Колесо Времени. Книга 11. Нож сновидений

– Ты всегда доверял мне, верил, что я знаю, как лучше, – продолжила Беонин. – Ты доверяешь мне и сейчас?

Его лицо не выразило никаких эмоций, словно лицо-маска Айз Седай, но через узы можно было ощутить всплеск удивления.

– Конечно же, Беонин.

– Тогда забери Зимнего Зяблика и отправляйся в город. Сними комнату и жди, пока я не приду за тобой. – Он открыл было рот, но она предупреждающе подняла руку. – Ступай, Тервайл.

Она смотрела, как он исчезает за деревьями, ведя за собой двух лошадей, а потом повернулась к Башне. Мертвые теперь ходят.

Но сейчас важно лишь то, что она доберется до Элайды. Только это имеет значение.

От порывов ветра поскрипывали оконные переплеты. Огонь в белом мраморном камине прогрел воздух настолько, что влага, осевшая на стеклах, капельками сбегала по ним, точно дождинки. За письменным столом, отделанным позолотой, величественно положив руки на столешницу, сидела Элайда до Аврини а’Ройхан, Блюстительница печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин, и с учтивым выражением лица слушала речи мужчины, стоявшего напротив нее. Тот сутулил плечи и потрясал кулаком:

– …держали дни и ночи связанным, с кляпом во рту, в помещении, которое больше напоминало посудный шкаф! Элайда, я требую, чтобы капитан корабля понес за это наказание. Более того, я требую извинений от вас и от Белой Башни! Да покинь меня удача, но даже Престол Амерлин не имеет права похищать королей! У Белой Башни нет таких прав! Я требую…

Он уже начал повторяться. Мужчина едва сделал паузу, чтобы набрать в легкие воздух. Элайде было очень сложно внимать этому словесному потоку. Ее взор рассеянно скользил по настенным гобеленам, задерживаясь на аккуратных букетах ярко-алых роз, расставленных в вазах на высоких постаментах по углам комнаты. Она устала от этой тирады, но продолжала сохранять внешнее спокойствие. Ей хотелось встать и отвесить ему затрещину. Вот это наглость! Беседовать с Престолом Амерлин в подобном тоне! Но молчаливое терпение сейчас играет ей на руку. Она просто позволит ему выдохнуться.

Маттин Стефанеос ден Балгар был крепким мужчиной, в молодости его, наверное, можно было назвать красивым, но годы сделали свое дело. Его седая борода, оставлявшая верхнюю губу гладковыбритой, была аккуратно подстрижена, но бо`льшая часть черепа оставалась теперь без волос, нос явно ломали не единожды, а раздраженная гримаса делала его раскрасневшееся морщинистое лицо еще более морщинистым. Зеленое шелковое одеяние, рукава которого украшала вышивка в виде Золотых пчел Иллиана, вычистили и привели в порядок – минутная работа для сестры, – но, поскольку это было единственной одеждой короля за все путешествие, кое-где все же проступали едва заметные пятна. Корабль, на котором его привезли, плыл неспешно и прибыл накануне поздно вечером, но в кои-то веки чья-то подобная медлительность не особенно раздражала Элайду. Одному Свету ведомо, что за бардак устроила бы Алвиарин, если бы он прибыл вовремя. Эту женщину стоило отправить к палачу только за то, что она завела Белую Башню в ту трясину, из которой Элайде теперь приходится всех вытаскивать. Не говоря уже о наглой попытке шантажировать Престол Амерлин.

Маттин Стефанеос вдруг умолк и сделал шаг назад, ступая по узорному тарабонскому ковру. Элайда согнала с лица мрачное выражение. Размышления об Алвиарин заставляли ее непроизвольно нахмурить брови.

– Ваши покои вас устраивают? – нарушила она тишину. – Слуги достаточно услужливы?

Собеседник моргнул от такой резкой смены темы.

– Покои меня устраивают и слуги тоже, – ответил он уже гораздо более обходительным тоном, памятуя, видимо, сердитый взгляд Элайды. – Но все же я…

– Вы должны быть благодарны Башне, Маттин Стефанеос, и мне тоже. Ранд ал’Тор захватил Иллиан всего через пару дней после того, как вы покинули город. И Лавровый венец теперь тоже у него. Корона мечей, так он назвал его. Вы полагаете, он стал бы раздумывать, отрубить вам голову или нет? Я знала, что по доброй воле вы не захотите уехать. Тем не менее я спасла вам жизнь.

Все верно. Теперь он поверит, что все было сделано из лучших побуждений и ради его же блага.

Но этот глупец позволил себе хмыкнуть и скрестить руки на груди:

– Я не беззубая старая псина, мать. Защищая Иллиан, я не раз заглядывал в глаза смерти. Неужели вы думаете, я так боюсь умереть, что соглашусь быть вашим вечным «гостем»?

И все же он в первый раз с того момента, как переступил порог кабинета Амерлин, назвал ее положенным титулом.

Часы в позолоченном узорчатом корпусе, что стояли у стены, начали бить; задвигались маленькие фигурки, сделанные из золота и серебра и украшенные эмалью. На самом верхнем из трех уровней, прямо над циферблатом, миниатюрные король и королева преклоняли колени перед Престолом Амерлин. В отличие от палантина, накинутого на плечи Элайды, его миниатюрный эквивалент все еще состоял из семи полос. Нет времени заняться этим и пригласить мастера-эмалировщика. Еще столько важных дел, которыми нужно заняться и которые не терпят отлагательств.

Поправив широкий палантин, скрывавший алый шелк ее платья, Элайда откинулась назад – так, чтобы Пламя Тар Валона, выложенное лунным камнем на высокой спинке золоченого кресла, находилось точно у нее над головой. Ей хотелось, чтобы каждый символ напоминал этому мужчине, кто она такая и что собой представляет. Если бы под рукой обнаружился посох с навершием в виде Пламени Тар Валона, она не преминула бы сунуть его прямо под кривой нос собеседника.

– Мертвые ничего не могут вернуть, сын мой. А теперь с моей помощью вы сумеете вернуть себе утраченные корону и страну.

Маттин Стефанеос чуть приоткрыл рот и втянул носом воздух, словно почувствовал запах дома, куда он уже не надеялся вернуться.

– И как же вы предполагаете все устроить, мать? Насколько я понимаю, Город удерживают эти… Аша’маны, – он словно бы выплюнул это проклятое имя, – и Айил, которые следуют за Возрожденным Драконом.

Кто-то чересчур много с ним болтает. И слишком многое ему понарассказывали. Новости, которые сообщают Маттину, должны подвергаться тщательному отбору. Судя по всему, приставленного к нему слугу придется заменить. Но злость в голосе Маттина Стефанеоса сменилась надеждой, что определенно к лучшему.

– Возвращение короны потребует тщательного планирования и времени, – ответила ему Элайда, потому что на этот момент понятия не имела, каким образом им удастся этого добиться.

И все же она была твердо намерена найти способ. Похищение короля Иллиана было организовано только для того, чтобы продемонстрировать ее силу и власть, но возвращение ему утраченного трона докажет ее могущество куда нагляднее. Она вернет Белой Башне былую славу, славу тех времен, когда троны содрогались, если Престол Амерлин хмурилась.

– Полагаю, вы еще не полностью оправились от тягот путешествия, – сказала она, вставая. Будто бы он предпринял его по собственной воле. Элайда надеялась, что он окажется достаточно умным, чтобы понять намек. Ввиду того, что им предстоит, это сослужит им обоим лучшую службу, чем правда. – В полдень за обедом мы обсудим с вами, что можно сделать. Кариандре, сопроводи его величество в отведенные ему покои и пригласи портного. Нашему гостю нужна новая одежда. Это подарок лично от меня.

Дородная гэалданка из Красной Айя беззвучно, словно мышка, стоявшая до этого момента у дверей, ведущих в приемную, скользнула вперед и коснулась руки короля.

Маттин Стефанеос медлил, не желая уходить, но Элайда продолжила, будто он уже покидает ее кабинет:

– Передай Тарне, чтобы она зашла ко мне, Кариандре. Мне нужно еще многое успеть сегодня сделать.

Последнее она прибавила специально для него.

Наконец Маттин Стефанеос позволил себя увести. Элайда снова уселась, не став дожидаться, пока за ним закроется дверь. На столе в ряд стояло три лакированные шкатулки: в одной из них она хранила корреспонденцию – недавно полученные письма и донесения от Айя. Красные сообщали все, что удавалось узнать их глазам-и-ушам, – по крайней мере, ей так казалось, – но вот остальные Айя делились получаемыми ими сведениями по крупицам, хотя на прошлой неделе они все-таки удосужились доставить пару известий, правда не особо приятных. Неприятных потому, что речь в них шла о том, что контакты с мятежницами не ограничиваются встречами на этих смехотворных переговорах. Тем не менее Элайда взялась за лежавшую перед ней толстую папку из тисненой кожи с позолотой. Сама Башня производила такое количество отчетов, что если бы Амерлин решила прочесть их все сама, то стол просто оказался бы погребенным под горами бумаги. А Тар Валон порождал их раз в десять больше. Служащие канцелярии отсеивали бóльшую часть, выбирая для нее самые важные. И все равно стопка получалась внушительной.

– Вы звали меня, мать? – холодно спросила Тарна, закрывая за собой дверь.

Это не было знаком неуважения – светловолосая женщина от природы обладала холодным нравом, ее голубые глаза искрились, словно льдинки. Элайда не имела ничего против. А вот раздражало ее то, что ярко-алый палантин хранительницы летописей, обвивавший шею Тарны, по ширине скорее напоминал ленту. Ее светло-серое платье было щедро отделано разрезами с красными вставками – это подтверждало то, что его обладательница гордится своей Айя, – так почему палантин должен быть таким узким? Но Элайда во многом доверяла этой женщине, а в последнее время подобное отношение можно было счесть роскошью.

– Есть ли новости из гавани, Тарна?

Уточнять из какой – нужды не было. Не предпринимая масштабных усилий, представлялось возможным привести в порядок лишь Южную гавань.

– Пройти могут только речные суда с неглубокой осадкой, – ответила Тарна, минуя ковер и подходя к письменному столу. Таким же тоном можно было рассуждать о том, будет сегодня дождь или нет. Беспокойство и волнение обходили эту женщину стороной. – Остальные маневрируют, пытаясь подойти ближе к той части цепи, что превратилась в квейндияр, чтобы переправить груз баржами. Капитаны жалуются – времени на это уходит гораздо больше, но какое-то время мы продержимся.

Элайда поджала губы и побарабанила пальцами по столешнице. Какое-то время. Нельзя заняться ремонтом гаваней до того, как мятежницы будут окончательно раздавлены. Благодарение Свету, штурма они пока не предпринимали. Сражаться начнут солдаты, но сестры неминуемо будут вовлечены в битву, а этого ей и хотелось избежать, так же как и мятежницам. Но во время восстановления портовых башен – а тут требуются весьма серьезные ремонтные работы – гавани окажутся открытыми и незащищенными, что может подтолкнуть противника к отчаянным действиям. О Свет! Нельзя допустить прямых боевых действий ни в коем случае. Она планировала распустить армию, оставив только гвардию Башни, как только бунтовщицы поймут, что им не на что больше надеяться, и вернутся в Башню. Элайда уже отчасти предвкушала, что Гарет Брин возглавит ее гвардию Башни. Это, несомненно, лучшая кандидатура на пост верховного капитана, чем Джимар Чубейн. И пусть тогда мир узнает, что такое Белая Башня! Она не хотела, чтобы ее солдаты убивали друг друга, так же как не желала, чтобы Белая Башня теряла мощь из-за того, что Айз Седай делают то же самое. Мятежницы у нее в руках, так же как и те, кто находится в стенах Башни, нужно только заставить их принять это.

Взяв из стопки отчетов верхний лист, Престол Амерлин пробежала его взглядом:

– Судя по всему, несмотря на мои срочные распоряжения, улицы так и не очистили. Почему?

В глазах Тарны мелькнуло смятение. Элайда впервые видела ее обеспокоенной.

– Люди напуганы, мать. Они не желают покидать дома без особой надобности и даже в случае необходимости делают это крайне неохотно. Они утверждают, что видели, как по улицам разгуливают мертвые.

– Это действительно так? – тихо поинтересовалась Элайда. Кровь застыла в жилах. – Есть сестры, которые видели то же самое?

– Из Красной Айя, насколько я знаю, нет. – Остальные будут беседовать с ней как с хранительницей летописей, однако не станут откровенничать и делиться секретами. Как же, Света ради, это исправить? – Но горожане заявляют об этом с полной уверенностью. Они видели то, что видели.

Элайда медленно отложила страницу в сторону. Очень хотелось поежиться. Вот как. Она прочитала все, что имело хоть малейшее отношение к Последней битве, даже те исследования и записи о Предсказаниях, которые были настолько древними, что никто не удосужился перевести их с древнего наречия, – покрытые пылью, они хранились в самых дальних углах библиотеки. Юный ал’Тор был предвестником, но теперь, видимо, Тармон Гай’дон куда ближе, чем все могли предположить. Некоторые из тех древних Предсказаний, сделанных еще на заре существования Башни, гласили, что появление мертвых – это знамение, первый знак того, что реальность истончается, что Темный набирает силу. Дальше будет только хуже.

– Пусть гвардейцы, если понадобится, силой вытащат всех способных работать из домов, – спокойно проговорила она. – Я хочу, чтобы улицы были расчищены. И начало этому должно быть положено уже сегодня. Сегодня!

Светлые брови собеседницы удивленно изогнулись – ледяное самообладание Тарны дало трещину! – но, конечно же, она ответила лишь:

– Как прикажете, мать.

Элайда внешне осталась спокойной, но только внешне – шарада не поддавалась разгадке. То, что должно случиться, – случится. А она все еще не добралась до мальчишки ал’Тора. Подумать только, ведь однажды он был совсем рядом – только руку протяни! Если бы она тогда знала. Проклятая Алвиарин и ее треклятое воззвание о том, что любой, кто попытается обратиться к нему, не имея на то соизволения Башни, будет предан анафеме. Элайда отменила бы это воззвание, но такой шаг стал бы свидетельством слабости, в любом случае ущерб уже нанесен и многое не так-то просто исправить. И все же скоро в ее распоряжении окажется Илэйн, а королевский дом Андора – ключ к победе в Тармон Гай’дон. Это она предсказала много лет назад. А вот читать новости о том, что по Тарабону пронеслась волна восстаний против шончан, было весьма радостно. Значит, вокруг не только заросли терновника, который так и норовит уколоть ее побольнее.

Проглядывая следующий доклад, Элайда поморщилась. Сложно найти того, кому нравится канализация, но это одна из трех жизненно важных артерий города. Остальные две – торговля и водопровод. Без канализации Тар Валон станет добычей для дюжины болезней, щупальца заразы одолеют любые предпринятые сестрами усилия, не говоря уже о том, что вонять будет почище, чем сейчас на улицах, и так заваленных гниющим мусором. Торговля и без того сократилась, превратившись ныне в тоненький ручеек, однако вода поступает из водозаборов с той части острова, что расположена выше по течению реки, и подается в водонапорные башни, а потом распределяется по городским фонтанам, среди которых встречаются и простые, и изысканной отделки и которые доступны для всех. Но вот теперь, судя по всему, засорились канализационные стоки, устроенные на острове ниже по течению. Обмакнув перо в чернильницу, Амерлин начертала крупным почерком наверху листа: «Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ВСЕ БЫЛО ОЧИЩЕНО К ЗАВТРАШНЕМУ ДНЮ» – и поставила внизу свою подпись. Если у клерков есть голова на плечах, то рабочие уже должны заниматься делом. Однако, как показывает опыт, клеркам часто недостает этого важного органа.

Следующий лист заставил изумленно поднять брови уже Элайду.

– Крысы в Башне?

Вот это уже серьезно! Это должно было лежать на самом верху!

– Тарна, отправь кого-нибудь проверить охранные плетения!

Эти плетения были созданы еще во времена основания Башни, но за три тысячелетия они могли потерять силу. Сколько из этих крыс – шпионы Темного?

В дверь постучали. Через мгновение в кабинет вошла пухленькая принятая по имени Анемара, которая тотчас раскинула свои полосатые юбки в глубоком реверансе:

– Если вам будет угодно, мать, Фелана Седай и Нигайн Седай привели к вам женщину, которую они обнаружили разгуливающей по Башне. Они говорят, что она хочет обратиться с прошением к Престолу Амерлин.

– Скажи, пусть она подождет. Налей ей чая, Анемара, – резко ответила Тарна. – Мать сейчас занята…

– Нет-нет, – перебила ее Элайда. – Пусть войдут, дитя мое. Пусть войдут.

Уже давно никто не обращался к ней с прошением. Она вознамерилась удовлетворить его во что бы то ни стало. Если это не чепуха какая-нибудь, конечно. Возможно, тогда поток просителей возобновится. И уже давно даже сестры не приходили к ней без приглашения. И быть может, две Коричневые тоже положат конец этому.

Но в кабинет вошла лишь одна женщина, которая аккуратно закрыла за собой дверь. Если судить по ее шелковому платью для верховой езды и добротному плащу, то перед ними знатная дама или преуспевающая купчиха, о чем говорит также ее манера уверенно держаться. Элайда была убеждена, что никогда раньше не видела эту женщину, но что-то было знакомое в этих чертах, в этом лице, обрамленном белокурыми – даже светлее, чем у Тарны, – волосами.

Элайда встала и вышла из-за стола, протянув руки навстречу посетительнице. На лице Айз Седай светилась непривычная улыбка. Все это вместе должно было выглядеть очень гостеприимно.

– Насколько я знаю, дочь моя, у тебя есть ко мне прошение. Тарна, налей ей чая.

Серебряный чайник, стоявший на серебряном подносе на столике сбоку, еще не должен был остыть.

– Прошение, оно было только предлогом, которое я выдумала для них, чтобы пробраться к вам невредимой, мать, – произнесла незнакомка с явственным тарабонским акцентом. Она присела в реверансе, а ее лицо вдруг стало лицом Беонин Маринайе.

Обняв саидар, Тарна сплела вокруг непрошеной гостьи щит, но Элайда ограничилась тем, что уперла руки в боки:

– Сказать, что я удивлена тем, что ты, Беонин, осмелилась показать мне лицо, было бы преуменьшением.

– Мне удалось стать частью того, что вы могли бы назвать правящим советом в Салидаре, – спокойным тоном ответила Серая сестра. – Выяснив, что они просто заседают и ничего не предпринимают, я распустила слух, что среди них много ваших тайных сторонников. Сестры стали посматривать друг на друга с подозрением. Я полагала, что многие уже готовы в скором времени вернуться в Башню, но тут появились новые восседающие, помимо тех, что из Голубой Айя. Потом я выяснила, что они избрали собственный Совет Башни, и с правящим советом было покончено. И все же я продолжала делать, что могла. Я знаю, вы приказывали мне оставаться с ними до тех пор, пока они все не будут готовы вернуться, но теперь это должно случиться в ближайшие дни. Если мне будет позволено высказать свое мнение, мать, то не отдавать Эгвейн под суд – замечательное решение. С одной стороны, у нее врожденный талант открывать новые плетения, в этом она сильнее и Илэйн Траканд, и Найнив ал’Мира. С другой стороны, до ее возвышения Лилейн и Романда боролись за право называться Амерлин. А раз Эгвейн жива, они могут продолжать свой спор, в котором, конечно же, никто не сможет победить, верно? А в остальном мне кажется, что и остальные сестры вскоре последуют моему примеру. Через неделю-две Лилейн и Романда окажутся одни, окруженные остатками так называемого Совета.

– А откуда ты знаешь, что девчонку ал’Вир еще не судили? – требовательно поинтересовалась Элайда. – И откуда тебе известно, что она вообще жива? Сними с нее щит, Тарна!

Тарна подчинилась, и Беонин кивком словно поблагодарила ее. Правда, очень сдержанным кивком. Огромные серо-голубые глаза придавали лицу Беонин немного наивное выражение, но это не мешало ей быть невозмутимой особой. Эта невозмутимость, самозабвенное служение закону и амбиции, которых у нее было немало, – все это сразу же натолкнуло Элайду на мысль отправить за покинувшими Башню сестрами именно ее. А эта женщина все провалила! Да, она посеяла среди мятежниц мелкие разногласия, но в действительности не сделала ровным счетом ничего из того, что ожидала от нее Элайда. Ничего! Что ж, придется ей пожинать плоды своего поражения.

– Ах да, Эгвейн, значит. Она обладает способностью входить в Тел’аран’риод, просто погрузившись в сон, мать. Я тоже там была и видела ее, но мне было не обойтись без тер’ангриала. Мне не удалось добыть ни одного из тех, что есть у мятежниц. В любом случае она в своем сне разговаривала с Суан Санчей, так это было заявлено. Но, как я полагаю, скорее всего, все происходило в Мире снов. Судя по всему, Эгвейн заявила, что она в плену, но не сказала где и запретила предпринимать попытки ее вызволить. Можно я налью себе чая?

Элайда была так поражена, что не смогла ничего ответить. Она жестом указала Беонин на приставной столик. Серая сестра, еще раз склонившись в реверансе, направилась к нему, потом осторожно потрогала серебряный чайник тыльной стороной ладони. Девчонка может входить в Тел’аран’риод? И есть тер’ангриалы, которые позволяют сделать то же самое? Мир снов уже стал почти легендой. И судя по тем клочкам информации, которыми Айя соизволили с ней поделиться, девчонка заново открыла плетение Перемещения и сделала еще несколько открытий. Это-то и стало самым веским аргументом в пользу решения сохранить девчонку для Башни. Но теперь еще и это?

– Если Эгвейн в состоянии так делать, мать, возможно, она действительно сновидица, – заметила Тарна. – То предупреждение, о котором она говорила Сильвиане…

– Оно бесполезно, Тарна. Шончан все еще в Алтаре, едва ли они затронули Иллиан. – По крайней мере, Айя с готовностью делились всеми сведениями, которые они узнавали о шончан. Или, вернее, Элайда надеялась, что они сообщают ей все. Из-за этих мыслей голос ее прозвучал хрипло. – Несмотря на то что они научились совершать Перемещения, по-твоему, мне все же стоит предпринять какие-то новые меры предосторожности?

Конечно же, она ничего не сможет сделать. Но девчонка запретила спасать ее. Это, само собой, хорошо, но только это значит, что она по-прежнему считает себя Амерлин. Что ж, Сильвиана вскоре выбьет эту дурь у нее из головы, если только в этом не преуспеют сестры, которые станут с ней заниматься.

– Может быть, ее стоит напоить отваром так, чтобы она не могла войти в Тел’аран’риод? – спросила Элайда.

Тарна слегка поморщилась – никому не нравилось то жуткое варево, даже Коричневым, которые опробовали его на себе, чтобы выяснить, как оно действует, – и покачала головой:

– Мы можем заставить ее проспать всю ночь, но на следующий день она будет не в состоянии что-либо делать. И потом, кто знает, подействует ли настой на эту ее способность.

– Налить вам чая, мать? – спросила Беонин, удерживая на кончиках пальцев тонкую белую чашку. – Тарна? Самое важное, что я хотела сообщить…

– Не желаю я никакого чая, – отрезала Элайда. – Ты выяснила еще хоть что-нибудь, чтобы спасти шкуру от последствий своего жалкого провала? Тебе известно, как создавать плетение для Перемещения, или того Скольжения, или…

Их было так много. Наверное, это все забытые или давно утраченные таланты и умения, но, видимо, большинство их так еще и оставалось неназванными.

Серая сестра безмятежно воззрилась на Амерлин поверх чашки.

– Да, – произнесла она наконец. – Я не умею создавать квейндияр, но я, как и большинство других сестер, знаю новые плетения Исцеления. Причем все. – В голосе Беонин послышались восторженные нотки. – Но самое чудесное из них все-таки Перемещение.

Не спрашивая разрешения, Серая сестра обняла Истинный Источник и сплела прядь Духа. Возле одной из стен возникла вертикальная серебристая линия, которая расширилась, открывая удивленным взглядам засыпанные снегом дубы. В комнату ворвался порыв холодного воздуха, отчего языки пламени в камине заплясали.

– Это переходные врата. К счастью, я бывала в этих покоях прежде, ибо такие врата можно открывать только из тех мест, которые тебе хорошо известны. Если же нужно отправиться откуда-то, где вам все не так знакомо, то используется Скольжение.

Беонин изменила плетение, и портал схлопнулся в серебристую линию, а потом снова открылся. Дубы сменились чернотой, и в пустоте по ту сторону открывшегося проема висела выкрашенная в серый цвет барка, с поручнями вдоль бортов.

– Отпусти плетение, – приказала Элайда.

У нее появилось ощущение, что, если ступить на эту барку, чернота накроет ее со всех сторон. И она канет в этот мрак и останется там навсегда. От этой мысли Элайду замутило. Портал – переходные врата – исчез. Однако воспоминание осталось.

Снова усевшись за письменный стол, Элайда открыла самую большую из лакированных шкатулок – ту, что украшали алые розы и золотистые завитки. Оттуда она извлекла небольшую фигурку ласточки, вырезанную из сильно пожелтевшей от времени ценной поделочной кости. Хвост птички напоминал вилку с двумя зубцами. Элайда провела большим пальцем по изогнутым крыльям.

– Ты не станешь никого учить этим плетениям без моего разрешения.

– Но… но почему же нет, мать?

– Некоторые Айя противостоят матери так же упорно, как и те сестры, что расположились лагерем по ту сторону реки, – ответила Тарна.

Элайда метнула на свою хранительницу летописей мрачный взгляд, но ледяные черты той даже не дрогнули.

– Я буду решать, кто… на кого можно положиться и… кого можно обучать, Беонин. Я хочу, чтобы ты пообещала мне. Нет, я даже хочу, чтобы ты дала клятву.

– По пути сюда я видела, что сестры из разных Айя откровенно косятся друг на друга. Косятся! Что случилось с Башней, мать?

– Поклянись, Беонин.

Женщина стояла, безмолвно глядя в чашку, так что Элайда уже стала думать, что она откажется. Но амбиции одержали верх. Беонин привязала себя к юбкам Элайды в надежде на выгодное положение, и теперь она не отступится.

– Перед Светом клянусь надеждой на спасение и перерождение, что я не стану никого обучать плетениям, узнанным среди мятежниц, без разрешения Престола Амерлин. – Она замолчала и сделала глоток из чашки. – Некоторые сестры в Башне не так надежны, как вы думаете. Я пыталась воспрепятствовать этому, но «правящий совет» все-таки отправил десять сестер обратно в Башню, чтобы распространить слух о Красной Айя и Логайне.

Элайда узнала несколько имен из тех, что перечислила Серая сестра. Но последнее заставило ее резко выпрямиться.

– Арестовать их, мать? – спросила Тарна. Ее тон оставался таким же спокойным и холодным как лед.

– Нет. Пусть их возьмут под наблюдение. Следят, с кем они общаются.

Так, значит, все-таки существует канал связи между разными Айя в Башне и мятежницами. Насколько глубоко распространилась эта гниль? Как бы то ни было, она сумеет ее вычистить!

– При нынешней ситуации это сложно, мать.

Элайда резко ударила свободной ладонью по столу – раздался короткий сухой хлопок.

– Я не спрашиваю, сложно это или нет. Я сказала, что это нужно сделать! И передай Мейдани, что я приглашаю ее на ужин сегодня вечером.

Эта женщина постоянно пыталась восстановить дружбу, связывавшую их раньше и закончившуюся много лет назад. Теперь Элайда знала зачем.

– Ступай, сделай так, как я тебе сказала.

Когда Тарна присела в реверансе, по ее лицу пробежала тень.

– Не беспокойся, – заверила ее Элайда. – Беонин обучит тебя всем плетениям, которые ей известны.

В конце концов, Амерлин доверяла Тарне, а от этого обещания в глазах хранительницы летописей мелькнула радость, если даже не теплота.

Как только дверь за Тарной закрылась, Элайда отодвинула кожаную папку в сторону и оперлась локтями на стол, пристально глядя на Беонин:

– А теперь – покажи мне все.