Против всех

Не было только слов.

Ненависть оставалась молчаливой.

Он повернулся к девушке – та стояла, ни жива ни мертва. В шоке. Ну, это понятно. И не ново.

У нее тоже не было слов.

Глаза расширены от ужаса. Рот подрагивает. Слова рвутся наружу. Или крик?

Надо убрать меч. Что Антиупырь и сделал. Не сводя взгляда с девушки. Потом догадался отвернуться. Нет, не нужно. Не нужно, чтобы она видела этот взгляд. Это лицо. Хотя какой там! На пустыре темно. Видимость хреновая. Но она может почувствовать. То, что бушует внутри после убийства вампира, нельзя не почувствовать со стороны.

Он подумал, что мог бы успокоить ее. Подойти, обнять, поговорить. Сказать, что все в порядке. Что теперь все хорошо. Что ее не изнасилуют. Не замучают. Не заставят молить о смерти, чтобы потом, наслушавшись, отгрызть язык. Вампиры делают такое. Нередко.

Он подумал, что мог бы назвать ей свое имя. По-простецки так сказать: «Меня Серегой звать, а тебя?»

И познакомиться с ней. Снова сказать, что все будет хорошо. Что он отведет ее домой. И что ей больше никто не будет угрожать.

Но только подумал. Не сказал. Нельзя говорить. Нельзя врать о безопасности. Нельзя отводить ее домой.

Потому что она – меченая. Из-за нее убили вампира.

Потому что на нее будет продолжаться охота. Ей будут мстить. Мстить за этого высокопоставленного засранца, что все еще пялится и скалится, никак не желая успокоиться. Даже с отрубленной головой.

Обморок спасает девушку от избытка впечатлений. Она медленно, закатив глаза, оседает на землю. Антиупырь подскочил к ней, подхватил. Медленно и бережно уложил.

Сначала надо убрать и закопать труп вампира. Башку отдельно, тело отдельно. Осиновый кол в сердце. Для надежности. Кто его знает. Вампы живучие. Да и на душе так спокойнее будет. В последнее время не покидало чувство, что их силы растут. Магия крепнет. Грядет что-то очень, очень нехорошее. Вампиры в своих стаях занимаются черными делами. Разводят мутантов. Вон, богиня ихняя жертву новую требует. Силы набирает.

Так что надо все сделать, как полагается.

– Все будет хорошо, – все-таки выговорил Антиупырь.

Огни города – где-то далеко, очень далеко, – пытались сделать из ночи день. Но для кого-то другого. Не для него. Не для этой девушки.

Луна смотрела нагловато, выглянув из-за нелепой тучи.

– Все будет… хорошо.

Если завтра…

Если завтра война,

Если враг нападет,

Если темная сила нагрянет —

Не сдадимся вовек!

Весь советский народ

За свободную Родину встанет…

Песня военных лет

15 сентября 1935 года.

Сегодня необычный день. Особый по всем параметрам. И не только для меня – для всех нас. Для всего коллектива.

Во-первых, сегодня я и мои товарищи получили наконец-то «добро» на намеченные полгода назад работы, следовательно, все основное и необходимое, что требуется, уже доставлено. Настал он, первый день творения. Или просто Начало. Я, если честно, не символист и не мечтатель, и обычно все вещи называю своими именами. Привык. Но сейчас случай особенный, и поэтому, думаю, можно допустить парочку романтико-идеалистических «терминов». Так ведь даже получается как-то мягко, с оттенком светлой, пусть и иллюзорной, надежды. В общем, назову момент, когда нам была предоставлена, наконец, реальная, фундаментально подготовленная и гарантирующая стабильность возможность приступить к делу, просто – Начало.

Во-вторых, недостающие оборудование и материалы получены весьма своевременно. Как раз к тому времени, когда теория перешла в фазу следующей своей формы – практику. То есть мы все «созрели»: доработали все, что возможно, определили прогнозы, рассмотрели множество гипотез и предполагаемых нюансов, – довели до совершенства. Мысленный труд готов перевоплотиться в материю.

Трудно сказать, почему я так расчувствовался. Волнуюсь. Будто боюсь упустить что-то важное. Очень важное, без чего жизнь будет уже не та, как мозаика без фрагмента. Может, поэтому и начал вести эти записки. Не знаю, что из этого выйдет. Вполне может быть, что я их и не продолжу. Их некому будет читать. Слишком все засекречено. Сверхсекретно. Разве что лет через двести наши разработки станут безобидным достоянием истории, и до них кто-нибудь докопается.

16 сентября 1935 года.

Эти записки при необходимости должны быть уничтожены!

Это знаю я, знают все наши, а особенно уяснил для себя и постоянно вдалбливает всем остальным Первый. Никаких дневников, никаких откровений. Строжайше запрещены.

Но я пишу. Для себя, не для других. Да и для кого – других? Я сам лично опущу эти листы в «чистый» раствор, и от них не останется ничего. Вот он, «чистильщик» всегда рядом. И у этих строк есть один шанс из тысячи остаться невредимыми.

21.00

Начинается.

Начинается самое важное. В лаборатории полумрак. Тихо, ровно гудят генераторы. Работают приборы. Тишина. Ровный, туманный свет идет из инкубатора. Все установлено, все в порядке. Машина запущена. Механизм действует. Незаметно, без перебоев. И, кажется, неостановимо. Процесс необратим. Его не повернешь вспять.

Внутри прозрачной мини-камеры инкубатора, погруженный в густую сине-розоватую многофункциональную жидкость, висит он. Висит, будто застрял в невесомости. Он. Существо. Существо нового, высшего порядка. Зародыш будущего. Сверхчеловек. Пока еще лишь ничтожная мутирующая клетка в закрепленной и охраняемой трубочке. Я вижу его на экране наблюдения. Темное, пульсирующее пятнышко, живущее под воздействием спецвеществ и излучений. Наш маленький мутант.

Начинается.

24.00

Началось.

Направленное тонкое излучение особого спектра воздействия достигло нужного уровня.

Пятнышко растет.

Темнеет.

24.01

Превращаем клетку в первичный эмбрион. Искусственное оплодотворение идет быстро. «Обработанные» клетки действуют активно.

17 сентября 1935 года.

24.02

Прошли сутки с тех пор, как одиночная клетка стала полноценным «человеком». Развивается бурно. Близится момент, когда мы сможем переместить его в настоящую живую среду. В материнскую плоть.

Сын и мать. Мать и сын.

Как это иногда бывает… противоречиво. Кандидатку в «матери» нельзя считать добровольцем. Взяли ее насильно. Конечно, любая женщина для наших целей не подошла бы. Отбор велся по строгим, жестким критериям, ни один из которых игнорировать нельзя. Немыслимо.

Критерии в основном сводились к определенным генетическим признакам, соответствующим так называемому объекту Идеал. Ясное дело, что Идеал должен быть идеален. Абсолютное здоровье – самое главное. Биоматериал должен быть превосходным.

Но в мире нет совершенства. Есть лишь его подобия. После долгих поисков оно было найдено.

Женщина примерно лет тридцати. Белокурая. Симпатичная. Но не суть важно. Главное, чтобы после пересадки эмбриона все прошло гладко. Вероятность отторжения мала, но все же она есть. Да, аппаратура у нас новейшая и засекреченная. Да, частичному икс-облучению подверглась и «мать». Но… Как ее организм воспримет мутанта?

Конечно, мы все рассчитали.

Сомнения…

18 сентября 1935 года.

Все прошло успешно. Осложнений нет – их и не ожидают в первое время. Слишком мал срок.

3 ноября 1935 года.

Идет сорок шестой день внутриутробного развития Адама. Все в норме. Отклонения, которые могут угрожать здоровью Евы и ее ребенка, не наблюдаются. Контролируем обоих круглосуточно. Все изменения и наблюдения фиксируются и хранятся.

Наблюдать есть за чем: Адам сейчас развивается в два раза быстрее обычного человека. Интересно. Обнадеживающе. Судя по всему, результат в конце концов будет потрясающий. Разумеется, если ничто не изменится.

22.44.

Ева пыталась покончить с собой. Видимо, испугалась. Думает, что внутри нее чудовище. Не понимаю, как мы могли такое допустить. Идиоты. Хорошо, что все обошлось. Успели вовремя.

Усилить контроль!

12 ноября 1935 года.

Сегодня дорабатывал теорию о максимальном продолжении прогрессирующего развития Адама и предотвращении процессов старения. Скоро начну воплощать ее в жизнь. В средствах недостатка нет. Адам должен быть совершенен.

29 января 1936 года.

Он родился на сто тридцать третий день со дня зачатия.

Ребенок здоровый, крепкий, крупного телосложения. Вес пять килограмм восемьсот пятьдесят два грамма. Рост девяносто девять сантиметров. И при этом пропорциональность конечностей его тела не такая, как у обычного новорожденного. Больше похож на более-менее сформировавшийся, приспособленный к жизни во внешней среде организм. Волосы темные, глаза голубые, как и у большинства младенцев. Заметен активно формирующийся мышечный каркас.

31 января 1936 года.

Ева не выдержала. Умерла. Придется перевести новорожденного на искусственное питание. Но, по-моему, это к лучшему.

23 сентября 1939 года.

Тот самый день…

Да, я знаю, что произошло тогда, ровно месяц назад. Это знают и те, с кем я работаю. Это знает практически вся мировая общественность.

Но я знаю больше. Неважно, как узнал, каким образом и при каких обстоятельствах. Это пустяки. Мне сейчас безразличны и последствия этого знания. Я влип.

Я завяз по горло.

23 августа этого самого 1939 года от начала новой эры, или, как сейчас крайне немодно, от Рождества Христова (может, вычеркнуть?) многоуважаемый товарищ Сталин подписал с рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером договор о ненападении и договор о дружбе. И секретный протокол. Лично. Есть вариант, подписанный политическими пешками – Риббентропом и Молотовым, но это все несерьезно и неточно. Так, вариант для отведения глаз, подделка с элементами ложных сведений. Сделано на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.

Одним словом, мировое сообщество шокировано, а две сверхдержавы воссоединились в союзе. Казалось бы, все. Конец игры. Планета уже фактически покорена. Ни одно государство не устоит против доблестной Красной Армии, оснащенной современной, мощной и надежной немецкой техникой. И мир покорится Революции…

Однако, дружба дружбой, конечно, а вот без кое-каких тайн все равно не обойтись.

Деятельность внешней агентуры СССР. Подкуп. Тайный канал нелегальной поставки спецоборудования. Глобальные затраты. Личное одобрение Вождя. Оболванивание простых смертных. Прикрытие.

И вот результат – с 1935 года функционирует секретная лаборатория специального назначения. Создается суперчеловек.

Группа гениальных ученых, генных инженеров и прочих «одаренных служителей науки», насильно загнанных в тупик. Мы вынуждены трудиться во имя Светлого Будущего.

А загнать в тупик – проще простого. Это творится сейчас повсюду.

По сути, мы все смертники.

Нет. Не жаловаться.

И я не жалуюсь. Я делаю свою работу.

***

И знаю. Дружба дружбой. Но мы готовимся к войне. Ради Светлого Будущего.

24 сентября.

Продолжу начатое. Коротко. Дел и так чрезвычайно много.

Суть: проект «Сверхчеловек» – это некая страховка, самозащита. Так сказать, дополнительный козырь. Ведь СССР и Германия не могут образовать единое целое так просто. Заключен большой договор – началась большая игра, где каждый готов использовать заранее спрятанный туз в рукаве, когда станет необходимо. Возможно, Гитлер тоже затеял нечто подобное.

Если вдруг что-то случиться и сверхдрузья станут сверхврагами, то наш труд хоть как-то будет оценен. Я не жду наград. Просто наши создания в войне могут пригодиться.

19 июня 1941 года.

Адам стал настоящим атлетом. Несмотря на возраст. Монстр. Идеальный монстр. Я горжусь им. Я горжусь нами. Его тяга к постоянным физическим тренировкам неиссякаема. Гибкий, ловкий. Постоянно развивает врожденную быстроту реакции. На вид ему лет шестнадцать, но силен до невозможности. Запросто гнет в руках железные скобы. Кроме того, возможности его мозга превзошли даже самые смелые ожидания. Соображает виртуозно. Внимателен. Всегда стремится получить максимум информации. Прирожденный боец. Мы продолжаем его обучение.

20 июня 1941 года.

24.00

Экстренная ситуация!

Адам вышел из-под контроля. Спонтанно. Без видимых причин. Никто не ожидал. Безумие. Паника. Убиты Первый и еще четверо сотрудников. Не знаю, почему жив я. В лаборатории – разгром.

21 июня 1941 года.

Поиски безуспешны!

22 июня 1941 года.

Началась война. Адам не найден. Я чувствую, что это конец. Нам грозит ликвидация. Может, не сейчас. Может, предоставят шанс исправиться. Все-таки война предвидится чудовищная.

Адам был нашим экспериментом. Неудачным экспериментом. Кто знает, возможно, кому-то он здорово поможет в боях.

Но Адам один. Этого мало. У страны есть только народ, его дух, сила, мужество. Я не романтик. И не понимаю, откуда во мне сейчас эта странная вера. Вера в то, что наш советский солдат без страха и сомнений пойдет на смерть, на штыки, под пули – но выдержит, вырвет победу. Не знаю. Может, роль Адама никто и не заметит на фоне этой предстоящей жертвы?

И если я или мне подобные переживут войну и создадут нового Адама, то… ему все равно найдут применение…

В самое пекло

Десант собирались сбросить в самое пекло. Это был ударный отряд из самых стойких головорезов, в который Джек попал по собственному желанию. Конечно, его вела ненависть. И он не хотел жить с этой болью, которую не заглушить лекарствами. Даже самая грубая анестезия не поможет. Обычно люди в таких ситуациях либо лезут на рожон, либо спиваются по-черному.

Джек лез на рожон.

Подготовки ему было не занимать, так уж получилось что научился драться еще в детстве. Потом искусству рукопашного боя учил отец. Правда, там было не до искусства – начиналось все с жесткой физической подготовки. Отец по старой традиции воспитывал из сына воина. Не солдата для войны, а защитника для семьи. Чтобы пацан вырос настоящим мужиком.

Шли годы, Джек отслужил в спецназе, дембельнулся. Прошел еще год. И началась она – гребаная война. Разразилась бойня. Почти всех близких, как по злому року, убили. Одних за другим. Хорошо, что брат остался жив, хоть его и считали какое-то время погибшим. Последней каплей было, когда снайпер-диверсант убил любимую девушку. Меткий, мать его, выстрел прямо в голову. И Джек слетел с катушек… Спустя время, перестал показывать это открыто. Просто искал смерти.

Как ни странно, эти поиски отрезвили. Но боль осталась.

И потому он лез на рожон. В самое пекло. Туда, куда сейчас забросили десант.

Он шел в составе звена «Пьяных ежей», под руководством Джона Бредли – отчаянного парня, как и он сам. С Джоном прошли огонь и воду с первых дней войны.

– Что киснешь, Джек? – подмигнул Джон. До выброса десанта оставалось совсем немного. – Опять воспоминания включил?

Джек глянул на капитана и ответил искренне:

– Да, есть малость.

– Ты это брось, – так же бодро ответил капитан. – Вредная штука на войне – что-то вспоминать. Да ты и сам все знаешь.

– Знаю, – эхом отозвался Джек. – Вот только выключить непросто.

– Это ты в точку. Если бы я мог вернуть прошлое, Джек, то вообще бы все в своей жизни сделал не так, как сделал. Мне есть за кого мстить. Нам всем есть за кого мстить.

Джек кивнул. Что тут скажешь? У каждого своя судьба. Это десант отчаянных, тех, кому нечего терять.

– И нам нечего терять, – словно повторил его мысли Бредли. – Мы летим в самое адово пекло, чтобы черту рога поотшибать. Ты со мной, брат?

– С тобой, капитан, – взгляд Джека переменился. Отчаяние и безразличие сменила тихая, но неостановимая ярость. – И если надо, поотшибаем рога этим гадам. Мало не покажется.

Капитан усмехнулся своей добродушной улыбкой.

– Вот и славно. – Потом обратился к остальным бойцам звена. – Ну что, мужики, покажем тварям, что такое настоящий ад?

Молчаливое одобрение. Все знали, что по традиции этот вопрос не требует ответа. Это даже уже и не вопрос – утверждение. Молча сжал кулаки задумчивый Рэй Трейсон. Мэк тихо кивнул, взглянул на Джека. Громила Ральф деловито еще раз осмотрел боевое снаряжение. Серж – новенький, в звене «Пьяных ежей» всего третий раз в боевом вылете, – показал большим пальцем вверх. Мол, все понял капитан, надерем гадам зад как следует.

Джек подытожил:

– Еще как устроим. На том свете бояться будут.

Десант забрасывали на территорию небольшой колонии на Марсе, оккупированной захватчиками. Здесь располагался штаб под кодовым названием М-3. «Рай для туристов», как его называли в просторечье.

Туристы – военнопленные и захваченные оккупантами, рай – место долгих, жутких мучений и бесчеловечных экспериментов.

Основные противники – кибернетически модифицированные организмы, роботы и андроиды. Нормальных людей – минимум. Потому что у противника есть ресурсы на то, чтобы пускать в бой всякую нежить. Нежить против живых. Что ж, тем приятнее отправлять их в утиль. Особенно модифицированных, они же кибермоды, полуживые – эти нелюди в своем большинстве добровольно перешли на сторону захватчика и дали себя изменить почти до неузнаваемости, потери человеческого облика.

Кто знает, на что бы пошли они в мирное время… Если перед угрозой всему человечеству взяли и приняли сторону врага.

«И если попадут они не в утиль, а на тот свет, – думал Джек, – им реально будет страшно даже там. Я постараюсь…»

Прозвучал сигнал первичной боеготовности. Десять секунд до сброса десанта.

Дальше все шло по строго отработанному порядку. Джек, как и каждый из отряда, пристегнул основной ремень безопасности и нажал кнопку на подлокотнике кресла. Кресло дрогнуло и уехало назад, в углубление в стене, в камеру с десантной капсулой. Опустились створки внутренней брони. Прозрачная. Выдерживает выстрелы из ручных орудий любого калибра и бронебои средней мощности. Потом опустились темные, тяжелые щиты внешней брони. Они окутали пространство вокруг кресла, как кокон, со всех сторон.

Наступила темнота. Джек опустил на глаза забрало шлема, и стал видеть в темноте. Все четко.

Снаружи металлически гудело – закрывались входные створки самой капсулы. Небольшой автономный летательный аппарат, идущий по запрограммированному курсу.

На подлокотнике кресла мигал таймер – весь процесс занял пять секунд, все как обычно. Еще пять до отстрела капсул – и в полет.

Четыре…

Гудение снаружи сменило тон и смолкло.

Три…

Тишина. Предчувствие. Что это последний вылет. Что возврата обратно не будет. Что в этот раз чей-то выстрел оборвет бесконечный, кровавый путь мести. Что больше не будет болеть внутри. Что не надо будет никому мстить. Сегодня – последняя месть. А потом покой.

Две…

Он привык к этому предчувствию. Каждый десант, каждый рейд преследовало это предчувствие. Он надеялся на покой. Каждый раз.

Одна…

Предчувствие сменяется решимостью. Он сжал до боли кулаки. Хватит. Пора в бой.

Глухой пневматический взрыв, сотрясение, давление. Перегрузка. Его прижало к сидению. Свободный полет длился секунд семь, потом начали работать двигатели капсулы – она достаточно далеко отлетела от шаттла.

Отстрел капсул начался уже после того, как сам шаттл вошел в зону искусственной атмосферы колонии. Поэтому капсулы строго следовали назначенному курсу. Естественно, в режиме инкогнито. Чтобы первое время их никто не заметил.

Как правило, это было недолгое время. Защита М-3 считалась одной из лучших, и даже спецдесант с современными технологиями маскировки не обеспечивал полной скрытности. По крайней мере, не в этот раз.

Это был десант смертников.

Их забросили в самое пекло, чтобы они устроили противнику бойню.

Отвлекли на себя внимание.

Задали жару и пролили кровь. В то время как основные диверсионные силы ударят в другом месте. Специальный взвод освободит «туристов». Тех, кого еще можно спасти. А потом ликвидирует к черту эту проклятую колонию.

У командования есть подозрения, что на глубине, под самой колонией, размещены подземные лаборатории, где производятся крайне опасные разработки. Насколько лаборатории велики, и как глубоко – пока известно только теоретически и обрывочно. Добраться до них – стратегически важно. Но еще важнее ликвидация основных сил противника на поверхности. Ситуевина сложная…

На простые Джек и не рассчитывал.

Мысли неслись в голове.

Потом он их остановил. Сосредоточился. Капсула летит строго по курсу. Встроенный в забрало радар показывает красные точки – точно такие же капсулы, в которых летят другие бойцы ударного отряда.

Еще радар показывает, как летят сторонние объекты. Десант засекли. Включили противовоздушную оборону. Выстрелы одиночные, не массовые. Пока что. Бьют прицельно по капсулам. Шаттл еще не обнаружен. Оно и к лучшему – значит, будет вторая волна десанта. Потом шаттл включится в бой. И будет жарко. Очень жарко.

Защитное поле сбивает направленные сгустки выстрелов с курса. Выстрелы не задевают капсул. Пока все идет отлично. Когда капсулы спустятся ниже, пойдут в ход более мощные орудия врага. От них поле уже не защитит. Встроенный автопилот – тоже. Поэтому на отметке «сто» Джек переключится на ручное управление. Уже скоро…

Вдруг капсулу тряхнуло – мощно, сильно, сокрушительно. Создалось ощущение, что броня прогнулась и треснула – но это было не так. Попадание почти прямое, однако расстояние слишком велико, да и защитное поле, как-никак, но спасло положение. Тем не менее, Джек уже переключился на ручное управление, чтобы не допустить второго попадания.

Переключился. А вот не допустить – не успел.

Второе попадание было сразу вслед за первым.

Тряхнуло прям жутко, бесчеловечно. Ремень безопасности впился в скафандр. Джек чуть не вылетел из кресла. На этот раз попадание прямое. Часть внешней обшивки капсулы отвалилась, остальная была в огне – датчики температуры показывали это. Спасали два слоя брони, но и это ненадолго.

Самым страшным оказалось, что Джек потерял управление. Автопилот тоже полетел к чертям, жил своей жизнью.

Он давил кнопку катапульты, но это не срабатывало. Скверно. Если так пойдет дальше, то он труп. Без управления он как на ладони. Маневрировать нельзя. Еще одно попадание гарантировано. А большего и не требуется.

Но даже если каким-то чудом по нему не попадут из орудий внизу – приземление будет смертельным. Во-первых, притяжение в зоне атмосферы почти как на Земле. Удар будет жесткий. Всмятку. Вдребезги. Во-вторых, двигатели отказали начисто. В том числе и тормозные. В-третьих, он резко сбился с курса. Отряд Бредли далеко, и радар неумолимо показывал, что они удаляются. Гребаный автопилот.

Он закрыл глаза. Удивился, насколько дурацким было отсутствие паники. Он не боялся. Был спокоен. Равнодушен.

Он искал смерти.

И, похоже, нашел.

Хватит мстить. Пора на покой.

Но рука все равно давила кнопку катапульты. Инстинкты кричали где-то внутри.

Перед взором всплыли глаза. Ее глаза. Кошмар, который мучал каждую ночь. Ее прощальный взгляд. Кошмар, который сводил с ума и подпитывал месть. Неужели последним, что он увидит, будет ночной кошмар? И будет ли покой?

Неважно. Он уже готов.

Все.

Внезапно с треском раскололась внешняя обшивка, кресло дернуло вверх – внутренний блок капсулы вылетел, покинул саму капсулу. Джек оказался в открытом пространстве, в кресле, упакованном в двойной слой брони.

Катапульта внезапно сработала.

Вместе с броней внутренний блок имел обтекаемую яйцевидную форму. Он был гораздо легче капсулы. Сейчас сработает парашют, возможно, выжить при падении все же удастся…

К горлу подступила тошнота – блок неимоверно мотало, крутило, давило. Хаотичное падение продолжалось. Парашют раскрылся миг спустя. Резкий рывок, тряска, падение…

Когда он наконец приземлился на поверхность, удар почти выбросил его из кресла.

Внешняя броня треснула, но не отпала.

Джек достал боевой кинжал, перерезал заклинивший ремень, пристегивающий к креслу. Кинжал на место. Это надежный боевой товарищ. Когда другое оружие не спасает – он всегда рядом. Режет все, включая легкую нательную броню и металл.

Джек нажал кнопку разблокировки и сброса брони, слева. Сброс сработал как положено. Куски внешней брони разлетелись вокруг – это боевой сброс, осколочный. Цель – поражение любого противника, находящегося в зоне досягаемости. На случай приземления в гущу врагов. В окружение. Один острый осколок отлетел и попал в цель – перерубил пополам бывшего неподалеку андроида. Тот запоздало выстрелил из бластера, но опрокинутый выстрел ушел далеко вверх, не задев никого.

Второй осколок врезался в большого кибермода. Отсек верхнюю левую конечность, но тот лишь слегка отшатнулся – остальные пять мощных, трехсуставчатых конечностей, были целы. Болевой порог у этих тварей зашкаливает. Некоторые вообще боли не чувствуют, но это уже пушечное мясо. Тварь была явно не из числа таковых. Это не мясо. Это убийца. Сокрушитель.

Вообще Джек приземлился охренительно удачно – прямо в эпицентр. До своих далеко. Вокруг враги. Целый отряд. Много. Окружают. Кого-то цепануло осколками, как того располовиненного андроида. Который, кстати, не сдох и не вырубился – верхняя половина туловища пытается подняться. Руки держат оружие. Нижняя часть и ноги, разбрызгивая красную искусственную кровь и технические жидкости, дрыгаются, словно куда-то бегут.

Второй андроид из отряда выстрелил – хотел пробить прозрачный слой внутренней брони. Вероятно, это у него получится. Скоро. Но не с одного выстрела.

Есть время продумать план, как перебить гадов.

Второй выстрел. Сотрясение, трещина. Джек почувствовал, как силой выстрела весь блок откатило назад. Но броня пока держит. Ненадолго, потому что расстояние слишком близкое. Противник не церемонится. Для них ситуация что надо. Они думают, что у них все под контролем. Взять десантника-диверсанта живьем, вот их задача. Ну или почти живьем. А это хуже.

Третий выстрел. Трещина все больше. И больше. Снова откат. Надежная броня не выдерживает. Кейси стиснул зубы. План готов. Он засек все видимые на этот момент позиции отряда противника. Живых нет. Только андроиды и кибермод. Дело дрянь. И те и другие нереально живучие, ранением их из строя не вывести. Только меткие выстрелы. По жизненно важным зонам. Или рвать на куски.

Четвертый выстрел. Броня раскололась, трещины мгновенно разъехались почти по всей передней поверхности. Это конец.

Пора.

Пятый – выстрел Джека, почти одновременно с четвертым. Прежде всего он скинул остатки внутренней брони, та разлетелась осколками в разные стороны. Эффект был не такой, как от сброса внешней брони, но все же кое-кого зацепило или вывело из строя. А уже потом он выстрелил. Андроид, пробивший внутреннюю броню, разлетелся – выстрелом снесло голову, осколки брони впились в корпус, и жутко прошли навылет.

Один готов.

Тут же пришлось уклониться от ответного залпа – в дело вступает кибермод.

Гад вооружен спаренным бронебоем и вспомогательными орудиями, залп получился нешуточный. Взрывной. Кейси отбросило в сторону. Если честно, этой штуковиной можно было с первого раза выкурить Джека из капсулы. Но кибермод не пустил ее в ход раньше. Идиотская нежить.

Получай, сам виноват.

Быстро сгруппировавшись, Джек выстрелил в кибермода – попадание в еще одну конечность, отстрелил напрочь. Вместе со спаренным бронебоем. Быстрый разворот – снес голову другому андроиду. Противник уже окружил и взял в кольцо, может расстрелять в любой момент. Как раз тут и пригодились навыки хаотичной стрельбы по множественным целям. Одновременно. Джека учили делать невозможное. И он это делал.

Молниеносно другой выстрел – еще один андроид свалился, обугленный. Он не успел поразить свою цель.

Неожиданно и резко Кейси развернулся и один за другим дал залпы по кибермоду. Пробил шлем, снес нахрен полголовы твари. По идее ей конец. Попадание в мозговой центр, смертельное ранение. В девяноста процентах случаев. Потому что полуживые непредсказуемо живучие. Добить бы, но некогда – включился боевой алгоритм, Джек чуял каждого из надвигающихся врагов, предвидел их действия. Нельзя заморачиваться на одной цели.

Ухитрился снести башку второму андроиду – но поздно, Кейси зацепило выстрелом. Скаф выдержал, боли нет, но Джек рухнул на землю – из положения лежа разнес из бронебоя третьего андроида. Жуткий маневр, но он удался.

Недобиток – тот, который выстрелил первым по капсуле, разрубленный осколком. Все еще жив и опасен. Поднимает оружие, восстанавливает координацию и пытается прицелится. Ага, щас.

Джек отстрелил руку с орудием недобитку. Теперь он безоружен, но все еще функционирует. Долбанная неубиваемая нежить, жаль что отсюда и сейчас его тоже не добить – некогда тратить драгоценное время, в тот же миг он снова выстрелил, перекатился, ушел с линии огня. Встал – выстрелил – попал – еще один андроид свалился. Попал неудачно – тварь просто осталась лежать с дырой в корпусе.

Отскочил, развернулся – выстрел. Уход от выстрела. Джек двигался быстро, со стороны казалось, что беспорядочно и бессмысленно. На самом деле это были оттренированные годами безошибочные движения. Боевая интуиция работала на полную катушку, предчувствие противника – не подводило.

Разворот. Выстрел. Мимо. Похуй – еще один выстрел. Его опять зацепило и отбросило на землю, он выронил бронебой. Ничего. Резко приподнялся и швырнул ручную гранату вправо – она разнесла в клочья троих приближавшихся.

Упал, подобрал бронебой.

Еще один андроид почти попал в него – получил в ответ вынос мозга в буквальном смысле.

Мощный залп – снова кибермод. Со смертельным ранением. Который должен был уже выйти из строя. Восстановился, подобрал свое оружие… Джека уже не было там, куда гад целился. Видимо, повреждения все-таки были достаточно серьезные. Кибермод потерял меткость и двигался замедленнее. Но – двигался. Достаточно быстро, чтобы быть смертельно опасным.

Кибермод снова выстрелил. Почти сразу. Он попал – попал не совсем точно. Джека отбросило на несколько метров – сила залпа велика, прямое попадание разорвало бы скаф и самого Джека. Повезло. Он упал, мельком отметил, что раскаленный скаф обжигает кожу, вдавился в грудь. Но зато жив. А значит – надо действовать.

Еще одна граната – Джек не промахнулся. Кибермод отлетел, взрывом его отшвырнуло далеко, он свалился тяжело, взметнув тучи обломков, которыми была усеяна земля. Надо не забыть потом добить его. Слишком живучий. Слишком опасный. Он не пушечное мясо. И не входит в число тех девяноста процентов, которым достаточно повредить мозговой центр.

Жгучая боль в ноге заставила почти упасть. Он проворонил андроида. Еще одного. Андроид снова шандарахнул – попал в другую ногу, сбил на землю. Вроде не смертельно, броня скафа выдержала. Кровь. Ноги как каменные.

Джек на автопилоте собрался. Как мог. Два выстрела – андроид готов.

Следующий андроид налетел врукопашку. Он подобрался ближе всех. Мог просто порешить, но цель у него была другая. В руках «мачете» – жуткое орудие, гибрид бронебоя с рубящим, широким сигма-клинком. Почти как штык-нож или кинжал Джека, только… мачете.

Удар – пробил скафандр в плече, насквозь. Сигма-клинок режет все. Броню скафа тоже. Тут боль все-таки захлестнула Джека, он не выдержал. Заорал. Это был не столько крик боли, сколько ярости. Нет! Не так просто, гнида. Кровь. «Мачете» повернулось, выворачивая суставы, калеча, чуть ли не отрезая руку.