Read the book: «Гармония преображения», page 56

Как надо понимать, все те, кому, в процессе самых разных действий, столь демонстративно свойственно подталкивать людей к чему-то, далеко не украшающему, более того, скорей марающему, гадкому и безобразному, в такой духовной деградации рождённых благодаря каким-то исключительно обыденным причинам, основанным на далеко не лучших интересах, всё-таки далеко не просто заинтересованы. Для всех таких такое, именно духовное в последующем отстранение от Света того, кто именно среди живых, родился и живёт, по ходу дела смотрится затеей несказанно важной. Среди основ смещения в сторону с толкового пути с завидным постоянством предлагаются соблазны. При этом в качестве таких соблазнов может предлагаться всё, что столь завидно часто выставляется людьми как нечто, к чему следует стремиться, восхваляя своё неразумие и глупость. И что на первом плане здесь сверкало, как, впрочем, продолжает самым ярким образом сверкать – столь знаковое для живущих самовосхваление – века меняются, приоритеты могут подменять друг друга, но первой истиной во всей подобной вакханалии, что некогда была, и остаётся во все времена всё та же главная особенность – то, что в наивной глупости кружило голову, как не взывай к какому-то, пусть даже и развившемуся разуму, продолжит голову кружить с печальной неизбежностью и всем, изо всех сил жаждущим тешить себя счастьем восхваления со стороны иных живущих и наивных. Чтобы проникнуться каким-нибудь подобием осмысленья и пониманья хоть чего-нибудь здесь надо хоть немножечко духовно приподняться над обыденностью общечеловеческой. А это далеко не просто, то есть, без достойных испытаний жизнью попросту не удаётся. Что же касается самих такого рода испытаний, минуемых по ходу жизни как процесса, наполненного до предела самым разным, всё это всё-таки затеи, спорить трудно, из особенных, и примириться с самим фактом некого развития-течения подобного, чтобы, когда, наконец, что-то из такого рода, а закончится, радоваться, что, нет сомнений, справился, и результат благой настиг, увы и ах, но всё подобное, это уж точно что отпущено не всем.

Написано заметно позже в качестве особенного и подмеченного. Действительно, приходится по ходу констатировать, что всё-таки одежды нет, и пусть нельзя сказать – реально ощутимо холодно, но и избыточным теплом в квартире тоже не перегревает телеса. На градуснике не намного больше двадцати шести. Не Африка, это уж точно, вместе с тем всё-таки то, что к вечеру, особенно на уровне подмышек, особенно левой подмышки, присутствует, пусть слабое, а ощущение какого-никакого запаха, похоже отрицать нельзя. Сам запах, здесь нельзя про это не сказать, довольно специфический. Обычно выделения пота если и становятся заметными, то в запахе присутствует такое нечто, что, пусть и не скажешь, что знакомое, но словно узнаваемое, что ли. Здесь если и рождаются какие-никакие мысли, то о какой-то специфической и близкой к телесам, своеобразной химии. Не скажешь даже, что это такое может быть, как и какую-то стороннюю структуру, похожую хоть в чём-то, опознать нельзя. Уж точно не какой-то порошок стиральный. Вообще, всё выглядит тем более нелепо, на фоне ситуации, что моюсь только раз за день (а раньше-то, и сколько времени, три раза за день, такое тоже было, мылся, (а ведь было даже больше)), но дело то не в том. При данном рассмотрении вопроса вся тонкость ведь не только в чистоте от всей возможной грязи, что как-либо могла бы накопиться. Уже заметно времени прошло, как более чем твёрдым образом сформировалось понимание, что здесь водой при обмывании меняется и обновляется всё тело. Кожный покров больше всего участвует в процессе, но в ходе и по мере протекания всего происходящего меняется всё тело целиком. Однако, до чего же этот весь процесс избыточен или запрашивает в чём-то из мытья чего-то большего, если за срок от одного мытья и до другого, а всё же успевает всё-таки столь отмечаемо формироваться, пусть и приметный крайне слабо, но, как не пытайся увильнуть, и не крути, а всё же некий специфический такой, приметный запах? (Теперь, уже давно, а моюсь по три раза в день, и это если специально гадости, марающие тело, не устраивают. То, что даже при таком подходе, всё-таки присутствуют выделения пота, пусть и ничтожные, но всё же чуть приметные, как не крути, а отрицать нельзя, как и то отрицать нельзя, что на тело всё подобное оказывает некое воздействие. Какие у подобного случаться, любого свойства, некие последствия, браться предсказывать просто нелепо – объяснений-толкований попросту не подобрать. Можно отметить, что правой руке в плане обветшания кожного покрова по ходу дела достаётся больше, и заметно больше. На животе и на спине выскочившие, и чем-то на какую-то заразу очень похожие прыщи, пусть выглядели крайне неприятно, словно бы смываются по ходу дела, пятки растрескались серьёзно, но ответ найти, а почему, не получается. Тромбофлебит на ноге, на первый взгляд, а вроде, несомненно, уменьшается. При всём подобном, браться предсказать, и что же и с прочим дальше будет-приключится, попросту нелепость – случится, значит и возникнет повод зафиксировать и удивляться, а потому, как приключиться, именно тогда и поглядим.)

Оригинальный взгляд на разное происходящее, и формируется исключительно благодаря тому, как видится то самое происходящее теперь, когда взгляд на основы всякого и разного благодаря тем переменам, что по ходу времени, а претерпел, разительно переменился. Кстати, именно поэтому проклюнулся и смысл, и этот новый взгляд по ходу дела взять и записать, надеждой теша самого себя, что непосредственно такая должная фиксация такого взгляда поможет лучше с новым смыслом разобраться. Теперь к деталям, что же, собственно, имеем, что в основе: показан образ личности, бесспорно кардинально отстранённый от какой бы ни было духовности и симпатичности. Как результат подобной демонстрации что получили? Бесспорно, личность вызывает бурную естественную антипатию и неприятие. Вся демонстрация настроена на это, на такую, вроде обычную реакцию. Но дальше что? Какие устремления в отношении подобной мало симпатичной личности? Наполниться какими-то, пусть даже и нелепыми в возникшей форме пожеланиями какого-то, в различных проявлениях сопоставимых некому увиденному, и на первый взгляд заслуженного зла? Следуя логике, подобный взгляд, реакция из очень стародавних и обыденных. Несимпатичен – и внутри фиксируется отрицание и неприятие. А если посмотреть на всё происходящее слегка в иных тонах? Теперь любому видится всё, мягко говоря, не совсем таким образом, как виделось недавно и иначе. И это если не учитывать взгляд со стороны, которую берутся упрекать в такой, столь нежелательной не симпатичности. Ведь здесь, если взглянуть на ситуацию с другой кардинально стороны, как всё представится? Как надо понимать, а этот не рождающий симпатии урод, жертва столь ярко отразившейся духовной деградации, по визуальным признакам если судить, уже воистину чудовищно и очень может быть непоправимо духом, интеллектуально искалечен. Какое-то наказание из области таких, коими столь изрядно любят донимать друг друга люди здесь окажется уместно, если объект уже, на первый взгляд, несёт на себе знаки деградации внутреннего естества. То, что подобное последствие ничтожности духовной и уже подставили под град общественного порицания, столь ярко и открыто демонстрируя во всей выставленной напоказ индивидуальной-личной сверх убогости и жути, уже вполне возможно обойдётся для такого, искалеченного в личностном порядке, очень дорого. К тому же, ведь, наступит срок, и всей нелепости столь ярко выставленного напоказ, духовного ничтожества, придёт пора своей душою попытаться расцвести, открыто демонстрируя, чего же, несмотря на все препоны, и по ходу всякого такого, что и называют жизнью, всё-таки достиг. И если рассмотреть подобный взгляд, то, для начала, а попробуй-ка найти в себе духовный стимул именно такого, не иначе как по меньшей мере выродка от, вроде бы, достойного по окончании жизни результата, всё-таки спасти? Ну, как, найдёшь в себе такой духовный интерес?

Похоже ныне приключившийся-случившийся визит в офис страховой компании опять оказался тем, о чём как будто был проинформирован заранее. От кого, каким образом, по какому поводу, и как именно проинформирован, сказать, как всегда и по большей части затруднюсь, но, можно сразу зафиксировать, что некоторые вне сомнения сторонние, имевшие место не иначе, как за гранью истинно реального, всякие тонкости и перипетии при подобном всём происходившего, по ходу дела, словно сами собой и надлежащим образом отслеживались. Забавно, здесь вроде бы был именно в гостях у таких, кого, по всему судя, не имел даже намёк на хоть какой-то повод почитать своими собственными злейшими врагами. И вместе с тем, как о таком заранее и думал, всё очень правильно и хорошо, что дело завершилось перезаключением того былого договора страхования, в результат чего лишь только знанием о некоем существовании чего-то непосредственно подобного и обзавёлся, и не более того. Все деньги эти материально самого себя никак реально не коснулись, во всяком случае, на семь лет той страховки, и это, по всему судя, при подобном получившемся развитии сюжета выглядит как решение предельно оптимальное. А то пришлось бы как-то и потом, не приведи Создатель, столкнуться с теми средствами хоть как-нибудь реально, и при таком развитии сюжета сразу растёт намёк, что эти деньги, сообразно ситуации, тогда пришлось бы неким способом кому-нибудь и как-нибудь дарить. Ну, и да ладно. Если осмыслить всё, как-либо всё-таки происходившее, как раз с такого экзотического ракурса, того особенного, о котором намекало это самое таинственное знание сокрытого, то, здесь, при этом первое, о чём, и далеко не в первый раз, само собою начинало думаться – а не из-за того ли все такие встречные и поперечные для взгляда обладают столь нелепой экзотичной внешностью? Всё говорит что таким образом смотрится-видится разве что случайно как-то вдруг подхваченная неким посторонним сверх участником происходящего, полная жизни, оболочка от обычнейшего человека, которую этот сторонний, от могущественных сил, участник всякого проходящего процесса, в том числе общения, как вышло, по возможности насильно оккупировал, после чего использует, но, потому как, будучи и участником, тоже ведь сам констатирую, что с некоторых пор переменился, и, в виду новых возможностей своего взгляда, такого рода внешнее стороннее участие и понуждающее ко всякому такому, всякое воздействие, в достаточном и даже в некотором смысле специфичном проявлении по ходу дела вижу, замечаю. При этом было бы неплохо помнить, что согласно именно такому самому, словно подсказывавшему о тайном знанию, в этом, претерпевшем посещение офисе, при договорах, общался с высшим сверх созданием своего рода ангельским. То есть созданием, которому, если судить по репликам, трепетать положено сплошь о благополучии во всём, и занимается лишь сплошной заботой о благом происходящем в каждом начинании.

Когда, смерть минула, конгломерат души и тела, раз случилось всё, распался, и, получается, теперь, и с неизбежностью, придётся выбирать. Ведь если тело и душа совместно существуют, то всякому такому, именно как образу, подобью Божьему, положено сиять, наполняясь Светом собственным. А если и на теле грязь от разного, и в том числе носимого, и на душе грязь от в той ли, иной степени малоприятного содеянного, то, когда вся ситуация обратной стороною обернётся, и наступит время, радуя себя, иных, пребывая в близости Сиянья Света воссиять, такого рода пятна на душе, на теле, всё о таком твердит, похоже запылают, обожгут, придётся, никаких сомнений, к этим убегать, которые в Темноте, затаившись, и, творя не лучшее, в безличии ничтожности забвенья ожидают, что, наступит срок, и за любое гадкое и сотворённое придётся в самой полной степени ответить, и ужас среди скрывшихся велик, потому как перед взором мучаются некие из слабых и ничтожных грешников, как следствие подобный ужас, лишь своим присутствием толкает всех таких, особо возвеличенных в таком великом зле, на самые ужасные попытки, и пусть каким угодно способом, но оттянуть такое неизбежное, но ждущее подобных и марающих себя страданием чужим.

А что до этих, тех, которые окажутся способны, поскольку чистота духовная позволит, к Божественному Свету приобщиться? Ведь тела, как такое понимаю, нет. Душа такая если и сияет, то всего лишь отблеском или же отсветом Сияния Божественного, раз к этому Сиянию заслуги жизни, чистота духовная и, несомненное и обязательное, полученное некогда прощение не лучшего и сотворённого при жизни, всё-таки позволили приблизиться. Избранники должны, либо по жизни столь подняться в собственном духовном росте, чтобы иметь возможность собственным Истинным Светом духа воссиять, либо быть удостоены подобной милости от Бога, суть Творца, тогда поток Сияния из радующих чувств для отличившихся станет доступен и открыт. И отсветом потока из такого Истинного Света тогда сияют и столь яркие, сформировавшиеся образы приблизившихся. Свет начинает оформлять-формировать достойное обличие таких, кому доступно столь маняще-радостно Сиять, служа Божественному, главному над всем началу. Ведь здесь в основе зиждется поток сиянья чувств, который в принципе, в самой первооснове Светел. И всё это, конечно, радует, потому как всякое подобное, как надо понимать, источник несказанного блаженства, радости, благополучия и счастья. Но, здесь сомнений нет, такую радующую и манящую возможность воссиять, пусть в отблеске, Божественным Сиянием, такое право надо заслужить, ещё при жизни делая благое, чем, несомненно, очень выделяясь среди всех иных и прочих всяческих живущих. За всё, что недостойно и не украшает душу, потом, по смерти, надо будет обнаружить хоть пол слова оправдания и прежде всего пред самим собой, иначе как живущий может быть прощён? Если уж хочешь, чтоб ввели в подобный мир блаженной радости и счастья, чтобы среди подобного смог пусть и отблеском такого Истинного Света тоже воссиять, необходимо непосредственно и именно при жизни отличиться вне сомнения чем-либо, именно достойным восхищения. Но прежде всего этот путь возвыситься после настигшей смерти от возможных, а учитывая отношение большинства к росту духовному, почти что неизбежных мук и пламени, за злое и свершённое карающего, как надо понимать, открыт, доступен для очень немногих. Здесь любопытно описание нюансов, сопровождающих существование неких знаковых изображений самых разных из подобных избранных. По сути, речь здесь больше об иконах, чем о чём-либо ещё из существующих каких-либо изображений. Свет, Истинный Свет от Бога, в случае подобном и довольно любопытно представляет из себя особое то нечто, благодаря чему образ того, кто удостоен права наполняться отсветом такого Света, и сам сияет радующей памятью о прожитом. Но образ, вид икон, несущих память о таком, кто некогда прожил достойно жизнь и, смерть пришла, был удостоен права воссиять как отсвет Света Бога, такое если и сияет, пусть будет правильней, сомнений нет, сказать, дарует тем, кто как-либо изображён, возможность воссиять, то именно в глазах смотрящих и молящихся людей. Материально образ если и присутствует в мире ещё живых людей, то лишь в обличии, в каком нанесено-создано изображенье. Подобный образ, отражённым ликом возникающий при взгляде, раз на такую выставленную напоказ икону поглядят, возникнет-формируется в мире отражений существующего, по сути, в мире порождённый взглядом некого живущего, и будет выглядеть в немалой степени творением одновременно творчества художника и должного воображения смотрящего. А потому, возникший и подобный образ суть источник Света для иного, страждущего, и при этом Света, состоящего из чувств спасительных, благих, полных добра и счастья, к которому любой из где-либо страдающих желал бы, весь в мечтаньях о столь желательном спасении, по мере существующей возможности хоть как-то духом-взглядом приобщиться. Но как же далеко такой, в сущности, сформировавшийся благодаря не только взгляду, духу некого живущего на некую икону образ наделён по жизни истинной способностью распространить своё реальное влияние? Пока здесь в изобилии скорей наличие вопросов чем ответов. Ведь собственного Света у таких, изображённых, нет, и на себе несут лишь отблеск Света Бога, и Света, более чем скромного по силам, от взгляда некоего всё ещё живого, удостоившего взглядом и молением подобную икону. В такого рода ситуации, чтоб одарить спасением кого-либо из страдающих, необходимо явное благословление Божьего Начала, источника способного спасти, Сиянья. Насколько здесь могут помочь и оказать помощь тем страждущим отблески Света жизни всех молящихся живых, которые в своём молении и духом, взглядом приобщаются к иконам, пока вопрос не до конца решённый. Пока понятно, что такие взгляды способны наполнять такой, формирующийся после различных взглядов образ, неким достойным восхищения сияньем, одно только, много ли такое привлечённое сияние дарует тем, кто возникает, формируясь образом, возможностей одаривать такого рода Светом неких из иных, других, страдающих во Тьме? Чтобы спасти от мук, да просто даже попытаться от чего-либо спасти, просматривается вполне реальная и явная необходимость отчистить образ некого страдающего от того, чем этот страждущий, ещё при жизни столь неблагоразумно душу замарал. Но как такое сделать? Что? Принять марающее на себя, чтоб искупить сиянием души своей такое некогда содеянное? Или найти возможность как-либо позволить именно такому, пребывающему в муках, во что-то воплотившись, в некоем, пусть даже и ничтожном, но существовании, а может и служении предметом, порождением, растением, цветком найти возможность заслужить потом прощение? Увы, пока с таким заметно больше непонятного чем ясного. А потому, пока, если и ясно, то одно. Если хоть кто-то из таких, кто всё ещё живет, желает воплощать в себе спасение для страдающих, иначе говоря, желает быть от Бога наделённым некоей возможностью спасать, подобному необходимо существуя, то есть, не когда умрёт, а всё ещё при жизни, вне сомнения продвинуться до состояния, когда сам после всех трудов окажется способен воссиять, даруя тем, что будут обращать в сторону подобного Спасителя страждущий взгляд, Истинный Свет. Раз всё подобным образом начинает выглядеть – вперёд! И, разумеется, хоть как-то отступать, сдаваться точно намерение отсутствует. По мере сил, в меру возможности будем стараться. Изо всех сил. И дальше как получится, посмотрим. А пока? Пока, раз что-то всё-таки, но пишется, благоразумнее всего писать. Глядишь, такое даст возможность двинуться ещё подальше и побольше, ну, а уж после всех усилий и по факту поглядим. От Бога есть благие пожелания и должное благословение, а потому продолжим по возможности стараться.

А между прочим, сутью вся идея выглядит достаточно нелепо – что это пламя наказания-полыхания грешников в Темноте, сутью своей представляет именно подобный, этот самый Свет, благодаря которому всякие, что до срока, укрываются от наказания в Темноте, и могут, пусть пока, проступая бледным отражением облика, но сохранять свой некогда возникший в жизни образ? И именно поэтому для всяких именно таких участников столь, несомненно, несказанно важно, чтобы замаранных по жизни чем-то нежеланным-недостойным среди живущих от рождения к рождению являлось-возникало только больше, и притом, как можно понимать, как можно больше? Ведь в результате обречённые на наказание, раз не несут следов от истинного сотворённого добра, горят феерией из точно уж не самых радующих чувств, отслеживая сделанное, сотворённое, лишь только ярче, жарче, если сотворили злого больше, и этим весь такой, чудовищный по сути своей Свет из точно далеко не радующих чувств дарует только больше помощи всяческим таким, кто в столь ужасной и безликой Темноте, до срока и от наказания затаился?

Попробуем детально разобрать, что, в зеркале, обычный образ видимый, а если быть более точным, отражение, что, неужели как-либо подобное творит в немалой степени, по сути, именно духовная суть, своеобразным-некоторым образом воздействуя, по мере совершенства своего, на, существующую от зачатия, рождения, материальную телесную основу? Воздействие притом осуществляется со стороны души своей духовной яркостью и чистотой, но, иногда, и вполне обыденно, телесным способом, когда все перемены вносятся элементарно, зачастую, именно целенаправленно, обычными руками. Несложно обратить внимание, как женщины по жизни, собственную, чаще всего получившуюся вследствие роста-развития организма, самую обычнейшею внешность несказанно любят своими собственными ручками как получается, желаний-устремлений ради всячески менять и переделывать! При этом у такого рода развлечения, с чем всё-таки необходимо согласиться, в довесок к видимому и осознаваемому, одновременно существует и обратная, и далеко не лучшая по смыслу сторона. Что, при обычном взгляде, словно за стеклом, перед собою видишь в зеркале? Что при подобном видится глазами, хотя, скорее, следуя в подобном русле от рождения привычного, приятней говорить, что отражается? Похоже, что обратная, другая сторона творимого по жизни, некого, несущего отблеск того, по жизни прожитого-нажитого образа? Если идти дорогою именно такого рода рассуждений, вполне возможно согласиться и с такими сделанными выводами. Смотрящим взглядом при таком воспринимаешь то, что способно отразиться и отобразиться за стеклом, где Света жизни вроде нет, где только Тьма, и где, чтобы иметь возможность обликом таким возникнуть, в обязательном порядке необходим сторонний Свет, какой-то Свет иной. Но, только, а какой такой сторонний Свет? Здесь уж по обстоятельствам, как сложится. Ведь человек, пока живёт, и сам источник Света, но, разве если нет присутствия стороннего источника, который осветит смотрящего, такой смотрящий что-либо увидит? Ведь в зеркале, а тоже видимого образа не будет, во всяком случае, если в таком каком-то помещении, где это зеркало висит, темно, и света по определенью нет, вообще, и никакого, вовсе. Здесь, между прочим, несомненно, важно то, что этот образ в зеркале прежде всего видит, порождая все подобные суждения, взгляд человека. Именно взгляд человека, формирует то, что и становится по результату видимым, как надо понимать, благодаря тому, что человек, по факту своего создания, не меньше, чем подобие образа Божьего. Как надо понимать, во многом потому, довольно многим из людей дано, пусть даже и на удивление первично, но всё же образовывать позывы к некому, начальному, на первый взгляд, казалось бы, лишь только зрительному, но существованию мнения о таком и восприятия того, что отразилось. И здесь, пусть тоже и во многом удивительно первично, базируются вещи удивительно более знаковые, важные. Ведь образ дел людских, и видится, и отражается во многом в том, на что живые в разные моменты своей жизни смотрят, и что, как результат подобных дел, было когда-то, кем-то и зачем-то создано. Творение несёт в себе возможность вызывать и порождать при взгляде всё ещё живого образность, по сути, напрямую связанную с чем-то, некогда существовавшим. Материальная граница некого, по факту существующего, пусть даже и неживого, но напоминающего видящему что-либо объекта, при именно такой возможности по-прежнему существовать чем-то фиксируемым для сознания, становится своего рода образом-подобием поверхности того же зеркала, где, а, точнее, за которой может, именно для некого смотрящего живого, до срока прятаться-таиться целый мир из образов таких, которые когда-либо и как-либо, и по изрядно очень разному способны оказаться связаны с таким, с чём именно подобный, ныне существующий и видимый предмет сознанье видящего несомненно связывает. Здесь образ видимого формируется благодаря дарованному Свыше от рожденья Свету – Свет жизни, разумеется, сияет, и образ видится и формируется сознанием смотрящего. Но непосредственно за гранью сотворённого, материального, чтобы воспользоваться именно такой, материальной, сотворённой человеком и по сути оболочкой-зрительным напоминанием как этаким убежищем, спасающим, и от забвения, и от в свой срок настигающего неизбежного огня, за гранью завершённого существования царящих, далеко не лучших чувств, необходимо обладать, во-первых, обретёнными ещё в процессе некого реального и полноценного существования, весьма немалыми способностями в области радующей чистого духовного развития, а во-вторых, как-либо, ну, а как, здесь уж по разному, иметь возможность единить свой образ получившийся духовный и подобный не телесный материальный антураж, притом, по сути, представляющий обычно из себя почти что затерявшийся среди сообщества живых объект. Уж если сам духовной чистотой не наградил себя при жизни, а потому не смог отстраниться от всех чувств не радующего, и марающего свойства, здесь попросту никак не получается спастись от наказания, разве что именно таким образом таясь в содеянном каким-то человеческом сознанием предмете, да и то, если и таясь, то лишь до срока. Да, люди, будучи пусть и ничтожным, но подобием Творца, способны наделять творимые своим сознанием предметы и объекты, способностью от срока и до срока в какой-то мере становится этаким убежищем для образа подобного того, кому досталось, после окончанья бытия, и вследствие свершённого и сотворённого как наказание оказываться вне причастности к тому существованью счастья, где, доминируя над всем, сияет Светом образ вездесущего Создателя. Поток из недостойных и не радующих чувств марает, мучит. И от такого прятаться необходимо. Что ж до того, где, как таиться, и что за чувства будут настигать при взглядах на такой, напоминающий о ком-либо объект? Здесь уж как сложится, и что за след оставил после жизни и в сознании живущих. Да и возможный срок, как и особенности именно такого, чисто стороннего для человеческого общества существования могут очень по-разному и в отношении такого затаившегося в том или ином предмете проявиться. А между тем, возможное влияние, влияние такой таящейся души, на складыванье ситуации по жизни и вокруг такого, материально недееспособного объекта, если судить по некому тому, либо какому-то иному из происходящего, достаточно невелико, но это некое влияние, как можно понимать, по всем имеющимся признакам если судить, определённо существует. Ну, а как именно это какое-некое влияние по жизни проявляется? При всех подобного рода оценках прежде всего и непрестанно надо помнить, что раз объект такой творение людское, не живое, то кто рождён, и кто живёт, и через душу, взор всё окружающее видит и воспринимает, именно такой участник действия источник Света, то есть того, что позволяет пусть таким нелепым образом существовать, рождающемуся-возникающему образу при взгляде в сторону когда-то сотворённого объекта, то есть, и является источником возможности прятаться-таится от грядущего и неизбежного благодаря и внутри чего-либо, однако, здесь сомнений нет, существование подобное воистину пугающе и выглядит неимоверно жуткого. Кстати, духовное начало, спрятавшееся в чём-то неживом, довольно часто может возжелать вредить, мешать – да, нечто из подобного возможно. Но и не более того, и прежде всего потому, что именно живущий человек главенствует по жизни над происходящим. Над тем, кто жив, лишь Бог. Все остальные могут только возжелать ввиду определённой слабости развития людского, или подстраивая ситуацию и обстоятельства, хоть как-нибудь, а как уж получается, но повлиять, как на живущего, и на обычное течение событий в жизни. Однако, раз рождён, то именно живёшь, при этом в своём теле, вследствие чего и потому способен через тело повлиять в материальном плане именно на всё, хватило бы решимости и сил духовного начала для такого. И если именно такой, живой, действительно реально полон истинной решимости бороться, воплощать желаемое, то здесь если кто-то и способен ограничить в чём-либо подобного рождённого, то только именно Творец, Создатель, более никто. И никогда иному не случиться.

Мысль любопытная насчёт одежды. На первый взгляд всё получается, что каждый из предметов, образов, сооружений, созданных людьми, как отблеск истинного Божьего начала, способность получает стать чем-то именно спасающим до срока некоего и от каких-то чувств карающих и мучающих, именно таких особых чувств, которые, по результату прожитого, порождает, самая различная, спасения Божьего ввиду убожества духовного реально недостойная душа? И что выходит? Надобно иметь возможность укрываться за границами какого-то творения людского чтобы таким образом прятаться? Притом, здесь человек источник и внимания, способного формировать подобный образ, и Света, отблеском которого такой предмет способен для внимания людского воссиять. Но то, что подобное влияние на что-либо, что где-либо внутри, за внешней гранью созданного укрывается, если судить по проявлениям, распространяется побольше, чем недалеко, заметно сразу же, и уж во всяком случае что всякое подобное влияние распространяется несколько дальше, чем границы данного объекта, не заприметить было бы довольно трудно. Опять же. Как такое можно понимать, существованию такому в чём-то точно, никаких сомнений нет, не позавидуешь. К тому же, всяческий такой объект, укрытие для образа духовного, в любой из существующих моментов жизни некого живущего, может, по воле всякого живущего быть выброшен, разрушен, переделан, продан, и это ещё более ухудшит сверх малоприятное существование укрывшегося. А то и вовсе, после разрушения такого укрывающего образа, станет причиной для принятия всех тех, давно заслуженных мучений наказания. Здесь, проводя своего рода параллели, в самую пору было б понимать, что переплавка тех же самых, созданных когда-то из железа, обжитых всяческих объектов и предметов, по сути, может обернуться своего рода проявленьем наказания вдвойне. Но всё это скорее повод о таком гадать, чем слепо именно в такое верить. Судить здесь если можно, то базируясь на том, как сами, всё ещё живые люди относятся к тем или же иным, по жизни окружающим предметам и вещам. То, что такое, несколько особенное отношение к тем или же иным вещам среди людей присутствует, сомнения не вызывает. То есть, казалось бы, что вещи, что предметы, что объекты более глобальные размерами – характером эксплуатации, по ходу жизни, именно обычной жизни, какой-либо возможностью материально действовать, при этом проявляя некую самостоятельность, не обладают. Ну, в большинстве своём не обладают. При этом даже при наличии какой-то чисто механической возможности воздействовать на мир вокруг людей, ограничениями, правилами, нормами для всяческих таких возможных существующих воздействий, такие, самые различные предметы-механизмы ещё при приключившемся создании обычно наделяют люди. Воля обычных членов общества, казалось бы, здесь суть-основа для всего. И вместе с тем, то, что к предметам и объектам, механизмам, самым разным, среди живущих, тоже самых разных, повсюду и по ходу жизни формируется крайне своеобразного формата отношение, рождающее чувства, иногда, возможно, неприятья и отрицанья, а может быть, в основе, полностью наоборот, удовлетворённости и некоей приятной радости, довольно часто заставляющей такими, выделяющимися для сознания предметами серьёзно дорожить, об этом странном свойстве жизни человеческой уж точно знают многие. Обычно всё подобное если и связано, то с тем, как этот, тот либо иной предмет, самым различным-необычным образом при приключающейся, любого вида, всяческой эксплуатации себя и с постоянством проявляет. Заметно большая приятность и полезность обычно и становятся источником того, что, для сознания живущего, предмет становится источником формирования чувств радующих и приятных. Как раз наоборот, когда какой-либо предмет, объект иль механизм по ходу дела словно валится из рук, как будто бы целенаправленно мешает, а может быть даже ломается, хотя сознанию того, кто пострадал, реально кажется, что повода несвоевременно сломаться вроде бы не наблюдалось вовсе никакого, всё это формирует основание для возникновенья чувств не лучших, после чего такое, пусть и неживое воплощение вреда и наказания такими, кто именно живёт, как раз и наделяется весьма понятным отношеньем неприятия. Объект материальный, не живой, с которым, да ещё довольно часто и столь неприятно иметь дело, сознаньем словно бы естественно относится к объектам вредным, таким, которые разумней избегать и сторониться. И здесь почти что невозможно в качестве последствия всего подобного не оказаться чем-то, от чего возникает веское желание целенаправленно, сознательно, и если есть возможность, отказаться, после чего довольно просто оказаться выброшенным или же забытым, и помешать свершиться столь решительному отторжению, подобному источнику не самых лучших чувств может помочь разве что крайне весомая, внушительная стоимость, или по жизни существующее требованье постоянно обращаться к столь поганому вредителю ввиду настойчивой сложившейся необходимости. То, что источником возникновения подобных чувств и отношения скорей всего как раз становятся те образы духовного порядка, которым и даровано до срока за материальной гранью данного объекта притаиться от, в сущности, когда-нибудь, но неизбежного, неоспоримо. Уже одно то, что приходится таиться, уже свидетельствует, что прощенья Божьего таким, что за гранью спрятались, определённо не дано, и потому то, чем обычно свойственно одаривать строптивые предметы, желая получить от всяческих подобных должную, достойную работу, это как раз и именно вода святая, взятая из храма, все знают, что по меньшей мере не одно столетье у молящихся присутствует уверенность, что совмещение такого хоть немного нерадивого чего-либо и взятой в храме при молении воды святой, эксплуатацию объекта, да чего угодно из обычного и не живого только улучшает, а потому присутствие стороннего влияния и в доказательствах каких-то, в сущности, и не нуждается. К тому же, если есть желание таким не лучшим образом зачем-то, с постоянством, прятаться от наказания, свидетельствует, что, при подобном отношении всё-таки скорей всего существует повод ждать именно вред, какое-либо зло, чем хоть какую-нибудь, столь желанную и ожидаемую пользу. Возможно некое безличье безразличия к происходящему присутствует, притом присутствует довольно часто, потому как у такого где-либо и затаившегося возможность как-либо фиксировать хоть что-то из какого-либо всякого происходящего вокруг до неприятного и угнетающе ничтожна. Похоже, если хочешь видеть – жди, когда хоть кто-нибудь изобразит на выбранном объекте некие глаза, и после, как-нибудь, потом, с наличием достойного внимания на всё подобное посмотрит-поглядит, при этом посмотреть-то должен кто-нибудь из всё ещё живых живущих. В противном случае это безликое ничтожное ничто, которое если и трогают, то только мысли-образы в сознании людей, которые находятся в сознательном и зрительном контакте с тем объектом, наделённым образом, в некоторой степени опознаваемым, рождающем какие-то, самые разные, и чаще всего далеко не радующие мысли, именно за оболочкою которого, благодаря подобным мыслям, некое такое, в ожидании неизбежного таиться. Вредить здесь свойственно в надежде на эмоциональный всплеск живущего, ведь от такого образ спрятавшегося всё-таки проявится-проступит ярче, а также в искренней надежде, что, время придёт, после чего, когда предмет, объект, да что угодно, окончательно утратить столь желанную, даримую созданием людским, возможность вызывать ну хоть какую-то реакцию, а это значит и возможность в чём-то существующем присутствовать и проявляться, и, с неизбежностью наступит срок, нести за всё заслуженный ответ, придёт пора молить того, кто, именно во Тьме главенствует, хоть как-нибудь спасти, иначе говоря, учитывая весь подобный вред, молить не обрекать пока на вроде бы вполне заслуженную кару. Мол, даже при таком существовании служил, старался, делал как сказали. Не обреки на муки хоть до срока! Чем это, всё такое, обернётся, заранее уж точно не предскажешь. То, что те высшие в когорте главных Тьмы гораздо больше заинтересованы, чтобы пытали пламенем содеянного в наказании виновные, известно, и у большинства всех, что, пусть до срока прячутся, такие истины сомнения не вызывают. Да и спасение какого рода может от таких жестоких отщепенцев исходить? Свет полный благости для неких, кто реально неспособен отстраниться от обыденного сотворенья злого, по сути, нечто совершенно недоступное, ввиду полнейшей невозможности создать какое-никакое, но обличие иначе, здесь свет от мук всяких страдающих и обречённых, все признаки о чём-либо таком твердят, используется для того, чтобы хоть как-то ликом злобным из былого некого существованья проявиться. А потому, молящего не мучать, лишь в особом, лучшем случае, опять подсадят обитателем в какой-нибудь обычнейший предмет, объект, или же некое сооруженье, таким даровав возможность в изнуряющем безличии подобного ничтожества, существовать и ждать, когда наступит срок, и снова всё низвергнется в пучину чувственных печальных мук и испытаний, именно таким платя за дополнительное сделанное зло. Такие перспективы – уж такое точно никого, конечно, не обрадуют. Только живым, живущим, надо было бы подумать и ещё кое о чём. Одежда, мало здесь того, что хоть чего-либо таким образом и на себя одетое, а с точки зренья всех всяческих возвышенных и приближенных к Светлому Божественному мнению творений и созданий есть нечто, кожу тела человека лишь пожизненно марающее, наподобие грязи. Одежда суть объект творения людского, а потому и именно в подобном может затаиться-спрятаться какой-либо духовных свойств объект, при этом далеко не самых лучших свойств. Как результат подобного, то, что на себя одел, становится способно попросту недопустимо замарать всё тело, в сущности, любого из живущих. И это всё притом, что каждому живущему среди иных людей, согласно правилам, известным со времён, как создали Адама, всегда положено было бы помнить-понимать, что и во всём, всегда положено быть голым, и что Адама, листьями прикрывшегося в качестве одежды, элементарно выгнали из Рая.