Read the book: «Гармония преображения», page 53

Что ж, здесь, пожалуй, впору бы напомнить как-нибудь о том, что подмечалось, и не раз, по ходу ранее фиксировавшегося всякого-различного течения того, что полагается так называть при рассуждениях столь важным и основополагающим, весомым словом жизнь. Одно из крайне специфических обстоятельств. Тогда или ещё когда, но соответственно грядущему, происходящему или текущему те или же иные цифры при самых различных действиях-движениях, как, впрочем, и перемещениях под взгляд с заметным постоянством попадаются. Попробуй-ка такое объяснить, ежели только не каким-то, исключительно сторонним и организующим всё, что столь экзотически-своеобразно происходит, должного уровня вмешательством в весь окружающий процесс. В такой жизни, по которой движемся на своём, что здесь кривить душой, довольно примитивном уровне, таким образом получается, возможна правка и подгонка под самые различные обстоятельства и ожидаемые, те ли, иные перемены самых мельчайших тонкостей или нюансов. Как можно понимать, уровень возможного воздействия велик необычайно, подстроиться-вписаться таким образом способно очень многое. Одно только несомненно, истинной главенствующей доминантой в подобного порядка организующих без исключения всё и вся вопросах, как был, вне всякого какого-то сомненья, продолжает оставаться Бог. Что же касается когда-то появляющегося-рождающегося и живущего среди живущих, обычного и среднестатистического человека, здесь бы за время своего существования приблизиться всем, чем только возможно, непосредственно к Сиянию Истинного Света духовного, сознанием и пониманием возвыситься более и на сколько только всё такое удаётся, при этом попытаться таким образом возвыситься следует именно качественно, и насколько только всё подобного рода улучшение в самом своём присутствующем оформлении-организации окажется в реальности осуществимо. Сомнений нет, что для жизни среднестатистической-обычной всякое-разное подобное, наверное, и есть самое первое, самое важное и самое главенствующее над всем и каким угодно остальным. Конечно, в свете всем известных истин и учитывая обстоятельства, складывающиеся по мере совершаемого в процессе жизни, здесь очень многое, действительно, крайне непросто меж собой переплетается. Рождённый человек, ныне такой появляется из порождающей утробы матери предельно примитивным из-за неспособности воспользоваться даже тенью знания от облика, участвовавшего в до того случившемся зачатии, к тому же путь, чтобы исправить всякое подобное, рождающимся если и даруется в объятиях новой плоти, то лишь по мере следующего дальнейшего достраивания и довольно длительного роста этой самой плоти. А потому вполне разумно пожелать, чтобы была дарована такому вновь родившемуся веская возможность испытывать влечение к получению необходимой, всяческой, по мере роста и развития, информации, чтобы желать воспользоваться разным и таким, что было до того накоплено образом, участвовавшем в приключившемся зачатии, и пусть подобная информация окажется такому, и растущему, и развивающемуся ниспосылаема, пусть будет наделён способностью желать и воплощать такие пожелания, как будто вспоминая ранее накопленные зачинающим, различную информацию и знания, по мере роста словно бы обогащающие развивающееся новое сознание. Чтобы хоть как-то продвигаться в плане совершенствования и развития таких и такого рода перемен, тому, кто только лишь родился и живет, необходимо, важно духом развиваться. Как далеко такое может завести? Здесь, разумеется, почти всё по определению зависит от того, как всё организуется. И вместе с тем, сам человек, при всей ничтожности организующего, формирующего саму суть существования, духовного начала, как некое подобие Божественной Первоосновы, уже способен даровать себе право на выбор. Способен к цели двигаться именно выбранной самостоятельно дорогой. Способен сам решать, как следует при складывающейся ситуации, при случаях различных поступить. Смерть как раз именно таким пугает, что, после прекращения совместного (духовного-телесного) существования, в основе, по определению плоти больше нет. Духовные сформировавшиеся образы таким получившимся отображением былого всё ещё могут вроде бы существовать каким-то отблеском отображения жизни, однако, если речь идёт о том, что можно было бы назвать таким же, как и раньше, вроде бы полномасштабном пребывание в реальности, здесь многое мешает хоть чему-нибудь подобному осуществиться. Чтоб прятаться и пребывать в объекте неживом, такой объект при взгляде хоть каких-нибудь, пока ещё живых, по меньшей мере должен демонстрировать способность порождать мысленный фон, каким-то образом, а связанный с таким, кто, после смерти плоти, духом словно бы ушёл из бытия. С живым объектом всё ещё сложней. При всём подобном надо понимать, что здесь само понятие – жизнь, предполагает непосредственно в объятиях всё ещё живущей плоти наличие чего-то своего, всё ещё двигающего-управляющего хоть каким-угодно образом, таким живущим нечто. Коли захочешь затаиться здесь, где, вслед существованию, присутствует собственный своеобразный образ, организующий какое-никакое, но разнообразное перемещение духовной энергетики, придётся поднапрячься и заставить некое такое, изнутри организующее жизнь начало, при всём подобном хоть немного, но, по меньшей мере, потесниться. А прятаться, как надо понимать, захочется, потому как всё, чему отпущено согласно восприятию чувств воспылать, будет как раз пылать среди всего, где плоти уже нет, а есть один лишь след преследующих далеко не лучших чувств, а также некое такое, заслужившее такого рода отношение, духовное, организовавшееся и создавшееся, пока жизнь в теле всё ещё не кончилась, начало. И это полыхание окажется способно через проявления, и в том числе, и самых впечатляющих чувств-ощущений далеко не лучшего порядка, терзать и донимать сомнений нет, не очень радующим именно такую душу будет, во всяком случае, сообразным именно тому, чем всякая подобная душа, и после смерти плоти, в следствии прожитого, окажется замарана. Чтобы никак в объятиях подобного не мучаться, необходимо отличится по теченью жизни надлежащего направления формированием духовного обличья, словно бы созданного для единства с образом такого рода Света. Сумеешь отличиться чистотой рождаемого образа и полнотой приятности такого рода мыслей, которые, согласно ситуации и после смерти наступившей, начнут и будут посещать живых, тогда, глядишь, сияние подобное оформится в возможность стать объектом для возникновения потока постоянных просьб со стороны самых различных из родившихся, кому жить в момент совершения моления окажется отпущено. Чем поклонение подобное по результату обернётся? Да уж скорей всего существованием в образе, подобном всяческим таким, в которых существуют многие из прочих, и к кому с такого рода просьбами живые с постоянством обращаются. (конец корявый и такое было бы неплохо переделать)

Есть некоторые, ныне выделившиеся, важные нюансы, о которых с некоторых пор можно, и с уверенностью, говорить как о чём-то, одновременно и особенном, и странном, и малопонятном. Как можно понимать, Адама, как только задумал листьями прикрыться, из Рая вместе с Евой выгнали, сомнений теперь нет, уж точно далеко не просто потому, что с женщиной совокупился. Дарованное человеку тело в самой основе, сути формируемого в результате появления подобного, двуногого, двурукого, одноголового творения служит задачам, о которых разные живущие в таких телах, пока, если хоть чуточку и что-то и способны понимать, то разве что весьма сомнительно догадываться. Одно понятно, никакой одежды здесь, непосредственно на всех таких телах, действительно, в самой организующей основе нежелательно иметь, имеется ввиду, одежда нежелательна настолько, что только для начала именно такого улучшения можно и сразу предлагать иметь насколько удаётся меньше, и любой одежды. Как, в принципе, и обуви. Как можно понимать, для человека, если уж, согласно волеизъявлению, а избирает путь более высокого совершенства собственного духа, чрезвычайно важно с некоторых пор каким-то облачением телесным не обременяться, то есть, лучше всего окажется под солнечным сиянием ходить как можно более раздетым и без обуви, босой подошвой опираясь на планету.

ОЧЕНЬ РАННИЙ ТЕКСТ Распространение вокруг, повсюду и на всех какого-либо образа? Телесного? Лица? Какого? Своего лица? Теория такой возможной формы оказания на окружающих воздействия уже по факту самого возникновения и выглядит, и смотрится своеобразно странно. Согласно этим мыслям получается, что в облике и образе любого из живущих, соответственно тому, как этот некто смотрится в тот или же иной момент и в соответствии или несоответствии сложившейся ситуации, что в результате как-либо организуется, проявится, после чего проступит-отразится образ некого из избранных. Имеется в виду, проступит образ некого избранника, которому, посредством дарования возможности оказывать воздействие на формированье облика иных живущих, на это самое формированье обликов и форм иных живущих, в процессе жизни как-либо отпущено влиять. Как сплошь и только исключительно материальное, и жизни в коем нет, такое получается, подобное несет в запечатлённых формах-образах возможность некого напоминания о разных и таких, кого уж нет, а также и о всём таком, что, и со всей определённостью, на данный момент минуло. И потому, под взглядом, брошенным в ту ли, иную сторону, живым, смотрящим взглядом, такое нечто, по определенью исключительно материальное, будет смотреться чем-то в некоторой степени стабильным и потому организующим и формирующим, как образ, и, возможно, облик для всего того, что и составит из себя, согласно пониманию живущих, в деталях мир существования. Но как поведут себя сами живущие, как и обличия живущих среди разнообразия такого, именно стационарного, стабильного начала? Здесь, при формировании-организации всего и вся, предельно многое зависит от всяческих возможных чувств, какими будет в самой разной и возможной форме, и среди живых, сопровождаться, выбранное и по мере сил достигшее какого-то развития, существование кого-либо, кому и будет таким образом отпущено стать тем, кому для соответствующей, надлежащей, должной, формирующей обличия, организации подобных перемен избраться. Как результат, такое, в сторону которого посмотрят, подобное под взглядом словно правку-изменение претерпит, как следствие подстраивая мир под новый вариант-возможность некого, как можно понимать, в чём-то, в том или же ином отличного развития всех ожидающих событий. И как, насколько далеко такое исправление в отношении живущих может быть проведено, во всяком случае, сейчас, и ограничившись одними только лишь догадками, пока и убеждать, и утверждать что-либо просто глупо. Смерть, надо понимать, в сути своей есть своего рода разрушение, возникшего и начавшего действовать совместно в теле, единения материальной базовой основы с энергетическим организатором существования. При этом энергетика души, дарующая действие, движенье и жизнь, в таком единстве смотрится по меньшей мере фейерверком из потоков чувств. Но, всё-таки случилось, материальная основа из того, чему и впору называться жизнью, утрачивает должную способность поддерживать в телесном воплощении существование при зачатии возникшей энергетики, и дальше что? Как надо понимать, материальное, телесное оформлено, при этом специально, таким образом, чтобы как можно побыстрее разложиться и пополнить некими частями от себя иное в мире, при этом дав возможность этим составляющим частям в чём-то ином и как-то по-иному воплотиться. Что же касается энергетически духовной, чувственной основы от подобной жизни, пожизненному сосуществованью с плотью для которой наступило время кончиться, как надо понимать, здесь то, что по теченью жизненных процессов к определённому моменту в нечто личностное-индивидуальное сформировалось, оказывается пред своего рода выбором. С одной стороны от границы разделения посмертного сплошь Свет из чувств, но, чтобы средь подобного проблеском возможной памяти возникнуть, необходимо духом очень высоко подняться и оказаться истинным твореньем чистоты, иначе то, что породит возможность осудить и порицать, начнёт, и истинно без состраданья, донимать то, что получится, чувствами сплошь далеко не радующими. И вместе с тем, с другой стороны, где сплошь распространилась Тьма, если и можно задержаться получившимся обличием, то только лишь когда подобный образ формируется ну хоть каким-то чувственным направленным потоком, дающим основание и возможность проявиться чем-либо таким, что получилось после жизни. А для такого кто-то должен либо мучиться-гореть чувствами некого свершённого при жизни зла, даруя этим способ вырвать чувствами не лучшего характера из непроглядности Тьмы возникший образ, некогда склонившего к не лучшему, существовавшего мучителя. Или живой в мире живых, направив взгляд на нечто, жизнью, может, и не наделённое, и при таком в своём сознании родит образ из различных чувств, которые, хоть как-то, плохо или хорошо, но создадут Свет памяти вокруг обличия кого-нибудь когда-то, время минуло, ушедшего, и осветят образ этого ушедшего воспоминаньями, что, хоть подобным способом, способны возникать. Живым, благодаря Свету жизни, собственному, как раз дарована возможность чаяньями, мыслями и чувствами, с какими обратятся в направлении, возникшего в сознании, чувственного образа того, кто, после прожитого организовался в нечто узнаваемое, этот, утратившийся после окончания существованья образ из обезличенного и на взгляд пустого нечто выделять. Обрадует такое выделение образа среди всего, где столь серьёзно всё зависит от рождающихся чувств, наоборот, как следствие возникновения того-иного чувственного фона, мгновенно, сразу обернётся донимающим образ, вспомненным посмотревшей личностью, сплошь чувственным фоном точно далеко не лучшими, здесь многое зависит от оставленного непосредственно ушедшим, чувственного следа. Живые вспоминают про того ушедшего, оставившего некогда живущих, ну, если вспоминают, разумеется, и сообразно этому, то есть тому, как именно подобный, проявляющийся-проступающий из мрака образ, поживший некогда, вновь оформляясь таким образом подаренным свечением, проступит, такому уж отныне и существовать среди сиянья чувств и всплесков чувственного фона. А потому при всём подобном многое оформится как повезёт. Ведь образы, таким явлением проступающие, да ещё со стороны, противоположной стороне, наполненной сияньем Света чувств приятных, несут на себе бремя чувств, которые рождаются, когда оценивается прожитое и как раз таким оставленное, кому и проявляться именно не лучшим обликом отпущено. Здесь можно, вследствие безличия того, чего как будто бы и нет для всех, кто жив, обрадоваться, пусть и неживому, но какому-то, да, в сущности, любому материальному существованию, предмету, вещи, образу, уж здесь как повезёт. Когда над всем и вся главенствует из чувств сплошное обезличенное отстранение, то образного проявленья в результате тоже нет, а потому здесь, в лучшем случае, лишь бледная ничтожность хоть какого-то воспоминания со стороны кого-то, пусть всё-таки пока ещё живого, даёт возможность всплеском непосредственно подобной памяти из ничего хоть чем-то и хоть как-то проявиться, и пусть на миг-другой, но всё же проступить, после чего опять вернуться, и не в то, что принято среди живых именовать существованьем, а лишь в одно сплошное, без конца и края, ничего, нигде, ни в чём, никак. И это ещё в радость, потому как, если чувства далеко не лучшие, и при подобном положении донимать начнут, такое точно уж оформится в кошмар, которому границы не найти. Что же касается таких, посмертный образ у кого сможет, пусть даже и не очень-то на много, но приблизится к той стороне, с которой Свет приятного из чувств благодаря сиянию всего и вся, сполна присутствует практически во всём, здесь снова надо помнить – тела после смерти больше нет. Есть образ лишь такой, сформировавшийся, пока жизнь радовала. И, сообразно в некой степени родившемуся образу, оформившемуся и засиявшему, всё то, что получилось, благодаря Свету достойному, с некоторых пор наполнят чувства, несомненно радующие, а, главное, дарующие право и возможность отзываться если в направлении порадованных Светом ликов, какие-либо из живущих при молениях направят обращения о чём-то, и благие пожелания. Какими после непосредственно таких молений некого просящего, окажутся возможности того, к кому с такими просьбами-моленьями и обратятся, здесь многое зависит и от обстоятельств, связанных с такой ситуацией, что при подобных просьбах сложится. Ведь где распространился Свет, и чувства, если порождённое в процессе жизни, именно духовное начало личности продемонстрирует способность некое такое и подобное воспринимать, сомнений никаких, сплошь радуют и доминируют над всем, однако чистота во всём подобном и всегда такой фактор, без которого никак не обойтись. Нет именно такой, кристальной, яркой, радующей чистоты, и, значит, в этом столь манящем направлении возможность двинуться возникнет лишь после того, когда то, что всё-таки проявится таким, проступившим после смерти и достойным обликом, будет открыто признана достойной двинуться таким, демонстративно выбранным путём. При этом оное признание такого рода, такому всякому положено найти себя в виде не терпящего никаких сомнений подтверждения со стороны таких, которые, находясь где и доминирует над всем подобный Свет, окажутся в готовности навстречу всем, кто просит, свою руку протянуть.

НОГИ – ОБУВЬ

Попытаемся проанализировать то, что проступает после проделанной вне дома, очередной прогулки. И, что же при подобном рассмотрении имеем. Прежде всего, хожденье босиком – здесь более всего по ощущениям и мыслям стало вдруг похоже, что всё это определяется как крайне важное и нужное совсем не просто для забавы. Одновременно даже мысли про Адама снова всплыли. Ведь где-либо про некое наличие, а может и отсутствие у Адама, хоть какого-то прикрытия подошв, что до, что после пробы всё-таки на вкус столь роковых плодов, после чего и выгнали из Рая, никто, нигде, ни слова не сказал. То есть, о самих причинах для изгнания придумано довольно много разного и достаточно глупого, однако, про возникновение-появление обуви, либо про возникновение желания использовать и применять какое-никакое, но прикрытие ступней в виде подошв никто, нигде и ничего не написал. А между тем, сам взгляд с довольно глупой и однообразной для подобного настырностью, пытается с упорным постоянством акцентировать внимание на том, пусть даже самом лёгком, что на любых, и прочих-разных, и каких-либо других ногах у всяческих иных людей надето и потому всё время отделяет кожу той ступни подошвой от соприкосновения с планетой, а если быть точней, разделяет ноги и поверхность, наловчившись отделять то, по чему, отправившись гулять, идёшь, с настырностью стараясь тем заставить повернуться разумом-вниманием к казалось бы достаточно нелепой вере, что всё такое с телом и сознаньем происходит точно и со всей определённостью не лишь ради удобств и красоты.

Теперь о таком, что, и со столь демонстративным постоянством, видишь сплошь повсюду и вокруг когда идёшь. То, что столь много, всюду, и под взгляд всё время попадается людей, в вопросе своей внешности, говоря мягко, далеко не самых симпатичных, уже, и в том числе, и в самом разном, ранее написанном, неоднократно подмечал. Что же касается того, чем отличается на данный момент всякое подмеченное? Да как сказать, на этот раз, притом с большой, демонстративно отмечаемой настырностью, сознанье стала донимать уверенность, что все, такие, эти самые, на взгляд определённо в чём-либо не самые приятные на вид, увиденные люди, лица, образы, пусть и не сильно, но с заметным постоянством при такой малоприятной внешности по-прежнему меняются под взглядом. Как результат всё время донимает мысль, и, здесь отметить надо, далеко не радостная мысль, что это всё последствия случайно брошенного взгляда – наличие таких творящихся-фиксируемых перемен и изменений. А потому, ещё немного и недалеко до мысли, что, пожиная плод подобного вяло текущего прогресса, ещё чуть-чуть и, наконец, появится способность, и у всех, кому случается таким нелепым образом по ходу попадать под взгляд, ещё заметно более предельно специфически меняться. Однако, все такого рода мысли, и незамедлительно заставляют самым решительным образом одёргивать себя – ведь прежде было бы неплохо разобраться, а с чего все эти люди, почему, вдруг взялись под направленным куда-то взглядом столь, не самым радующим образом претерпевать заметные столь ярко перемены, и, самое главное, что делать, чтобы всякие-подобные, которых угораздило в подобном изобилии и по дороге попадаться, менялись, становясь наоборот, ну как-нибудь, да хоть чуть-чуть, но хоть немножечко посимпатичней! Пока прогресс на данном поприще если и выглядит хоть как-то, то, скорей, крайне, предельно удручающе-печально. К не самым радующим внешне, представительницам женской половины человечества похоже даже ну почти привык. Здесь нечто именно такое даже с маленькими девочками, и при этом прямо на глазах творилось, и от такого, скажем прямо, без промедления и сразу захотелось отвернуться. Такие же, все, на кого, выйдя из дома как-нибудь смотрю – такое ощущенье возникает, реально существуют в том строение мира, в котором не обрадовался от всего того, что таким образом посмотрел – увидел! Что же касается мужчин, что ж, здесь с подобным тоже не прогресс, впрочем, такое даже раньше отмечал, мужчинам при таком внешнем отклонении от нормы и в вопросе восприятия-оценки видимого всё-таки полегче достаётся. Нет, если действительно, увиденное и таким образом меняется, здесь в самую бы пору озаботиться вопросом, насколько, как всё происходит, и почему воспринимается столь удручающе полученный конечный результат. Конечно, если только всё подобное относится к конечным результатам! Ещё в довесок, в дополнение к всему иному, началась, определённо ощутимая, заметная через случившуюся перемену взглядов, перемена отношения к самому процессу в целом. То есть, словно всё время, и с завидным постоянством, глядишь на всё происходящее как будто бы со стороны, оценивая с этим самым постоянством, что именно таким особым образом, а приключилось правильно, а что неправильно, и от чего ждать следует беды, а что, если к такому присмотреться, ну, словно бы старается, чтобы с каких-то пор наоборот, всё из происходящего подстраивалось и старалось радовать очередным событием. А между тем, обрадовать избыточно обширным объяснением всего и вся пока со всей определённостью не удаётся. С одной стороны, с таким нельзя не согласиться, что всякие такие, в чьи возможности, похоже, можно было бы включить способность корректировать весь мир, как только душечке угодно, в своём развитии по меньшей мере на порядки превосходят человека, обычного, простого человека. Рождающийся и живущий человек для этих сверх организаторов происходящего, если основываться на оценке восприятия чем-то подобным всякого случающегося, предельно грязный, злобный примитив, и именно в процессе своей жизни на Земле, в самом своём развитии пока, уж точно, крайне незначительно, недалеко ушёл от обезьяны. И вместе с тем, нельзя не подмечать одновременно, что с этим словно бы подобным зверю человеком на первый взгляд целенаправленно-особо возятся, стараясь как-нибудь добиться хоть чего-то и особо прогрессивного. Чего-то, несомненно, яркого, особенного, и при этом из разряда до того неведомого. Сам человек? То, что добиться здесь прогресса в понимании, направленных к таким живущим, всяческих разнообразных поучений, наставлений, указаний задача не из лёгких, о всём таком писали прежде самые различные, подобным озабоченные люди, писали много. Что же касается тех неких высших сил, что, в постоянной конкуренции, пытаются вокруг очередной рождающейся особи как будто бы весь мир подстраивать-менять, увы, но всё-таки понять причины-мотивацию подобных странных действий, когда происходящее затрагивает человека среднестатистического и обычного, скорей всего, похоже, просто ну никак не получится. Для всех рождающихся и живущих в этом мире, похоже, именно воспринимаемая повседневная реальность выглядит самым существенным, доступным для сознания событием. А между тем, такие непойми кто, кому свойственно относиться к людям с ярко проявляемым презреньем, если судить по сказанному-прозвучавшему, способны самым кардинальным образом подстраивать под разные желательные обстоятельства, обычную для всех людей, обыденную, повседневную реальность. Действительно, если пытаться верить тем нюансам, что просто промелькнули в тех речах и перепалках, такие всякие-разные сторонние участники способны по желанию вносить самые яркие и корректирующие повседневность перемены на первый взгляд во всё, что жизнь по ходу изменяет, украшает, и одновременно наполняет. И, между тем, одновременно было бы нелепо не заметить, что, столь открыто, часто демонстрированное откровенное могущество здесь точно не предел возможного. То Высшее, чему, по сути, все подчинены, Создатель, может лишь только пожелать, и сразу же, и без какого-либо промедления получит от таких демонстративно – откровенных конкурентов всё. Поэтому, похоже, если некие, именно собственные и доподлинно свои желания у этих, сверх могущественных воротил в каком-то, том или ином своеобразном виде всё же здесь и существуют, то это обстоятельства сторонние, и всякий, пусть вначале и обычный человек, по мере жизни и в вопросе выбора и воплощения свободы воли, похоже, многократно более свободен, чем все именно такие сверх могущественные воротилы-конкуренты. И, между прочим, как здесь хоть какое-никакое некое одно, и сочетается с другим, пока судить уж точно не возьмусь. Но вместе с тем присутствует весьма весомый, яркий аргумент, с достаточной и ощутимой ясностью толкающий любого, кому в голову полезет о подобном рассуждать, в ту сторону, где более всего вперёд, на первый план, выходит высказанное, и не раз, что человек в процессе сотворенья своего, в самой основе, в сути, образом, подобьем Божьим создан. А потому, хоть, может, от рождения и примитивен, и обречён немало лет расти и совершенствоваться, и, среди иного, в том числе телесно, и при этом, кажется, всему, чему только возможно, обучаясь в плане знаний и одновременно истинно духовно совершенствуясь, но, в результате, именно благодаря тому, каким был столь особенный рождающийся создан, как раз и наделён способностью, обладая правом и свободой собственного выбора, идти по жизни из того, что, называем прошлым, в направлении, которое и принято называть будущим, полнясь в процессе самыми различными волнующими чувствами, претерпевая все перипетии жизненных процессов и большей частью радуясь происходящему. И это, как можно понять, заметно лучше всякого того, чем оборачивается даже для сверх озабоченных могуществом созданий избранных то, некое дальнейшее, стороннее существование, которому как раз и впору начинаться где-то, сплошь за гранью жизни, в сущности, имеется ввиду, в мире ином, по смерти тела, пусть даже в столь необъяснимой ипостаси, и уж по ходу протекающих процессов, и возникает некая возможность новоявленной организации всего и вся, что, в естестве своём, сопровождает, и, по ходу дела, окружает это, самое обычное человеческое сосуществование.

Ну, что ж, очередная новая подсказка. По сути, указание на то, почему поверхность человеческого тела здесь, среди живых, по ходу совершенствования духовного не должна ничем и по возможности никак ни пачкаться, ни прикрываться, при этом здесь, если касаться сути, смысла, в немалой степени имеется ввиду та самая одежда. В основе для такого требования доминирует намёк на своего рода этакий обратный специфический эффект. Уж получается столь экзотически, что при достаточно высоком уровне формирования духовного образа, внешняя поверхности самого обычнейшего человеческого тела становится таким особым фактором, который, и в немалой степени, участвует при подобном оформлении-формировании в общении с Силами Высшими, однако здесь ещё имеет важность в дополнение к прочему и то, что, раз рождённый человек, подобие Бога, сам должен представлять из себя, должной яркости, источник Света неких изливающихся чувств, то этой, столь существенной поверхности телесных форм, источником подобного Сияния и становиться. Таким образом любое, пачкающее чем-то плоть, при столь кардинальном взгляде на проблему попросту недопустимо – такому, в сущности, и становиться нежелательной преградой при распространении и слиянии чувственного фона. И это в дополнение к тому, что предстоит каким-то боком-образом и как-то ощутить нежелательность наличия на сформированной душе следов от пачкающих пожеланий, действий, дел, свершений. Тем более, что здесь всё пачкающее будет выглядеть заметно более глобально – устроено всё таким образом, что зло, любое, порождает зло, и ожидать возникновенье, раз присутствует подобное, сияния чувств благих, приятных, было бы по меньшей мере странно. Существование такого тёмного пятна, любого, после когда-либо чего-то нежелательного, и совершённого по жизни, определённо помешает должному распространению и расхожденью Света, полного радости, но одновременно воссияет пламенем чувств, переполненных ненавистью и пожеланьем зла, которые такого рода сделанное в жизни зло сопроводят. Но это только часть такой беды. Когда, будучи всё ещё живым, лицом в молении обратился к Богу, коль всё творишь как должно, то уже наполнишься духовным, внутренним Сиянием. А это значит, что становишься источником такого должного Сияния, направленного в сторону Божественного Образа. И при подобном тело как источник Света для Божественного Образа сияет, и при таком всё, что хоть как-либо марает тело, пачкает, да даже просто прикрывает, как та обычная одежда, и становится объектом исключительно мешающим. Как результат, особенно если в ходе таких процессов ликом своим к Богу обернулся, и молишься, а это значит, что находишься под действием Божественного Света, всему, что будет на поверхности тела как-либо отождествляться с инородной грязью, мешающей контакту при сиянии духа и Сиянии Бога тоже положено отождествиться с чёрным пятном и, в результате, неким истинно пылающим огнём из далеко не лучших чувств и воссиять. Удастся, поточнее разобравшись в странностях такого поворота взглядов, решить проблему более кардинально, а для того необходимо понимать проблему более глобально, пока не знаю. На данный момент ясно, что, особо при прочтении молитвы, необходимо телом и душою именно Светить, дарить Истинный Свет, а не пылать. И, оставаясь впредь как можно больше времени нагим, молиться вымывшись и полностью и совершенно голым при подобном будет поважней всего иного. Вопрос, надо отметить, сложно решаемый и далеко не лёгкий в плане осмысления и полного согласия при исполнении подобного. А потому, посмотрим, поглядим, увидим как, да ещё с такого рода сложностями всё закрутится. Пока лишь вроде бы становится с избытком ясно, что поверхность тела в этих всё организующих вопросах крайне важна. Тем более, что просто голым и сидеть всё время дома, ведь всё такое, ежели на первый взгляд, а тоже вроде не годится. Раз уж родился в теле, то родился чтобы в теле именно прожить, а не отгородившись в своего рода этаком затворничестве, явно не лучшим образом, замкнувшись от всего существовать. Будем надеяться, удастся здесь всё, что только возможно-нужно, разрешить, понять, и должным образом как-либо под сложившуюся ситуацию подстроить, и потому сияющее Солнце будет и дальше, как обещано, пылать-светить, как и светило раньше, и те, кому, по результатам сотворённого при жизни положено гореть и мучаться, получать право и возможность стать не тем, кого по смерти столь терзают наказания, а некими цветами на Земле. Хотя надеждой тешусь, что и для таких возможность полного забвения свершённого и нового рожденья вымолить удастся. Во всяком случае, во всех таких вопросах искренней надеюсь на подобное решение вопроса.