Глава XCVIII
Шофранка давно прибрала на кухне и не знала, как ей быть дальше. Дети спали, как ангелы.
– Ну, ты долго будешь возиться, Шофранка? – послышался мужской голос из спальни.
– Уже иду, Люк, – ответила Шофранка и разбила самую большую тарелку. – Ой, ну надо же!
– Что там ещё?
– Тарелка разбилась. Я нечаянно, Люк. Прости.
Из детской раздался плач близнецов.
– Дорогой, не вставай, я подойду к детям.
– Чёрт! Только этого не хватало. Успокой их и приходи.
– Да-да. Сейчас. – Шофранка взяла обоих малышей на руки. – Все будет хорошо, – прошептала она. – Мама с вами.
– Они что, собираются кричать всю ночь?
– Дети проголодались, Люк. Их нужно покормить, и они снова уснут.
– Так корми скорее.
– Ты ведь знаешь, милый, это небыстро. Тем более, у нас двойня. И если ты не перестанешь кричать, дорогой, они будут плакать без конца.
– Наказание.
Шофранка, закрыв поплотнее дверь детской, пыталась покормить близнецов, но они отказались от груди. Поворочавшись немного, дети утихли и вновь задремали. Молодая мать постаралась бесшумно открыть низкое окно. Она молилась, лишь бы дети не издали ни звука. Взяв их на руки, Шофранка припустилась бежать, не чувствуя ног.
Её не пугали ни эта безлюдная пустошь, ни темнота, ни ухающие совы, – она должна была спасти дочь и сына. Наконец, словно луч надежды, вдали показался огонёк одинокой хижины. У Шофранки сбилось дыхание, она ненадолго остановилась и почувствовала чью-то руку на плече:
– О, Боже! – вскрикнула девушка от неожиданности и резко обернулась.
– Куда ты, дорогая?
– Люк? Я… долго не могла успокоить детей – они все плакали и плакали, как заведённые. Не хотела будить тебя детскими криками, вот и вышла прогуляться с ними.
– Через окно?
– Ну, ты же меня знаешь, милый. Я такая. Дверь бы заскрипела. Я не стала тебя беспокоить.
– Какая забота! Я и не думал спать. Давай близнецов! – самозванец вырвал малышей из её рук. – Иди в дом, Шофранка! Быстрым же шагом ты прогуливаешься с детьми.
– Но, Люк!
– В дом!
Проснувшись от криков, младенцы вновь заплакали.
Спустя некоторое время Шофранке удалось успокоить малышей.
– Значит, ты догадалась? – спросил самозванец у Шофранки, вытолкнув её из детской комнаты. – Что же меня выдало?
– О чем ты говоришь, Люк?
– Достаточно, милая! Игра окончена. Тебе, наверное, не терпится узнать, кто же я на самом деле? А?
– Прекрати, Люк. Всё ведь хорошо. Не шуми, детей разбудишь. Идём, выпьем чаю.
– К черту чай! И перестань называть меня Люком! Решила сбежать от меня?
– Ну что ты? К чему мне убегать от отца моих детей?
– Шофранка, не выводи меня из себя. Больше предупреждать не буду.
Шофранка пронзила взглядом самозванца.
– Кто ты такой? Зачем нас держишь здесь? Чего ты хочешь?
– Как много вопросов. Хорошо, я отвечу. Джанго – этот недоносок не должен жить, иначе…
– Не смей так называть моего сына!
– Ох, какая страсть. Прибереги её для меня в спальне. Для начала, я овладею тобой, дикая цыганочка, и тогда посмотрим, сможет ли твой муж ласкать тебя, как прежде. – самозванец схватил Шофранку за талию и плотно прижал к себе. – Хотя, нет. Не сможет. Он будет там, на небе. А точнее, в аду.
– Не прикасайся ко мне! – пыталась вырваться Шофранка, нащупывая нож. – Убери руки. Лучше убей. Кто ты такой? Покажи своё истинное лицо.
– Эх, – вздохнул лже-Люк, неохотно выпуская цыганку из объятий. – Хочешь узнать? Но смотри, не пожалей потом…
Он скрестил руки на груди, опустил голову и со свистом завертелся вокруг собственной оси, словно бешеный волчок. Все предметы и мебель в гостиной оторвались от пола и закружились вместе с колдуном, будто поднялся ураган. Шофранка забилась в угол, уткнувшись головой в колени. А спустя ещё мгновение она увидела перед собой человека с обезображенным лицом и чудовищным багровым шрамом:
– Бог мой.
– Ну что ты. Увы, нет. Довольна?
– Кто ты…?
– Не узнаешь? Я – твой любимый муж. Люк Грей. Иди же ко мне!
Рэдклифф бросился за ней – гибкая цыганка смогла ускользнуть, но он поймал край её юбки. Шофранка упала. Рэдклифф схватил её за волосы и потащил в спальню. Девушка изо всех сил ударила его ножом в ногу.
– Ах ты, мерзкое отродье! – закипел мистер Стоун. – Грязная цыганка! – рявкнул он и дал ей пощёчину. – Со мной не справиться этим ножичком.
– Будь ты трижды проклят!
Внезапно мощная волна огня откинула Рэдклиффа к стене. Шофранка отбежала в сторону.
– Наконец-то, а то мы уж заждались, – процедил, медленно поднимаясь, Рэдклифф. – Люк Грей. Какая встреча. А это что с тобой за златовласая нимфа? – удивился он, заметив Эариэль. – Ты изменяешь своим вкусам, Избранный. Теперь у тебя новые предпочтения? Ты даже не обнял свою жену.
– Много говоришь, Рэдклифф. – сказал Люк. – Я убью тебя так же, как ты убил Фарра и ни в чем не повинную женщину. Ты заплатишь за всё. На этот раз наверняка.
– Про Шарлотту ты не забыл, Люк?
– Я защищался, Рэдклифф.
– Послушай, как тебе удалось найти меня без своей тиары?
С этими словами светлячок слёту ударил в лоб колдуна.
– О! Только не говори, что тебя привела сюда эта букашка, – сказал Рэдклифф и прихлопнул светящееся насекомое.
– Светлячок! – закричал Люк.
– Значит, я был прав… Он привёл.
– Где мои дети?
– Зачем так нервничать? Ангелочки спят.
– Они в той комнате, Люк! – воскликнула Шофранка, едва не задохнувшись от счастья.
– Ступай к ним и не выходи! – приказал ей муж.
Но Рэдклифф, словно молния, оказался в детской раньше Шофранки. Он вышел, держа разбуженных младенцев за ноги. Они зашлись плачем, едва не касаясь пола головками.
Шофранка застыла на месте.
– Рэдклифф, нет, прошу тебя! – крикнул Люк, у которого сердце обливалось кровью.
– Прости, не слышу тебя, Избранный. Эти недоноски так орут!
– Рэдклифф, ты не посмеешь. Пожалуйста. Они ещё дети.
– Ты плачешь, Люк? Какое зрелище! Как я ждал этого момента!
– Я тебя умоляю. Не надо.
– Умоляешь? На колени. Ползи. Целуй мои ноги, как паршивый пёс.
– Ты ведь не Господь, чтобы преклонять перед тобой колени. Тебе нужен я. Можешь убить меня, а детей оставь в покое.
– Нет. Это неинтересно, Люк.
– Ты сумасшедший, Рэдклифф.
– Значит, отказываешься. Хорошо.
Неожиданно Рэдклифф стал увеличиваться в размерах. Пол под его ногами пропал и показалась земля. Колдун очутился на каменной плите меж двух пылающих огнём ям. Он, продолжая удерживать детей за ноги, победоносно смотрел на Избранного:
– Не передумал, Люк?
– Говори, чего ты хочешь, Рэдклифф? Я сделаю всё.
– Вот это другой разговор.
– Простите, Рэдклифф, – вмешалась Эариэль. – Но я не понимаю, из-за чего всё это? Что плохого сделал Вам Люк? Вы ведь ничего такого не припоминаете?
– Что…? Какой Люк? – спросил Рэдклифф, чувствуя, как его начинает подводить память. – Боже! Что я делаю? – задал он вопрос, обнаружив, что держит младенцев.
– Вы просто не умеете обращаться с детьми.
Неожиданно языки пламени погасли. Пол стал обычным полом, а Рэдклифф – прежним. Люк облегчённо выдохнул и с благодарностью посмотрел на Эариэль.
– Чьи это дети? – спросил Рэдклифф.
– Мои! – ответила Шофранка, не понимая, что происходит, и спешно забрала перепуганных до смерти малышей. – Все хорошо. Не надо бояться, – она со слезами на глазах принялась целовать и утешать близнецов.
Люк показал глазами жене, чтобы та бежала. Снаружи ждал Бенджамин с повозкой.
Глава XCIX
Как только Шофранка с детьми скрылись из виду, вся мебель и предметы в доме стали беспорядочно передвигаться, а затем и вовсе исчезли, а жилище превратилось в ледяную пещеру. Сверху, через щели струился лунный свет. Всюду было холодно и сыро. Из темно-синего тумана возник синий светящийся круг, и из него выплыл призрак Шарлотты.
– Кто это? – шёпотом спросила у Люка Эариэль.
– Покойная тётушка Рэдклиффа – ведьма.
– Почему ты не сказал мне, что у него в роду колдуны, Люк?
– Я должен был рассказать тебе о всех его предках?
Призрак тем временем приблизился к Рэдклиффу:
– Рэдклифф!
– Кто вы? – выпучил глаза Рэдклифф.
– Да что с тобой? Почему остановился?
– Мы знакомы?
– Племянник, посмотри на меня.
– Племянник?
– Неужели? Кто это сделал с тобой? Люк? Он стёр твою память? Отомсти ему за меня. Вспомни все! Немедленно!
– О чем Вы говорите, мэм? Я не понимаю.
– О, нет! Что я слышу? Этого не может быть, Рэдклифф Стоун. Ты должен противостоять. Я – Шарлотта! Вспоминай. Люк запер меня в Кладези Бездны. После я выбралась оттуда, но он погубил меня. И вот теперь моя душа слоняется в вечности времён. Помоги мне обрести покой, племянник. Отомсти Люку Грею! Вот он, перед тобой.
– Дело плохо… – пробормотала Эариэль.
– Беги, – приказал ей Люк. – Если с тобой что-то случится, Вуди убьёт меня.
– Не убьёт. На тебе пояс Нерушимости.
– Беги, я сказал, Эариэль.
– Нет.
– Тогда преврати его в кого-нибудь.
– Но он колдун, Люк! Неизвестно, в кого он может превратиться.
– Попробуй, Эариэль.
– Ну же, племянник! – продолжал призрак ведьмы. – Разделайся с этим мальчишкой.
– Тётушка… – произнёс, тряхнув головой, Рэдклифф, стремительно превращаясь в огромного трёхглавого пса Цербера.
На его спине, покрытой толстой коркой льда, торчали гвозди, а из них свисали тяжёлые шумные цепи. Из всех трёх пастей демона сквозь длинные клыки капал и пенился яд, и в тех местах, куда он попадал, тут же появлялись редкие ядовитые растения – аконит. Лапы Цербера были львиными, с острыми когтями, а вместо хвоста он имел кобру, которая извивалась и устрашающе шипела. Глаза демона горели огнём. Он впился взглядом в Люка.
– Рэдклифф, какая прелесть, – зааплодировало привидение. – Теперь тебе не составит труда порвать его в клочья, не так ли, дорогой?
– Эариэль, прочь отсюда! – крикнул Люк.
На этот раз девушка послушалась.
Брызгая слюной, Цербер пустил из трёх пар глаз поражающие лучи, похожие на молнию, но Люк высоко подпрыгнул, перевернулся в воздухе и приземлился в противоположном углу пещеры. Молния угодила в стену, отколов огромный кусок камня и сотни ледяных пик.
Тогда треглавая тварь с разбегу бросилась на Избранного. Но, в последний момент, тот снова увернулся и, начертив в воздухе огненный обруч, накинул его на одну из пёсьих голов.
Дикий звериный вопль разнёсся по пещере – огромные сосульки стали падать и со звоном разбиваться, словно с потолка обрушились хрустальные люстры. Огненное кольцо сомкнулось на шее демона, и средняя голова скатилась к его лапам. Кобра яростно зашипела.
Цербер вступил в собственную лужу крови и одним прыжком подскочил к обидчику, повалив его наземь. Люку было не спастись от лап демона. Он приготовился к адской боли.
– Да, племянник! – подстрекала призрачная ведьма. – Вырви его сердце.
Кобра ужалила Люка в бедро. Пояс Нерушимости не дал яду подействовать, но у Люка на мгновение потемнело в глазах. Цербер прижал его к земле, вцепился когтями в грудь. У Избранного засветилась монета, но он не смог увидеть надпись, а только прикоснулся кольцом к цепям цербера, ниспадающим со спины. Цепи нагрелись и стали ярко-алыми. Демон взревел и обнажил клыки, торчащие из двух пастей, чтобы перегрызть Избранному шею.
Но тут раздался выстрел. Пуля угодила демону в ребро – он на мгновение отпрянул назад.
Люк оглянулся.
– Лонд? Какого черта ты здесь делаешь?
– Не благодари, – ответил цыган, пустив ещё одну пулю в раскрытую пасть Цербера. – Кстати, твой отец в порядке. Они там не знают, чего просить у Кристалла Желаний.
– Уходи, друг!
– Только после тебя, Люк! – сказал Лонд, снова выстрелив в голову демона. – Ну вот, теперь у тебя одна голова, тварь, как у порядочной собаки. А ты, Шарлотта, ещё не сдохла? – обратился он к призраку.
Люк резко взмыл вверх и очутился на спине Цербера. Гвозди, торчащие сквозь шкуру пса, разрывали плоть Избранного. Он стиснул зубы, но не проронил ни звука.
Взбешённый Цербер стал носиться по пещере, как безумный, пытаясь сбросить с себя Люка, но тот держался за его шею, что было сил. Снова прогремел выстрел. На сей раз Лонд выстрелил в брюхо Цербера. Незаметно пояс Нерушимости расстегнулся и упал. Не сумев избавиться от ноши, пёс пустил из глаз уцелевшей головы огненные лучи, и те попали в Лонда.
Цыган выронил ружьё и рухнул на землю. Ружьё выстрелило, и пуля попала в раскрытую пасть кобры, которая пыталась вновь ужалить Люка.
– Ло-о-о-нд! Не-е-ет!!! – вырвалось из груди Люка. – Не умирай, Лонд! Слышишь? Господи, ну помоги, сделай же что-нибудь!
Его нож едва не порвал карман, а в следующий миг Избранный со всей яростью задрал голову Цербера и занёс огромный меч над его горлом.
– Сдохни, подлая тварь!
– Нет, Люк! Постой! Не убивай его, – взмолилась Шарлотта.
– Заткнись, проклятая.
И тут все вокруг замерло, словно время остановилось. Избранный застыл с занесённым в руке мечом, не в силах пошевелиться.
– Послушай, Люк. Не убивай моего племянника.
– Как ты можешь просить меня о таком, Шарлотта? – завопил Люк, обливаясь слезами. – Я отомщу за всех и за Лонда!
– А если я скажу, что все твои близкие, которые погибли по вине Рэдклиффа, снова станут живыми и невредимыми?
– И ты хочешь, чтобы я поверил?
– Рэдклифф тому живой пример. Только скажи «да».
– Я не желаю видеть своих родных изувеченными, как он. Убирайся черту в ад, колдунья!
– Я сказала – «невредимыми». Подумай, Люк. У тебя не будет второго шанса. Этот цыган, Фарр, повитуха, светлячок, и наконец, твоя мать – они снова будут жить.
– Что? Мама?
– Я остановила время, чтобы ты подумал, но оно на исходе. Это последнее, что я могу.
– А как же мать Шофранки и Лонда?
– Их мать, как и жену Лонда, убила гроза.
– Это я и без тебя знаю.
– Рэдклифф здесь ни при чем. Грозу вызвал Шарманщик.
– Что???
– Тебе надо расправиться с ним, тогда и его чары рассеются.
– Шарманщик мёртв, Шарлотта.
– Значит, цыганки живы.
– Ложь!
– Не веришь? Спроси у монеты.
Люк недоверчиво взглянул на кольцо. Монета стала увеличиваться, и на её поверхности показались живые Кэра и Лулладжа. Они, как ни в чем не бывало, стряпали и разговаривали с Шэнгалом и Зором.
– Как?
– Убедился, Люк? И никто никогда и не вспомнит, что этих женщин поразила молния. А их могилы стёрты с лица земли.
– Жаль, он этого не видит, – захлёбываясь солью слез, указал Избранный на мёртвого Лонда.
– Все в твоих руках, Люк. Просто оставь жизнь моему племяннику и скажи «да». Только не мешкай! И все забудется, как кошмарный сон.
– И что взамен, Шарлотта?
– Ничего. Просто оставь Рэдклиффу жизнь.
– А если твой племянник снова возьмётся за старое?
– Нет. Он забудет о тебе навсегда.
– Серьёзно? А как же ты? Твой покой?
– Я пожертвую им ради жизни Рэдклиффа.
– Что ж… Я согласен. – произнёс Люк.
И с этими словами время снова пошло своим чередом. Избранный опустил меч. Цербер стал вновь принимать человеческий облик. Рэдклифф, словно очнувшись ото сна, открыл глаза и огляделся по сторонам. Его взгляд упал на мёртвого цыгана. Затем он в испуге заметил приведение:
– Тётушка?
– Все хорошо, Рэдклифф. Ступай домой. Все закончилось. Я прощаюсь с тобой, – ответил призрак Шарлотты и исчез.
Рэдклифф, помотав головой, принялся искать выход из пещеры.
Неожиданно светлячок закружил над Лондом, который тоже заворочался и открыл глаза. Люк бросился к нему:
– Лонд! Жив?
Цыган встал на ноги и, отряхивая колени, пытался разобраться в своих мыслях, которые путались в его голове.
– Люк. Люк!
– Я здесь, Лонд. Все хорошо. Слава Богу, ты жив. Как я рад. Дай обнять тебя.
– Где ты, Люк? – окликнул Лонд, поднимая ружьё.
– Я здесь, Лонд!
Лонд посмотрел сквозь Избранного, словно тот был прозрачным и принялся исследовать пещеру:
– Люк, отзовись!
– Какого черта, Лонд? Что с тобой? Посмотри на меня! А-у!
– Где же ты, Люк? Боже! – Лонд упал на колени, заметив на земле пояс Нерушимости, обагрённый кровью. Он почувствовал, будто в его сердце убили раскалённый кол. – Этого не может быть…
– Лонд, ты что, не видишь меня? Я жив. Вот же я. Все хорошо, – Люк принялся прыгать и размахивать руками перед носом Лонда. – Ло-о-нд, ты оглох? – заорал он ему в ухо. – Светлячок, ну а ты? Ты тоже не видишь меня?
Но светлячок, не замечая Избранного, сидел на плече Лонда, уставившись на пояс.
– Что на меня нашло? Куда же я смотрел, Люк? Как? Когда это случилось? Эта проклятая тварь погубила тебя.
– Нет! С чего ты взял? Ты что, где-то видишь моё тело? Лонд, не дури. Или думаешь, что пёс меня сожрал?
– Господи, за что? Что я скажу Шофранке, твоим детям? Будь проклята вся нечисть на этой земле! Люк… – Лонд прижал к груди пояс Люка и принялся что-то говорить на цыганском, затем добавил. – Я как брата тебя любил, Люк. Ты знаешь…
– Знаю. Это взаимно. Но хватит меня хоронить, Лонд.
– И не потому, что ты – Избранный и спас мою сестру и весь наш табор, не поэтому, – продолжал, стиснув зубы, Лонд. – Просто ты настоящий. Но теперь у меня нет брата. И виноват только я – не отомстил подонку и тебя потерял. Это конец. Прости меня, Господи… – он совершил над собой крестное знамение и направил дуло ружья к подбородку.
– Не-е-т!!! С ума сошёл? Я же только оживил тебя! Стой!!! – Люк тщетно пытался вырвать ружьё из рук Лонда, когда тот, закрыв глаза, спустил курок.
– Ло-о-о-нд!
– Черт! – крикнул в отчаянье Лонд, отшвырнув ружьё. Как не вовремя! – он бережно поднял пояс Люка и повесил на плечо.
– Фух! Патроны кончились? Очень кстати. Спасибо Богу, – выдохнул Люк. – Какой же ты сумасшедший, Лонд. Так… Что ж, значит, теперь я безмолвная невидимка… Это проклятие Шарлотты. Я почти призрак… – догадался он, глядя вслед удаляющемуся Лонду и летящему следом за ним светлячку. – Скажи Шофранке… Хотя…
Глава C
Люк брёл, куда глядят глаза. Проколы на коже, оставшиеся от когтей Цербера и острых гвоздей, кровоточили. Пояса у Люка тоже не было. Обессиленный и уязвимый, он заметил, что перед его глазами все поплыло…
Неизвестно, сколько прошло времени, но когда Люк очнулся, то ощутил, что лежит на чём-то жёстком и холодном. Он очутился в старой часовне. Все кругом было ослепительно белым. Люк поднялся на ноги и огляделся. К своему ужасу он обнаружил, что все убранство этого таинственного места выполнено сплошь из человеческих костей и черепов. По телу Люка пробежал холод. Невообразимое множество скелетов «украшало» зловещую часовню, а некоторые и вовсе были сброшены в огромную кучу, напоминавшую белую гору. Тысячи черепов смотрели на Избранного пустыми глазницами.
Он зажмурился и посмотрел вверх. Под сводами висела громадная люстра, которая тоже состояла из человеческих останков.
«Бог ты мой! Что же это?» – ужаснулся он.
– Не бойся, сын мой, – словно услышав мысли Люка, успокоил его чей-то низкий голос.
Избранный обернулся. К нему медленно приближался таинственный незнакомец в темной рясе с капюшоном. Клюкой он нащупывал путь. Его белоснежная борода была слишком длинной, а взгляд казался неживым.
– Что? Вы видите меня? – поразился Люк.
– Ха-ха, – тихо засмеялся монах. – А ты меня?
– Но ведь Вы…
– Что? Иногда зрячие видят меньше.
– Это точно… Кто Вы? И что это за место?
– Можешь называть меня Томаш.
– Моё почтение, отец Томаш.
– Это костница. Когда-то на наш город напала чума. Это была кара Господня. Людей погибло столько, что земли для могил не хватало. Даже если бы весь город превратился в кладбище… Идём, сын мой, надо осмотреть твои раны.
– Осмотреть? – переспросил Люк и, разведя руками, побрёл следом за монахом.
В келье оказалось тесно и мрачно. Каменные стены, распятие на стене, кровать у маленького окна, шкафчик и небольшой стол с табуретом.
Монах откинул капюшон. На его голове не было ни единого волоса, а только странное родимое пятно в форме креста. Отец Томаш достал чистую тряпицу и смочил её настойкой бурого цвета.
– Снимай свою рубаху и приляг, сынок, – попросил он.
– Спасибо! Ай!
– Потерпи. Кто ж тебя так?
– Да собака бешеная попалась!
– Неужели? Следы от когтей на твоей груди больше похожи на львиные. А это ещё что? – монах прикоснулся рукой к родимому пятну Люка.
– А, это?
– Да. Эта метка напоминает цветок гиацинта.
– Но как Вы это видите, отец?
– Вначале расскажи, кто же ты, сын мой, и как здесь оказался?
– Я – Люк Грей, отец.
Услышав это имя, рука старца остановилась.
– Ты – Избранный?
– Вы слышали обо мне?
– Повернись спиной, Люк. – монах продолжал обрабатывать раны, и кровь на этих места мгновенно запекалась.
– У Вас тоже интересное родимое пятно на голове, – робко промолвил Люк. – Видно, Вы Божий человек от рождения…
– Так с кем ты сражался, говоришь?
– С трёхглавым псом с львиными лапами и с коброй вместо хвоста.
– С Цербером, выходит?
– Понятия не имею, отец Томаш. Вообще-то это был колдун, которого бывшая эльфесса решила превратить в животное…
– Вот и всё, сынок. Можешь сесть.
– Благодарю, отец. Доброго вам здоровья.
– Зачем ты здесь, Люк?
– Я и сам хотел бы знать…
– Есть хочешь?
– Нет, спасибо, – ответил Люк, понимая, что бедному старику нечего предложить ему.
– А вот лгать грешно, сын мой. Я сейчас.
Монах вышел из кельи без клюки, а спустя некоторое время принёс плоское деревянное блюдо, на котором лежала пара варёных яиц, кусок оленины, горшочек с овощным рагу, абрикосы, груша, румяное яблоко, гроздь спелой черешни, свежеиспечённый хлеб и стакан святой воды.
– Давай, садись, поешь, сынок.
Люк с удивлением посмотрел на еду.
– Что? Думал, я предложу тебя чёрствый хлеб и воду? Нет. У нас хороший сад, и мясо четвероногих мы тоже иногда едим. Оленина остыла, но вполне ещё съедобна. Угощайся.
– Спасибо, отец Томаш. Но, правда, не стоило так беспокоиться, – произнёс Люк, не припоминая, когда он ел в последний раз. – Одному мне с таким ужином не справиться. Присоединяйтесь.
– Благодарю, я воздержусь. А тебе силы нужны. Подкрепись.
После трапезы Люк исповедался отцу Томашу, пытаясь ничего не упустить. Монах внимательно выслушал собеседника. Он долго молчал, затем подошёл к окну и наконец произнёс:
– Да. Много испытаний для одного человека. Но судьба Избранного не может быть простой, – монах задумался. – Видно, рука Господа неслучайно привела тебя в это место.
– Возможно. Только вот зачем? Неужели я должен постричься в монахи, отец Томаш?
– Ты нужен там, в миру.
– Тогда я не понимаю… – признался сбитый с толку Люк.
– Пути Господни неисповедимы, сын мой. Скажи, слыхал ли ты о Библии дьявола?
– И такая есть? Даже звучит страшно.
– Я расскажу тебе чудовищную историю, Люк. Несколько веков назад в этом монастыре жил один монах. Однажды он нарушил обет, данный Богу.
– Согрешил?
– Он совершил множество смертных грехов, о которых не положено даже упоминать.
– Да. Простите.
– Имя того монаха – Герман-отшельник. Он был приговорён к суровой смерти – его решили замуровать живьём в стены монастыря.
– Ужас! – вырвалось у Люка, вспоминая историю с женой чёрного эльфа.
– Перед тем, как заложили последний кирпич, Герман взмолился о пощаде. Взамен на помилование он пообещал написать такую книгу, которая прославит наш монастырь на весь мир. Игумен согласился с условием, что согрешивший напишет эту книгу за ночь.
– За одну только ночь?
– Верно… Герман взялся за работу, но к полуночи понял, что ему не справиться. Тогда он стал молить о помощи… сатану.
– Что? – не поверил ушам Люк.
– Монах заключил договор с дьяволом, продав ему свою душу.
– Господи!
– К рассвету Кодекс Гигас был готов. На его изготовление ушло сто шестьдесят ослиных шкур. И сдвинуть книгу с места можно было лишь усилиями двух взрослых человек.
– Вам довелось читать её, отец?
– Библия дьявола была вывезена из монастыря задолго до моего рождения, и слава Богу. Она долго странствовала по свету и приносила беды своим владельцам. Тогда Бог и наказал наш город.
– Вы о чуме, отец?
– Да… Теперь Кодекс Гигас находится далеко отсюда…
– О чем же он?
– В нем Ветхий и Новый заветы, молитвы, труды мыслителей, медицинские трактаты и… изображение дьявола в полный рост.
– Постойте, то есть Вы и вправду считаете, что тот кодекс написал сам дьявол?
– А кто бы смог за ночь написать книгу, толщиной со ствол дерева, идеально ровным почерком, в которой более шестисот страниц, каждая из которых высотой в половину человеческого роста? Да ещё с различными изображениями, смог бы? —монах развёл руками. – У самого талантливого мастера ушло бы на это не менее четверти века, сын мой.
– Значит, сомнений нет…
– Послушай, Люк, дело не в самом Кодексе, а в его пропавших страницах.
– Их похитили?
– По воле сатаны или нет, из книги исчезла дюжина страниц. О чем в них говорится – никому, кроме Бога и дьявола, не известно, Люк.
– Возможно, там содержится нечто, что сатана хотел скрыть от человечества… К примеру, как избавиться от него самого или…
– Ты должен найти их, сын мой. Это поможет не только тебе! Найди пропавшие страницы Библии дьявола…