Коммунизм. Вы, наверное, полагаете, что демократия мало взяла из коммунизма? А вот вы и не правы. Всё, что требовали Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» – есть. Прогрессирующий налог, профсоюзы, защита труда, пособия по безработице… Сейчас это всё подаётся так, как будто исток всего этого в самой демократии. На самом деле исток в коммунизме, демократия «всего лишь» внедрила все эти моменты в практику. Такая сильная социальная нацеленность в демократии нигде не постулируется: изначально в ней таких требований и не было. Они пришли постепенно из коммунистического политического течения, как уступки, а уже потом «дальше – больше». Основа, повторяюсь, в коммунизме: это коммунистическое.
Более того, если отбросить всю коммунистическую метафизику и оставить только практические чёткие требования, то… Не социализм ли у нас? Как отвечал Кеннеди Хрущеву: «Пока вы строите социализм, мы при социализме живём». И очень неправы те, кто считает, будто сейчас у нас от коммунизма ничего нет. Есть и очень многое: даже всего и не перечислить. Если бы демократия не была вынуждена прислушаться к коммунистам как течению (в своё время), наша жизнь была бы куда более жёсткой, или, по крайней мере, все имеющиеся сейчас социальные завоевания стали бы актуальными гораздо позже.
В конце концов, давайте возьмём коммунизм как таковой. Общественная собственность? Да ради бога! Кто ж против? И не доминирует она до сих пор только потому, что нет таких дураков, которые реально её желали бы, а не потому, что запрещено. С собственностью у нас свобода выбора. А если свобода выбора, то и частную собственность надо уважать (здесь демократия куда свободолюбивее коммунизма), а значит не избежать известного неравенства. Но что хочет коммунизм? Уравнять. Это же делает и демократия через прогрессивный налог. Правовое равенство – есть. Власть народа – есть (в условиях реалий). Свободное выражение своих мыслей – есть. Отсутствие границ творчеству – есть. Даже народный суд, и тот есть, пусть и не в самых важных делах. Коммунизм? Что-то такое. Правда коммунизм хочет большего, но большее – абсурд. Большего на настоящий момент и для настоящего человека быть и не может. Сейчас, можно сказать, у нас реальный коммунизм; не тот книжно-утопический, а вполне практический, живой коммунизм. Мы живём при самом настоящем коммунизме, при таком, какой только возможен, ибо реальный коммунизм, реальная анархия и реальная демократия – это одно и то же. Меняются только слова, практика неизменна. И имя всем этим организациям (таким разным) в нашем, не абстрактно-мыслимом мире одно – реальность. Потому хотите жить при коммунизме? Живите! Вот он! Хотите анархию? Да пожалуйста! Всё есть. Тогда, спросите вы, почему я, тем не менее, называю нашу организацию демократией? Ибо реальная демократия и наша реальность – это почти одно и то же, а вот идеальное прочее и нынешнее положение дел, вещи вообще мало похожие. Т.е. демократия, потому что наибольшее соответствие требованиям.
Ах да, ещё анархия. Но что тут сказать? В общем, те же размышления, что и для коммунизма. И те же признаки анархии присутствуют. Правда они тождественны тем же признакам и демократии, и коммунизма. Сводятся же они, в основном, к теме свободы. Но это, я полагаю, дело понятное, и говорить здесь не о чем.
Теперь интересно другое. Я обозначил примеси и сказал, что всё это можно назвать одним словом – реальность. Но тогда спрашивается: а почему реальность такая, а не иная? Почему и кто виноват, что мы живём именно так? Почему нет полноценного коммунизма, тоталитаризма, анархии? В общем, разобравшись с тем, что у нас за организация общества, я берусь за вопрос о том, по какой причине у нас именно такая организация этого самого общества.
Отвечаю.
Мы живём при демократии (я всё же оставлю привычное название нынешней организации), потому что для нас эта организация оптимальна. При другой организации мы жить не можем. В общем, так есть, потому что так надо. И никак иначе. Здесь тот случай, когда сознание больше определяет бытие, нежели наоборот. Всякая организация требует определённых условий, даже не психологических, а чисто внешних. К примеру, какая могла бы быть демократия с технологиями XV в.? Чтобы были выборы, необходима высокая осведомлённость, а иначе кого выбирать? А какая может быть осведомлённость, если и газет-то нет? Вся информация только из слухов, слухи же… сами понимаете. Демократия, в частности, требует высокого уровня развития информационных технологий. Да и как следить за своими избранниками (и есть ли они в действительности?), если невозможно получить никакой информации? Для демократии нужен телевизор; без телевизора и демократии не было бы; без него будет лишь пародия на демократию. Равно и наоборот: в условиях едва ли не переизбытка информации и в условиях глобализма, как возможен тоталитаризм образца Ивана IV или Сталина? Такая организация возможна либо в закрытом государстве, либо при отсутствии средств массой информации. Потому демократия раньше настать и не могла; потому и сейчас у нас не тоталитаризм. Недаром же расцвет демократии пришёлся на технологическую революцию: не раньше и не позже.
Это чисто внешние причины. Они, разумеется, идут из психологии, но это не сама психология. Хотя о важности в данном вопросе развития интеллекта я уже упоминал. Вот этот фактор, к слову сказать, можно смело отнести к области чисто психического. Но главное в данной, конкретной организации сокрыто не в сознании, а в подсознании, ибо здесь исток нашего с вами поведения. И, обращаясь к этому уровню понимания, я снова спрашиваю: почему так?
Потому что мы хотим своего, т.е. частной собственности. Потому что мы из страха подлизываемся к любому начальству. Потому что мы завидуем. Потому что мы хотим быть выше других. Потому что мы хотим спокойной, уверенной жизни. И так устроен каждый. Добавим к этому то, что мы уже не так глупы и не так слабы, чтобы сносить тиранию («плохой» тоталитаризм). Вот и выходит: частная собственность, неравенство, централизованная выборная власть, жёсткие законы и т.д., и т.п. В общем, из нас самих выходит то, что есть. Были бы слабее (меньше ВКС) и глупее, была бы до сих пор у нас монархия. Не были бы такими эгоистами, был бы коммунизм. Не боялись бы так свободы, смогли бы жить при свободе, была бы анархия. Но мы есть то, что есть, потому и организация такая. Потому она, кстати, и оптимальна. На данный момент ничего лучше быть не может. Как не было ничего лучше монархии до эпохи Возрождения. Мы создаём мир таким, каким хотим (подсознательно) его видеть. И менять существующий порядок вещей революционными методами… Глупо, вредно, бессмысленно.
Конечно, можно немного поменять количество. Можно завысить людское ВКП (как в СССР), можно завысить ВКС (как во время войны), можно сделать общество более глупым… Причём последнее сделать проще всего: убрать интеллигенцию, затравить соображающих, и вот уже тупое стадо образца раннего средневековья. Можно, но какой смысл? Качественно от того ничего не изменится: больше частной собственности, меньше, в законе ли она, или вне закона… Но она в любом случае будет, ибо люди не в силах побороть своё желание частного. И так со всем. Да и что, в конце концов? Запреты, неприемлемые подсознанием порождают психологические, а далее и общественные кризисы. Революционное создание всегда есть создание кризиса, а уж никак не более совершенного общества. Такова наша психика.
В общем, что есть понятно, и почему есть тоже понятно. Как говорится, «имеющий уши слышать, да услышит». Мы живём в идеальном для нас обществе, а если и не идеальном, то оптимальном – точно. Что есть – вопрос, прежде всего, психологии, а уж потом социологии. О психологии же я сказал более чем достаточно. Что неясно, см. «Ч. как он есть», а если ясно… Тогда смело переходите к следующему разделу.
Будущее
Введение
Сказано о том, что было, и сказано о том, что есть. Дело за малым: сказать, что будет. Но будущее – штука неблагодарная. О нём никогда нельзя знать наверняка, о нём можно только предполагать, с большей или меньшей вероятностью. Потому я сразу хотел бы сказать: далее пойдёт речь о том будущем, к которому мы идём ближайшие сотни лет. Хотя, может, и тысячи. В конце концов, благодаря церкви в Европе был застой практически во всех социальных сферах более десяти веков. Если же учитывать и века этого застоя, и тенденции древних цивилизаций, то можно сказать, что человечество приближается к такому будущему тысячелетиями, т.е. всю известную нам цивилизованную жизнь. Иначе говоря: человек как только стал человеком, как только появился полноценный (пусть и простейший) социум, так он и идёт именно к тому, что я опишу ниже. И не менее того.
С другой стороны, существует целый ряд «но», связанных с недостатком объективных данных и бедностью фантазии. Ведь могли ли люди в начале XX века (и русские – в частности) поверить в то, что буквально через несколько десятилетий в России наступит такая нищета, такие репрессии и такой тоталитаризм, которые не знала вся мировая история? Это не выводилось, для того не было никаких исторических предпосылок, это звучало бы совершенно алогично, надуманно, да и кто бы в это поверил? Однако ж, настало. И пусть не было предпосылок, пусть в это нельзя было поверить, но это было. Вот вам и вся «надёжность» заглядывания за горизонт. Или могли ли даже самые смелые фантазёры начала XIX века представить те информационные технологии, которые мы имеем сейчас? Могли ли они додуматься, какие это возымеет последствия для жизни человека и общества? Так что я не буду уподобляться Марксу и Энгельсу; я буду говорить вероятностно.
Впрочем, это «вероятностность» требует своего пояснения. Вероятность потому, что всякое может случиться. Кто знает, может через пару веков мы овладеем телепатией и тогда… во власть будут идти только лучшие из лучших; исчезнут преступления, ибо найти виновного вообще перестанет быть проблемой; обмануть станет невозможно и все либо подобреют, либо мы перегрызём друг друга и т.д. Или, может быть, мы научимся полностью подчинять чувства разуму. Или обесценивание всего и вся приведёт к нивелированию ВКС и торжеству ВКП, от чего настанет-таки рай на земле и проч. коммунизм. Я уж не говорю о различного рода катаклизмах, вроде войн, глобальных экономических кризисах (что потом будет за власть, и каким станет общество?), немыслимых эпидемий (раз, и «съели» бактерии ВКП; что будет с людьми, не ведающими покоя и страха?). И т.д., и т.п. Чисто гипотетически, всё это вполне возможно. Ведь почему бы и нет? В таком случае все мои дальнейшие размышления и гроша ломаного не стоят. Но если подходить таким образом, то о будущем вообще говорить невозможно. Это подход тупиковый. К счастью, существует и другой подход. Если у вас есть ряд чисел: 2, 4, 8, 16…, то какое число, скорее всего, следующее? Разумеется, 32, но, не зная всех знаков, можно и ошибиться. Может следующее – 33? Маловероятно, вряд ли, скорее всего, 32. Но именно «скорее всего», и основываясь на этих, доступных условиях (т.е. на общей известной закономерности), я и буду говорить о тридцати двух. К тому идёт вся история общества, таков тренд, тому есть множество косвенных подтверждений. И если основываться на объективном прошлом (а я придерживаюсь теории объективной истории), то изложенное далее – истина. Так было, значит, так будет. Простейшее продолжение прямой линии. И вот с этой оговоркой по поводу базы, границ и вероятности можно начинать.
Раздел последователен. Перво-наперво я скажу о том, к чему придёт человечество в конце концов, т.е. какова конечная цель человека, человечества, истории. Эта глава, прежде всего, нужна для того, чтобы сразу разобраться с тем, с чем мы имеем дело. Нужно отсеять лишнее. Далее, само собой, я выстраиваю будущее исходя из прошлого. И для успешного «выстроения» надо знать, что это за зависимость, в чём связь между прошлым и будущим, благодаря чему (в соц. аспекте) одно переходит в другое. Не надо много ума, чтобы понять, что движение от прошлого к будущему есть прогресс. Конечно, может быть и застой, и регресс, но человечество в целом прогрессирует – уж это бесспорно. А значит у нас с вами связь не иначе как через прогресс. И здесь помимо самого понятия прогресса необходимо сказать ещё и о движущих силах этого явления. Тем самым, я беру не только выражение истории, но и основу этого выражения. Основы же ещё никому не повредили. Но зная, что есть прогресс, надо знать и его меру: надо знать, как прогресс оценивать. О том глава №3.
Таким образом, основы для дальнейших размышлений выстроены. Отсюда я обращаюсь к самой истории, т.е. к тому, что было, что у нас есть сейчас и, в конце концов, что будет после. И в качестве дополнения, глава о том, что надо бы, т.е. что идеально, дабы сравнить идеал с наиболее вероятным будущим. На этом – всё. Так, я считаю, общество будет охвачено со всех сторон. Останутся только дополнения, т.е. не столь важное и принципиальное, но интересное. Правда, о том будет уже следующий раздел, пока же приступаем к настоящему.
Конечная цель и смысл истории.
Так какая же она, конечная цель человечества? Ответ прост, как никогда: никакая. Нет никакой конечной цели, ни к чему мы не идём. Разумеется, в конце концов, может быть, что-то и будет, может человечество вымрет, а может мы станем бессмертными и бесчисленными, может подчиним себе всю галактику… Но, быть может, и вообще ничего похожего на конец не случится: бесконечное развитие, без конца и края, пока не погибнет вселенная. Но такие конечные цели имеют одну особенность: они выходят из случайного (в нашем несведущем понимании) стечения обстоятельств; они выходят сами собой; они такие просто потому, что такими получились. Это как человек: вышел на улицу и попал под машину. Человек о такой цели и не думал, не было её, не ставилось, но концовка налицо. Так же и с человечеством: получится то, что получится; нет цели как таковой, мы не идём к чему-то конкретно. Да нас никто и не тянет. Цели нет, в лучшем случае есть концовка.
А почему нет? Потому что цель должна ставиться. Это само собой. Если результат не ставится как образец, идеал, то он и не есть цель. Т.е. цель, чтобы она была таковой, требует своей постановки, она требует целеполагания. Но чтобы цель была поставлена, её, как минимум, должен кто-то поставить. Кто-то должен решить, что будет цель. И если говорить о цели в существовании человечества, то значит должен быть кто-то, кто эту цель поставил. Если нет этого «кто-то», то не может быть и никакой цели. Этот «кто-то» не человек, он существовал до человека, он выше человека, и он мыслит. Кто же? Кто, если не бог? Конечная цель однозначно подразумевает наличие бога.
Бог – это не обязательно бог христиан или вообще Высшее любой религии. Богом, по сути, могут являться и какие-то там поля, и матушка-природа, и невесть что ещё. Когда говорят, что бога нет, а цель есть, ибо природа создала человека для того, чтобы… И где, спрашивается, различие с богом? Значит, природа ставит цель, значит, она её осмыслила, значит, она мыслит. Это всё равно «мыслящее – выше – человека», как его ни назови, суть одна – трансценденция или попросту бог, только под другим именем.
В общем, чтобы была конечная цель, нужен бог (трансценденция, если угодно). Бог – вопрос веры: хочу – верю в бога, а хочу – нет. И если конечная цель – это производная бога, то и она есть вопрос веры. Её наличие, на настоящий момент, нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Но, коли уж я подхожу к проблеме рационально, позитивно, то и в бога я не верю и верить не могу, ибо он на своё наличие ничем не указывает. Следовательно, при таком, позитивном подходе, бога нет, а значит, нет и никакой цели. Отсюда, будет то, что будет, или, иначе говоря, существование человека и человечества бессмысленно.
Кстати, насчёт смысла. Смысл человечества или смысл истории (здесь разница мне не важна) – такое же пустое словосочетание, как и конечная цель того же человечества. Вся предыдущая логика относится и сюда. Смысл требует, чтобы кто-нибудь его придумал, смысл должен быть создан, т.е. должно быть смыслополагание, а значит – бог (трансценденция) и т.д.
Смысл у истории может быть, но только привнесённый человеком. Каждый может увидеть смысл в зарождении христианства, в октябрьской революции, в истории человечества в целом… Но это смысл, повторюсь, именно привнесённый. Это смысл человека, человек же – часть человечества. Попросту говоря, такой смысл – смысл имманентный. В отличие от него смысл истории всего человечества и во все времена доступен только тому, кто видит человечество не изнутри, а снаружи; видит как на ладони и это смысл трансцендентный. К последнему относится всё прочее содержание данной главы, имманентный же смысл… А какой смысл в нём самом? Ну, могу я осмыслить какое-то событие, а хоть и всю предыдущую историю человечества, и что? Какое это имеет значение для всех? Даже осмыслить всё прошлое – это частность. Есть же ещё и будущее: история не закончилась. Вот если бы был конец, если бы дальше не было бы никакого человечества, тогда можно было говорить и о смысле истории, ибо только тогда я бы видел картину в целом. Не в частных случаях, а в целом. Но кто осмыслит, если никого не будет? Имманентный смысл ничего не решает и даже ничего не предлагает в глобальном масштабе. Прикладные мыслишки человечка и не более того. И говорить не о чем.
Да и если говорить о смысле (но полном) предыдущей истории человечества, то разве можно даже тут сказать хоть что-то стоящее? Даже если мы будем знать абсолютно всё, в любом случае потребуется осмысление, т.е. без стадии субъективности здесь не обойтись. Никакого объективного смысла истории быть не может. Смысл (не факты, а их смысл) – это интерпретация фактов, читай, осмысление, процесс мышления, субъективность. А то, что кажется… использовать, конечно, можно, для определенных целей и в определённом контексте (почему бы и нет?), но общего, всечеловеческого значения в этом – ноль. Это не объективный, а именно субъективный смысл. Он существует только в нашем мозгу, но не в реальности. Т.е. реально никакого смысла истории нет. Снова: жили и живём так, потому что так получилось. Вот и весь смысл.
Таким образом, говорить о нашем будущем (а здесь мне это важнее всего) отталкиваясь от таких понятий, как смысл истории, конечная цель и т.п. нельзя. Это должно быть оставлено, как ненужный, даже и мешающий хлам. Что я и сделаю. Вышло так, что тенденции таковы, а значит, будет, скорее всего, так. И никакого высшего смысла во всём этом нет. Есть и есть, будет и будет. С этих «примитивных» позиций я и подхожу; с этих же советую подходить и вам.
Прогресс
Отмечу сразу: далее я буду говорить о прогрессе только в обществе. Прогресс где бы то ни было ещё я здесь не затрагиваю. Говоря «прогресс», я всегда (по умолчанию) буду подразумевать «прогресс общества» или «прогресс в обществе», и никуда далее нижеследующие не распространяются. Помните об этом сужении понятия.
О прогрессе я уже говорил неоднократно. Но коли уж далее прогресс рассматривается мною специально, то и, пожалуй, не грех повториться. Ведь как вообще происходит какое бы то ни было изменение в обществе? На то существует несколько способов. Я выделяю следующие: случайный, привнесённый и внутренний, делящийся на нисходящий и восходящий. Случайный, как видно из самого названия, это прогресс (а равно и любое изменение), произошедший по воле случая. Как то: эпидемия и, как следствие, изменение каких-то отношений (тех же половых), глобальные катастрофы (изменения в обществе тоже глобальные, взять хотя бы сплочённость), или, может быть, если инопланетяне подарят нам какое-нибудь технологическое чудо и т.д. В общем, это всё то, что начинается не по воле человека; этот вид прогресса от человека не зависит.
Кстати, о независимости. Общественный прогресс – это всегда прогресс людей; как ни крути, а прогрессирует всё-таки общество. Тот же случайный прогресс – это всё равно прогресс общественный. Вопрос не в том; здесь (что прогрессирует) вид всегда один. Но прогресс не берётся из ниоткуда; что-то является пусковой причиной. И вот уже те самые виды. И, исходя из причин, я делю прогресс общества именно на эти виды; такова основа деления. Отсюда тот вывод, что порою прогресс в причине может и не привести к прогрессу в следствии, т.е. в обществе. Случаев море. Или прогресс будет, но недолго, пока не исчезнет сама причина изменения. Например, война; кончилась, и всё вернулись на свои места. Но об этом чуть позже.
Второй вид прогресса – привнесённый. Это означает прогресс, запущенный человеком (обществом), но привнесённый в данное общество извне. Примеры: та же война, если она не начата самим этим обществом; общественные изменения каких-нибудь африканских племен из-за привнесения туда нашей цивилизации; в конце концов, научный прогресс, который создаётся изначально в одной стране, а уже затем расходится по всему свету. Я полагаю, с этим вопросов быть не может.
И третий вид прогресса – внутренний. Т.е. когда общество находит причины для прогресса в самом себе. Он делится на два вида: нисходящий и восходящий. Первый – от конкретного человека к обществу, второй – от самого общества, постепенно захватывая всех людей. Первый – это, прежде всего, научный прогресс. Открытие совершает не общество, а человек или группа людей. Масса пассивна: ей дали, она взяла. Так же к этому подвиду относятся реформы «сверху» (например, реформы Петра I, Екатерины II и проч.), т.е. такие реформы, которые люди не требуют. Более того, зачастую они идут против воли народа. И, кстати, не обязательно эти реформы ведут к хорошему (например, сталинские изменения общества). Восходящий прогресс, напротив, идёт от людей. Пример: русское общество 70-80-х годов. Никто конкретно не призывал к свободе и свержению коммунизма, но каждый (или многие) желал хотя бы побольше той самой свободы. Сюда же эпоха Возрождения, «восстание масс» и т.п.
Однако следует сделать одно немаловажное пояснение. Конечно, это деление на подвиды условно, и на сию тему я уже говорил. Прогресс всегда делают не общества, а «человеки». Изменения – да, всегда общественные (на то и прогресс общества), но истоки только в человеке. И когда я говорю, что по восходящему пути всё затевают люди, то это только в первом приближении. Люди означает не нечто безличное, а совокупность большого числа личностей. Так хочет Иван Иваныч, Иван Петрович, Иван Кузьмич и т.д., в целом же я всех этих личностей именую «люди». И тогда различие между первым и вторым видом в централизации. Либо есть чёткий и однозначный центр начала прогресса (начинает конкретный человек или конкретная группа людей), и тогда это нисходящий подвид; либо центра нет, просто все хотят одного и того же, тогда сие есть восходящий подвид внутреннего прогресса. Здесь разница, а не в истоках, ибо как ни крути, а в данном виде (да и в предыдущем тоже) всё идёт от человека.
Плюс к этому, эти подвиды настолько перемешаны, что сами по себе они практически и не встречаются. Почти всегда внутренний прогресс идёт по обоим путям. Те же общественные изменения из-за реформ правителя: если общество не хочет, то его и бесполезно заставлять. Другое дело, что оно может захотеть. Как французская революция: началось с философов и политиков-вольнодумцев, развилось в массе, сама революция не была стихийной, т.е. тоже нисходящий подвид и… что в итоге? В итоге – Наполеон, т.е. та же монархия. Общество оказалось не готовым. И смысл давать людям свободу (тогда)? Всё равно не воспользуются, отдадут. И хоть сколько им пихай эту свободу, всё равно народ поставит над собой монарха, ибо иного не хочет. Хотел же народ монархии с относительно большей свободой, её и получил. Меньше не устраивает, но и больше не надо. Или те же приснопамятные сталинские времена. Лагеря поставил на широкую ногу Сталин, но не хотел бы их народ (нет, звучит совсем не дико), их бы и не было. Ведь кто врагов народа выискивал, кто «стучал», кто не давал жизни семьям врагов народа? Лично Сталин бегал? Или верхушка власти? Нет, сами люди себя и уничтожали. Да, пусковая причина – Сталин, но дальнейший «прогресс» делали уже сами люди. Вот если бы вышел приказ: «отныне всем ходить голыми, а собственных детей убить в течение трёх дней», что было бы? Все пошли и убили бы? Нет! Вот тут-то и начались бы волнения, тут бы власть не справилась. Почему? Потому, что этого народ уже не хочет, и здесь его проще уничтожить, чем заставить. Повторюсь: какой бы ни была пусковая причина, прогресс всегда делает само общество. И, к слову сказать, не надо винить во всех своих бедах власть; власть может только сдерживать или, наоборот, давать толчок; власть задаёт курс, основу жизни, но не саму жизнь. А дальше уже люди либо повинуются, либо сопротивляются. И если стало по воле власти, значит, ты смирился, значит, ты захотел, хотя, разумеется, можно и хотеть, и не хотеть одного и того же (см. «Человек как он есть»). Впрочем, всё это в качестве отступления.
В общем, эти подвиды тесно взаимосвязаны. Создатель нисходящего прогресса всегда родом из общества, его мысли – продукт во многом общественный; сам же прогресс общества и здесь делают люди. Восходящий же путь тоже, в конечном счёте, коренится в личностях, и если это прогресс существенный (бунт, революции, смена строя, власти и т.д.), то массы всё равно ведутся конкретными людьми, т.е. восходящий подвид переходит в нисходящий. Таково «единство противоположностей» в прогрессе общества.
Что хотелось бы ещё отметить, так это уже затронутую чуть выше тему о необязательном отклике общества на прогрессивные начинания. Это означает, что пусковая причина не всегда приводит к общественному прогрессу, либо приводит, но на короткое время, после которого следует возврат в исходное состояние. Примеров предостаточно: научные открытия, не повлекшие за собой общественных изменений (даже если таковые и могли бы быть); войны, ничему не научившие, после которых всё становится на свои места; случаи отторжения привнесённых новшеств; революции, не приведшие ни к чему, о чём кричалось и т.д., и т.п. И вопрос: а почему так? Ответ: потому что люди не хотят. Люди на словах могут очень сильно хотеть, но на деле… На деле ничего не изменится до тех пор, пока человек не будет готовым к новшествам. Казалось бы, это, разумеется, само собой: хоть завали меня творогом со сметаной, но если я не люблю сии продукты, не ем их, то я всё равно их есть не буду пока имеется хоть какой-то шанс съесть что-нибудь ещё. И тогда какой смысл заваливать меня этой во всех отношениях замечательной пищей? Совершенно бесполезное, пустое занятие. И вроде ж всё просто, но как только заходит речь об общественном устройстве, тут же «бытие определяет сознание». Да, определяет, но ещё больше сознание определяет бытие. Пока не изменится сам человек, хоть какие ему создай условия, хоть какую устрой ему организацию, всё равно он будет жить так, как он хочет. Потому во все времена общество организовано оптимально для себя самого. Была монархия? А как иначе? Какая в XV веке могла бы быть демократия? Рабство? Если ты сам хочешь рабов, как от них отказаться? Человек стал более гуманным, увидел человека в соседе, и тут же рабство пало. Если мы сейчас хотим быть выше других, хотим своего, не способны жить в условиях полноценной демократии, то о каком общественном преобразовании может идти речь? Мы же сами и вернём всё на свои места. Все изменения должны быть, прежде всего, в нас самих, а уж затем в обществе. Изменение одних внешних условий ни к чему новому – хорошему не приведёт. Разумеется, могут быть и бывали периоды, когда жизнь общества не соответствовала желаемой жизни. Но это состояние шатко, оно не длится долго; максимум – десятилетия, если уж и правда всем невтерпёж, а власть не даёт. В целом же, общество у нас всегда такое, которое для нас с вами на данный момент оптимально. Потому и все эти общественные идеалы, теории, революции – сплошная бесполезность. Ибо кому это нужно? Однако, кажется, я об этом уже говорил.
Говорил я и об основах любого общественного изменения, т.е. о психологии. И как подсознание делает прогресс, и как сознание. Причём говорил и в этой же работе, и в предыдущей. Полагаю, повторяться не надо: воспоминания ещё должны быть свежы. Выходит, что такое прогресс, откуда он берётся, каковы его виды, и как он осуществляется – с этим разобрались. Дело за малым: прогресс есть, но как его оценить? Какова мера прогресса? Что ж, переходим с объективного в прогрессе (материального) к субъективному, т.е. к его оценке.
Оценка прогресса
Так чем же общественный прогресс измеряется? Можно сказать просто: качеством жизни. Если качество жизни улучшается, значит идёт прогресс; иначе – регресс. И чем в обществе качество жизни отдельного человека выше, тем общество прогрессивнее. Оценка прогресса качеством жизни верна, ибо, само собой, улучшение – это тогда, когда становится лучше. Но само понятие «качество жизни» весьма расплывчато. И что за этим качеством скрывается, тоже непонятно. Как ни крути, а надо конкретизировать.
Вся трудность в самой широте нашей с вами жизнедеятельности. Достаточно просто сказать о качестве в материальной сфере, но в сфере творчества или общения понятие качества уже весьма спорно. Потому, ниже я попытаюсь сказать о качестве во всех сферах, показать все идеалы. Далее обобщение, выявление самого содержания понятия качества и соответствующие выводы отсюда. Для пущей же простоты и наглядности качество я буду рассматривать в каждой сфере отдельно.
Ранее я уже выделил основные сферы в общественной жизни. То основное, в чём мы живём и без чего жить не можем. Это мораль (право), организация (государство) и материальная сфера (экономика), здесь я отношу сюда же и духовную сферу (культура, творчество). Я буду придерживаться тех же основ, правда, с небольшим смещением акцентов. Речь идёт о качестве жизни человека, т.е. акценты смещаются с общества на личность. Для человека же мораль выражается в его поведении, в отношении к людям, а право полностью переходит в ведение государства. Как следствие, для большей адекватности я буду говорить о государстве, экономике, творчестве и о взаимоотношениях (тех самых отношениях к людям, в которых, в частности, выражается мораль). Как известно, от перестановки слагаемых сумма не меняется, зато так проще. В конце концов, из чего состоит наша повседневная жизнь, как не из отношений с другими людьми, материальных потребностей, творчества, и всё это в соответствующих условиях, созданных государством? В этом мы живём, это наша жизнь, и если говорить о качестве жизни, значит говорить об этих сферах. Однако, пора и начинать.