Read the book: «Гармония преображения», page 43

Тут бы решить, как теперь время распределить. Хотя, подозреваю, тут многое по факту определится. Непонятно, когда кончится все, будет ли на тот момент хоть что-то доступно. Единственное, сразу надо бы ни в коем случае не тянуть, решил, что поспеем – так действуй.

Ну вот и определились. Время на все и вся ушло столько, что теперь впору решать, ехать ли за хлебом, или не ехать. А из ново созревших выводов первое что напрашивается, не от того ли лица у людей столь удручающие, что видеть в окружающем начинаешь побольше? Здесь как с перечитыванием Евангелия, вроде текст тот же, но раз понимать-видеть в написанном стал побольше, то и видеться нечто новое и зачастую искренне удивляющее. Получается, так и тут, способности в плане восприятия-осмысления увиденного выросли, вот и проступает то, что раньше от взгляда попросту ускользало. Размываться-расплываться увиденному это, правда, по-прежнему не мешает, скорее наоборот. Но объяснений такой расплывчатости как раньше не было, так и теперь не добавилось. Зато стало легче с самим собой о подобном беседовать – теперь четко понимаешь с кем говоришь и о чем говоришь. Слава Божьей воле и всё-таки получившемуся, оказался очень хорошо подготовлен, и, в результате, похоже, пребываю за все время подобного рода попыток создать полноценного носителя пока первым и едва ли не единственным, кто более-менее толково понимает суть и смысл происходящего, и вместе с тем сохраняет, во всяком случае, пока, трезвую голову, видя в себе не нечто избыточно особенное, а того, кому несказанно повезло справиться с тем, с чем у других справится что-то не получалось, и потому четко отдаю себе отчёт, что раз так, теперь, сомнений нет, надо ещё больше стараться, изо всех сил желая ещё больше улучшить то, что в собственном обличии наконец-то сдвинулось с мертвой точки. И здесь сразу можно отметить, что занятие не из самых простых, а потому очень-очень здорово, что более-менее толково, но понимаю происходящего суть и отдаюсь ему с пониманием и трезвой головой. И, кстати, именно сейчас, когда так продвинулся в том самом понимании, можно уверенно, и ничуть не кривя душей отметить, что попадание в психиатрические больницы было событием крайне важным и продуманным. Не было бы этого, тогда бы, скорее всего, и не выжил. Вместе с тем само пребывание там очень многому научило. Опять же, теперь к тому состоянию, в котором пребываю, продолжая, во всяком случае пока, худо-бедно меняться, не может быть предьявлено никаких претензий – только задай в подобном русле вопрос и можно сразу же сослаться на то, что после всей этой, по сути спасавшей психиатрии просто полагается верить в нечто такого рода, вполне похожее на бред сумасшедшего. Медицина, задай врачам в подобном русле вопрос, такого рода утверждения только подтвердит, они, вон там, при последней госпитализации, крестиком едва не задушили, а за то, что так старался на себя содержимое банки со святой водой вылить, что, несмотря на все их противодействие, всё-таки это удалось, в отместку ногами под стул запихали. Так что, спроси тех, кто тогда лечил, они то, что положено быть как раз именно сумасшедшим только подтвердят. Что же касается себя самого, то, считаюсь сумасшедшим или нет, по сути, совершенно не трогает. В конце концов, даже если относиться ко всему происходящему как к проявлению сумасшествия, это именно собственное, личное сумасшествие, и тут гораздо интересней чтобы такое, это самое сумасшествие таким, каким воспринимаю его на момент написания этих строк, и далее оставалось. Тем более что в процессе развития событий постоянно что-нибудь этакое происходит, и зачастую это что-нибудь такое, что, казалось бы, специально такого рода вещи закажешь – ни за что не получишь. Вон сколько одних выигрышей, самых разных, тогда, когда все начиналось, случилось, и был бы чему-то похожему конец, а то шел и прямо перед входом в метрополитен, среди грязи, чуть порванную пятитысячную купюру увидел. Подозреваю, тот, кто такое после увидел, очень-очень обрадовался. Самому же куда важней, что что-то такое на глаза в очередной раз попалось. Все это только подтверждает, что сам в своих выводах прав. Ничего не скажешь, достойное дополнение ко всему тому, что раньше объяснения не имело, а теперь во многом достаточно откровенно прояснилось. Единственное, о таком точно никому и ничего не расскажешь – сказанного попросту не поймут. И в этом, судя по всему, и кроется главная первопричина, главная тонкость, и главный определяющий нюанс того, почему духовный рост протекает так непросто-поступенчато и сопровождается таким количеством самых разнообразных испытаний. Тот, кто претендует на право понимания такого рода истин, как те, о которых можно было бы и попытаться рассказать, когда, после того, как, вроде бы, начал что-то в подобном, да ещё со взглядом по-новому понимать, должен тоже дозреть до появления самой возможности рассуждать-обсуждать нечто подобного рода и вида. А эти возможности хотя бы пытаться хоть что-то понять предполагают именно качественное изменение того, с кем вдруг начнут говорить о чем-то таком из разряда вещей, для обычного человека кардинально непонятных.

Если судить по ощущениям того, кто весь подобного рода жизненный процесс на собственном опыте пережил, а если исходить из организации всей схемы жизненного совершенствования, получение подобного рода опыта являлось при организации таких сложных, оформляющих жизнь процессов, едва ли не самым основным побуждающим мотивом, так вот, если опираться в рассуждениях на ощущения живущего получается, что побуждающая к действиям приоритетность в человеческом обществе мало того, что зависит от тех нюансов, которые главенствуют в общественной жизни именно на данный момент, то есть на момент осмысления происходящего, люди изначально обладают способностью к пошаговому качественному развитию-самосовершенствованию, которая может подарить очень много возможностей, приоритет обладания которыми своей ценностью многократно превосходит все то, что в человеческом обществе обычно принято понимать как весомый побудительный мотив когда речь заходит о тех самых приоритетах. То есть который может оказаться многократно более привлекательным стимулом придерживаться норм поведения, общество исключительно облагораживающих, хотя самое важное здесь, что подобного образа нормы и заповеди, благодаря религиозному, не знающему ни начала, ни конца информированию, практически всем живущим людям очень хорошо известны. То есть о том, как надо себя вести, живущие и так знают, тут бы достойный стимул найти, чтобы должное поведение в глазах заинтересованных лиц приобрело приоритетность, и дело качественного улучшения тех, кто родился, живёт, вот только улучшать себя и поведение свое не торопится, в достаточно быстрых темпах начало развиваться в направлении правильном. Так что такого рода сверх способности, заложенные в каждом рожденном вполне бы могли послужить достойным стимулирующим приоритетом. Один только вопрос смущает, решение которого сразу сходу не просматривается – как сообщить как можно большему количеству заинтересованных лиц о наличии у них такого рода способностей, да ещё так сообщить, чтобы никаких сомнений, то есть чтобы в русле планов возникновения некоего сомнения в истинности услышанного у всех, кому скажут, и ту самую, поражающую воображение весть, и все, что озвучат в противовес, даже намеков на хоть какое-нибудь сомнение не возымело шансов для возникновения. По первому взгляду необходимость уметь творить некие чудеса для подтверждения сказанного снова, как из ниоткуда и уже не без облегчения забытая, опять на первый план при такой постановке вопроса лезет. Правда, учитывая, как, в плане восприятия, очень может статься, что для возникновения убеждённости в правоте сказанного и услышанного достаточно окажется и просто именно наличие примера, к которому возникнет устремление стремиться. Иисус распят, умер, и вот, по словам учеников, воскрес, и этой истории, с одной стороны не позволяющей сомневаться, что убили, а с другой стороны призывающей верить в воскрешение, то есть, в вещь воистину фантастическую, оказывается вполне довольно, чтобы поддерживать веру в нечто подобное уже второе тысячелетие. Конечно, тут немалую роль играет страх смерти, от которого и призывают, отгородившись всем вероучением, спасаться. Люди панически боятся смерти, неизвестность того, что случается, когда телесная оболочка утрачивает способность поддерживать жизнь, является основным организующим и побуждающим фактором смотреть с благосклонностью в сторону такой религии, которая берется либо наградить бессмертием, либо решить все проблемы, которым впору возникнуть после смерти, ещё при жизни, то есть именно заранее. Конечно, насколько заявления такого рода, да ещё и религиозного толка, верны, судить, рассуждать, а то и опровергать можно много и в разном ключе. Некоторые всю концепцию своей жизни на таком строят и умудряются вполне приемлемо такую жизнь вплоть до глубокой старости прожить. Как старость становится чем-то, с чем реально сталкиваешься лицом к лицу, тут больно боязно становится к такого рода нюансам относиться как к чему-то ничтожному и незначительному. Тут тот самый страх смерти, через старческое обветшание достаточно однозначно намекая, что и сама та самая смерть не за горами, волей-неволей заставляет завертеться-закрутиться в поисках спасительного решения, и тут на религиозные догматы уже не по злословить, тут словно исподволь и неприметно поначалу, но в сторону храма начинаешь подглядывать. Только нельзя не признать, стимулом для некого изменения всей жизненной позиции такой вот страх того неведомого, что ждёт как умрёшь, послужить может, а вот для появления-формирования чего-либо хоть похожего на искреннюю веру в то, чему те или иные религии учат, нет и намека на повод. Вместе с тем, тот, кому удастся собственным жизненным примером убедить, степень заинтересованности убеждаемых именно жизненной важностью собственного духовного роста поначалу может быть разной, в самой возможности подобного роста, так вот, такой живой пример самой возможности вполне может стать и тем самым побуждающим мотивом начать себя надлежащим образом менять. И привести все это может к возникновению воистину тотального движения тех, кому окажется не все равно. То есть, появятся люди, которые начнут искренне, от всей души стараться исполнять правила, предписания, заповеди, надо отметить, известные уже давно, только вот склонности их придерживаться не вызывающие. Сама возможность что-то в виде последствий подобного поведения получить, что-то этакое, необычное, выделяющее из общей массы, уже может послужить достаточно серьезным толчком к тому, чтобы начать с надлежащей серьёзностью всех давно известных ограничений придерживаться, при этом в дальнейшем ничего удивительного не обнаружится в том, что среди начавших под давлением желания получить в качестве результата большее обнаружится в достатке таких, кто пойдет дорогой исполнения предписанного уже совершенно искренне стараясь всем нормам и правилам соответствовать. Как следствие, появятся и те, кому уже вполне реально, опираясь на собственные переживания, удастся почувствовать, насколько такое поведение важно и нужно, а там уже недалеко и до возникновения стремления соответствовать предписанным правилам, образу во всем и всегда.

ЧЕЛОВЕК ЗВЕРЬ

Человек действительно во многом, очень многом подобен зерну, зерну злака, которому надлежит должным образом созреть, чтобы, венчая этот процесс и радуя, и себя, и других, расцвести надлежащим и достойным восхищения результатом. Если задуматься, практически сразу бросается в глаза, что, за редким исключением ущербных, а они чаще всего жертвы обстоятельств, практически каждый рождающийся снабжается для такого радующего расцвета, по сути, всем необходимым. Даже те исследования, на которых и строится доминирующие среди людей теории, практически сразу обнаруживают и объявляют во всеуслышание, что мозг человеческий потенциально способен решать значительно более серьезные проблемы и задачи, с точки зрения ученых, проводивших те самые исследования, используется максимум процентов на семь-десять, и когда появится возможность использовать все в полном объеме те учёные мужи судить по жизни не берутся. Озаботить себя вопросом, с чем связано появление подобной ситуации, и, если куда более дееспособные мозги потенциально существуют, чем может быть обусловлено таких полномасштабное использование по сути, тем, кто о таком судачит-рассуждает даже в голову не приходит. Все принимается как данность, то есть, просто фиксируется. То, что все это не просто так, что ж, такого рода заявления можно найти. Пишут о таком разное. Но, опять же, озаботить себя идеей, что людям в потенциале даровано все, важно только правильно подойти к пожизненному использованию телесных форм, увы, но такое живущим даже в голову не приходит. Для инициации таких мыслей нужен яркий пример, который маняще позовет за собой, и вот тут кроется один из первых малоприятных нюансов – манящих чем? Привлекательность такого рода преображения собственных телесных форм привлекательной выглядеть в глазах большинства представителей человеческого общества начинает, только когда в результате чем-то обзаводишься, чем именно похвастаться можно, чем-то таким, что выводит в общей толчее на первый план. Сделать привлекательно выглядящим в глазах большинства просто придерживаться целого вороха ограничений и всего лишь ради общего стремления в личном плане улучшиться? Подобное будет очень непросто. Первоначальная примитивность доставшегося от зверей образа, требующего ради обоснования даже незначительного телодвижения некого материально привлекательного толчка, прежде всего пищи, чем выше интеллект, тем запросы выше, потребует и здесь чего-то подобного, чего-то, что можно руками пощупать. Среди людей не то, чтобы совсем склонных стремиться к чему-то возвышенному никогда не наблюдалось, но такие личности редкость, а потому ожидать, что призывы отличиться на поприще исполнения неких ограничивающих правил, и все только ради достижения неких внутренних духовно-качественных перемен найдут среди живущих много желающих чему-то такому следовать было бы более чем нелепо. То, что может стать стимулом отличиться на данном поприще, должно привлекать к себе неким стимулом, хоть в чем-то, для обыденного человеческого сознания большем, чем просто качественно-духовные радости, чем-то, порождающим зависть и желание стать подобием того, кто эту зависть к себе вызывает, хотя, если должным образом задуматься, более серьезного, чем духовное совершенство, стимула и не сыскать. Но тут уж тому, кому выбирать, оценивать, так что, станет ли для выбирающего исключительно духовное совершенствование достаточно привлекательным благом, да ещё чтобы для достижения которого взяться так, как требуют те же христианские заповеди, и начать себя ограничивать, или окажется необходимо для сознания выбирающего нечто, привлекающее по-иному, тут заранее и предсказывать не возможно. В любом случае, если собрался таким образом действовать на полном серьёзе и не шутя, прежде чем хоть слово хоть кому-нибудь на такую тему сказать, необходимо, оценивая приключившиеся с самим собой разительные перемены, в достаточной степени веско с самим собою согласиться, что такого рода известие, каким-либо обычным человеком, будет воспринято на полном серьёзе, без насмешек, издевательств, и с искренним, серьёзным восхищением, не шутя. Прежде чем начинать убеждать того, кто точно не будет склонен принимать такого рода удивляющие повествования как нечто, вызывающее к себе безапелляционную веру, раз уж в шкуре человеческой побывал, впору прежде самому согласиться с собой, что будь сам на месте слушающего, тебя бы все такого рода кем-то сказанное и услышанное тронуло за живое, заинтересовало и, как результат, смогло бы сделаться тем, о чем и себе потом напомнишь, и расскажешь уж точно не без восхищения.

Что там за фразы ныне и всплывают в памяти? Первое, ангельское, о том, что раз сам Господин уходит туда, где оппоненты главенствуют над звероподобными обличиями, в один из которых и Повелитель сам решил вселиться, теперь тем оппонентам надо побеспокоиться, чтобы отныне в сторону того, кто станет именно вместилищем, ни один из прочих местных даже злого взгляда не направил, что с них за такое спросится. И ответ был, что если тот сам не полезет, и к нему не пристанут.

Мысли разные в связи с очередным прозрением появились. Первая и основная – Творец-Повелитель присутствует в каждом, при этом только двуногими или просто живыми это не ограничивается, он во всем, да только ощутить-почувствовать такое присутствие дано далеко всё же не каждому. Уровень духовного совершенства творения является здесь главным определяющим показателем. Двигаться по ступеням, хотя скорее спирали такого развития-совершенствования одновременно и дано каждому, и в способностях далеко не у каждого из творений. Тут многое и от качественных характеристик сотворенного зависит, и от степени дееспособности того, что, в качестве результата, получилось. Результат, он может по определению быть не склонным хоть к каким-нибудь переменам, но одновременно демонстрировать, насколько его на каждом шагу тянет меняться. И наоборот, результату может быть дарована способность к переменам, да только не обнаруживается ничего даже похожего на воплощение стремления улучшиться.

степень приоритетности того, что, в результате, оказывается на первом месте. Выбрать, используя те критерии, которые в данном случае важнее. И здесь, как сам объект преображения, так выбирают, и в отношении того, кого преобразуют, так делают выбор. Чтобы иметь возможность судить о самой схеме оценки, надо хотя бы в азах обладать пониманием почему то или это в своей приоритетности важней другого.

Человек сутью своей участник процесса создания, формирования и на должном уровне достаточно полного оформления того, что как результат должно получиться. Конечным продуктом по определению быть не может, так как участник непрерывного процесса развития, а какой-то именно последней и окончательной ступени на этой бесконечной лестнице не сыщется никогда. При всей убогости образа людского с точки зрения тех участников этого процесса, которые в своем развитии выше, и тех, кому, ввиду более высших степеней развития доступно управлять происходящим, все равно, человеческий образ очень важен, так как позволяет выбирать из многих сформировавшихся тот, к несчастью, нельзя не признать, достаточно редкий удавшийся образ для дальнейшего его продвижения в непрерывном и постоянном жизненном развитии. Людям досталось избыточно много от животного мира, одним из образов преображения которого, преображения в поисках достойного носителя даруемого, пусть и примитивного, начального интеллекта они ныне и являются. Сейчас, благодаря наличию такой рыхлой и сплошь измочаленной страстями основы, пусть она пока порождает за редким исключением недоделки, существует возможность, пусть и редко, от случая к случаю, но искренне радоваться и удавшемуся окончанию жизненного процесса. У людей, при том, что они действительно от животного мира отдалились не слишком-то далеко, существует как минимум пара весомых факторов, делающих их перспективными, первый из них заключается в том, что носителем они могут стать очень достойным, и приоритетность пусть и самых лакомых жизненных факторов здесь не так уж и актуальна, важно, как вырастили очередной образец жизни. Второй, фактор, который никак нельзя сбрасывать со счетов, так это то, что всегда есть, и в изобилии, из чего выбирать. Племя людское, после всех попыток его качественно улучшить, обогатилось необычайно большим набором самых экзотических вариантов возможностей воплощения в телесном обличии. Опять же, люди плодятся и размножаются, осваивая все новые и новые территории, и даже пытаясь улучшиться качественно, хотя с последним прогресс хоть и несомненно есть, но слишком грандиозным его назвать трудно. Критерии и оценки того, что хорошо, а что плохо, несмотря на то, что сохраняются и доводятся от предков до потомков внушительные количества самых разнообразных, направляющих в нужном направлении, дарованных теми, кто получался умней, поучений и наставлений, получаются в результате размытыми и не воспринимаются живущими как нечто обязательное. Каждая птица строит свое гнездо, в границах которого, и по законам которого потом и живет. Люди тем и хороши, что при несомненной примитивности функционирования разума в целом, они всё-таки думают, то есть, являются началом осуществления подобного рода процесса. И всё-таки им слишком много досталось от прочего животного мира, они едва ли не в каждом деянии несут след того, что стало первоосновой возникновения подобного существа. Разум замкнут в жёстких границах черепа и, как результат такого рода ограничений, получается слаб. Люди сами предельно высоко ценят тех, кому удается на общем фоне сделать себя заметным, выделившись именно благодаря интеллекту.

Но, получается, развиться-продвинуться в направлении того же интеллекта качественно улучшились им светит только в потенциале, зато они наделяются благодаря необходимости накапливать опытность выживания, той самой способностью не просто выбирать из заметного количества вариантов, но и возможностью разнообразить свой выбор. Они способны пытаться закладывать в происходящее целый спектр вариантов возможных и отличающихся друг от друга решений. Это и делает их таким ценным потенциалом начала движения в сторону улучшения понимания происходящего, качественного улучшения понимания. Правда, как раз здесь не обойтись без качественного улучшения функционирования головы, как того самого объекта, которому и нести в себе то, что и будет в виде качественного улучшения своего функционирования то самое качественное улучшение функционирования мышления в целом воплощать. Уже понятно, что, даже если удастся породить в среде живущих некое убеждение, что для того, чтобы добиться такого качественного улучшения их головы, в первую очередь существует необходимость во всем следовать и вести себя в жизни так, как требуют общеизвестные религиозные нормы, крайне невелика вероятность, что количество тех, кто и так ведет себя, как религиями предписывается, увеличится слишком на много. А тут ещё надо принимать в расчет, что одних слов в данном случае уж точно будет недостаточно, тот, кто захочет в подобном хоть кого-нибудь убедить, должен заранее и с максимальной ясностью представлять, что ему будет необходимо подкрепить сказанное чем-то, обладающим способностью вызвать восторг, восхищение, но самое главное, непоколебимое доверие к изложенному словами. Тут даже намека на недоверие не имеет право на появление. Должно случиться нечто, ставящее на любых сомнениях жирный крест. Что? Приходится признать, что пока в самих вопросах открывающихся истин ясность не прояснилась, даже предполагать, чем именно придется донимать другое, иное сознание было бы несколько нелепо. Глупость может не видеть элементарного, а сам не могу не признавать со всей полнотой и ясностью понимая истину – сам просто до недозволенного несведущ и глуп. Во всяком случае пока, хотя все работает на подтверждение того, что чем больше истины смотрящим глазам открывается, тем более ясным становится, как же удручающе-катастрофично несведущ.

Целый мир диких животных, за которыми вдруг закрепилась надежда приобрести возможность подыматься в своем развитии выше убогого начального примитива. Появился реальный носитель того, что уже можно было бы назвать интеллектом, пусть пока и очень примитивным, уж больно много носителю от обезьяны досталось. Вот только, беда, с одной стороны радует то, что носитель действительно наделён способностью остро реагировать на весьма разнообразные всплески чувств, что и является основой и залогом того, что впору было бы отнести к развитию и началу духовного улучшения, с другой стороны, какими именно станут те самые всплески чувств, которые в очередной раз повлекут родившихся представителей полу животной среды за собой заранее и не предскажешь. Уж больно выбор велик, можно и за тем, что примитив телесной формы ублажает потянуться, правда, далеко вперёд в развитии такое не заведет. А можно и туда, куда чувства духовно окрыляющие ведут лицо повернуть, с таким точно можно преуспеть в развитии. Хотя использование чувств как определяющего стимула при совершении того или иного выбора здесь, пожалуй, едва ли не самое главное. Люди тем и хороши, что наделены подобным в самой полной мере. Использовать схематические виды оценок тем и опасно – просчитать и, как результат, используя ту или иную оценивающую схему как основу для совершения выбора, выбрать самое правильное, что ж, так действовать может быть и более правильно, только чревато последствиями, и первое максимально удручающее последствие – примитивизация результатов действий, основой которых как была, так и остаётся исключительно расчетно-чья-то позиция. Выдумки никакой, тот, кто базируется в выборе исключительно и только на убеждённости, что должным образом просчитанный результат всегда окажется впереди, можно с подобным не соглашаться, но так далеко в развитии не продвинешься. Для возникновения разнообразия в первую очередь необходима фантазия, а даже для намеков на возникновение этой самой фантазии в первую очередь необходимо наличие именно чувственной оценки происходящего. Тот, кто в оценках обсчитано точен, и ни при каких условиях не станет отклоняться в сторону от такой тяги в сторону обязательной точности, попросту оказывается неспособен придать форму хоть какому-нибудь, ну хоть малейшему разнообразию, обрадовав по результатам содеянного и себя, и других хоть малейшим разнообразием возможного выбора. Люди тем и хороши, что в своем стремлении достичь желанного они и способы достижения цели могут по на придумывать самые непредсказуемые, и уж точно ни в коем случае не откажутся использовать в качестве весомого критерия и определяющего фактора те чувства, которые содеянное к себе вызовет, при этом будут учитываться как те чувства, которыми обогатиться тот, кто данное дело задумал и воплощает, так и те, которыми на содеянное ответят иные члены общества живущих. Человек, он тем и ценен, он именно жив, он живет, он полнится действием, чувствами, страстями самого разного толка, толкающими его в самых разных направлениях, и пусть он все ещё достаточно примитивен, и в качественности мышления, и в глубине своих взглядов на жизнь в целом, он наделён этой самой способностью к прогрессивному поступательному развитию духовной основы своей, что делает его чрезвычайно ценным продуктом творения. Людям получить бы ещё парочку тех, кому на собственном опыте удастся продвинуться по дороге собственного развития достаточно далеко, да ещё, ввиду понимания, с одной стороны стать примером для подражания сможется, да ещё удастся, как на этой дорожке развития все происходит и чем сопровождается объяснить, понятно и увлекательно объяснить, учитывая, как у них тут средства информации развиваются, глядишь, в целом все бы и потянулось, наконец, в нужном направлении. Только что должно стать побудительным мотивом проникнуться желанием подражать и в мыслях, и в действиях, да ещё для столь многих, тут вопрос большой. Да и даже намека на ответ на такой хитрющий вопрос пока что не видно.

Со своей стороны не могу не отметить, пусть продвинулся пока не очень-то далеко, даже при нынешнем уровне прогресса очень заметно, что чем дальше дело раскручивается, тем больше с ниспосылаемыми заботами претензий к самому себе. С точки зрения человека обычного тут вроде бы и говорить не о чем, сущая ерунда. Но тем и небезопасен духовный прогресс, оценка окружающего и происходящего кардинально меняется. Да и смотришь на происходящее совершенно по-иному. Нельзя не признать, так жить, не окунаясь во все и вся с головой, невозможно. Каждый шаг, каждое событие должны и радовать пониманием, почему, и убеждать, что, если собрался сохранять лицо, по-другому нельзя.

(ТЕКСТ КНИГА)

Например, эта мысленная обработка схемы, когда противопоставляется с одной стороны общепринятая попытка верующего напугать, то есть, уж точно попытаться повернуть его лицом далеко не в лучшую сторону, а с другой попытка через слово указывать, что делается все это, чтобы верующий стал как раз лучше, чище, светлей духовно, что само по себе с таким пугалом находится в самом естественном противоречии. Тут либо одно, либо другое, либо пытаться именно напугать, но тут ждать возникновения качественного, искреннего стремления улучшится в примитиве выглядит глупостью и следует ожидать от такого верующего несомненного подвига духовного при стоическом отрицании подобного зла, либо впору начинать, наконец, одновременно с подобным пугалом пытаться растолковывать, почему это так важно, хотя бы начинать качественно-духовно улучшаться, но тут для прочих живущих должен появиться достойный пример, который вызовет желание подражать и уже этим поведет за собой. Первое, о чем следует заявить, совсем без страшилок и соблазнов нельзя – если идёшь дорогой духовного совершенства будь готов встретить духом своим то, что будет иметь устремления заставить свернуть с правильного пути, но одновременно всегда будет полезно присутствие должного подспорья, которое в надлежащий момент поддержит и укажет правильный путь, когда наступит момент совершать свой правильный выбор.

качественно разные уровни предполагают качественно разные задачи, качественно разные требования, порождаемые сознанием, да и запросы в вопросах получаемого вознаграждения качественно разные, так как каждому свое сообразно тому, насколько сознание у индивидуума развито после всех пертурбаций, имевших место в течение всего жизненного процесса от рождения и до момента проявления этих самых запросов, на что бы они не претендовали и в чем бы не выражались. Один доволен и малым, он себя и семью обеспечил, умеет отдохнуть, что бы такое выражение из себя не представляло, зачастую такой вот отдых от случая к случаю становится целью самой жизни. Все, кто исхитрился в своем общественном положении выше для такого даже не объект для зависти, они, они там, он со своими проблемами заботами здесь, живёт. Ожидать здесь молитвенных просьб, да даруй нам его таланты, чтобы тоже смог так, как этот или тот, просто выглядят верхом наивности. Тут хорошо уже, если такой вот в течение своего жизненного пути обнаружил, что он то или иное умеет делать так, что и ему самому, и прочим живущим с ним в обществе результат получающийся каждый раз нравится. То есть, что он уже обнаружил, что в чем-то определенном слаженно-гармонично поет-звучит. В чем-то своем, особом, помогающим при построении гармоничного, слаженно звучащего общественного сожительства выделяется на общем фоне, делая этим себя и важным, и даже в чем-то почти что незаменимым. Но это, правда, только когда все вместе найдет способ и гармонию сожительства, чтобы зазвучать как надо. Все-таки, рассказать о таком виде-возможности построения-звучания общества в целом может и можно, но как далеко можно зайти в возможностях убеждать, при этом зачастую убеждать даже в самом примитивном – самой возможности осуществления такой вот схемы построения общества, тут вопрос большой. Песня старая – если не сопровождать даже самые примитивно-простые рассказы о возможностях осуществления чего-то подобного некими почти сказочного свойства фокусами, вызывающими желание удивляться, и не без удивления рассказывать о таком, удивляющем, кому-то ещё, печально, но нельзя не согласиться, сказанное не заслужит даже право называться чем-то, просто заслуживающим внимание. Людям для доверия к услышанному, и уж тем более возникновения желания учинить оживленное обсуждение того, что им сказали, остро необходим повод после всего случившегося с удивлением-восхищением распахнуть рот. Между тем, пока дальше фантастических выдумок дело как-то всё-таки не зашло. Все, чем располагаю, могу предъявлять самому себе в качестве повода продолжать так слепо во все изложенное верить, никому ещё подобное, и уж тем более как фактор, способный вызвать доверие к словам, точно не предъявить.