Read the book: «Холст»
Книгу посвящаю друзьям, которые были всегда рядом, в то время, когда я слепо шел в тени большекрылого орла, готовившегося сделать бросок своими заостренными трезубцами. Всем тем, которые держали свою дверь открытой, когда я стоял гнилым деревом в золотистом океане.
Рустаму З., Алексею Ж., Марии Г., Хачиму, Евгении Г., Вадиму К., Галине М., Евгению Я., Елене С., Мансуру А., Лене С., Линару С., Тимуру З., Рустаму В., Марии Ю., Рафкату Х., Надежде Б., Екатерине Б., Илье Ф., Александру Ф.
Спасибо друзья!
Пролог и он же эпилог1
Словно золотистый океан покрывал поле с начала дороги до края горизонта. Взошедшая рожь, разбухшая колосьями, полными семян, щекотала своими усиками небо, добавляя в него золотого богатства. Кажется, оно вобрало в себя больше ржаного цвета. Позволим себе такую шалость. Итак, что же было дальше?
Орел, летая над золотым океаном, завидев жертву, наслаждающуюся жизнью во ржи, которая расцветала над ней, упал камнем вниз, схватил ее своим крепким клювом и продолжил парить по поверхности, словно скат в море. Он задевал своим жирным орлиным брюхом и невероятно длинными крыльями колосья, колыхал их, создавал бурлящие золотистые волны. Так легко, как ни в чем небывало! Да, он был, представьте его. Без него бы и безвозвратности не было, к сожалению.
Наверное, стоило бы изобразить занудного агронома, и то, как он, любитель кляуз, уже пишет очередное письмо начальнику колхоза или даже своему начальнику, что пора, пора снимать урожай. Нет. Все же не стоит, случившееся уже не исправить никак! Ни грамма красок на него тратить не будем. Забудем о нем, словно и не было его.
На горизонте неожиданно появилось сухое дряхлое ветвистое деревце угольно-черного цвета, с раскинутыми в разные стороны ветвями, словно многочисленное бессчетное число человеческих рук с неестественно уродливыми изогнутыми пальцами. А что насчет корней? Корни – это источник жизни, могучести, стойкости дерева. У такого уродливого дерева их не должно быть. Отказываемся от них. Ржаное поле прикроет этот недостаток.
Мария, зеленоглазая красавица, не может спустить глаз с безграничного поля жизни. Пред ней и серый орел, и дерево и, конечно же, заглядывающее за горизонт колышущееся ржаное поле. Только вот дерево издалека для нее выглядит массивным, живым, она не может знать его настоящей природы. С самого утра она, приставив правую ладонь ко лбу козырьком, пытается что-то разглядеть на том самом дереве. Средь его веток безобразничает кто-то, а может, что-то. Солнце ослепляет, закрывает ей обзор. Но оно все равно вселяет уверенность. Ведь солнце все же несет ответственность за всю нашу планету. Лишь какое-то светлое пятно с завидной скоростью перемещается вдоль ствола. Она старательно вглядывается, не ее ли это малыш, который пропал из ее поля зрения. А ведь это сделать просто было не возможно, никому это не удавалось до сих пор. Она чувствовала что он ползал подле нее, все это время он пытался ухватиться за подолсарафана, чтобы встать на свой ножки. Как всегда, она держала все под своим контролем. Одно мгновение – и нет его. Здесь красок жалеть нельзя, только самые чистые. А если и смешивать цвета в палитре, то только с палящими лучами солнца.
Василий рос озорным непоседой. Удаль, ловкость, расчетливость. Все было при нем. Так бы сказал любой родитель своего чада. Тот самый родитель, который с улыбкой на лице скажет:«Даже представить нельзя того, как такой сорванец доставляет столько приятных хлопот».
Не давать заскучать Марии, тьфу, это легко. Ни дня без приключений, тьфу, легче легкого. При малейшей возможности убегает из дома. Нет, такому не бывать, всегда предупреждает. Да, это вылитый Васька! Он желанный ребенок, сам справляется со своими очень важными дневными делами. Однозначно жалеть мазков нельзя. Жирнее и как можно точнее.
И как этот сорванец добрался до дерева и смог взобраться на него? А главное, зачем? Остался бы дома, но это оказалось неизбежно. Он замер, что-то пытаясь усмотреть на горизонте, как и его мама, изобразив из своей маленькой ладошки козырек. Что там? Там текла безмятежная широченная река. Она разрезает собой ржаной океан и уходит к горизонту, до полного соития с небом.
Мария почувствовала своего малыша и тоже отвела взгляд в ту же сторону, куда смотрел ее Васечка. Она увидела голубой ручеек, вдруг появившийся из ниоткуда. Наконец-то она увидела, что привлекло внимание парнишки, и вместе с ним наблюдала, как из ниоткуда взявшийся ручеек размазался по небесному голубому полотну, пронизанному солнечными лучами. Стерлись и границы холста, да и все краски палитры остались на стыке безграничного океана и неба. Краски неба забрали на себя продолжение, разрезающей ржаное поле, реки.
Вот, пожалуй, и все. Даже мелкие детали получили свою жирную порцию масляной краски. Теперь картина не сможет ссохнуться, как это делает память. Это навсегда. Но сомнения об упущенном все же терзают. Время ушло, изменить что-либо не представляется возможным. Вот и масляная краска уже заметно подсыхает, блестя последними каплями олифы.
Путь назад отрезан
– Папа, я вернулся, – после этих слов Сергей проснулся со взмокшим лбом, его подушку можно было выжимать. Он пулей вскакивает с кровати, добегает до форточки; на ощупь открывает ее и начинает жадно глотать воздух. Его трясёт, как двигатель старого трактора; будто земля под его ногами пришла в движение и стала накаляться, да так, что обжигает пятки. Было три утра! До звонка будильника оставалось четыре часа.
Немного отдышавшись, вытерев полотенцем взмокший лоб и шею, он пошел на кухню и выпил успокоительное. Успокоительные таблетки теперь всегда лежали в самом доступном для него месте, на верхней полке между двумя кухонными шкафами. Рядом всегда была или бутылочка, или графин с водой. Таблетки лежали в плетеной чаше, спрятанные от чужих глаз. Там же лежал и рецепт врача на новую порцию успокоительных.
Кошмары снились Сергею каждый день, с той самой минуты, когда он не успел. Не проходило ни одного дня и ни одной ночи, чтобы он мог забыть весь ужас произошедших событий. Если ночью могли помочь успокоительные, после которых он засыпал, то днем в рабочее время ему было гораздо сложнее с этим бороться. На работе не уснешь, а значит и принимать таблетки такого сильного действия было нельзя. Ему пришлось бросить работу по специальности и заняться частным извозом, другими словами, работал таксистом в одном из второсортных таксопарков. Теперь вместо разборки электронов и протонов он периодически перебирает двигатель своего автомобиля. Ушли в закат те времена, когда он мог долгими часами сидеть у аппаратуры в ожидании появления хоть какого-то физического явления. Сейчас же ему требовалось постоянное движение, чтобы точка А никогда не стояла на месте и всегда стремилась к точке Б, С и дальше по алфавиту. Диплом инженера физических процессов уже давно похоронен под толстым слоем времени. Вместе с ним «подпрыгивала» и его семья, сын Васька и красавица жена Мария. Сошедший со своей оси, он, как погоняемый случайными событиями волчок, перемещался в пространстве, постоянно меняя точку опоры. Постоянные разъезды по заказам давали ему ощущение «не сидения на месте». Это сравнимо с поездкой в поезде; в некотором роде ты находишься на месте, лежишь или даже спишь, но в то же время движешься из точки «А» к другим буквам алфавита. Как ему казалось, семья его поддерживала. По другому быть и не может.
Сегодняшним утром Сергей долго не мог уснуть. Хотя такое состояние можно отнести к каждодневному ритуалу. Успокоительные таблетки и в этот раз действовали слишком медленно. Получилось уснуть почти под звон будильника, за несколько делений минутной стрелки до числа шесть. Звон будильника знаменует начало работы таксомотора. Утро является самым «рыбным» временем для таксиста. Кто из таксистов проспал и не вышел в утренний рейс, тот будет вынужден весь день колесить по городу, чтобы заработать столько же.
Приняв контрастный душ, выпив чашку крепкого кофе, Сергей направился в комнату Васи. Мальчик крепко спал, как полагается здоровому крепкому организму. Теперь Сергею не всегда получалось уделять ему достаточно времени. Он словно превратился в папу выходного дня. Конечно, такое положение дел нервировало всю семью, в особенности Сергея. Но первостепенной важностью было покой семьи, и ни к чему, чтобы вся семья «подпрыгивала» от нервного срыва главы семейства.
По обыкновению игрушки были разбросаны по всей комнате. Казалось, что нет в мире игрушки, которая бы не валялась сейчас на полу. И убирать их куда-то в одно место не имело смысла. Ведь на следующий день, словно дежа вю, игрушки будут разбросаны по комнате точно также, как и днем ранее. «Он что, запоминает где какая игрушка валяется?»,– всегдаудивлялся Сергей, заходя в комнату сына.
Поправил одеяло, поцеловал Васю в лоб Сергей присел на краешек кроватки. Он долго смотрел на спящего сына. И как в таком случае не помечтать о будущем сына, на миг представив, каким он будет великим?
Сразу всплыло видение о его школьном периоде, Сергей представил его школьником и даже студентом; представил, как он стоит у доски и решает задачки по математике или физике и получает за эти решения оценку «отлично». Потом мысли Сергея перенеслись на озеро, где каждое посещение разводят костер и рыбачат с берега. А Мария тем временем готовит похлебку. Сколько еще всего не реализовано. Для кого-то кофе по утрам, для кого-то общение со спящим сыном. Тихонечко прикрыв дверь, Сергей вышел из комнаты и направился в гараж, к машине.
Каждый раз с мукой и большой неохотой он садился в ненавистную ему машину. А сам термин «выезжать на маршрут» выворачивал его наизнанку. А голос оператора – так и вовсе как красная тряпочка для быка, которому стоило только зазвучать в скрипучих динамиках, как сразу просыпался зловредный зверь Сергея. Превозмогая свою ярость, он каждый раз отвечал оператору приятным и сдержанным голосом – заказ принят к исполнению. Но уже спустя несколько минут за яростью всегда возникал экстаз, словно вознаграждение за полученные муки. После отключения оператора, Сергей каждый раз смачно выражался на понятном только ему матерном языке. Он показывал кулак в сторону динамика, после чего с чувством выполненного долга поворачивал ключ зажигания.
Настойчивая и практичная Мария своей женской дипломатичностью, при помощи выстрела в него прищуренными глазами за годы супружества добилась от мужа согласия вести свой собственный ежедневник. Теперь уже по привычке он подробно расписывал все, что должен сделать, куда пойти, что купить. Последний пункт весьма важен, так как чреват чрезмерным возбуждением жены, если он что-то забыл купить к столу. На сегодняшний день, на среду, в ежедневнике была написана фраза – купить набор кисточек.
«Давно мы не строили с Васькой шалаш, не ели там сгущенку с печеньем, – пока ехал на вызов подумал Сергей. – Надо обязательно сегодня повторить».
Лес находился в шаговой доступности от места, где они жили. С раннего детства сына все втроем они ходили в этот лес. Строили шалаш, в котором потом ели принесенные запасы и крошками кормили местных птиц. В лесу они сделали столовую для лесных жителей – так они называли это место. Сюда они носили еду и клали ее на пенек, между двумя самыми древними соснами. Это были или корки хлеба, или семена подсолнуха. Вокруг пенька обязательно собирались лесные обитатели – белки, мышки, прилетали дятел с синицами. Было много разной живности. Можно сказать, что это был их частный зоопарк среди дикой природы.
Иногда они просто гуляли по лесу и собирали ягоды или грибы. Ваське давали маленькое детское ведерко, в которое он собирал все, что находил: камушки, шишки, листья и даже баловал своих родителей мухомором. Всегда удивлялись его несхожестью в выборе. Если папа сорвет клубнику, он обязательно принесет волчью ягоду. Ели мама сорвет подберезовик, то Вася принесет мухомор.
Все это Сергей вспоминал, дожидаясь клиента, который в данную минуту задерживался. Невольно план о предстоящем походе в лес вызвал у него улыбку и смех.
«Приятное начало дня, – сказал сам себе Сергей. – Обязательно надо купить кисти и взять все необходимо в лес, чтобы запечатлеть в красках на холсте». – О том, даст ли ему неугомонный Васька рисовать не природе, он и не подумал.
Дождь полил так неожиданно и так обильно, будто кто-то или что-то отодвинул небесную задвижку, сдерживающую накопленную за долгое время воду. В это самое время вышел интересный клиент и направился быстрым шагом под зонтом к передней пассажирской двери. Это был первый клиент на сегодняшний день. В программе было указано, что его надо отвезти в судебный участок, который находился в центре города. Сергей выбрал этого клиента и по той причине, что, перевозя его, он будет проезжать мимо любимого магазина «Художник». Сразу пролетела мысль, что он давно не видел Юлию. Чувство «соскучился по обществу Юлии» накатило само собой. Сергей гнал мысли прочь о связи покупки кисточек с возможностью повидаться с Юлией.
– Нет, это не так, и мне нужны только кисточки, – прошептал Сергей. Успокоив свои мысли, он выжал сцепление и включил первую передачу. Автомобиль медленно поплыл по заливаемой дождем улице к широкой автомобильной дороге, ведущей в центр города.
Разогнавшись по центральной улице, машина левым передним колесом налетела в выбоину в асфальте. Дождевая вода, чертовка, скрыла собой все недостатки местных дорог. Пассажира изрядно подбросило вверх, он только чудом он не оставил головой вмятину в потолке. Во время своего полета он коленками задел бардачок. От такого сильного удара бардачок раскрылся и показал все свое содержимое. Оно в аккурат вылетело на резиновый коврик.
– Чертовы дороги, – виновато проговорил пассажир. Он начал было собирать упавшие вещи, но Сергей его остановил.
– Не беспокойтесь, когда доедем до места, я все сам соберу, – сказал Сергей. – До суда осталось совсем немного. Хотел у вас спросить, кто вы по специальности, наверное, юрист или адвокат?
– Почему-то все, кто меня подвозит до суда, думают, что должен обязательно быть или юристом, или адвокатом, – ответил пассажир. – А может быть, я судья или прокурор, а может, охранник или, может, ответчик, – с юмором ответил пассажир. – Вы не обижайтесь на мой ответ. Я давно хотел ответить водителям такси подобным образом. У меня нет автомобиля, да и в принципе я не вожу. Всегда вызываю такси в непогоду или когда очень сильно тороплюсь. Сегодня все звезды сошлись: я и тороплюсь, и непогода. Вот вы, именно вы,и попались на такой мой ответ. Я работаю прокурором, государственным обвинителем по уголовным делам. Надеюсь, вас это не испугало?
– Испугать может только правда, в которую не хочешь верить и трусливость людей в угоду собственной корысти, – ответил Сергей – не думайте, я законопослушный человек. Я не очень знаком с судебной системой. Весь мой опыт в этой сфере – это телевизионные программы и статьи из газет, в которых рассказывают о судах, о людях, которые судятся или которых судят. У меня больше претензий к работе полиции и следователей. Я правильно понимаю, нужно найти виновных или, как правильно говорят, подозреваемых для того, чтобы дело перешло в суд, который признает этих людей или виновными, или невиновными? – Сергей украдкой посмотрел на пассажира.– Вы определяете назначаете наказание виновным?
– У вас неплохие познания в судебных делах, – ответил пассажир. – Такого в газетах и по телевизору не узнаешь. Я тоже смотрю телевизор, различные передачи и фильмы, в которых показывают работу суда. Скажу, что ничего общего нет с реальным судебным процессом. У меня большой прокурорский опыт за плечами и сейчас все эти передачи я смотрю, как юмористическое шоу. Но вы почти правы. Добавлю только, помимо того, что прокуроры назначают наказание, они также излагают суду доводы против обвиняемого лица. Другими словами, мы доказываем суду его виновность. После того как суд вынесет обвинительный приговор, признает лицо виновным, суд назначает меру пресечения, которую мы ему рекомендуем. Но суд вправе самостоятельно избрать меру пресечения для виновного. Я не сильно гружу вас терминологией? – пассажир обернулся к Сергею.– У вас что-то случилось в прошлом или сейчас? Обычно такие вопросы задают те люди, в жизни которых что-то произошло, и они каким-то образом сталкивались с судебной системой.
– Я бы очень хотел, чтобы моя история дошла до суда. Очень хотел бы, чтобы были подозреваемые, которых признали виновными, а прокурор назначил наивысшую меру наказания. Не буду скрывать, я хотел бы именно наивысшую меру наказания, а именно – смертную казнь. Но сколько бы я ни старался, сколько бы я ни бился головой о систему правосудия, оно не насколько право. В результате мне некого вести в суд.
Сергей замолчал. Его лицо резко покраснело, на лбу выступил пот, руки вдруг стали влажными. Такое сильное изменение в Сергее заметил и пассажир. Он увидел, как водитель крепко вцепился в руль, резко замолчал и смотрел в какую-то точку вдали. Автомобиль терял скорость, пока не сравнялся со скоростью пешехода, идущего по тротуару.
– Может, я могу вам чем-то помочь, дать профессиональный совет, – обратился к Сергею прокурор. – Вас что-то расстроило после нашего с вами разговора. Расскажите, что произошло у вас?
Очередное попадание колеса в яму. Сергей «включился». Поочередно снял руки с руля, вытер их тряпочкой, которая лежала в отсеке водительской двери. Ею же он вытер пот со лба.
– Спасибо за предложение, помощь уже не нужна, все обошлось. Это главное, – ответил Сергей.
Он начал было спрашивать у пассажира, на какое дело тот опаздывает, что совершил подозреваемый, но к этому времени они уже заезжали на стоянку районного суда. Выходя из такси, пассажир проявил добропорядочность и подобрал с пола фотокарточку.
– Так это картина. А я думал, фотокарточка. Кто здесь нарисован, и кто художник? – спросил пассажир.
– Это мой сын Васька в школе. А картину рисовал я, это мое увлечение. Предпочитаю рисовать картины, чем делать фотографии. Фотоаппарат снимает здесь и сейчас, а картину можно нарисовать как бы в проекции времени, на ней можно изобразить все чувства, какие только может испытывать человек,– с некоторой гордостью увлеченно ответил Сергей.
– У меня дочка Азалия, ей 7 лет. Я бы хотел себе такую же карточку с ее изображением. Я могу заказать у вас портрет моей дочери? – спросил прокурор. – Я заплачу.
– С большим удовольствием. Только я сделаю это бесплатно. Я хотел бы познакомить своего сына с вашей дочерью. Ведь когда много друзей, это хорошо?
– Несомненно. Я тоже не против. Вот вам моя визитная карточка. Давайте созвонимся и обговорим детали. Вы расскажете, что вам для этого нужно. А сейчас я тороплюсь, через пять минут начинается заседание. Спасибо большое.
Пассажир положил картину с Васькой на переднее кресло, забрал плотно набитый бумагами кожаный портфель и закрыл дверь. На визитке написано: Мансур Рустамович Ахметшин, прокурор.
Отказавшись от всех заказов, Сергей сразу направил автомобиль к магазину «Художник». Он находился недалеко от районного суда, на параллельной улице. Припарковав автомобиль достаточно близко к магазину, он бегом добрался до входа. Весь вымокший под дождем, Сергей вошел в магазин уже не как какой-то рядовой покупатель, а как постоянный покупатель и практически свой человек. У прилавка стояла Юлия, можно сказать, она в последние годы старалась больше времени помогать родителям с магазином. Сергей стоял смирно, старался не обращать на себя внимания. Он украдкой наблюдал за тем, как Юля ведет себя с посетителями, отслеживал каждое движение ее рук, изгибы тела. Когда все же ее взгляд упал на вошедшего посетителя, Сергей помахал ей в ответ и подошел к прилавку, как только его освободили покупатели.
– Что в этот раз задумал изобразить? – спросила Юлия.
За много лет она хорошо узнала предпочтения Сергея, знала его стиль рисования. А он и не скрывал своих планов и своих побед. Под победами он понимал законченный сюжет на холсте. Как это часто бывает, после каждой приятной беседы речь заходила об их частной жизни. Под грифом «по-дружески» вот уже несколько лет они интересовались частной жизнью друг друга. В результате, что не спроси, каждый знал друг о друге все. Двери частной жизни были распахнуты друг для друга. Вначале эти двери прикрывала мама Юлии. Она была настроена против отношений дочери с женатым человеком. Но ей пришлось смириться с этим, и она больше не мешала их разговорам. Она знала, как сильно изменился Сергей. Ее материнское чутье подсказывало ей не мешать общению. Но это сейчас. А вот раньше было совершенно иначе. Мама Юлии была сродни сторожевой овчарки, можно сказать, сторожем целомудрия дочери. Она позволяла себе выйти из задней служебной комнаты в зал магазина в то самое время, когда Сергей появлялся на горизонте. Она могла часами простоять за прилавком, отправляя Юлию по разным неотложным делам. Все их попытки завязать отношения сразу вырубались под корень, словно сорняк. Он покупал то, что было необходимо, и быстро удалялся. А продавала ему все та же недовольная мамаша.
– Планирую на природе нарисовать поход моей семьи к шалашу, – ответил Сергей. – А вчера закончил картину, на которой Васька взобрался на дерево так высоко, что даже его мать еле смогла его заметить в поле ржи. Помнишь, я тебе рассказывал про его вылазку? – Сергей посмеялся.
– Конечно, помню.
– В этот раз нарисовать ноги все-таки удалось. Ты просто представить не можешь, сколько попыток ушло на их прорисовку. Теперь они у меня как два Чапаева, смотрят куда-то вдаль, в одну сторону. Жена моя, посмотрев картину так и сказала «Чего это ты двух Чапаевых изобразил»?
– А что еще говорит твоя жена? – ревностно спросила Юлия и принялась что-то разглядывать на прилавке, хотя до этого не сводила с Сергея глаз.
– Ты же знаешь, я все на маршруте, толком ее не вижу. Вроде больше ничего не ответила. Почему-то у нас в последнее время не клеится разговор. Не знаю, почему, – словно не заметив ревнивого взгляда Юлии, Сергей склонил голову над прилавком, пытаясь понять что она так внимательно рассматривает.
– Юль, похвастаюсь сейчас, – он достал из бумажника картину Васи и показал ее Юле. – Сегодняшний пассажир мне заказал портрет своей дочери в таком же формате, – гордо добавил Сергей.
– Так это же хорошо, ты как раз умеешь рисовать в таком миниатюрном стиле, – все так же не отрывая глаза от прилавка отвечала Юля.
– Юля, что-то случилось, я тебя чем-то обидел? – он положил свою правую руку поверх ее руки. Она подняла тёмные глаза на него.
– Сереженька, все хорошо, просто сегодня тяжелый день. Да еще этот дождь. Дождь всегда приносит грусть.
– Значит, ты одобряешь идею взяться за заказ?
– Конечно, Сереженька, я только рада этому. Уверена, ты справишься с этим. Ты всегда со всем справляешься. Ты сильный у ме… – Юля оборвалась на полуслове.
– Но ты же знаешь, что я не могу рисовать по фотографии, – он специально не заметил на каком слове оборвалась Юля, или взаправду… До этого момента Юля никогда такого себе не позволяла. Поэтому она сейчас опустила глаза на столешницу прилавка. Сам же Сергей, не обратив никакого внимания, продолжил, – мне надо видеть человека; поговорить с ним некоторое время, понять его, прочувствовать. И только после этого я смогу нарисовать его с душой. Наверное, скоро позвоню ему, и мы договоримся о встрече с ним и с его дочкой. Сделаю ее подружкой моему сыну, – тут на лице Сергей нарисовалась улыбка, а сам он словно куда-то улетел.
– Я это знаю, Сережа, – ответила Юлия шепотом. – Твои кисточки, которые ты заказывал две недели назад, пришли. Сейчас принесу.
Она ненадолго скрылась в служебном помещении, откуда появилась с пакетом. Все с теми же опущенными глазами она отбила чек на кассе, и передала пакет ему, даже не попросив деньги.
– Это твои любимые кисти. Если что, специально для тебя я заказала их побольше. На прилавок выкладывать их не буду, и маму с папой предупрежу. Как используешь эти, приходи. Новые будут тебя ждать здесь.
– Юленька, спасибо, ты настоящий друг.
– Угу, – с натянутой улыбкой ответила она. В этот раз она стрельнула своими грустными глазами в его светящиеся глаза.
Юлия была знакома с четой Журавлевых с того самого момента, когда Сергей с Марией впервые зашли в магазин. Сама же Юля родилась в семье художников. Ее отец и мать окончили художественный факультет и учились в одной группе. Как часто бывает, студенческий роман перерос в семью. Сегодня Юля обучалась на том же факультете в том же университете, что и ее родители.
Отец Юлии был по-своему мудр, а кто-то его просто называл успешным предпринимателем. Открывая магазин, он руководствовался следующим принципом: если вся семья рисует, тратит деньги на краски, кисточки, холсты, то почему бы не открыть свой магазин. Так все необходимые материалы для рисования обойдутся дешевле, а их увлечение будет приносить прибыль. Магазин был открыт здесь, в торговом переулке, недалеко от центра возле оперного театра. Рядом располагался музей изобразительных искусств. Место было проходным для творческих людей, и прибыльным для самого магазина.
– Ты чем сегодня занималась? Наверное, по магазинам ходила, опять присмотрела себе новое платье? – Сергей флиртовал.
– Нет, Сережа. Сегодня совсем некогда, много посетителей. Такое ощущение, что в город пришла мода научиться рисовать. Весь день проведу у прилавка. Ближе к вечеру отец меня подменит, – она значительно повеселела, когда почувствовала намек на флирт.
– Давай, найдешь время, и я тебя свожу по магазинам. Помнишь, как хорошо съездили в прошлый раз.
– Конечно помню. Я тогда тебе целый показ мод устроила, – рассмеялась Юля, – Я с большим удовольствием. Только давай заранее договариваться, чтобы мне было на кого оставить прилавок. А потом сразу поедем к тебе в гости, в твой дом. Покажешь уже наконец-то накопившуюся галерею. Наверняка там скопился не один десяток картин за все эти годы. Я хотела бы уже лично, как специалист, оценить качество твоих работ. А ты все не приглашаешь и не приглашаешь меня, – внезапно проснулось ее кокетство. – Вот возьму и перестану тебе что-либо продавать до тех пор, пока не пригласишь – Юля демонстративно насупилась.
– Юленька, ты же знаешь, что я не могу тебя пригласить. Мария будет ревновать. Да и неправильно таким молодым красивым девушкам, как ты, ходить по домам женатых людей. Я лучше принесу тебе одну из картин, и мы вместе ее обсудим. Может, даже дорисуем ее. Покажешь мне свой мастер-класс. Как ты на это смотришь?
– Я тебя уверяю, Мария не будет ревновать. Я даже тебе это гарантирую. Мы же с тобой просто друзья, Сереженька. К кому тут ревновать-то?
– Нет-нет, пожалуй, не стоит, – задумчиво ответил Сергей, словно погрузился в себя, – еще не время, не время. – Он взглянул на часы и вдруг сразу заторопился. – Мы с тобой договорились насчет встречи. Мне пора домой. Хочу еще заехать проведать сынишку в школе, убедиться, не сбежал ли.
– До встречи, – с грустью попрощалась Юлия, провожая его томным взглядом.
– Так и не поговорила с ним? –после того как входная дверь закрылась за Сергеем,из дальней комнаты вышла мама Юлии.
– Нет, не стала. Может, еще не время? – вопрошающе посмотрела Юля в глаза своей мамы, – Может, мое время еще придет? Так ведь бывает и с картинами. Ходишь вокруг полотна, днем и ночь. У Пушкина кот ученый ходил. Бывает же, месяцами не можем уложить образ на один холст. Мама, здесь, может, также?
– Ах ты, моя бедненькая, как мне тебя жаль. Девочка моя, сперва любовь, а потом картина. Но никак не наоборот. Все великие художники писали на картине любовь, однажды испытав ее. Ты сама знаешь и без меня. Нельзя изобразить чувства, которые никогда не испытывал. Я вижу, как ты мучаешься, милая моя. А сделать ничегошеньки не могу, – мама обняла дочку и прогладила по спине.
Сергей быстрее пули долетел до машины, но ему все-таки не удалось обмануть дождь. Вымокший он сел в машину и сразу же поехал домой. В его голове уже кипела работа, образ леса вырисовывался сам собой. Картина вдруг предстала перед ним вся, целиком, все чувства, как сгусток энергии, были сконцентрированы на будущем холсте.
По дороге домой он заехал в школу проведать Ваську. Он так часто делал. Школа, в которой тот учился, была выложена из красного кирпича. Само здание было двухэтажным. С высоты птичьего полета здание напоминало черную букву П с красным кирпичным орнаментом. Черноту придавал цвет крыши, которая была обильно залита гудроном. Ремонт крыши был сделан пару месяцев назад, поэтому в воздухе до сих пор стоял запах гудрона. Заходя в школу, Сергей всегда вспоминал детство, как они с друзьями отдирали с крыш гудрон и жевали его.
Класс находился на втором этаже здания. Школьные стены на первом этаже окрашены в зеленый цвет. Прежде чем подняться на второй этаж, нужно было пройти вдоль всех классов, расположенных на первом этаже. Подобный принцип или скопирован с музея изобразительных искусств, или просто был такой проект здания. Так думал Сергей, когда брел по коридорам школы.
Вдоль лесенки, ведущей на второй этаж, висели фотографии выделившихся учеников. Это были ученики разных годов выпуска. Кто-то отличился в математике, кто-то в литературе, были даже спортсмены.
–Вот бы Васька оказался на этой стене, когда окончит школу, – шепотом проговорил Сергей. – А я специально нарисую его портрет. И среди этих фотокарточек будет красоваться портрет моего сына, а не фотография.
Каждый раз Сергей удивлялся тому, что в отличие от первого этажа, стены второго были окрашены в синий цвет. И снова он размышлял о том, почему в такие разные, несочетаемые цвета окрашены стены в этой школе. И каждый раз, как опытный художник, он приходил к неутешительному выводу: как обычно бывает в школах и детских садах, красили тем, что было в запасе. А на новую краску денег, как всегда, не было.
Класс сына находился ровно посередине второго этажа. Окна школьного коридора выходили во внутренний двор школы. С высоты второго этажа видна была дорожная разметка, выставлены конусообразные препятствия желтого цвета. Во дворе стоял старенький белый «Москвич». Во дворе школы старшеклассников обучали вождению на легковом транспорте.
Подойдя к двери, Сергей немного приоткрыл ее и увидел своего Ваську у доски. Тот выводил какие-то числовые формулы. Зрение Сергея не подводило. Это шел урок математики. Поймав на себе взгляд учительницы, которая в это время быстрым цоканьем каблуков направлялась к двери, он бесшумно прикрыл дверь и быстрым шагом пошел к выходу. «Хороший пацан», – прошептал Сергей, пока сбегал с лестницы.
