– Ты чё, цапнутый [120] Убери грабли, – послышался недовольный шепот.
– Ты чё как девочка–целочка.
– Ты чё, вааще, куда лезешь!
– Вы чем эт тут занимаетесь, а? Бесстыдники! – вспугнула подростков тетка с рыбой. – Ну и молодежь пошла, ни стыда, ни совести! Тьфу! – выплюнула она свое негодование вместе с косточкой мойвы на грязный пол.
А между тем сотрудники департамента, осознавая всю важность возложенной на них государственной миссии, с деловым видом сновали из кабинета в кабинет, перенося какие‑то бумажки. Во время своих вылазок, они аккуратно обходили посетителей или перешагивали через колени, совершенно их не замечая, словно это были неодушевленные предметы, вроде канцелярской мебели.
Коэффициент не сходится!
Профессор, сверив наконец‑таки свой талончик, с глупой улыбкой на вспотевшем лице пробился ко мне.
– Во, дают! – Альфред Булатович был явно не в себе. – Перенесли время приема на 14:15. Еще три часа тут париться!
Здесь я должен сделать небольшое отступление и высказать несколько добрых слов в адрес профессора Камалова.
Общение с профессором оказало на меня явно благотворное влияние, можно сказать я пережил настоящий катарсис [121] Так, я совершенно, ну почти совершенно, перестал пользоваться материнским языком, моя речь стала проще и понятнее, из нее совсем, ну почти совсем, исчезли сложные научные понятия и обороты, неизвестно каким образом попавшие в мою память. Словно кто‑то закачал в мой мозг словарь научных терминов.
Я с благодарностью посмотрел на профессора. Он мирно сопел на своем стульчике, склонив седую голову на плечо соседа–старика, который тоже сипло храпел, укрывшись газетой «Обасаранские вести». Не зная, чем себя занять, я начал сканировать то и дело выбегавших в коридор чиновников департамента.
Первой на глаза попалась «МарьИванна». Ее настоящее имя было, конечно же, Мария Ивановна, но сотрудники, обращаясь к ней проглатывали слова, – и получалось «МарьИванна». Вот что выдал мой внутренний сканер:
«Мария Ивановна Авдеева, 42 года, начальник Департамента социальной зашиты Пролетарского района. Общий государственный стаж работы – 20 лет. Разведена, имеет двоих детей. Мягкосердечна и совестлива, но бывает вспыльчивой. Страдает карьерной психопатизацией [122] В начальники выбилась случайно, долго на руководящей должности не задержится.
Дополнительная информация: в конце минувшего месяца тайно от коллектива получила от вышестоящего начальства денежную премию в размере 25 тысяч рублей за переработку в сверхурочные часы и выходные дни».
Следующей «засветилась» дама бальзаковского возраста, вихляя выпирающим задом, она выскочила в коридор с пронзительным криком:
– Раиса, тут поправочный коэффициент не сходится! У меня клиент, мать–одиночка, бесится, говорит, субсидия слишком маленькая вышла.
Уступая дорогу нахальному пузу сотрудницы, впереди у нее выступало столько же, сколько и сзади, я успел просканировать:
«Алевтина Пугачева, 38 лет, сотрудник ССО (служба социального обеспечения) Департамента социальной зашиты Пролетарского района. Общий государственный стаж – 8 лет. Не замужем, воспитывает дочь. Своенравна и строптива. Отличается жесткой ригидностью [123] Направила жалобу в МОТ (Международная организация труда), в которой зафиксировала факт прямого игнорирования Министерством труда и социальной защиты Обасарана целого ряда основополагающих рекомендаций МОТ. А именно, Конвенции №3 1919 года об охране материнства, Конвенции №4 1919 года о труде женщин в ночное время, Конвенции №29 1930 года о принудительном труде, Конвенция №41 (пересмотренной) 1934 года о труде женщин в ночное время, Конвенции №47 1935 года о сорокачасовой рабочей неделе, Конвенции №100 1951 года о равном вознаграждении и Конвенции №187 2006 года о безопасности и гигиене труда.
Дополнительная информация: в нижнем ящика стола сотрудник ССО Алевтина Пугачева прячет взятку в виде надкусанной плитки шоколада «Обасаран в блаженстве», половинки торта «Обасаран в пене» и початой бутылки зубровки «Обасаран в огне».
– Как это коэффициент не сходится! – высунула рыжую голову из своего кабинета коллега Пугачевой, похоже, это и была искомая Раиса. – Поправочный коэффициент нужно умножить на стандарт максимально допустимой доли собственных расходов граждан на оплату жилого помещения и коммунальных услуг в совокупном доходе семьи…
«Раиса Бичурина, 33 года, сотрудник СКСО (служба контроля социального обеспечения) Департамента социальной зашиты Пролетарского района. Общий государственный стаж – 15 лет (документально не подтвержден). Замужем, детей нет. Хитра и коварна, но прячется за инженю [124] Пережила дрейф ценностей [125], метит на место начальницы.
Дополнительная информация: помимо мужа имеет любовника в лице личного водителя Марии Михайловны Авдеевой, с которым совершает тайные контакты сексуального характера в гостевой комнате, а когда комната занята – в салоне автомобиля марки Daewoo Nexia, седан, 8–клапанный двигатель, объем 1,5 л, мощность 75 л. с., передний привод, ABS, эл/у руля, кондиционер, ксенон, литые диски, сигнализация, тонировка, центральный замок, tv–приемник, бортовой компьютер, обогрев зеркал, подогрев сидений, электростеклоподъемники – все четыре».
– Я это и без тебя знаю, но результат все равно не сходится! Компьютер выдает ошибку, – огрызнулась Алевтина.
– Видать, не знаешь, раз не сходится, – наморщила лисью мордашку Раиса, перебирая кипу документов, которую ей передала сотрудница ССО. – Подожди, подожди‑ка, ты говоришь, клиент – мать–одиночка? А где она?
– Да туточки я! – подкатила та самая тетёха со сладко посапывающем ребенком на руках (за вторым малышом мамаша попросила присмотреть старушку со спицами).
– А–а, ну вот и хорошо! – оживилась инспекторша. – Скажите, гражданочка, вы же мать–одиночка? А где справочка о размере полученных алиментов?
– Дык, я их не получаю.
– Очень хорошо! – победно провозгласила «рыжая лиса», словно только и ждала этих слов. – Очень хорошо, гражданочка! Принесите справочку о том, что вы не получаете алименты. И мы вам быстренько всё пересчитаем.
– Дык, где я ее получу‑то? – вопрос озадаченной мамаши повис в воздухе, так как ответственные дамы уже давно, как в бункерах, укрылись в своих кабинетах.
Здесь мне придется снова сделать короткое и ясное пояснение. ССО и СКСО – это две практически самостоятельные службы в рамках одного budget institution [126] Причем, вторая, СКСО контролирует первую, ССО.
В Обасаране всё так устроено: на одного работника 10 контролеров. Помимо внутреннего контроля за бюджетным департаментом, так же, как и за другими официальными ведомствами, существует еще и внешний контроль со стороны многочисленных supervising authority [127] Назовем лишь основные: санэпидемстанция, пожарные, экологическая полиция, генеральная прокуратура, инспекция по труду, налоговая служба, антимонопольный комитет, фонд обязательного медицинского страхования, служба по техническому надзору, бюро технической инвентаризации, департамент по энергоэффективности, госпотребнадзор, госстатучет, министерство, администрация района и города. Недавно появился еще один мощный институт – Антикоррупционный совет, осуществляющий контроль за всеми вышеперечисленными организациями, а также за исполнением законодательства о противодействии коррупции, легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма.
Мария Авдеева, как руководящее лицо, по долгу службы уже успела познакомиться со всеми ревизорами. Поскольку воровать она не научилась, вся ее премия и даже часть зарплаты уходили на то, чтобы встречать, кормить–поить и провожать умасленных auditor [128] Мария Ивановна, по простоте душевной, думала даже, что премии, тайно от сотрудников, выдаются ей именно для этих целей.
Однако, несмотря на растущий, как снежный ком, сонм контролирующих инспекций, в Обасарании воровать меньше не стали. Напротив, рождение каждого нового надзирающего органа в арифметической прогрессии увеличивало случаи воровства и взяток, а с появлением Антикоррупционного совета рост коррупции перешел в прогрессию геометрическую.