– Чего ж вы тогда пошли в капитана китобоя? – не сдержался Ник. – Устроились бы на обычный пассажирский лайнер, там спокойно и платят исправно.
– Не твоё дело, – огрызнулся капитан. – Деньги гони!
Ник вздохнул. Его чемодан лежал на полу возле ног, и от наклона перед глазами всё поплыло. Стало тоскливо, и на миг Нику захотелось разрыдаться от несправедливости и обиды. Но капитан ждал денег, и в нём не было ни толики сопереживания очередному пассажиру. Поэтому Ник, приложив к панели блокировки большой палец, раскрыл чемодан и достал стопку пластинок разных размеров, перехваченных чёрной лентой.
– Пересчитывать будете? – с вызовом поинтересовался он, протянув капитану.
Тот выхватил деньги и, прикинув толщину стопки глазами, покачал головой:
– У себя проверю. Если обманул…
Он не закончил. Ник кивнул, показывая, что понял.
– Отлёт через десять минут, – сообщил капитан, пряча деньги во внутреннем кармане куртки. – Ужин через три часа, я пришлю кого-нибудь из команды за тобой. Лететь будем около четырёх дней, если повезёт с прыжком. На месте даётся двадцать часов, если результата нет, либо доплачиваешь и продлеваешь время, либо возвращаемся. Это понятно?
– Да.
Ник был уверен, что капитан будет только рад неудаче клиента. Но, подумав, признался самому себе: будь он капитаном китобоя, он так же бы был безразличен к чужому горю и думал лишь об оплате своего труда. Чтобы сочувствовать больному космической чумой, нужно самому заболеть ею. Или быть близким заболевшего.
Тело ломило от усталости, и Ник с огромным трудом заставил себя встать на ноги и скинуть одежду. Специально для полёта он купил комбинезон из плотной мягкой ткани. Производители уверяли, что раствор, которым пропитывалась ткань, смягчал боль при космической чуме и благотворно влиял на эмоциональное состояние. Ткань действительно оказалось очень приятной, и, выпив таблетки, не заботясь о дозировке, Ник устроился в капсуле. Если повезёт, заснёт он быстро и проснётся как раз к ужину.
То ли таблетки на этот раз сработали, как надо, то ли чудо-комбинезон оправдал свою стоимость, но проснулся Ник отдохнувшим и бодрым. Боль отступила на неизвестный срок, а ноги впервые за долгое время не дрожали при попытки подняться. Пройдя в санитарный блок, Ник умылся и улыбнулся своему отражению в маленьком зеркале, висящем над раковиной. Удивительно, но даже лицо выглядело более здоровым и молодым.
Пришедший за Ником парнишка сухо поздоровался и, не оглядываясь, пошёл в сторону кухни. Там уже собрался весь экипаж: капитан, главный помощник и двое парней, в таком возрасте способные выполнять разве что чёрную работу на корабле. Сев за стол, Ник внимательно изучил свою тарелку: обычный ужин на таких кораблях из спрессованных в кубики зёрен пшеницы вперемешку с искусственным мясом и сушёными грибами. Их можно есть и сухими, но вкуснее залить кипятком и дождаться, пока они набухнут и станут мягкими. Кипятка, разумеется, Нику не дали.
Капитан, закрыв глаза, прочитал короткую молитву, и Ник невольно усмехнулся. Как бы не силён был прогресс, религия и не думала затухать, и даже здесь, в космосе, всегда можно было встретить людей, верящих в Создателя.
Ужин прошёл в молчании. Да и о чём было говорить экипажу с Ником? Для них он в какой-то степени обуза, которая в любой момент может превратиться в чёрный кусок мяса. И тогда оплата, которую Ник отдал капитану, едва окупится после долгой и муторной процедуры оформления трупа и доставки его на родину. Порой Ник удивлялся, откуда же появлялись добровольцы управлять китобоями с такими рисками и сложностями. Будь капитан более приветливым, Ник непременно расспросил бы его. И о мотивах, и о самой работе, и о месте, куда они направляются.
Полёт проходил спокойно. Прыжки Ник перенёс хорошо, лучше, чем во время полёта на М32-12б. Большую часть времени он спал или же лежал в капсуле, слушая музыку и аудиокниги. Это слабо отвлекало от сильнейших болей, и время от времени Ник выл и метался по каюте, будто это могло облегчить страдания. Порой ему мерещилось, что его кожа темнеет и на ней проступают белые точки, но морок каждый раз развеивался. Всё чаще и сильнее он ощущал гнетущую тоску, от которой не было спасения даже во сне. Ник уже не верил, что сможет дотянуть до места назначения. Китобой просто не способен обогнать смерть, и все старания и мучения окажутся напрасными. Всё зря.
На четвёртый день в каюту пришёл сам капитан. Окинув взглядом скорчившегося от боли Ника, он протянул:
– Собирайся. Мы прибыли.
Ник вскинул голову и мутным взглядом огляделся. Последние несколько минут он не мог видеть и слышать, настолько сильной была боль. Таблетки, которые выписал ему Михаил, закончились часов восемь назад, во время ночного приступа. С трудом поднявшись на ноги, Ник пошатнулся и прохрипел:
– Мне нужно принять душ.
– Некогда, – покачал головой капитан. – Идём.
Ник последовал за ним. Идти было тяжело, и каждые несколько метров он приваливался к стене и переводил дух. Капитан не торопил его и молчал. Будь Ник в силах, он бы удивился перемене в поведении капитана, но всё, о чём он мог думать, это как добраться до… докуда? Только сейчас Ник осознал, что слабо представляет, что ему предстоит делать. Хватит ли у него сил? Или же капитан сам всё сделает, а Ник лишь будет свидетелем?