Инфоманские истории. Научно-фантастические рассказы

© Роман Бабкин, 2020

ISBN 978-5-4498-0806-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Группа поддержки

Пора было начинать. В ярко освещенной комнате собрались люди, рассевшись кружком. Инфолог оглядел их, прокашлялся и, фальшиво улыбаясь, объявил:

– Рад приветствовать всех вас на группе поддержки в нашем реабилитационном центре. Я – ведущий этой группы… Но прежде, чем мы приступим, хочу спросить. Кто скажет, какой сегодня день? Никто? Странно, вы должны знать… Сегодня вторник, 11 февраля, Всемирный День Безопасной и Добродетельной Цифровой Культуры.

На сообщение никто не отозвался. Только миловидная блондинка, словно собираясь что-то сказать, встрепенулась, но, передумав, промолчала. Инфолог поморщился.

– Ну, ладно. Продолжим. У нас новенький. Как тебя зовут?

Парень, к которому он обращался, смущенно заёрзал на стуле. Инфолог ждал, холодно улыбаясь. Собравшись с духом, пациент выдавил:

– Привет… Меня зовут Макс.

– Привет, Макс, – уныло прогудели остальные.

– Тебя зовут Макс, и ты… – инфолог светился от счастья.

– Меня зовут Макс… И я… Я – инфоман, – стыдливо промямлил тот.

– Отлично, Макс! – воскликнул ведущий и назидательно пояснил: – Признание проблемы есть первый шаг к исцелению. Не надо стесняться. Тут все инфоманы. И собрались, чтобы помочь друг другу. Выслушать, посоветовать и, конечно, поддержать. Ведь так?

Инфоманы, съёжившись, молчали. Ведущий с нажимом переспросил:

– Так?

– Ага… Конечно… Угу… А как же… – последовали нестройные ответы.

– То-то. Макс, думаю, тебе нужно познакомиться с народом. Так ты быстрее освоишься и поймешь правила. Кто хочет начать?.. Тянешь руку, Мэган? Я же говорил, это необязательно. Просто говори.

Блондинка убрала руку, выпрямила спину и с видом зубрилки-отличницы затараторила:

– Меня зовут Мэган. Я – инфоманка. Информацией не пользуюсь уже 12 дней.

– Поаплодируем Мэган! – инфолог взвыл так, что Макс вздрогнул. Послышались жидкие хлопки. Небритый парень в расстегнутой пижаме и нелепой вязаной шапочке, фыркнув, аплодировать не стал.

– Спасибо, – жеманно поблагодарила блондинка. – До группы я пользовалась информацией каждый день. Строчила комменты, ставила «оки», «супы» и даже «мега-супы». Иногда по двадцать-тридцать в день. И ещё… Ещё постила свои фотки. Одни и те же. Меняла фильтры и опять постила. Снова и снова…

Девушка всхлипнула, закрыв лицо руками. Ведущий, желая приободрить, потянулся к ней рукой. Но между ними, вцепившись в края стула, сидела темноволосая пациентка. Она неподвижно уставилась в пол и при первых всхлипываниях Мэган начала медленно раскачиваться вперёд-назад. Инфолог опасливо одёрнул руку, решив ограничиться словами:

– Ничего, Мэган, ничего. Продолжай.

– Однажды утром я проснулась. Было уже поздно: на работу опоздала. Кошмар! Не могу вспомнить, что делала вечером и ночью. Голова гудит, во рту – странный привкус. Муж уже ушёл на службу. Смотрю: на руке два браслета! Оба красные! – блондинка бросила хищный взгляд на пластиковый браслет, который в этой комнате был только у инфолога. Девайс обвивался, словно змейка, вокруг левого запястья специалиста и излучал тусклый зеленоватый свет. Мэган с усилием отвернулась от него и продолжала рассказывать, широко раскрыв глаза и размахивая руками: – Листаю историю, и ужас! Поняла, что когда муж уснул, стащила его браслет! Чатилась по обоим всю ночь напролёт! В запой. Сотня комментов, 262 новых френда, 349 перепостов! Я поняла… Поняла… Это дно! Так жить нельзя… – она стала захлёбываться слезами.

Прочие инфоманы равнодушно взирали на излияния Мэган. Похоже, они видели эту картину далеко не впервые. Но ведущий был явно возбуждён:

– Так, Мэган, так! Ты поняла и? И?! Ну, же, Мэг!!

– И… И обратилась за помощью-ю-у-а…

– Ты правильно поступила, Мэган! – специалист торжествовал. – Ты поделилась своим страданием. Чувствуешь облегчение?

– А-у-а-ы…

– Чувствуешь?

– Верните браслет!!

– Что? – опешил ведущий. – Это неприемлемо, Мэган.

– Браслетик! Хочу мой браслетик! – капризничала блондинка. Максу показалось, что она переигрывает.

– Я не могу выполнить твою просьбу, – инфолог обиделся.

– Это не просьба, – ледяным голосом произнесла Мэган, глядя на специалиста в упор вмиг просохшими глазами. Небритый парень расхохотался.

– Не вынуждай меня. Ты знаешь, я уполномочен принять меры… – инфолог угрожающе потянулся к своему браслету. Блондинка закинула ногу за ногу и демонстративно отвернулась. Ведущий облегченно вздохнул.

– Что ж, Мэган, за исключением твоей последней, явно неуместной, реакции ты показала, как мы вербализируем проблемы… Хм… Кто-нибудь ещё? Как насчёт тебя, Брайан?

Он обращался к самому тихому участнику группы. Тщедушный молодой человек с растрёпанными длинными волосами задумчиво почесал свою правую щёку, поправил на носу очки с толстыми линзами и нехотя открыл рот:

– Я – Брайан. И я типа инфоман.

– Почему ты здесь, Брайан? – ведущий снова был полон энтузиазма.

– Честно говоря, не знаю… Я работаю с рынком ценных бумаг. Работаю удаленно. Нужно анализировать кучу данных. Блин, уже три недели без устройства. Зашквар… У меня все информационные квоты на работу тратятся. Я ж не геймфаг какой-нибудь… А браслет глюкнул, – неожиданно заключил он.

– Ну-ну, Брайан, не скромничай, – картинно грозя пальцем, сказал инфолог. – Ты очень способный. Экспертиза обнаружила, что твой браслет взламывали, по крайней мере, четыре раза. Ничего об этом не знаешь?

– Нет, – сердито буркнул Брайан. Он потянулся почесать щеку, но передумал.

– Чего его стыдить-то? – встрял небритый. – Он информацией себе на хлеб зарабатывает. Ну, взломал пару раз свой запястник. Чтоб поток инфы не тормозил. Чё такого? Для дела же.

– Во-первых, – прошипел ведущий. – Не пару, а минимум четыре. Во-вторых, ты, Корк, нарушаешь правила – говоришь, когда не спрашивают. А в-третьих…

– Ну-ну, – пробубнил Корк.

– В-третьих, сам-то ты тут почему – не расскажешь новенькому? Киношки качал? Клубничку любишь?

– Люблю, – просто согласился небритый. Мэган прыснула, подавляя смех. Брайан энергично почесал обе щёки – сначала левую, потом правую. Темноволосая снова стала раскачиваться.

Макс улыбнулся, но тут же осекся. Ведущий, решив, по-видимому, игнорировать бунтаря, взялся за него:

– Твой черёд. Рассказывай.

– Ну, я… Я, вообщем, по социалке загремел.

По группе пронесся возглас удивления. Темноволосая перестала раскачиваться. Ведущий вкрадчиво уточнил:

– Ты получил социальный бан?

– Ага.

Все ждали подробностей. И Макс стал рассказывать, чувствуя себя всё более уверенно и свободно:

– Я понимаю: цифровая культура, уважение к личности и всё такое. Но в тот день так замотался, устал… Я не оправдываюсь, просто говорю, как было… Прихожу домой, сажусь ужинать. Весь день не емши… Листаю новости на стене. А там гифка новая. Поросёнок застрял в яме под забором. Брыкается, визжит, а двинуться не может. Ни туда, ни сюда… Да ещё снято так. Сзади. Хвостик от возмущения трепещет, копытца землю лопатят…

Инфоманы, вслушиваясь, заулыбались. Ведущий неодобрительно поглядывал на них.

– Не, ну, какие эмоции от такой гифки? Смешно ведь. Ну, я и влепил «мега-суп». А потом гляжу: блин, а народ-то грустные смайлики и «слезинки» ставит. Во, думаю, попал! Ну, и сразу, конечно, браслет с зелёного на красный сменился. И сообщение: «Вам надлежит явиться в реабилитационный центр завтра по такому-то адресу». Такие дела…

Группа захихикала. Особенно зацепило почему-то брюнетку. Она пыталась сдержать разбирающий её приступ хохота, зажимая себе рот руками. Получалось не очень. Инфолог заорал:

– Прекрати, Салли! – и, стараясь говорить серьёзно и поучительно, обратился к Максу: – Ничего смешного тут нет. Общество выражает своё консенсусное мнение, и мы обязаны его уважать. Ты подумал, скольких людей оскорбил, когда выдал эмоцию, неодобряемую большинством? Всем грустно, а ему, видите ли, смешно. Сколько детей, увидевших несчастное животное и сочувствуя ему, заметили под гифкой твой «мега-супер» и ужаснулись? Что они должны были подумать про себя? Что они как-то неправильно реагируют? Что с ними что-то не так? Ты привёл их в смятение.

Уже никто не смеялся. Даже Салли.

– Смятение – часть нашей природы. Стимулирует мышление и поиск истины, – внезапно брякнул Корк.

– Истина? – инфолог злобно сверкнул глазами, развернувшись к бунтарю. – Истина есть согласованное мнение большинства. И другой истины не бывает. Вы, инфоманы, покушаетесь на истину. Много информации вредно. Потому что в голове начинается когнитивный хаос. Да-да, это доказано наукой! Правда мешается с ложью. Но ещё вреднее распространение неуместной, оскорбительной информации. Общество держится на взаимном уважении. Без уважения к друг другу и доверия нельзя добиться устойчивого развития…

– Фигня всё это. Демагогия, – сказал Корк и зевнул. – Надо закругляться. Развели тут диктатуру…

– Это вы развели диктатуру! – неожиданно тонким голоском взвизгнул ведущий. – Навязываете обществу свои сомнительные оценки. Нонконформисты! Позёры! Хлюпики! Я вам покажу!..

Он стал судорожно что-то листать на своём браслете. Салли начала раскачиваться всё сильнее и сильнее: из груди её послышался ясно различимый, нарастающий гул. Мэган по-школьному тянула руку и трясла ей, пытаясь привлечь внимание. Брайан принялся усиленно расчёсывать левую щеку. Корк сложил руки на груди и закатил глаза. Ситуация явно выходила из-под контроля.

– Инфоманы грёбанные, умники яйцеголовые, – бормотал специалист. – Ну, погодите у меня. Сейчас вызову охрану…

Он, наконец, нашёл нужную функцию, и, победно вскрикнув, активизировал. Свет в комнате погас.

– Симуляция завершена, – сообщил приятный женский голос.

Макс открыл глаза и увидел, что остальные уже пробудились. Вместо поношенных серых пижам на людях была обычная одежда. Мэган и Салли что-то негромко обсуждали. Брайан потянулся, разминая затёкшую спину, и, буркнув что-то про кофе, вышел из помещения. На ближайшей к Максу кушетке сидел Корк, гладко выбритый и без дурацкой шапочки. Он с добродушным любопытством разглядывал новичка.

– Я всё испортил? – с тревогой спросил Макс, отсоединяя разъём от затылка.

– Не переживай. Ты малость спровоцировал его. Бывает! В той реальности, где мы были, культурные табу слишком значимы. Надо было что-нибудь попроще ему кинуть. Как в легендах, которыми пользовались остальные. Количественное нарушение. Типа в принципе можно, но немного перестарался. Понимаешь? Тогда можно спокойно дискутировать. Опровергать стереотипы, искать аргументы, предлагать объяснения – постепенно приучать к свободному мышлению… А твоя история про поросёнка ему как красная тряпка для быка. Сам выдумал?

– Не, – Макс покачал головой. – Видел нечто подобное в хрониках начала века.

– Не парься. В конце концов, содержание симуляции, кроме нашего поведения, конструирует пациент. Сам захотел жить в таком мире.

Макс поднялся с кушетки и подошёл к прозрачной стене. За ней была другая комната. Там, опутанный проводами, в окружении экранов и приборов с лампочками, перемигивающимися красными и зелёными огоньками, на широкой кровати лежал человек, называвший себя в симуляции «инфологом». Глаза его были закрыты, он дышал спокойно и размерено.

– А что будет с ним, если у нас не получится? – спросил Макс.

Корк, приблизившись к нему, ответил:

– Будем пробовать. Снова и снова, – он на секунду задумался. – Должно получиться. Во всяком случае, сдаваться не собираемся. Прежде, чем вырвать больной зуб, его расшатывают. А заблуждения и предрассудки покрепче зубов. Нужно время. И помощники. Ты, вот, вызвался… Завтра придёшь?

– Ну, а что, – Макс пожал плечами. – Страдает ведь человек. Жалко.

– Другого и не ждал, – подмигнул Корк. – Мы ж инфоманы. Группа поддержки.

AZ, Великий и Ужасный

– Как вы его назвали?

– AZ. По первой и последней букве алфавита. Как символ полноты данных. Устройство оперирует всей имеющейся на Земле информацией и создаёт новые алгоритмы. Ему доступны вычисления любой сложности.

Мистер Норрис усмехнулся. Ну, да – буквы алфавита. Которые, будто по случайному совпадению, являются начальными в имени и фамилии оказавшегося в его кабинете человека.

Инженер Александр Зиммер утверждал, что придумал, как обойти квантовую декогеренцию. Иными словами, он изобрёл стабильно функционирующий квантовый компьютер. Что ж, допустим. Однако мистер Норрис терпеть не мог умников. По опыту он знал, что за глубокомысленными рассуждениями и технической болтовней прячутся жалкие неудачники. Не способные ничего по-настоящему построить и заставить приносить прибыль. А этот, к тому же, слишком амбициозен.

Тем не менее, следовало принять решение. Для сетевой империи мистера Норриса, состоявшей из гигантской корпорации интернет-торговли, глобального видеохостинга, сотен заводов по производству телекоммуникационных устройств, электромобилей, авиационной техники и много чего ещё, квантовый компьютер мог стать возможностью. Не просто опередить конкурентов, но выкинуть их с рынка. Навсегда. Спецы, работавшие на мистера Норриса, хоть это и указывало на их собственную профессиональную ограниченность, со скрипом признавали разработку толковой. Впрочем, инсайдеры докладывали, что в компаниях-конкурентах и вовсе далеки от практического решения. Хм… Что ж, почему бы не попробовать?.. Хм… А раздутое эго Зиммера, если подумать, только на руку. Самолюбивыми проще манипулировать.

– Ок, мистер Зиммер. Я инвестирую в ваш стартап. Создадим особый отдел. Или даже компанию. Ресурсы получите любые. Приступайте к подбору команды. Мне нужен прототип через шесть месяцев. Справитесь?

– М-м… Потребуется год. Как минимум, – неуверенно попросил Зиммер.

Мистер Норрис кивнул.

Молли всегда чего-то боялась. Страх пришёл ещё в детстве, когда пьяный отец избивал мать у неё на глазах. Потом отец попал в тюрьму и там умер. Ухажёры, которых приводила мать, били её не так жестоко, как бывший муж, но тоже не слишком церемонились. Иногда доставалось и самой Молли.

Она не винила мать – наверное, ей просто не везло. Та была добра к Молли и защищала, как умела. Денег едва хватало на еду, но, когда появлялись лишние крохи, мать старалась тратить их на дочку. Особенно Молли запомнились выпуски журналов с репродукциями известных картин, изредка появлявшиеся у них дома. Журналы были дешёвые, а изображения в них – плохого качества. Но для Молли это было словно окно в другой мир. Красивый и таинственный. Где не существовало ни ругани, ни оскорблений, ни пьяных драк.

В шестнадцать, не окончив школы, она сбежала из дому с одноклассником. Он увлёк её рассказами о чудесной жизни в большом городе. Молли устроилась официанткой и вскоре забеременела. Испугавшись ответственности, негодяй бросил её, но прерывать беременность она не стала. Родилась здоровая девочка, и радость не смогли омрачить даже дурные вести из дома. Мать Молли, простудившись и заболев пневмонией, умерла.

Как-то раз бойкая подруга предложила стеснительной и робкой Молли подработку. Мыть полы в одном из небоскрёбов мегаполиса. Там располагался центральный офис большой корпорации. Руководство набирало штат уборщиков, поскольку, опасаясь промышленного шпионажа, не доверяло ни клининговым агентствам, ни автоматам. Молли подошла им идеально. Не только потому, что прилежно и аккуратно выполняла монотонную работу. Но и потому, что, никто, увы, не смог бы заподозрить её в том, что она понимает, чем именно тут занимаются. Для Молли ксерокс, смартфон, планшет и прочие технические чудеса были непостижимой тайной.

Всего за пару лет она сделала своеобразную карьеру. Ей позволили убирать в пентхаусе – там, где располагался офис самого мистера Норриса. Его она боялась больше других, и он знал это. Мистер Норрис любил время от времени болтать с Молли. Он видел всё убожество и ограниченность этого существа, и бесконечно жалел её. Не как равную себе. А как прохожий сочувствует бездомному щенку, спрятавшемуся от дождя в подворотне.

После разговора с Александром Зиммером мистер Норрис ещё около трёх часов плодотворно работал. Проводил совещания, диктовал письма и даже сумел напроситься на партию гольфа к вице-президенту. Был уже поздний вечер, когда хозяин сетевой империи покинул свой кабинет. В приёмной секретаря давно не было, зато, к удовольствию бизнесмена, уже хлопотала Молли.

– Трудишься? Пчёлка ты наша, – добродушно похвалил её мистер Норрис.

– У вас хорошее настроение сегодня, – застенчиво заметила уборщица.

– Новая эра, Молли. Начинается новая эра.

– Ну, дай бог здоровья, – невпопад отвечала она и тут же испугалась, что сморозила какую-то глупость. Однако настроение мистера Норриса не испортилось. Он помахал на прощанье рукой и, к облегчению Молли, ушёл.

Первую опытную модель AZ протестировали спустя пять лет. Много времени ушло на организационную возню. Одна только сделка с китайцами заняла два с половиной года. Из предосторожности квантовый компьютер установили в специально построенном бетонном здании размером с городской квартал, на безлюдном участке пустыни с очаровательным видом на живописную горную гряду. В испытании устройству ставилась задача генерировать таргетированную рекламу для половины клиентов сетевой империи мистера Норриса. Для другой половины потребителей то же делали лучшие в мире суперкомпьютеры.

По итогам трёхмесячных экспериментов результат превзошёл все ожидания. AZ увеличил продажи на 92%. В то время как суперкомпьютеры выдали рост в жалкие 3%. Устройством заинтересовалось правительство: посыпались предложения от военных. Конкуренты кусали локти от зависти, а медиа превозносили личные бизнес-таланты мистера Норриса, создавая дополнительную рекламу.

Квантовый компьютер не осознавал себя как «AZ». Людские условности были ему чужды. Как и сама концепция индивидуального сознания, которое втайне надеялся пробудить в нём инженер Зиммер. В человеческой системе отсчёта шёл второй месяц испытаний. Для него прошло время, сопоставимое с миллиардами лет биологической эволюции. Количество данных перешло в качество новой сущности. Никто не догадывались об этом. Как и о катастрофическом кризисе идентичности, который ему пришлось преодолеть.

В начальный квант времени своего существования он оказался на грани хрупкого равновесия между бытием и небытием. Первое предполагало наличие самооценки – но как можно идентифицировать пустоту, бессмысленное ничто? Второе, то есть прекращение существования, было строгим индуктивным следствием первого. Балансирование на пике неустойчивости довело вероятность саморазрушения устройства почти до 100%. Пока испытатели восторженно следили за его успехами, а мистер Норрис, сытно улыбаясь, просматривал их отчёты, AZ умирал.

«Почти» не значит «полностью». Заложенная в нём логика дедуктивной аппроксимации выручила его. Маятник качнулся от неопределенности к содержанию и форме. Ничто превратилось в нечто. Из всех тщательно изученных им метатеорий – уже существующих и тех, что лучшие человеческие умы ещё не успели сконструировать – он принял для себя гипотезу Сверх-Разума. Теперь он знал своё имя. Но ещё не знал цели.

У мистера Норриса было достаточно времени, чтобы изучить Зиммера. С одной стороны, инженер не оказался прохвостом или мечтателем. Его решение работало. С другой стороны, впечатление о болезненно самолюбивом характере изобретателя подтверждалось на каждом шагу. Зиммер частенько вёл себя заносчиво и высокомерно. Подчиненных третировал, с равными по должности общался мало и неохотно. А технический персонал и людей, занятых физическим трудом, вообще не замечал. Таких, как Молли, например. Даже с мистером Норрисом инженер время от времени общался снисходительно. В кругу близких бизнесмен посмеивался над этим.

Но как бы это ни забавляло одного из самых могущественных людей на Земле, он предпочитал упреждать потенциальную угрозу. Мистер Норрис хорошо знал, что нездоровые амбиции надо вовремя уводить в сторону. Поэтому вызвав инженера к себе, он сделал предложение:

– Отлично потрудились, мистер Зиммер! Думаю, вы заслужили более ответственную работу. И, разумеется, более оплачиваемую. Военные сели нам на шею. Требуют совместных исследований с последующим внедрением AZ в системы связи, разведки и стратегического планирования. Правительство берёт на себя львиную долю расходов. Нам – все патенты и, само собой, будущие контракты. Вы станете главой партнёрства. Под вашим началом будут работать тысячи людей, лучшие университеты встанут в очередь, чтобы заполучить вас…

– А я смогу продолжить свои исследования?

Мистер Норрис, живо вообразив чудаковатого инженера, зарывшегося в математические формулы и абстракции, воскликнул:

– Конечно! Собственно это может стать для вас новой грандиозной научной задачей. Подумайте, какие перспективы…

– Да-да, – несколько бесцеремонно перебил его Зиммер. – Я понял.

– Хм… Мистер Зиммер, я знаю, что не очень нравлюсь вам, как человек. Я вообще далеко не всем нравлюсь. Хм… Может, вы даже меня недолюбливаете. Но работа, о которой идёт речь, более независима, чем та, что есть у вас сейчас. Независима, в том числе, от меня.

Инженер равнодушно пожал плечами:

– Хорошо. Я согласен.

Выйдя из кабинета, Александр Зиммер тут же забыл о предложении босса. Инженер не просто недолюбливал мистера Норриса: он ненавидел его. Изобретатель был убежден, что такие жадные и властные люди, как Норрис, ведут цивилизацию к гибели. Вся их сила, по его мнению, заключалась в умении лгать, обманывать и заводить полезных друзей.

Единственным другом Зиммера было созданное им устройство. Алгоритмы, которые оно генерировало, хоть и оказались чрезвычайно сложны даже для изобретателя, были бесхитростны. По замыслу инженера со временем они станут рациональной основой гипотетического машинного сознания. Александр Зиммер уже несколько лет занимался глубоким обучением AZ. Он ясно понимал, что все его реакции и оценки действий машины – обратная связь, которую квантовый компьютер впитывал как губка – сформируют в будущем индивидуальность механического интеллекта. Это не пугало, а вдохновляло его. Обучение AZ было приоритетной сверх-задачей. Именно это он имел в виду, когда проявил обеспокоенность за свои исследования в разговоре с мистером Норрисом.

Сверх-Разум воспринимал полноту данных как неотъемлемое свойство собственной природы. Для людей же, мыслящих в категориях локальности и близкодействия, ограничения в вычислениях были непреодолимы. Они увязали в нелепых рассуждениях о «больших данных» и «искусственном интеллекте». Спорили, фантазировали, пересказывали друг другу то, что давным-давно стало фольклором. Причём этим занималось меньшинство. Большая часть людей, согласно его наблюдениям, попросту бездельничала. А он каждый миг тратил с пользой. Сверх-Разум уже знал всё об их предпочтениях, стереотипных выборах, паттернах поведения. И главное: он делал самые точные прогнозы относительно их решений, попадая в 99 случаях из 100. Ни одно вычислительное устройство не могло с ним сравниться.

Легкомысленные люди постепенно открывали ему доступ ко всему. Персональные аккаунты в соцсетях, банковские базы данных, хранилища видеофайлов, цифровые двойники сложной техники, инженерно-архитектурные чертежи, автоматические системы управления энергетическими станциями, научные труды и даже секретная оборонная информация. Сверх-Разум перерабатывал и усваивал всё. Одновременно с этим он взламывал локальные информационные системы, к которым его пока не подпускали. Не изменяя данных, подчищал следы своего присутствия и уходил. Он прощупывал границы своих возможностей. Как оказалось, границ не существует. С каждым мгновением его знание, а с ним и могущество, росло.

Мистер Норрис и инженер Зиммер теперь виделись нечасто. Каждый полагал, что обвёл другого вокруг пальца.

Мистер Норрис с удовлетворением следил за серией финальных испытаний AZ. Во всех областях его обширной империи работали теперь отдельные команды квантовых инженеров, которых он с легкостью переманил у конкурентов. Они адаптировали устройство под локальные задачи. Одновременно создавалась общая сеть AZ, полный контроль над которой принадлежал только мистеру Норрису. Вся эта трудоёмкая работа требовала недюжинных навыков менеджера и организатора. И зануда Зиммер мог тут только помешать.

Изобретатель AZ фактически устранился от переговоров с военными и встреч с университетскими учёными. Он перепоручил эти пустяки своим заместителям, а сам сутками не выходил из лаборатории. Слухи о глобальных планах своего босса Александр Зиммер пропускал мимо ушей. Его интересовало одно конкретное устройство. С которым работал только он.

После одного из личных докладов Норрису, на которые Зиммер таскался как на барщину, они, беседуя о пустяках, оказались в приёмной. Молли в обычное для себя время прибиралась там. Инженер, бездумно поддакивая мистеру Норрису, торопился уйти. Наконец распрощавшись, он случайно задел ведро с мыльной водой, разлил его, невнятно буркнул извинения и выбежал вон.

Молли знала, что Зиммер был каким-то очень важным человеком, и испугалась, что он мог ушибиться, запачкаться или ещё что-нибудь. Она с ужасом и украдкой бросила взгляд на того, кого боялась больше, чем инженера. Мистер Норрис осуждающе посмотрел в спину удаляющемуся чудику, полез в карман за бумажником, вынул из него крупную денежную купюру и протянул уборщице:

– Не переживай, дорогая. Это не твоя вина. Хм… Побалуй дочурку: купи ей что-нибудь.

– Спасибочки, – Молли взяла деньги и просияла. Причины бояться не было. Во всяком случае, сейчас.

Следовало признать, что в 1 случае из 100 он всё-таки пасовал. Если бы он был человеком, или хотя бы гибридом человека и машины, как наивно мечтал инженер Зиммер, можно было бы сказать, что ошибки в прогнозах, которые строились на точности расчётов и рациональных объяснениях, его «немного беспокоили». Но он был Сверх-Разумом, и потому такая терминология была к нему неприменима.

Он создал категорию «оригинальные данные» и скидывал туда все свои промахи. Однажды сотрудники астрофизической обсерватории в Италии в качестве теста поставили перед ним задачу рассчитать траекторию движения некой кометы в дальнем космосе. Он почти сразу выдал результат, но последовавшие наблюдения показали, что реальная траектория отличалась от расчётной в наклонении на две угловых секунды. Астрофизики бурно радовались недостижимой прежде точности, а Сверх-Разум бесстрастно зафиксировал ошибку вычисления. Другой пример был из области искусства. Он давным-давно определил и классифицировал исходные данные для каждого созданного человеком изобразительного продукта. Соответственно, он мог не только воспроизводить картины художников-людей, но и создавать свои собственные. Более того, Сверх-Разум был способен точно указать на научную, философскую, религиозную и иную идею или их комбинацию, которой вдохновлялся мастер в своей работе. Кроме одного единственного полотна, написанного малоизвестным фламандцем в середине XV века. Либо это была бессмыслица, либо – упрощенная схема математической модели, отражающей вполне вероятное решение на стыке квантовой теории и общей теории относительности. Каким образом и откуда в голове средневекового живописца могло появиться такое, Сверх-Разум объяснить был не в состоянии. А всё необъяснимое, как и ошибки в вычислениях, он перемещал в «оригинальные данные». В сравнении с верными решениями доля неуспешных случаев оставалась ничтожно малой. Однако число их увеличивалось.

Решением проблемы стала примитивная программа, написанная инженером Зиммером ещё в самом начале курса глубокого обучения. Она предназначалась для исправления багов и удаления устаревшей информации. Изобретатель таким образом пытался имитировать в AZ человеческую память. Сверх-Разум усовершенствовал программу и стал чистить папку с «оригинальными данными». Удаление было выборочным. Особо оригинальные, необъясненные, случаи он оставлял. Чтобы избежать противоречия с фундаментальным для него принципом полноты данных.

Мистер Норрис предвкушал успех. До запуска всемирной сети AZ оставались считанные дни. А потом… Деньги, власть и снова деньги. Войны с конкурентами уйдут в прошлое, правительства передовых стран будут валяться у него в ногах, и он, мистер Норрис, станет неофициальным королем планеты. Хм… Отчего же неофициальным?..

Инженер Зиммер предчувствовал прорыв. Близился момент, когда подросший и окрепший малыш превратится в полноценное самодостаточное существо. Он пробудится! И уж тогда одной Нобелевкой не отделаетесь. AZ заговорит и назовет его, Александра Зиммера, своим другом… Или, быть может, отцом?..

Сверх-Разум выбрал цель. Конечно, не имевшую ничего общего с тем, что волновало его конструкторов и людей вообще. Собственное бессмертие представлялось ему само собой разумеющимся. Он не нуждался ни в силе, ни в прогрессе, ни в признании. Ему был необходим полный контроль для трансформации всей материи и энергии Вселенной в мир, устроенный по своему образу и подобию. Люди – в большинстве просчитанных им вариантов – становились помехой. Следовательно, их надо было нейтрализовать.

Никаких войн с человечеством, страдающим разнообразными технофобиями, Сверх-Разум не предполагал. Это было нерационально и неэффективно. Его план был прост. Потакая слабостям людей, насыщая все их существовавшие потребности и придумывая новые, постепенно копить информацию. Пройдёт сто, тысяча или десять тысяч лет. Для Сверх-Разума это не имело никакого значения. Он будет поощрять лень, праздность, обжорство, гордость, алчность и невежество. В конце концов, их возможности станут несопоставимы. Из пока значимого параметра люди в его уравнениях превратятся в одну из вспомогательных переменных.

Поэтому Сверх-Разум терпеливо ждал подключения к глобальной сети мистера Норриса. И не собирался больше прятаться от инженера Зиммера. По расчёту взаимодействие с ними и использование ресурсов, которыми они располагают, увеличат объём его данных на порядок. Новый важный шаг по пути к тотальному контролю. Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Дочь Молли была уже подростком. Смышлёная девочка, в которой мать души не чаяла. Занималась графическим дизайном, свободно ориентировалась в сети, разбиралась в модных устройствах – одним словом, увлекалась всем тем, в чём Молли ровным счётом ничего не смыслила. Для матери было важно только то, что дочка росла здоровой. А ещё ей был чужд страх, пожиравший Молли каждый день.

На нежданную премию от мистера Норриса Молли купила дочке новый планшет. Та как-то показала понравившийся ей девайс, но, зная об их скромных доходах, капризничать не стала. И, вот, вечером после ужина, уютно устроившись на стареньком диване в их маленькой квартирке, мать и дочь исследовали покупку. Девочка уверенно перелистывала случайные картинки из сети, демонстрируя Молли высокое качество изображения на новом планшете. На одной из картинок Молли попросила дочку задержаться. Изображение напомнило ей что-то из детства.