – повторял он.

– Да, – ответила женщина, открыла дверь и вошла. Она повернула налево в сторону кухни, где за распахнутым окном на подоконнике сидел ребёнок, с интересом рассматривающий собравшуюся внизу толпу. Когда до окна оставалось всего около пяти шагов, ноги её подкосились, она издала громкий вздох и упала на колени. Мужчина стоял в коридоре в ожидании какого-либо сигнала, боясь войти и в то же время готовый в любой момент прийти на помощь. Женщина попыталась что-то сказать мальчику. Поначалу от страха она не могла издать даже звука, словно рыба, выброшенная на берег, только открывала рот и тяжело дышала. Потом голос начал возвращаться, и стало слышно, как по нарастающей она повторяла одно и то же: «Денис, Денис, Денис…» Мальчик повернулся к ней и улыбнулся…

«Денис, Денис, Денис», – раздавалось сквозь сон. Потягиваясь, парнишка открыл глаза и увидел привычную стену, оклеенную старыми, местами оборванными обоями. Повернувшись, он увидел возле кровати мать. Она, как обычно по утрам, поливала цветы, стоявшие на подоконнике.

– Что, в школу пора? – зевая, спросил он недовольно.

– Сегодня же суббота, какая школа? Ты сам просил разбудить, к Андрею собирался вроде, – ответила она, продолжая поливать алоэ.

Настроение его резко переменилось. Обычно хмурый и неулыбчивый, он буквально засиял от радости. Пробивающиеся сквозь окно солнечные лучи делали утро ещё позитивнее. Он снова потянулся, вскочил и стал быстро собираться. Мать тут же усадила его за стол, пока тот не удрал, так и не позавтракав. Глядя, как сын торопливо уплетает бутерброды, она поймала себя на мысли о том, что он всё больше становится похожим на своего отца. Тёмные густые волосы, широкие скулы и голубые глаза были буквально скопированы с него. А вот прямой нос и узкие губы скорее достались от матери. Из-за свойственной многим подросткам худобы при среднем росте он казался чуть выше отца. В остальном сходство казалось ей поразительным, вплоть до движений и походки. Попрощавшись с матерью, парень вышел и запер дверь. Старый замок громко лязгнул, будто закрылся ядерный бункер. Он положил связку с ключами в чехол, закинул его на плечо, вприпрыжку спустился с пятого на первый этаж и к своему удивлению никого не встретил. Дверь подъезда хлопнула за спиной. Стёкла в ней задрожали. На улице шёл лёгкий снег. Воздух был наполнен свежестью. Он чувствовал, как холод проходит от носа к горлу, а потом наполняет лёгкие. Буквально ещё вчера белизна под ногами быстро чернела и расплывалась в грязи, а сейчас под ногами оставались только тёмные следы. Зима была на пороге.

В глазах рябило от яркого, отражённого от снега света. Он шёл по бетонным плитам знакомым маршрутом, которым мог пройти даже с закрытыми глазами. Мимо детского сада, в который ходили он и его брат. Вдоль длинного сетчатого забора, а потом через футбольное поле, мимо школы. Он шёл, выпуская пар изо рта, пока окна его квартиры не скрылись за деревьями. Потом достал пачку сигарет, остановился, закурил и решил отойти во двор, чтобы его не заметили мамины знакомые или соседи. Будучи уже не раз уличённым в курении, он всё же продолжал прятаться, дабы не вызывать переживаний и недовольства матери.

Встав возле подъезда и глубоко затянувшись, парень посмотрел на небо. Белые хлопья падали на его кожу и таяли. Почувствовав холод, он понял, что одет не по погоде и поторопился. На нём были короткая демисезонная куртка чёрного цвета, армейские ботинки с высокой подошвой и синие джинсы.

Сигарета задрожала в руке. Он снова двинулся через дворы в сторону вокзала. Мимо шли люди, взрослые женщины и мужчины, в основном одетые уже по-зимнему – в пуховых платках, дублёнках, норковых шапках. Он увидел на площади вокзала жёлтый, лупоглазый ЛиАЗ, выпускающий из выхлопной трубы клубы дыма и ускорил шаг. Подойдя ближе и разглядев на стекле табличку с маршрутом, перешёл на лёгкий бег, запрыгнул в автобус и встал, как обычно, в углу задней площадки.

Внутри было ненамного теплее. Дверь была открыта, а кабина водителя пустовала. Он был одним из трёх мужчин, стоящих неподалеку, рядом с машинами такси. Мужики вели оживлённую беседу. Парень облокотился на поручень и перевёл взгляд на здание вокзала. На фоне типовых хрущёвок оно выделялось нестандартным обликом. Прямоугольная, двухэтажная часть соединялась переходом в виде гармошки из бетонных секций с трёхэтажной диспетчерской кабиной, возвышавшейся, словно маяк, над привокзальной площадью. Второй этаж хорошо просматривался из-за большой площади остекления. Внутри горел тёплый жёлтый свет.

Мужики громко захохотали и дружно пошли в сторону входа в вокзал, где торговали горячим кофе и чаем. Стало понятно, что отправление ещё не скоро. Парень вышел и, отойдя в сторону, снова закурил. Послышался стук. По проходившим за вокзалом железнодорожным путям без остановки шёл товарняк. Справа от здания, над путями, нависал пешеходный переход. Массивный, из металла и бетона, он соединял две части города, разрезавшие его так называемой линией. За другой стороной «линии» была старая часть города. Звук стука колёс стал удаляться. Юноша почувствовал запах мазута, и его охватило странное чувство тоски и безысходности.

Водитель автобуса и таксисты вскоре вышли, держа в руках пластиковые стаканчики с кофе. Шумная компания остановилась возле машин такси и продолжила оживлённо беседовать. Один из них, усатый кавказец, громко рассказывал что-то смешное, а остальные в голос хохотали. Потом они пожали руки, и водитель пошёл к автобусу. Парень бросил сигарету и запрыгнул в салон через заднюю дверь. Впереди сидела женщина с сумкой наперевес.

Она обернулась, и из затёртой коричневой сумки показалась торчавшая лента билетов. Женщина была в сером, обшарпанном пуховике, меховом платке и перчатках с обрезанными концами для удобного счёта денег. Окинув привычным взглядом салон, она решила не вставать с прогретого места из-за одного пассажира. Повернувшись обратно, женщина что-то пробубнила водителю. Двери закрылись, автобус медленно тронулся.

Парень отвернулся, взялся за поручень и стал смотреть, как в клубах дыма из выхлопной трубы удаляется вокзал. Вдоль дороги стояли серые пятиэтажки, объединённые в микрорайоны по десять, двенадцать домов. Всё казалось настолько знакомым, что взгляд не цеплялся за объекты, а просто следовал вслед за двигающимся автобусом, который постепенно наполнялся людьми.

Проехав первый микрорайон, потом второй и вырулив на федеральную трассу, ещё около пяти километров автобус ехал через не заселённые промышленные районы, в основном автобазы.

В этом месте парень всегда ждал появления большой стоянки колёсных тягачей. Это были огромные, четырёх- и шестиосные машины для перевозки буровых установок и оборудования для обслуживания нефтяных месторождений. В этот раз на стоянке стояло всего четыре машины. Две с раздельными кабинами и буровыми вышками и две с насосными станциями. Когда он проезжал это место с отцом, тот всегда рассказывал об особенностях надстроек и характеристиках этих монстров.

На мгновение парень погрузился в воспоминания о том, как в детстве бродил с ним по лесу. Тогда ему было лет восемь. Мальчик старался быть взрослым и всячески копировал отца. Шёл сезон шишкования. Они шли по осеннему лесу в поисках подходящей берёзы. Отец быстро шагал вперёд. Под чёрными, подвёрнутыми сапогами хрустели сухие ветки, и по их звуку он понимал, что сын за ним поспевает. Он велел ему идти следом, чтобы тот не угодил в болото и не промок. На спине его висел брезентовый рюкзак болотного цвета с коричневыми лямками и металлическими пряжками. Сверху из него торчала не поместившаяся внутрь ручка топора.

– Ну что, не приметил ничего подходящего? – спросил отец на ходу.

– Нет, – ответил мальчик, оглядываясь по сторонам.

– Смотри внимательнее, а то все шишки белкам достанутся.

– Мне кажется, всем хватит, – сказал мальчик, рассматривая бесконечные стволы кедров, столбы которых тянулись далеко в небо и в верхней части нависали густыми кронами. Вдалеке он приметил мелькавшую через просветы берёзу и тут же стал дергать отца за рукав.

– Смотри, смотри, вот эта, кажется, подойдёт.

– Где?

– Да вон же, смотри, – стал уже пальцем указывать сын.

– Точно! Молодец!

Они подошли ближе и поняли, что нашли то, что искали. Отец скинул рюкзак, достал топор и стал рубить молодую берёзу. Потом он очистил её от веток и отрубил верхушку, оставив около двух с половиной метров длины.

– Вот и игла готова! – радостно сказал отец и указал сыну на рюкзак. Тот быстро вытащил из него небольшой, заготовленный кусок бревна. Мужчина быстро приладил его к срубленной берёзе, смастерив таким образом хороший «колот» для сбивания шишек. Он тут же опробовал его на ближайшем кедре, ударив в ствол и вызвав при этом сильную вибрацию дерева. Глухой стук пронёсся по лесу, а потом с шелестом посыпались шишки. Радостный мальчик стал скакать от одной к другой, а потом складывал их в рюкзак. Так они шли от одного дерева к другому, наполняя рюкзак, пока не стало темнеть. Тогда они сделали привал, быстро перекусили и стали собираться домой.

– Всё собрал? – спросил отец.

– Да, только топор не могу найти, – ответил сын, шаря по ближайшим кустам.

– Ёлки-палки! – раздосадовано произнёс мужчина. – Я же его там и оставил, где берёзу рубил.

– Точно! Я помню, где это, пап, давай сбегаю.

– Уверен?

– Ага.

– Только мигом, одна нога там, другая здесь!

Мальчик был рад помочь папе и заслужить его похвалу. Он быстро побежал туда, откуда они пришли, и скрылся за деревьями. Найти топор оказалось не сложно, он лежал у кучи веток, около срубленной берёзы. Мальчик схватил его и тут же ринулся обратно, видя, как смеркается. Через несколько минут бега у него перехватило дыхание и началась паника. Места казались всё более незнакомыми. Он начал кричать что есть мочи, но в ответ не получал никакого отклика. Становилось всё темнее, а шансов найти отца всё меньше. Мальчик решил остановиться и просто звать на помощь, чтобы не уйти ещё дальше в тайгу, но всё было тщетно. В какой-то момент он затих и услышал, как хрустят ветки, словно от чьих-то шагов, но только значительно чаще. Замерев в оцепенении, мальчик крепко схватил топор и стал осматриваться, пока не услышал со спины рык. Повернув голову, он увидел волка. Следом прибежали ещё трое. Они скалились и рычали, готовясь к атаке. Когда один из них решился на бросок, мальчик замахнулся, но в последний момент зажмурил от страха глаза. Волк прыгнул, но не достиг цели. «Колот» ударил ему в спину и тот заскулив, повалился на землю.

Остальные хищники, испугавшись, быстро скрылись в чаще. Мальчик открыл глаза и увидел подоспевшего отца. Волк корчился на земле, огрызаясь и пытаясь уволочь задние неподвижные ноги. Мощный удар сломал ему спину, превратив грозного охотника в лёгкую добычу.

– Добей его, – жёстко и кратко сказал отец.

– Зачем? – неуверенно спросил напуганный сын.

– Он уже не жилец. Сделай то, что должен был сделать!

– Но он беззащитен.

– Как и ты минуту назад.

– Я не могу, – мальчика начало трясти от волнения.

– Давай без разговоров, сделай одолжение просто добей. Поверь, так ему будет легче сейчас, а тебе в будущем, – сказал отец, закуривая сигарету. Он отвернулся и стал ждать. Топор, трясущийся в руке мальчика, постепенно замер и поднялся в замахе. Вначале послышалось натужное хныканье ребёнка, а потом предсмертный визг волка.

– Оглох!? Оплачиваем проезд! – вдруг перебила воспоминания кондукторша.

Женщина забрала приготовленную мелочь, недовольно протянула оторванный билет и, расталкивая стоявших пассажиров, пошла к своему месту. Автобус ехал дальше мимо промзон с организациями, так или иначе завязанными на обслуживании и сервисе нефтедобычи. На каждой остановке стояли ларьки, за металлическими решётками окон которых виднелись разноцветные товары. В основном в глаза бросались пиво и сигареты. Парень оглянулся. Салон снова опустел. До конечной остановки обычно доезжало не очень много людей. Это был престижный коттеджный район и почти каждый здесь имел свою машину. Он вышел из уже прогретого салона на остановку. Проследовал к ларьку, где взял две бутылки пива, впихнул их в чехол с гитарой и пошёл по асфальтовой тропинке вдоль одинаковых двухэтажных коттеджей.

Построенные для местного руководства нефтедобывающей компании, они стройным рядом тянулись вдоль затопленного карьера, по местным меркам считавшегося живописным местом. Всё ещё шёл снег. Парень натянул капюшон и ускорил шаг. Через четыре дома он остановился у железной двери во двор, огороженный высоким кирпичным забором, нажал на звонок и стал ждать. Никто долго не открывал. Потом послышался топот, дверь дома наконец открылась и навстречу выскочил чёрный лабрадор. Он, радостно виляя хвостом, подбежал к калитке, встал на задние лапы и начал лаять.

«Чаки, Чаки», – подал ему голос парень. Следом вышел хозяин собаки. Он был в чёрных шортах и чёрной футболке с аббревиатурой группы AC / DC. На ногах его были только тапки, он быстро по мощёной тропинке добежал до калитки. Улыбаясь, открыл дверь, пожал другу руку и похлопал его по плечу. Пёс начал прыгать, радуясь встрече, и ластиться, чем заслужил почёсывание за ухом. Собака осталась гулять, а ребята вошли в дом. Они разулись и сразу же поднялись по лестнице на второй этаж, в комнату Андрея. Он тут же сел за стол, в углу и продолжил играть на компьютере.

– Дэн, расчехли пока гитару, пусть согреется, а то строить не будет, – сказал он, не отвлекаясь от монитора.

– Знаю, – ответил Денис, снимая чехол.

– Предки уехали в райцентр, так что можем спокойно пошуметь, – добавил Андрей.

Он посмотрел на друга, хитро улыбнулся и подёргал бровями, как будто замышлял что-то неладное.

– Хочешь поиграть? Это ралли, – сказал он, указывая на монитор.

– Нет, – ответил Денис равнодушно.

Андрей качался то вправо, то влево, как будто управлял реальным автомобилем. Денис взял пиво, пошёл в другой конец комнаты и упал на диван. Он достал зажигалку и резким щелчком открыл одну бутылку.

– Братан ты чего молчал? Я тоже хочу, – сказал Андрей, услышав характерный звук. Он резко остановил игру, подошёл и взял вторую бутылку. Они сделали по глотку и довольные расплылись по дивану.

Знакомство их состоялось год назад. Тогда одноклассник Дениса позвал его на квартирник. Поначалу он сомневался, потому что не хотел оставлять мать одну в семейный праздник, но, когда узнал, что её пригласила к себе его тётка, всё же решил отпроситься. Мать возражать не стала, она лишь предварительно прочитала сыну лекцию о вреде спиртного и быстро приняла приглашение сестры. Учитывая, что старший брат на тот момент уже несколько лет как не отмечал Новый год дома, всё складывалось удачно. Тридцать первого декабря, ближе к вечеру, Денис встретился со своим одноклассником Нилом. Вместе они купили ящик пива, расфасовали его по рюкзакам и отправились на квартиру, несмотря на сильный мороз и метель.

– Долго идти? – спросил Денис, когда они вышли на улицу.

– Да, пиво как раз со льдом будет, – улыбаясь, ответил Нил.

– Очень смешно, у меня уже уши в трубочки сворачиваются.

– Да недолго, это рядом с рынком.

Квартира была всего в пятнадцати минутах ходьбы, но из-за непогоды дорога казалось очень долгой. Они шли друг за другом по узкой тропинке, протоптанной в глубоких сугробах. Толстая фигура Нила была маяком, не дающим из-за метели сбиться с пути. Он оставлял крупные глубокие следы, а Денис старался попадать в них, но пару раз оступился и почувствовал, как снег, попавший в ботинки, растаял на коже, обжигая её. Нил что-то постоянно рассказывал, но слышно его практически не было. Денис слышал только хруст снега и периодическое завывание ветра. Они прошли магазин с хозяйственными товарами и перешли через пустынную дорогу. Машин, как и людей, на улицах уже не было, все давно уже сидели по домам, начинали отмечать праздник. Денис поднял голову и увидел, как в некоторых окнах горит тёплый жёлтый свет. В других мерцали гирлянды. Он почувствовал, как к его горлу подкатил комок. Он вспомнил времена, когда они всей семьёй собирались за одним столом. Отец говорил уже знакомые всем тосты, и они зажигали фейерверки, а потом шли к ледяному городку кататься с горки. Он опустил взгляд на тропу. Нила не было видно. Оглянувшись вокруг, он ускорил шаг. Вскоре Денис снова увидел знакомый силуэт впереди.

– Ты что, решил поспать? Мы почти пришли, не отставай! – в этот раз Нил сказал всё громко и внятно, повернулся и снова попёр, как танк, а Денис, уже не отвлекаясь, последовал за ним. Ещё через два дома он повернул к подъезду, они отряхнулись и вошли в подъезд пятиэтажного дома. Разрисованный и исписанный до неузнаваемости, он немногим отличался от остальных. На третьем этаже Нил постучал в железную дверь, звонок был сожжён, от обугленного пластика вверх поднимался след гари. Это была распространённая забава. Так зачастую местная молодёжь коротала время в подъездах – жгла, что попало и размалёвывала стены. Дверь открыл тёмноволосый парень.

– Здорово, Славик, – сказал Нил, пожал ему руку и вошёл.

Следом вошёл Денис.

– Слава, это Дэн, Дэн, это Слава, – кратко познакомил их Нил.

Слава улыбнулся, оголяя разъехавшиеся и выступающие, как у аборигена, зубы. Один глаз его смотрел на Дениса, другой – чуть выше, как будто за него. Он протянул руку, а потом крепко пожал, Денис вспомнил, что видел картинку похожего лица в учебнике биологии. Это были признаки человека с синдромом Дауна. Вместе они прошли на кухню. Нил показал на высокого светловолосого парня. Тот был худощав, широкоплеч и складно сложен. Сразу стало понятно, чьи огромные ботинки стояли на входе.

– Это Женя, – сказал Нил. Здоровяк протянул длинную руку с огромной ладонью словно через всю кухню. – А это Дэн, – они поздоровались. – А это Альберт, – сказал Нил, указывая на тёмноволосого коренастого парня. У него были густые брови и мощная щетина на широких скулах. После всех рукопожатий ребята начали рассаживаться.

– Денис, принеси, пожалуйста, стулья, – сказал Слава, – там, в дальней комнате, – он указал в сторону коридора.

Парень прошёл в зал и увидел типичную картину: ковёр на полу и над диваном, два кресла, гарнитур на всю стену, наполненный хрусталём, керамикой и книгами. На одной из полок стояли фотографии, одна была совсем старой, ещё чёрно-белой, со старой женщиной, видимо бабушкой, а две другие уже цветные. На них были мужчина и женщина. Отчего-то взгляд Дениса остановился на добрых глазах мужчины  – вероятно, они напомнили ему об отце. Именно доброта делала мужчину на фото живее остальных запечатлённых. Словно он физически присутствовал там, но не в силах был выбраться из застывшей картинки. Это странное ощущение не нагоняло жути, а, напротив, даже вызывало желание о чём-нибудь поговорить с незнакомцем. А вот две другие фотографии как раз таки навеивали тревожные чувства. В особенности старая дама: её чёрные, зачёсанные назад волосы, бледный слегка повёрнутый профиль, как на средневековом портрете, оттенялся чёрным фоном. Что там, в этой чёрной бездне, оставалось только догадываться, но это фото в рамочке вызывало стойкое желание убрать её подальше или по меньшей мере положить лицом на полку.

– Ну ты что там, уснул? – послышалось из кухни.

Денис перевёл взгляд на стулья в углу комнаты, возле балкона. Он взял их и вернулся обратно. Женя уже с азартом разливал по чайным кружкам пиво. Какие-то были больше, какие-то меньше, с расписными цветочками и ягодами. Денис поставил стулья возле стола у стены. Получился полукруг. Последний стул упирался в холодильник. На нём сидели Женя, потом Альберт, Слава и Нил.

– Ещё Андрюха придёт, он обещал девчонок привести, – сказал Альберт.

– Ну если так, то уже не поместимся, – ответил Женя, – хотя если Нила отправить в зал, то вполне, – продолжил он и рассмеялся.

– Я не против, можно сразу в спальню, только девчонки со мной, – парировал Нил.

– Ну да, ты сразу двоих накрыть можешь, – не унимался Женя.

Нил, уже не обращая внимания на его колкости, начал старательно нагребать в тарелку салаты, стоявшие на столе.

– Не стесняйся, накладывай что нравится, – сказал Слава посмотрев на Дениса. Он молча положил пару салатов.

Женя поднял кружку и сказал:

– Ну, за знакомство! Он был улыбчив и постоянно смеялся. Все выпили. Женя продолжал разливать и рассказывать смешные истории, забавляя собравшихся ребят. Слава с Альбертом обсуждали компьютеры и программирование. Хозяин дома оказался далеко не глупым парнем: несмотря на первое впечатление, напротив, он отличался эрудицией и реально разбирался во многих предметах. Когда в очередной раз все, кроме Славы, пошли курить на балкон, они с Денисом остались наедине. Слава молча выпил, посмотрел в окно и сказал:

– Метель утихает.

– Надеюсь. Мы и так с Нилом еле догребли до вас, – ответил Денис.

– Странно, что раньше мы не пересекались.

– Да, я бы запомнил тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, в смысле город у нас маленький, – стушевался Денис, не зная, как бы не обидеть Славу.

– Ты имел в виду мою внешность? – Он посмотрел на него в упор. Неловкость в разговоре нарастала. – Что ты подумал, когда впервые увидел меня? – Слава продолжал пристально смотреть на Дениса.

– Мне неудобно, – последовала пауза.

– Не надо стыдиться, ты подумал, что я дурачок – все так думают. Это первое впечатление. Я привык.

– Но сейчас я так не думаю, – попытался оправдаться Денис.

Налив ещё ему и себе пива, Слава отпил и начал говорить.

– Мне было около двух лет, когда родители заметили, что я отстаю в развитии. Врачи разводили руками и говорили, что это генетическое отклонение, которое не поддаётся коррекции, так что перспективы мои были неутешительны. Отец тогда работал в управлении нефтедобычи замом начальника. Его карьера была на взлёте, но он не смог смириться и решил взять всё в свои руки. Он бросил работу и всё время посвятил мне, а в оставшееся – подрабатывал в такси. Мама, будучи учителем физики в школе, тоже внесла свою лепту. Развивающие занятия, шахматы, чтение, логические игры, – и, как ты видишь, дураком я не стал, вопреки всем прогнозам, только внешние дефекты остались.

– Они молодцы, таким людям памятники надо ставить.

– Это похоже на иронию судьбы. Больше года назад так и случилось.

– Что?

– Я поставил им памятники – к сожалению, надгробные.

Денис оказался в замешательстве, он не ожидал, что разговор зайдёт в такое русло. Слава сидел со стеклянным взглядом, погружённый в размышления.

– Я не знал, прости.

– Всё в порядке, уже достаточно времени прошло. Их машину нашли на дороге смерти, на обочине.

– Они попали в аварию? – не поняв, о чём речь, уточнил Денис.

– Никто точно так и не сказал, что случилось. В тот вечер они просто не вернулись домой, я позвонил родственникам. Они подняли всех на уши, начались поиски, а к утру мой дядя пришёл с плохими новостями. На место происшествия и опознание меня не пустили. Побоялись, что плохо станет и приступ случится. Уже позже по пьяни дядя рассказывал, что машина стояла на обочине, она сгорела дотла. Родители были внутри, просто сидели, как будто не заметили, что стали гореть. По заключению пожарных причина была в неисправности электрооборудования. Типичное заключение для тех случаев, когда непонятно, что произошло. Дядя признался, что не смог их опознать. Наверное, сложно увидеть что-то знакомое в двух обугленных трупах. А знаешь, после этого откровения мне даже стало легче, ведь можно представить, что это были не они вовсе.

Слава задумался, а Денис всё больше пребывал в недоумении от услышанного и боялся даже уже что-то спрашивать, чувствуя, что ходит по минному полю, но любопытство всё же пересиливало.

– А кто же тогда мог быть вместо них?

– Да блин, кто угодно. Там же постоянно находят людей. В конце концов, родители могли просто инсценировать свою смерть.

– Это ещё зачем? – спросил Денис, посмотрев на стакан с пивом и попытался оценить своё состояние. Разговор показался ему уже не просто пьяным, а каким-то сумасшедшим.

– Сам посуди, – продолжил Слава с воодушевлённым видом, – они всю жизнь мне посвятили, можно сказать, не отходили от меня, и вот, когда поняли, что сын наконец встал на ноги, решили пожить для себя. Жизнь ведь одна, а пролетела получается в муках.

– Ты же их сын, разве может быть иначе? И в конце концов, это был их выбор.

– Вот в этом-то и суть! Они поняли, что дело к старости, здоровья уже мало, а я им, как говорится, по гроб обязан. Понимаешь?

– Не совсем.

– Ну в начале они посвятили мне жизнь из чувства долга, потом я повторю то же самое. Но только они, зная какова цена, не захотели мне такой участи. Ты знаешь, что самое ценное в жизни?

– Я не думал об этом, если честно.

– Ты не думал! Ты даже не думал; сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Шестнадцать, и до сих пор не задумывался, хотя чему я удивляюсь. Некоторые за всю жизнь не задумываются. – Слава посмотрел на часы. До Нового года оставалось без малого три часа. – Скоро начнётся обратный отчёт и мы будем радостно ждать боя курантов. Для нас это праздник, но представь, что это обратный отсчёт твоей жизни. Каждый год, каждый божий день, каждый час, минута и секунда, всё иссякает безвозвратно. Время, мой друг! Время – вот что ценнее всего на этом свете.

Слава поднял кружку и поднёс в сторону Дениса.

– За время, – произнёс он. Чокнувшись, ребята выпили.

– Я не совсем понял про твоих родителей, – путаясь в мыслях, произнёс Денис.

– Ах да, я немного потерял нить, – задумчиво сказал Слава, – чувство долга крадёт наше время. Оно даёт нам человечность и добродетель, но взамен забирает время. Мне кажется смерть – это единственный способ избавиться от оков этого навязчивого чувства, будь оно неладно.

– Так ты серьёзно думаешь?

– Да, они подстроили свою смерть и наверняка умотали на море. Они всегда хотели жить на море, лежать в шезлонгах и любоваться закатами. И никто никому ничего не должен.

– Тогда кого нашли в сгоревшей машине?

– Машина была наша, определённо наша. Но трупы могли быть чьи угодно. Скорее всего, это были местные нарики. Просто подсунули похожей комплекции и всего-то дел.

Денис не мог поверить своим ушам, но Слава говорил вполне уверенно. Похоже, он и в самом деле верил в свою теорию. Между тем его правая рука, в которой он держал стакан, а потом и левая стали подёргиваться всё сильнее и сильнее. Пиво стало выплёскиваться и разливаться по столу. А через мгновенье его всего затрясло и, упав со стула, он скрючился. Денис, пытаясь привести парня в чувство, стал звать на помощь. Остальные ребята выскочили с балкона и окружили Славу. Глаза его закатились, а тело продолжало содрогаться. Альберт оттолкнул всех подальше, повернул Славу на бок и проверил, не заглотил ли тот язык. Потом сбегал в зал и принёс таблетку, которую всунул ему сквозь сведённые зубы, под язык. Они с Женей, словно по отработанной схеме, подняли тело и отнесли в комнату. Остальные были ошарашены произошедшим и сидели молча. Вернувшись, Альберт вдруг спросил у Дениса:

– Что произошло?

– Я не знаю. Мы просто сидели, разговаривали, а потом вдруг его затрясло и он упал.

– О чём вы говорили?

– Он говорил о какой-то дороге смерти и о родителях.

– Блин, я забыл сказать, – с досадой произнёс Альберт.

– О чём это ты? – спросил совсем ничего не понимающий Нил.

– Эта тема – табу. У него посттравматический синдром, сопровождающийся приступами.

– Я не знал, – сказал бледный Денис.

– Да, мне надо было заранее сказать просто. В общем, про родителей с ним не говорите и всё. Такое бывает. Он отдохнёт немного и вернётся к нам, только теперь уже, похоже, в следующем году, – попытался пошутить Альберт, чтобы разрядить обстановку. Ребята, скупо улыбнувшись, переглянулись и выпили, а потом снова пошли курить. Денис остался один и уставился на часы, вспомнив слова Славы о времени.

Послышалось, как в комнате закрылась дверь балкона, ребята снова вернулись и расселись по местам. Чувствовался запах морозной свежести, смешанный с запахом табака. Было в районе десяти, когда постучали в дверь.