Вершина Великой революции. К 100-летию Октября

Из стратегии вытекала тактика: никакой поддержки Временному правительству, никакого объединения с меньшевиками, критика социалистов за поддержку буржуазного правительства, завоевание большинства в Советах путем этой критики. «Пока мы в меньшинстве, – писал Ленин – мы ведем работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок»^[217].

VII Апрельская Всероссийская конференция большевиков, проходившая 24–29 апреля, в целом приняла новую стратегию, но сделала это в компромиссных формах, которые отражали разные взгляды большевиков на перспективы революции. Наиболее четкая формулировка текущей задачи большевиков дана в резолюции «О Советах рабочих и солдатских депутатов». В ней ставилась задача «подготовки во всероссийском масштабе сил для второго этапа революции, который должен передать всю государственную власть в руки Советов или других органов, непосредственно выражающих волю большинства народа (органы местного самоуправления, Учредительное собрание и т. п.)»^[218]. Понятно, что формула перехода власти «большинству народа» более расплывчата, чем ленинская формула перехода власти «в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства», данная в «Апрельских тезисах», ибо резолюция оставляла открытым вопрос о том, кто будет доминировать в этом большинстве. Ссылки на Учредительное собрание и органы самоуправления (как органы власти наряду или вместо Советов) говорили о том, что ленинский тезис о Советах как «единственно возможной форме революционного правительства»^[219] также был скорректирован.

Тем не менее главный результат Ленин получил: конференция прямо ориентировала большевиков на борьбу за власть в рамках текущей революционной ситуации с целью осуществления переходных шагов к социализму. Ленин политически и психологически подготовил партию к борьбе за эту цель, преодолев догму о том, что в России нет условий для такого перехода.

Апрельский курс был логичен в теории, но на практике таил в себе подводные камни: критика умеренных социалистов и пропаганда лозунга перехода власти в руки Советов порождали для партии опасность быть втянутой в преждевременные выступления радикальных слоев рабочих и солдат с целью немедленного воплощения этого лозунга вопреки воле эсеро-меньшевистского большинства в Советах. Каменев указывал на эту опасность^[220]. Понимал ли ее Ленин? Скорее всего, да, но он боялся, что иная тактика не позволит большевикам вовремя отделить себя от «соглашателей» в глазах народа, и, как следствие, партия упустит благоприятный момент для взятия власти. Эти опасения преследовали Ленина весь 1917 год и стали причиной целого ряда его тактических ошибок и конечного триумфа.

Апрельский кризис. В дни, когда большевики вырабатывали свой новый курс, произошли события, которые ярко подтверждали ленинский тезис о нежелании правительства дать народу мир. 18 апреля или 1 мая по новому стилю в Петрограде прошла многотысячная первомайская демонстрация, одним из главных лозунгов которой был «Мир без аннексий и контрибуций». В этот же день П. Н. Милюков направил правительствам Антанты ноту, в которой вместо инициатив по заключению мира подтверждал готовность России «довести мировую войну до решительной победы»^[221]. Текст ноты буквально поразил Исполком Совета, так шел в прямое противоречие с декларацией правительства от 27 марта. Эсеры стали обсуждать возможность составить правительство без кадетов: «Каждый день, – говорил лидер эсеров В. М. Чернов, – усиливает нашу позицию. <…> Мы несомненно знаем, что боремся за власть… Свергнуть-то всегда можно, но пробил ли час?»^[222]. В итоге Исполком решил вступить в переговоры с правительством.

20 апреля тысячи солдат пришли к Мариинскому дворцу, где заседало правительство, и потребовали отставки Милюкова и Гучкова. Лидеры Петросовета уговорили солдат вернуться в казармы. Вечером на встрече с делегацией Исполкома Г. Е. Львов сразу заявил о готовности правительства уйти. Затем министры нарисовали мрачную картину положения дел в стране. Лидеры Исполкома испугались ухода кадетов и удовлетворились обещаниями правительства «разъяснить» текст ноты как стремление к миру без аннексий.

Однако 21 апреля на улицы столицы на антивоенную демонстрацию вышли около 100 тыс. рабочих и солдат. Демонстрации прошли в Москве и других городах. Многие солдатские комитеты на фронте заявили о недоверии военному министру Гучкову. Ему и Милюкову пришлось уйти в отставку. Следует подчеркнуть, что антивоенные демонстрации не были результатом пропаганды большевиков, которые еще только разворачивали свою печать в действующей армии. Главным фактором было желание народа закончить войну. И именно эсеры и меньшевики придали рациональную форму этому желанию, выдвинув лозунг заключения мира без аннексий и контрибуций.

Первая коалиция. После апрельских демонстраций кадеты предложили лидерам Совета войти в состав правительства, угрожая отставкой. Предложение было принято. Главный аргумент: только коалиционное правительство сможет наладить управление страной, избежать анархии, которая может привести к победе контрреволюции. Горечь поражения революции 1905 года была свежа в памяти. В состав нового кабинета наряду с десятью министрами либерального толка вошли шесть министров-социалистов. Премьером остался князь Г. Е. Львов, пост военного министра занял эсер А. Ф. Керенский, пост министра земледелия – эсер В. М. Чернов. Задачи нового кабинета были объявлены в Декларации от 5 мая. По вопросу о войне в ней говорилось: «Временное правительство… открыто ставит своей целью скорейшее достижение всеобщего мира… без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов». По вопросу о земле правительство обещало «регулировать землепользование в интересах народного хозяйства и трудящегося населения». Чернов обещал издать декрет о запрете купли-продажи земли до Учредительного собрания, поскольку помещики стали совершать фиктивные сделки, дробя поместья на мелкие участки. Важным было и обещание бороться с хозяйственной разрухой «проведением государственного и общественного контроля над производством, транспортом, обменом и распределением продуктов». Выполнение заявленной правительством программы могло обеспечить мирное развитие революции. Однако кадеты, приняв на словах программу коалиции, стремились под прикрытием социалистов продолжать свою политику. И это определило судьбу кадетов, коалиции и революции.

В мае под руководством эсеров состоялся I Всероссийский съезд крестьянских депутатов. Из более 1 тыс. делегатов эсеров было 537, большевиков – 9 человек. Съезд выразил доверие коалиционному правительству, но показал уязвимость коалиции: делегаты привезли десятки решений губернских и областных съездов и сотни наказов крестьянских сходов, в которых доминировали требования отмены частной собственности на землю и передела всей земли. Это было неприемлемо для кадетов. (Отметим в скобках, что наказы выявили полный провал аграрной реформы Столыпина в ее социально-политическом аспекте: стремлении насадить у крестьян психологию частной собственности.) Лидеры эсеров заверили крестьян в том, что наказы будут учтены, и под давлением делегатов вписали в резолюцию съезда положение о том, что до Учредительного собрания «все земли без исключения должны перейти в ведение земельных комитетов» с правом последних определять порядок обработки и уборки полей, укоса лугов и т. п.^[223] После съезда крестьяне, ссылаясь на его решения, стали передавать землю помещиков волостным земельным комитетам. По сути, I Всероссийский крестьянский съезд положил начало аграрной революции.

Важно отметить, что аграрные требования крестьян были столь же рациональны, как и требование прекратить войну. Их реализация создавала более благоприятные условия для жизни миллионов крестьян. Конечно, уравнительный передел земли был болезненным для крупных земельных собственников, однако крестьянские наказы предусматривали различные формы социальной поддержки бывшим собственникам земли, прежде всего – нетрудоспособным. Была ли аграрная революция экономически ущербна в связи с тем, что разрушалось крупное товарное производство? Многие ученые-аграрники, такие как А. В. Чаянов и Н. Д. Кондратьев, и многие социалисты, начиная от правых эсеров, кончая большевиками, полагали, что такой ущерб будет временным и незначительным в силу непроизводительного потребления большей части доходов, который получал помещик от своей земли. И потери будут быстро компенсированы развитием различных форм крестьянской кооперации, вплоть до производственной^[224]. При поддержке со стороны демократического государства в деревне открывалась возможность создания эффективной многоукладной экономики, отвечающей местным хозяйственным условиям и основанной на принципе социальной справедливости.

В июне состоялся I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который также поддержал программу коалиционного правительства («за» голосовали 543 делегата, «против» – 126 при 52 воздержавшихся). По вопросу о мире съезд занял противоречивую позицию. С одной стороны, он поручил правительству обеспечить быстрое заключение демократического мира. С другой стороны, делегатов убедили высказаться в пользу проведения наступления на фронте, а это решение шло вразрез с позицией солдат, которая сразу после революции выразилась в формуле: «фронт держать, в наступление не идти»^[225]. Съезд избрал Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК или ЦИК) Советов, в котором преобладали меньшевики и эсеры: 123 меньшевика, 119 эсеров, 58 большевиков, 13 «объединенных социал-демократов», 7 прочих. Председателем ВЦИК был избран меньшевик Н. С. Чхеидзе.

Июньская демонстрация. Решения съезда вызвали недовольство радикальной части рабочих и солдат Петрограда. Реагируя на это недовольство, большевики назначили на 10 июня демонстрацию под лозунгами «Вся власть Советам», стремясь показать делегатам съезда нежелание рабочих и солдат столицы поддерживать правительство с участием кадетов. Лидеры Совета, узнав об этих планах, провели на съезде решение о запрете всех демонстраций на три дня. Большевики подчинились. Но запрет компрометировал съезд, и он назначил демонстрацию на 18 июня, надеясь провести ее под лозунгом поддержки коалиционного правительства. Однако в Петрограде, Москве и других городах демонстрации прошли под лозунгами «Вся власть Советам», «Долой 10 министров-капиталистов», «Долой войну».

Июльские дни. В начале июля в стране возник правительственный кризис, который спровоцировали кадеты. Они вышли из правительства в знак протеста против действий министров-социалистов. Кадеты были против законопроекта о передаче земель в ведение земельных комитетов, который был внесен Черновым 29 июня на рассмотрение правительства, а также против его планов запретить куплю-продажу земли до Учредительного собрания. Кадеты критиковали министров-социалистов и за уступки, сделанные Центральной Раде Украины. Ее лидеры стремились к созданию национальной армии и к такой широкой автономии, которая превращала Россию в конфедерацию. Керенский на переговорах с деятелями Рады согласился на автономию Украины, но относил решение вопроса к компетенции Учредительного собрания. Смысл отставки кадетов: заставить министров-социалистов отказаться от выполнения принятой 5 мая программы коалиционного правительства. Остроту ситуации прибавили и первые сведения о неудачах июньского наступления на фронте: солдаты отказывались наступать.

Отставка кадетов поставила в повестку дня вопрос о формировании нового правительства, и это побудило радикальную часть рабочих и солдат столицы требовать перехода власти в руки Советов. Отметим, что они не требовали перехода власти в руки партии большевиков. Советы рассматривались рабочими и солдатами именно как многопартийные органы, отражающие интересы всех слоев рабочих, солдат и крестьян.

Роль детонатора сыграло стремление Временного правительства вывести из столицы большую часть 1-го пулеметного полка, известного своими левыми позициями. Именно солдаты этого полка утром 3 июля провели митинг, на котором под влиянием анархистов решили поднять солдат гарнизона и матросов Кронштадта на вооруженную демонстрацию против Временного правительства.

Большевики оказались перед выбором: либо возглавить это движение, либо уйти в сторону и потерять авторитет среди своих радикальных сторонников. Ленина в городе не было. Он уехал 29 июня отдохнуть несколько дней на даче Бонч-Бруевича в деревне Нейвола. Во второй половине дня 3 июля лидеры большевиков на рабочей секции Петроградского Совета провели резолюцию: «Ввиду кризиса власти рабочая секция считает необходимым настаивать на том, чтобы Всер. съезд СРС и К. Деп. взял в свои руки всю власть». Невыполнимость этой резолюции была очевидной, поскольку только что закончившийся съезд Советов РСД отказался это сделать, но резолюция подтверждала готовность большевиков поддержать требования масс. Однако таких половинчатых мер оказалось мало: вечером на улицы вышли тысячи рабочих и солдат. Узнав о том, что утром в столицу прибудут матросы из Кронштадта, ЦК большевиков ночью решил возглавить и придать мирный характер движению с тем, чтобы не допустить попытки преждевременного захвата власти, которая могла привести к крупному поражению.

4 июля в Питере состоялась многотысячная демонстрация, в которой наряду с рабочими участвовали вооруженные солдаты и матросы. Они пришли к штаб-квартире большевиков во дворце Кшесинской, но были направлены к Таврическому дворцу требовать от ВЦИК Советов взять власть. Срочно вернувшийся в город Ленин выступил перед матросами с речью, которая не содержала призыва к взятию власти и поэтому вызвала недовольство демонстрантов. Сам характер действий лидеров большевиков исключает версию о том, что они пытались захватить власть. По сути, они требовали, чтобы власть взяли эсеры и меньшевики, которые только что на съезде отказались сделать это.

Лидеры Исполкома под нажимом демонстрантов обещали созвать новый съезд и решить вопрос о власти. В ходе дня колонны демонстрантов были обстреляны неизвестными лицами на Невском проспекте и в других районах города, что вызвало ответную стрельбу. К вечеру демонстранты разошлись. Большая часть матросов вернулась в Кронштадт. Правительство и лидеры Исполкома Совета обвинили большевиков в попытке захвата власти и возложили на них вину за стрельбу на улицах города, в результате которой, по данным прессы, было убито 56 человек. К ночи к Таврическому подошли отряды верных правительству войск, которых убедили в том, что Ленин является немецким шпионом. Под их защитой лидеры Совета поддержали просьбу Временного правительства о вызове частей с фронта для наведения порядка. На следующий день редакция газеты «Правда» и штаб-квартира большевиков были разгромлены. Около 200 членов партии были арестованы. Ленин перешел на нелегальное положение.

Декларация от 8 июля. 7 июля пост премьера занял эсер А. Ф. Керенский. После ухода кадетов социалисты доминировали в правительстве, и это могло стать поворотным пунктом в истории революции. В Декларации от 8 июля правительство подтвердило положения Декларации от 5 мая, обещало добиться в августе на конференции Антанты выработки новых целей войны и провести выборы в Учредительное собрание 17 сентября. 12 июля был издан декрет, ограничивающий заключение земельных сделок. ВЦИК Советов объявил кабинет «правительством спасения революции» и признал за ним «неограниченные полномочия». Осуществление программы, намеченной в Декларации от 8 июля, могло серьезно осложнить Ленину осуществление его сценария развития революции. Однако он не верил в способность правых социалистов разорвать блок с кадетами и оказался прав. После долгих переговоров 24 июля Керенский создал второе коалиционное правительство. Кадеты вошли в правительство на условиях, которые перечеркнули Декларацию от 8 июля. Керенский обещал, что будут предприняты меры для «наведения порядка», обеспечено «единение с союзниками», прекращены «преступные выступления» против землевладельцев до решения Учредительного собрания, срок созыва которого будет отложен. В армии была восстановлена смертная казнь, начались гонения на солдатские комитеты.

Июльские тезисы. Проанализировав уроки июльских дней, Ленин 10 июля направил в ЦК тезисы с новыми тактическими установками. Он предложил временно снять лозунг «Вся власть Советам», назвав его «теперь неверным». Объяснил это тем, что Советы потеряли силу, «узаконив разоружения рабочих и революционных полков», а вожди эсеров и меньшевиков «окончательно предали дело революции»; власть перешла в руки контрреволюционной буржуазии, верхов армии. «Объективное положение: либо победа военной диктатуры до конца, – делал вывод Ленин, – либо победа вооруженного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны»^[226].

По сути, Ленин говорил о том, что двоевластие закончилось, мирный путь развития революции закрыт, и партии надо готовиться к вооруженному взятию власти. Такие оценки оказались неожиданными для партии. На расширенном совещании ЦК 13–14 июля большинство участников высказались против отказа от лозунга «Вся власть Советам» и в принятой резолюции отметили «двойственный характер» власти, фактически признав факт сохранения двоевластия^[227].

Основания для скептического отношения к тезисам Ленина были. Актив партии знал, что солдаты столичного гарнизона и в действующей армии в политических вопросах по-прежнему ориентировались на Советы. Во многих городах Советы были реальной силой, и большевики занимали в них прочные позиции. Самой крупной партией в стране являлись эсеры, они доминировали в Советах и в армейских комитетах и не олицетворяли собой контрреволюционную военную диктатуру буржуазии и верхов армии. Ее не олицетворял и Керенский, который, хотя и играл в бонапартизм, лавируя между кадетами и социалистами, понимал, что его сила – в поддержке со стороны Советов. Другой опоры у Керенского не было. Отсюда и вытекала оценка ЦК о «двойственном характере» власти.

Уж через месяц, в августе, Советы проявили свою силу, разгромив мятеж Корнилова. Значит ли это, что Ленин в июле ошибся в оценке ситуации, как полагает ряд историков? Нет, поскольку его тезисы носили явно тактический характер и преследовали несколько целей.

Во-первых, тезис о победе контрреволюции должен был заранее подготовить партию к вполне реальной попытке правых сил установить тот или иной вариант военной диктатуры. Правых к этому толкали и процесс разложения армии, и развитие аграрного движения в деревне, и приближающиеся выборы в Учредительное собрание, назначенные на сентябрь. Было понятно, что выборы не дадут большинства буржуазным партиям, и на Учредительном собрании под давлением снизу будут приняты радикальный закон о земле и курс на заключение мира без аннексий и контрибуций. Поэтому силы контрреволюции должны были сорвать эти выборы^[228]. И, действительно, 9 августа Керенский выполнил свое обещание кадетам и перенес выборы на 12 ноября, а в конце августа была предпринята попытка установления военной диктатуры генерала Л. Г. Корнилова.

Во-вторых, отказ от лозунга «Вся власть Советам» позволял в дальнейшем избежать ловушки июльских дней. События показали, что даже под давлением вооруженных демонстрантов эсеро-меньшевистские Советы власть не возьмут. А надежды на быстрое изменение состава Советов, на их большевизацию в масштабах всей страны Ленин в июльских условиях не видел. Он не был уверен даже в том, что партия сохранит легальное положение. Возникала реальная опасность того, что в случае проведения выборов в Учредительное собрание большевики, как и кадеты, не получат большинства депутатских мандатов, а могут быть вообще не допущены до выборов как партия германских агентов. Эсеры вполне могли сформировать законное правительство и разрядить революционную ситуацию теми или иными половинчатыми реформами. И тогда возможность начать социалистическую революцию в России будет потеряна.

Ленин предлагал большевикам изменить ход событий при помощи новой тактики: взять власть на фоне нового подъема масс, немедленно самим решить вопросы о земле и мире и с этим багажом идти на новый съезд Советов и на выборы в Учредительное собрание. Тактика гарантировала большевикам победу на II Всероссийском съезде Советов и давала надежду на успех, если не на выборах, то в ходе работы Учредительного собрания, или давала возможность при опоре на Советы снять проблему Учредительного собрания. Таким образом, Ленин предлагал партии готовиться к вооруженной борьбе с целью как отпора контрреволюции, так и свержения правительства Керенского.

VI съезд РСДРП(б). В конце июля – начале августа большевики обсуждали ленинские тезисы на VI съезде партии, который полулегально прошел в Петрограде без прямого участия Ленина, находившегося в Разливе. На съезде Сталин говорил о том, что «в данный момент все еще неясно, в чьих руках власть», но в целом выступал в духе ленинских тезисов^[229]. И они были положены в основу резолюции «О политическом положении». Однако съезд не снял впрямую лозунга «Вся власть Советам», поскольку многие делегаты против этого возражали. Съезд принял гибкое решение о том, что «правильным лозунгом в настоящее время может быть лишь полная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии» и в то же время подчеркнул, что «пролетариат не должен поддаваться на провокацию контрреволюции, которая очень желала бы вызвать его на преждевременный бой». Съезд призвал «направить все усилия на организацию и подготовку сил к моменту, когда общенациональный кризис и глубокий массовый подъем создадут благоприятные условия для перехода бедноты города и деревни на сторону рабочих – против буржуазии». Только при этих условиях съезд ставил задачу перехода власти «в руки этих революционных классов»^[230]. Формула носила расплывчатый характер, давая возможность по-разному трактовать время наступления такого момента и способы взятия власти. Никаких специальных мер по подготовке вооруженного восстания принято не было. Съезд уделил большое внимание подготовке к выборам в Учредительное собрание, рассматривая выборы фактически как ближайшую задачу партии. Решения съезда представляли собой компромисс между разными точками зрения, существовавшими в партии, и допускали разные трактовки. По-иному и не могло быть в сложной и быстро меняющейся ситуации.

Корниловщина. Июньское наступление на фронте было крупной ошибкой правительства. Оно шло вразрез с готовностью солдат держать фронт до заключения мира, но не наступать. После того, как в ходе начавшего наступления на австрийский Львов части Юго-Западного фронта (ЮЗФ) понесли тяжелые потери, солдаты в массовом порядке отказались наступать на всех фронтах, а части ЮЗФ отступили до линии государственной границы: они не хотели удерживать территорию, захваченную у Австро-Венгрии.

После провала наступления Верховным главнокомандующим армии вместо либерального генерала А. А. Брусилова был назначен казачий генерал Л. Г. Корнилов, выступавший за наведение порядка в армии и в тылу жесткими мерами. Керенский принял в целом его программу. Однако Корнилов сразу насторожил Керенского, заявив, что за свои дела он будет отвечать «только перед своей совестью и всем народом»^[231]. В начале августа прошел небеспочвенный слух о том, что Керенский готов снять Корнилова с поста Верховного главнокомандующего. В ответ Союз казачьих войск, Союз георгиевских кавалеров, Союз офицеров заявили, что они подчиняются только своему вождю-герою Корнилову. Это был прямой вызов власти Керенского. 10 августа Корнилов прибыл в Зимний дворец на встречу с Керенским в сопровождении эскадрона туркмен Текинского полка с пулеметами, которые дежурили у подъезда Зимнего дворца. Накануне встречи Корнилов приказал перебросить 3-й казачий конный корпус и Дикую дивизию на подступы к Москве и Санкт-Петербургу. Вернувшись в Ставку, Корнилов сказал, что Керенский водит его за нос^[232]. На встрече Керенский фактически отверг представленную Корниловым программу милитаризации тыла, а также свертывания деятельности комитетов на фронте.

12 августа в Москве открылось Государственное совещание, на котором присутствовали представители общественных организаций по квоте, установленной правительством. Керенский рассчитывал усилить легитимность своего кабинета, но обнаружил, что на совещании вокруг Корнилова сплотились все правые силы. Он осознал угрозу и заявил, что не отдаст власти: «Я и направо и налево скажу вам, непримиримым, что ошибаетесь вы, когда думаете, что… мы бессильны. …И кто бы мне ультиматумы ни предъявлял, я сумею подчинить его воле верховной власти и мне, верховному главе ее»^[233].

В первый день работы Государственного совещания рабочие Москвы по призыву большевиков устроили забастовку, размах которой поразил всех. Московские большевики меньше всего пострадали от июльских дней, потому что не устраивали вооруженных демонстраций. Они имели прочные позиции в Совете и в Московском гарнизоне. В дни Государственного совещания они фактически вступили в блок с эсерами и меньшевиками в момент, когда стало известно, что Корнилов двинул на Москву 7-й Оренбургский казачий полк. Московский Совет рабочих и солдатских депутатов создал комитет, в который вошли на паритетных началах эсеры, меньшевики и большевики. Комитет организовал антикорниловскую агитации в гарнизоне. Командующий Московским гарнизоном полковник А. И. Верховский, понимая, что солдаты гарнизона не поддержат Корнилова, выполнил приказ Керенского и блокировал выдвижение казаков к Москве. Не получив силовой поддержки, Корнилов уехал в Ставку.

После этих событий Керенский, видя в Корнилове опасного врага, маневрировал и выжидал, когда Корнилов откроет карты.

19 августа немцы начали наступление на Ригу, которую прикрывала 12-я армия. Командование армии действовало бездарно. 21 августа Рига пала. Ставка распространяла ложные сведения о боях под Ригой, обвиняя большевиков, хотя именно большевизированные латышские полки оказали упорное сопротивление противнику. Левые обвинили Корнилова в намеренной сдаче Риги с тем, чтобы создать повод для установления военной диктатуры.

25 августа Корнилов двинул на Петроград конный корпус под командованием генерала Крымова (казачьи дивизии и Дикая дивизия) под предлогом усиления обороны столицы от противника. Эта акция нарушала ранее достигнутые договоренности с Керенским о том, что корпус возглавит не Крымов, а генерал, лояльный к главе правительства, а Дикая дивизия останется на фронте^[234]. Керенский попытался остановить движение корпуса, но безуспешно, а 26 августа Корнилов предложил Керенскому отправить правительство в отставку и прибыть в Могилев. Этим он окончательно раскрыл намерение самому взять власть. В ответ Керенский потребовал, чтобы Корнилов сдал должность Верховного главнокомандующего и прибыл в Петроград. Корнилов отказался и обвинил правительство в том, что оно «под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба»^[235].

Перед угрозой военной диктатуры все социалисты сплотились для отпора корниловцам, сформировав Комитет народной борьбы с контрреволюцией на паритетных началах. В решающий момент Керенский, не доверяя юнкерам и казакам, обратился за помощью к матросам-большевикам крейсера «Аврора», которые взяли под охрану Зимний дворец. Дальше все было как в февральские дни: железнодорожники остановили эшелоны, агитаторы объяснили рядовым казакам и бойцам Дикой дивизии, во что их втягивают. Армейские комитеты арестовали офицеров, заподозренных в участии в заговоре. Легкость ликвидации мятежа была обусловлена тем, что все советские партии и Керенский, как глава правительства, действовали вместе.

Большевики: поиск тактики. Уже 27 августа фракция большевиков во ВЦИК Советов предложила эсерам и меньшевикам создать правительство на базе Советов, выдвинув общедемократическую программу^[236]. Фактически речь шла о воплощении лозунга «Вся власть Советам», исходя из его прежнего содержания: власть всем советским партиям. Лидеры эсеров и меньшевиков взяли паузу. После разгрома корниловцев ЦК большевиков 31 августа по докладу Каменева принимает резолюцию «О власти», в которой вновь предлагает ВЦИК Советов сформировать правительство из советских партий без кадетов^[237]. ВЦИК отклонил это предложение. Однако 31 августа предложение большевиков поддержал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, а 5 сентября – Московский Совет.

Ленин, находясь в Финляндии, весь август не имел возможности точно реагировать на события. Получив отрывочные известия о событиях в Москве в дни Государственного совещания, он 18 августа написал статью-доклад для ЦК, в котором назвал беспочвенными слухи о военном заговоре и критиковал московских большевиков за то, что они в гарнизоне работали в блоке с эсерами и меньшевиками для срыва попытки Корнилова взять власть в дни Московского совещания^[238]. Ленин боялся таких блоков, ибо они закрывали путь для реализации его тактического замысла: брать власть вопреки позиции эсеро-меньшевистского большинства Советов. ЦК статью не напечатал.

Оторванность Ленина от Питера сказалась и в том, что накануне похода корпуса Крымова на Петроград Ленин думал не об опасности корниловской контрреволюции, а о необходимости готовить партию к восстанию против Временного правительства. Его воодушевили итоги выборов в городскую Думу Петрограда от 20 августа: большевики получили 67 мест, эсеры – 75, кадеты – 42, меньшевики – 8. В рабочих районах победа большевиков была полной. Ленин просит ЦК издать нелегальный листок, который кончался бы призывом: «Долой правительство Керенского, меньшевиков и эсеров, обманывающее народ, затягивающее войну, защищающее грабительские интересы капиталистов, оттягивающее выборы в Учредительное собрание!»^[239]. Листок не был издан, и его издание было бы большой ошибкой, ибо корниловцы готовили свой мятеж как раз под предлогом того, что в Петрограде назревает новое выступление большевиков. ЦК выпустил заявление о том, что слухи о выступлении большевиков – это провокация^[240].

На исходе корниловского мятежа Ленин 30 августа пишет письмо в ЦК большевиков, в котором критиковал тех большевиков, которые, по его мнению, «скатились до блока с эсерами». Ленин призывал ЦК быть готовым к возможности взять власть в ходе войны с Корниловым: «Развитие этой войны одно только может нас привести к власти… завтра же события могут нас поставить у власти и тогда мы ее не выпустим»^[241]. Однако, прочитав номера газеты «Рабочий», в которых освещалась позиция ЦК в дни мятежа, он сделал приписку к письму, заявив о «полном совпадении» взглядов. Совпадение не было полным: большевики критиковали лидеров Советов за соглашательство с буржуазией, но возможность взять власть на волне борьбы с Корниловым ЦК не рассматривал. В статье «О компромиссах», написанной 1 сентября, Ленин поддержал предложение ЦК большевиков о создании правительства на базе Советов, назвав это предложение компромиссом со стороны большевиков, открывающим дорогу мирному развитию революции. Однако затем он делает приписку к рукописи неотправленной статьи: «дни, когда случайно стала возможной дорога мирного развития, уже миновали»^[242]. Фактически он предлагал ЦК закрыть тему мирного развития. Свою действительную позицию Ленин формулирует не в газетной статье, а в «Проекте резолюции о современном политическом моменте», предназначенному для ЦК. Этот проект Ленин пишет одновременно со статьей «О компромиссах» и в нем вновь ориентирует ЦК на завоевание власти: «критическое положение неизбежно подводит рабочий класс – и может быть с катастрофической быстротой – к тому, что он… окажется вынужденным … завоевать власть»^[243].