Read the book: «Отец (не) моего ребенка», page 3

Глава 6

Нет, так дело не пойдет. Это же я тут вообще от всего мира отрезана! В договоре ни о чем такой речи не шло, это я точно знаю, потому что перечитала его несколько раз. Особенно то, что было написано мелким шрифтом! Теперь меня хоть среди ночи разбуди – оттарабаню его на память!

Сдерживая злость, выхожу из комнаты. Бесполезный телефон так и сжимаю в руке. Оглядываю коридор, уходящий от меня в обе стороны. Он широкий, светлый, со сводчатым потолком и пилястрами, между которых то висят полотна с пейзажами, то стоят напольные вазы с павлиньими перьями.

Никого нет.

Помнится, Эльвира сказала, что я могу обращаться за помощью к слугам. Надо найти Демьяна или Надежду. И, если я правильно поняла, комната Надежды где-то рядом с моей…

Но с какой стороны?

Если идти влево, то я должна выйти в холл. Там дальше по коридору есть зал и еще несколько резных дверей, которые были плотно закрыты, когда мы шли сюда.

Ладно, попробую пойти вправо. Тем более, я там еще не была и мне разрешили гулять по гостевому крылу.

Коридор выстелен мягким ковролином графитового цвета. В нем тонут звуки моих шагов, так что двигаюсь я практически бесшумно.

Прохожу несколько закрытых дверей. Наконец, коридор переходит в высокую арку. Оттуда доносятся чьи-то голоса. Кто-то называет мое имя: Катерина…

Я замираю, моментально навострив уши.

– И как она тебе? – спрашивает незнакомый женский голос.

– А что мне? Главное, чтобы хозяйке понравилась. Иначе Эльвира житья ей не даст.

А это точно Надежда! Интересно, с кем это она меня обсуждает?

На цыпочках приближаюсь к арке и аккуратно выглядываю из-за угла.

Это столовая. Огромное помещение, центр которого занимает длинный черный, отполированный до блеска стол. Вдоль стола стоят стулья с высокими спинками, тоже черные. Но у каждого темно-красное, как кровь, бархатное сиденье.

Надежда и еще одна женщина, в таком же форменном платье, раскладывают на столе белоснежные льняные салфетки и сверкающие приборы. Не удивлюсь, если эти вилки и ножи сделаны из серебра.

– Ты преувеличиваешь, – говорит незнакомка, – она же носит ее ребенка.

– А еще ребенка ее мужа! Вот как можно жить под одной крышей стой, кто беременна от твоего мужа?

– Ох, нам причуды хозяев не понять. К тому же ей ведь делали ЭКО.

– Мало ли что ей там делали…

Ее прерывает шорох двери, которую я не заметила. В столовой появляется сама Эльвира: строгая, холодная и элегантная до зубовного скрежета.

– Поставьте еще один прибор, – говорит она ровным тоном. – Владимир Данилович вернулся.

Пока прислуга радуется, Эля уходит, а я недоумеваю: что еще за Владимир Данилович? Гость? Тогда почему «вернулся», а не «приехал»? Так обычно говорят о членах семьи, живущих с тобой в одном доме.

Но какая мне разница, что это за Данилович? Мне надо с телефоном проблему решить!

Выхожу из своего укрытия и уверенным шагом направляюсь к Надежде.

Та стоит ко мне спиной, а вот ее товарка сразу замечает меня:

– Простите…

– Добрый день, – чуть натянуто улыбаюсь и показываю телефон, – у меня возникла проблема. Эльвира сказала, я могу обращаться за помощью к слугам.

Женщины переглядываются.

– А что случилось? – спрашивает Надежда.

– Мне нужно позвонить, а сеть не ловит.

– А… так в гостиной есть стационарный телефон. Вы можете звонить с него, только… – она мнется.

– Что «только»?

– Он прослушивается службой безопасности, и все разговоры записываются.

– Ничего себе… – потрясенно хлопаю ресницами.

Это я что, в гнездо каких-то крутых мафиози попала? Что-то мне здесь уже неуютно…

– Идемте, я вас провожу, – Надежда указывает на двери, в которые вышла Эльвира.

Я, все еще пребывая в шоке, киваю.

Мы выходим в помещение поменьше. Здесь стоят диваны с высокими спинками и кресла с гнутыми ножками. Вся оббивка на них и гардины на окнах – изумрудного цвета. Окна плотно зашторены, из-за чего в комнате царит полумрак.

– Вот телефон, – Надежда указывает на кофейный столик из цельного куска малахита. – Будьте с ним аккуратны, это эксклюзивная вещь.

Я хлопаю ресницами, разглядывая чудо-прибор. Это радиотелефон с базой, но, судя по внешнему виду, он сделан из золота. Даже в руки брать страшно!

Снимаю трубку. Слышу гудок. Значит, работает.

– Спасибо, – немного расслабляюсь.

Надежда кивает и уходит. Я набираю номер, подглядывая к себе в телефон.

– Мама! – зову, едва услышав ее голос на том конце связи. – Мамочка!

– Катя? – удивленно спрашивает она. – Откуда ты это звонишь?

Ну да, она же видит незнакомый номер. Спешу успокоить ее:

– Мама, со мной все в порядке. Просто мой телефон здесь не работает, я тебе звоню с домашнего.

– А… А я-то думаю, почему номер не определен… Как ты там? Как устроилась? Хозяева – хорошие люди?

– Все хорошо, мам, – да-да, я помню, что все разговоры прослушиваются, поэтому не буду слишком откровенничать. – У меня отличная комната. Кровать так вообще, как из сказки. Ты бы видела! Ну а вы там как? Как Настена?

Мама начинает обстоятельно рассказывать, как они провели день. Слышу голос Настенки. Та, похоже, прыгает вокруг бабушки, требуя телефон.

– На, держи, непоседа. Всю душу из бабки вытрясла, – мама беззлобно ворчит, отдавая ей трубку.

– Мамочка! – моя малышка в полном восторге. – А я кроликов кормила! Таких малюсеньких! Бабушка даже потрогать их разрешила!

Чувствую, как мои губы расплываются в улыбке, а внутри начинает что-то щемить и перед глазами – туман… Нет, не туман. Это собираются слезы…

За моей спиной громко прочищают горло.

Оборачиваюсь, едва не роняя телефон из рук.

Из кресла в углу гостиной на меня кто-то смотрит. Там достаточно темно, так что я улавливаю лишь силуэт, который сидит, положив пятку одной ноги на колено другой.

С минуту таращусь на него, не в силах сказать ни слова. Он тоже молчит, но при этом разглядывает меня. Чувствую его взгляд всем телом.

– Ой, простите! – наконец, выдыхаю. – Я вас не заметила.

– Я понял, – слышу тихий голос.

Судя по тону, со мной говорит мужчина. Но от хриплых, бархатистых ноток у меня по спине заскакали мурашки.

Кажется, я уже где-то слышала этот голос…

* * *

– Катерина Павловна! – меня отвлекает Надежда. – До ужина час остался, вам следует подготовиться. Эльвира Ринатовна не любит, когда опаздывают за стол.

Я облегченно выдыхаю, извиняюсь еще раз перед незнакомцем и поспешно заканчиваю разговор.

– Ой, Владимир Данилович, – горничная расплывается в улыбке, глядя на скрытого тенью мужчину, – здравствуйте! Нас уже предупредили о вашем приезде.

А, так значит это тот гость, о котором упоминала Эльвира. И чего я так его испугалась?

Мы с Надеждой уходим. Она провожает меня до дверей моей комнаты. Там я еще раз благодарю ее и, когда она уже собирается покинуть меня, неожиданно для себя самой, интересуюсь:

– А кто этот Владимир Данилович? Друг семьи?

– Ой, что вы! – отмахивается она. – Это брат хозяина.

– Брат хозяина? – хмурюсь.

– Да, старший, но вообще-то они близнецы. Очень похожи.

Мое сердце сжимается в нехорошем предчувствии.

– И как же вы их различаете?

– Так Виктор Данилович носит бородку, а Владимир Данилович всегда гладко выбрит.

У меня на секунду темнеет в глазах. Прислоняюсь к стене. Не хочу думать об этом, но мысли сами собой возвращаются в тот день, когда я подписала договор с Барковским В. Д. А затем перепрыгивают на ту ночь в отеле…

Я не видела его лица. Сначала он был в маске по губы, потом скрывал лицо в темноте. Но одно могу сказать в полной уверенности: никакой бородки не было!

Горничная уходит, а я потрясенно опускаюсь на край кровати.

Что же это получается?

С кем я подписала договор? С кем была в отеле? И, самое главное, чьего ребенка ношу?

От этих бразильских страстей мне становится плохо. К горлу подкатывает тошнота, а голову лезут нехорошие мысли: закрытый особняк черт знает где, глушилки, прослушка телефона…

У этих людей достаточно денег, чтобы не только купить себе матку, как сказала Анна, но и стереть с лица земли любого, кто посмеет им угрожать.

Если этот Владимир прятал свое лицо, то лучше мне молчать и делать вид, что я ничего не знаю. Буду сидеть на ужине, улыбаться и кивать. И не стану смотреть в его сторону! А то еще сознание потеряю от страха.

Вскоре сигнал телефона напоминает, что пора собираться.

Мне не хочется идти на этот ужин. Хочется забиться в нору, забаррикадироваться в этой комнате и никого не впускать. Но я заставляю себя подняться.

Почему я вообще испугалась? Это какой-то иррациональный страх, не поддающийся логике. Мне же еще никто ничего плохого не сделал! Наоборот, Стас обращался предельно вежливо, Эльвира приняла радушно, слуги не хамят.

И все равно, все внутри сжимается в морозный комок. Ничего не могу с этим поделать.

Да еще в голову лезут слова Анны: он сотрет тебя в порошок. Почему она так сказала? Что она знает об этих людях?

Смотрю в расписание. Встреча с врачом в понедельник. Вот тогда и расспрошу ее хорошенько, а пока буду держать эмоции в узде. Чтобы никто не задавал лишних вопросов.

Приняв душ, надеваю отложенное платье. Расправляю складки. Смотрю на свое бледное лицо в зеркало и думаю, краситься или нет. Но все же наношу легкий макияж.

Я уже готова, когда за мной приходит Надежда. От волнения у меня ладони потеют. Горничная замечает, что я нервно сжимаю юбку.

– Расслабьтесь, – улыбается она, – не надо нервничать. Если вас пригласили на ужин, значит доверяют.

Ага, знала бы она, почему я нервничаю!

Почти не дыша, переступаю порог столовой.

За огромным столом сидят Эля и Виктор. Я понимаю, что это он, по короткой темной щетине на подбородке.

Мужчина с любопытством разглядывает меня. Так не смотрят на того, кого видят не в первый раз.

Значит, со мной был не он!

От этой мысли я густо краснею и отвожу глаза. Так неловко. Неужели и ребенок не от него? Какая мне разница! Плечи шире – и вперед. Меня не должны волновать чужие семейные тайны!

– Добрый вечер, – приближаюсь к столу.

Виктор сидит в торце, Эльвира по правую руку от него. Второй прибор стоит на другом конце стола, напротив Виктора, а третий – напротив Эли. Она кивает, чтобы я села именно там.

Мне приходится обойти стол. Темный взгляд Виктора скользит по мне, вызывая мурашки. Мужской, заинтересованный взгляд.

– Ох, Катерина. Хорошо, что ты к нам присоединилась, – улыбается Эля, когда я сажусь и кладу телефон рядом с собой. – Мы как раз обсуждаем детскую комнату. Да, дорогой?

– Милая, у тебя хороший вкус, обустраивай, как хочешь, – говорит Виктор, продолжая разглядывать меня.

– Ну как я могу без тебя? – она строит ему глазки и хлопает ресничками.

– Хорошо, Эля, съездим на выходных, – хмуро говорит он.

– Здорово, – она довольно откидывается на стуле и переводит взгляд на меня.

Вот не знаю почему, но мне не по себе. Вроде ж милая женщина, но когда смотрит, аж дрожь берет.

Телефон Виктора вибрирует, и он отвлекается на него.

Слуги приносят еду. В основном салаты и мясо. Виктор первый набирает себе, а затем и мы с Элей.

За ужином хозяева расспрашивают о моем состоянии. Я стараюсь не вдаваться в подробности, чтобы лишнего не сболтнуть. Но мне очень любопытно, знает ли Эля, что не Виктор со мной заключал договор?

– Кстати, ты можешь с Катей посмотреть мебель для детской, – внезапно говорит Виктор.

– Почему это? Я хочу с тобой.

– Она женщина, вдвоем вы лучше поймете, что нужно ребенку, – поясняет он и переводит взгляд на меня взгляд. – Ведь у нее уже есть дочь.

– Ах, да, – Эля тоже смотрит в мою сторону. – Расскажите про вашу дочь.

– Ее дочь здорова, – морщится Виктор. – Никаких болезней.

– Я не об этом спрашиваю. У вас есть фото? Покажите ее.

– Хорошо, – беру телефон.

Модель старенькая, не чета айфону в руках Виктора. Листаю фотографии и показываю Настю Эльвире. Та рассматривает мою дочь на экране.

– Миленькая, – кивает. – Надеюсь, у нас такая же будет. Хотя Виктор хочет мальчика.

Он хмуро смотрит на нее, а мне становится не по себе. Эля что-то воркует про то, как она будет рада ребенку.

Я же не могу отвести взгляд от четвертого прибора. Где же Владимир? Что он скажет, когда увидит меня? Сделает вид, что мы не знакомы?

Глава 7

Ужин продолжается. Неловкость, повисшая в воздухе остается, но, похоже, испытываю ее только я. Виктор и Эля спокойно едят, моя компания их не смущает.

Я же ничего не могу с собой сделать. Кусок в горло не лезет, а взгляд раз за разом возвращается к противоположному концу стола.

У Виктора снова вибрирует телефон.

– Отключи уже! – недовольно морщится Эля. – Поесть спокойно не дадут!

Меня нагоняет запоздалая мысль: тут же мобильная связь не работает! Как ему звонят? Может, через домашний вай-фай или у хозяев есть своя защищенная линия?

Надо будет спросить после ужина…

– Это важный звонок, – оправдывается Виктор.

– У вас братом все звонки важные, – фыркает его жена. – Вон, Вова даже не соизволил спуститься к ужину! Тоже занят чем-то важным?

Она тормозит одну из горничных:

– Ирина, напомните Владимиру Даниловичу, что у нас семейная встреча.

При упоминании этого имени у меня по телу бегут мурашки. Думала, что смогу спокойно поесть и улизнуть из-за стола, пока этот таинственный Владимир придет. Но, похоже, вряд ли это удастся.

Прислушиваюсь к голосу Виктора, который говорит по телефону о каких-то поставках. Нет, это точно не он был в маске. Тембр другой. Даже думать не хочется о том, во что я ввязалась.

Постепенно за столом воцаряется спокойствие атмосфера. Пара общается на свои семейные темы. Обсуждают какой-то благотворительный вечер, родителей, которые должны вернуться из-за границы. Эля опять поднимает разговор о вещах для ребенка, но Виктор умело переводит тему. Я же сижу молча. Все же незнакомые люди. Общаться не о чем.

На середине ужина, когда подают десерт, из гостиной в столовую кто-то входит. Я сижу спиной к этим дверям, но всей кожей чувствую появление нового человека. Это не прислуга: горничные носят блюда через арку.

Виктор поворачивает голову в сторону вошедшего и хмурит брови. Эля опускает вилку и поднимает глаза. Смотрит мне через плечо. На ее лице всего на миг появляется странное выражение, но она тут же умело берет эмоции под контроль.

А у меня почему-то цепенеет все тело. Не могу заставить себя оглянуться. Так и сижу, уставившись в свою тарелку и вслушиваясь в тихие шаги за спиной.

Наконец, искоса замечаю мужчину. Он высокий, в свободных штанах, небрежно повисших на бедрах, и темно-коричневом свитере.

Мой взгляд прикипает к его лицу.

Владимир. Ошибиться невозможно. Он копия брата, только, как и сказала Надежда, гладко выбрит. А еще волосы: у Виктора они чуть светлее и длинная челка тщательно зачесана назад, а у Владимира дерзко падают на глаза.

Пока я таращусь на него, не в силах отвести взгляд, он неторопливо подходит к свободному концу стола и кладет руку на спинку стула, но садиться не торопится.

Он обводит нас полным скуки взглядом, пока не останавливается на мне. Равнодушие на лице сменяется удивлением, потом раздражением. А я жадно изучаю его лицо.

Да, он копия брата. Только улучшенная! Более твердая линия подбородка, более ровный нос, даже глаза более синие, чем у брата. У Виктора синева будто выцвела, а у этого – яркая, насыщенная, настоящий ультрамарин. Именно эти глаза изучали меня в прорези маски! Этот холодный, пронизывающий взгляд нельзя спутать ни с чем!

А еще Владимир более подтянутый, чем его брат. Даже за столом видно, что у Виктора уже образовалось брюшко. А этот как хищник – мускулистый и гибкий. И двигается по-особому. Словно тигр, вышедший на охоту.

Даже не верится что такой мужчина мог приползти в отель пьяный до безобразия!

– Эля, ты опять своих подруг привела? – спрашивает низким бархатным голосом и в упор смотрит на меня.

– Вова, что ты. Это Катя – наша мамочка, – излишне пискляво отвечает Эльвира.

Ага, намек понят. Эля не в курсе, что мы с Вовой уже встречались и что это именно он заключал договор. И знать ей об этом не нужно.

– Приятно познакомиться, – говорю нейтральным тоном и вежливо улыбаюсь.

Владимир смотрит жестко, неприязненно. Будто с челядью за стол садится.

– Я думал, это семейный ужин, – продолжает сверлить меня взглядом.

– Ну, Катя тоже теперь член семьи, – тушуется Эля. Смотрит на Виктора, ожидая поддержку: – Правда же, дорогой?

Тот разводит руками. У меня создается впечатление, что не Виктор, а Владимир тут главный. А еще мне становится очень неуютно под его взглядом.

– Я уже наелась, – откладываю салфетку. – Думаю, мне лучше уйти.

Хочу подняться, но меня останавливает голос Владимира:

– Сидите. Я собирался поужинать у себя, но раз мы все здесь, то давайте изобразим, что мы одна дружная семья.

С этими словами он отодвигает свой стул и садится. К нему тут же подлетает горничная Ирина с горячими блюдами.

– Ой, Вова, ну что ты, – заливается Эля. – Мы всегда рады, когда ты к нам присоединяешься.

Владимир кидает на нее хмурый взгляд. Что-то он явно не в настроении.

– На следующей неделе родители приезжают, – в разговор вступает Виктор.

– Я знаю, – кивает его брат. – Поэтому и вернулся пораньше.

– Чудесно. Как раз сообщим им приятную новость, – улыбается Эля.

– Они еще не знают? – взгляд Владимира переходит ко мне.

Безразлично скользит по лицу и упирается в живот. Точнее, в ту часть под грудью, которая видна над столом.

– Ой, ну когда бы мы им сказали? Катя только сегодня к нам переехала. К тому же мы с Витей решили сделать сюрприз. Соберем здесь всех, устроим семейное торжество… Ой, надо каких-нибудь звезд позвать! Кто там у нас сейчас самый модный?

Я со страхом смотрю на нее. Ничего себе она тут устроить хочет!

Эльвира переводит на меня взгляд. На ее довольном лице мелькает непонятная эмоция, но тут же проходит.

Владимир морщится, будто уксуса хлебнул.

– Никаких торжеств. Если хочешь – отметь с родителями по-тихому, и хватит, – говорит он.

– Ну почему? – Эля надувает губки.

– Потому что я так сказал. Будешь спорить?

* * *

Голос Владимира тихий, спокойный, почти безразличный. Но в нем столько власти, что невозможно не согласиться.

– Вовочка, – в тоне Эльвиры появляются пищащие нотки, от которых режет слух.

«Вовочка» продолжает есть, будто ничего не происходит. Я завороженно смотрю на вилку в его длинных пальцах. Вспоминаю, как он держал ручку, когда подписывал договор. Определенно, это те самые пальцы.

– Витя, – Эля переводит взгляд на мужа. – Ну скажи что-нибудь!

Тот пожимает плечами:

– Мы еще обдумаем, что да как, – говорит, ища компромисс.

– Ну хоть на благотворительном вечере! – не унимается Эля. – Давайте объявим! Это же такое событие для Барковских!

– Нет, – синхронно отвечают братья и смотрят друг на друга исподлобья.

Они очень похожи. Как оригинал и дешевая копия.

В столовой воцаряется тишина. Неприятная, напряженная. Мне неуютно рядом с этими людьми, но отступать уже поздно.

Слуги приносят чай. Расставляют чашки.

– Черный, зеленый, фруктовый? – перечисляет Ирина, обращаясь ко мне.

– Черный, пожалуйста…

Очень неловко, что мне прислуживает женщина, которая старше меня.

– Сахар? – уточняет она.

– Я сама, – улыбаюсь ей.

Ирина кивает и ставит рядом сахарницу. Набираю пару ложек и начинаю размешивать. Стук ложки о чашку кажется очень громким. Чувствую на себе ледяной взгляд.

Владимир выразительно смотрит то на меня, то на мою чашку. Мол, что так громко.

От этого взгляда мурашки по телу. Хочется спрятаться.

Беру чашку в руку и делаю глоток. Чай обжигает. Дергаюсь, и часть горячей жидкости выплескивается мне на грудь.

Я машинально подскакиваю. Фарфоровая чашка выскальзывает из пальцев, которые стали вдруг непослушными. И в дребезги бьется об пол…

По начищенному паркету растекается лужа.

Эля подскакивает за столом.

Миг – и рядом со мной оказывается Вова. Берет за руку. По телу мгновенно растекается жар, и даже ожог на губе чувствуется не так ярко, как его касание. И пусть до этого момента я видела на его лице раздражение и высокомерие, то сейчас он по-настоящему обеспокоен.

– Вы как? – Владимир осматривает меня.

– Боже, извините, – лепечу, глядя на осколки.

– Ты ошпарилась? – вмешивается Эля.

– Немного. Не ожидала, что она такая горячая, – оправдываюсь. – Чашку жалко, простите…

Один Виктор сидит молча на месте и прожигает меня странным взглядом.

Зато Эльвира грозно смотрит на побледневших служанок.

– Чтобы больше не приносили такое горячее. Или выгоню всех отсюда, – говорит она жестким тоном.

Даже не верится, что именно эта женщина минуту назад сюсюкала, как маленькая девочка, и строила глазки обоим мужчинам…

– Ничего страшного. Я просто не ожидала, – пытаюсь ее успокоить.

– Дело не в тебе! – она поджимает губы. – Эта чашка из сервиза, который родители подарили на свадьбу! Теперь он безнадежно испорчен!

От ее слов становится неприятно.

– Простите, – повторяю еще раз.

Хотя понимаю, что извинениями чашку не склеишь и время назад не вернешь.

Забираю руку из хватки Вовы. Синие глаза мужчины становятся холоднее, будто он прячет эмоции.

Перевожу внимание на Виктора. Тот подбирается, как волк перед прыжком. Смотрит на нас с Владимиром очень странно. Взгляд темный. Пугающий.

– Все в порядке? – цедит сквозь зубы.

– Да, – киваю и нервно сглатываю комок.

– Катерина, вы хотели уйти. Отправляйтесь в свою комнату, – распоряжается он.

– Да что ты, – усмехается Владимир, глядя на брата. – Пусть остается, она же теперь член семьи.

– Нет, – отрезает Виктор. – Пусть отдохнет. Ей нельзя волноваться.

– Ладно, – Владимир все с той же усмешкой поднимает ладони, будто сдается. – Было приятно познакомится. Хотя я не прочь узнать вашу мамочку получше.

– Ни к чему тебе ее узнавать.

– Так, мальчики, хватит, – Эльвира подходит к Владимиру и касается его руки. – Все, Катерина уходит.

Она кивает мне. Я все понимаю, извиняюсь еще раз и направляюсь к арке. Так быстрее попаду в свою комнату.

Слышу, как Эля говорит у меня за спиной:

– Давай я тебя познакомлю со своей подругой? Она как раз в твоем вкусе.

От ее томного голоса меня передергивает. Ощущение, что это они с Владимиром женатая пара, а Виктор – просто сосед.

Глупость какая!

Поспешно выбрасываю это из головы.

Закрываюсь в комнате, падаю на кровать и запоздало вспоминаю, что так и не спросила о самом главном: как мне общаться с семьей? Как подключиться к вай-фаю?

А еще рука горит там, где ее коснулся Владимир. Чувствую тепло его пальцев – сильных и крепких.

Это же он впервые дотронулся до меня! Тогда, в отеле, он только смотрел…

Интересно, ему понравилось то, что он видел?