Розенбург. Дар и проклятье

Глава 3. Родовое гнездо Оленских

Ева распрощалась с Аликой на углу Кленовой улицы. Алика пообещала, что заедет за ней перед вечеринкой, и помахала ей рукой.

В самых смешанных чувствах Ева отправилась домой, по дороге высматривая супермаркет. Как она успела убедиться сегодня утром, в особняке Оленских не было ничего, кроме засохшей пиццы с сыром и нескольких бутылок пива. Так что, если уж ей предстояло жить в этом доме еще несколько месяцев, нужно хотя бы позаботиться о еде.

Наткнувшись на небольшой универмаг «Дикси», Ева взяла самую огромную тележку на колесиках, которую ей только удалось найти. Она не знала, что ест дядя, поэтому решила долго не раздумывать и набрать всего. Хлеб, буженина, рыбные консервы, мягкий сыр, соевое молоко, овощи и фрукты, несколько видов замороженной пиццы, творожная запеканка, ореховый йогурт, шоколадное мороженое… Скоро корзина была заполнена доверху. Только сейчас Еве пришло в голову, что одной ей это не донести. Она вздохнула и набрала номер брата.

– Эй, Тим, не можешь подойти ко мне? Мне нужно помочь донести продукты. И прекрати возмущаться! Ты ведь это все и слопаешь уже к сегодняшнему вечеру! Я отправлю тебе локацию.

Несмотря на недовольство, Тим был здесь уже через десять минут – ему всегда удавалось ориентироваться в пространстве гораздо лучше, чем Еве. К ужасу Евы, она увидела, что брат ведет с собой на поводке Вольта.

– Ты что, с ума сошел?! Зачем ты притащил с собой этого монстра?! А если ему вдруг захочется перекусить, и он откусит голову какому-то прохожему – что ты тогда будешь делать? – набросилась на него Ева.

– Ох, перестань. Только посмотри на него – он прекрасно себя ведет! – вступился за Вольта Тим, поглаживая пса за ухом. Вольт жалобно тявкнул, посмотрев на Еву укоризненными глазами-бусинками. А потом резко рванулся в сторону и откусил бутон тюльпана с соседней клумбы. Ева и Тим молча наблюдали за этим.

– Поверить не могу, что сторожевая собака ест цветы! – наконец потрясенно сказала Ева.

– Зато не людей, – глубокомысленно заметил Тим. – О, пончики!

Он взял у Евы сумки и направился к дому, по дороге умудряясь еще и жевать пончик. Еве пришлось взять поводок Вольта, который с задумчивым видом пережевывал розовые лепестки. Нужно отдать псу должное: держался он довольно смирно. Если не брать в учет то, что он находил забавным время от времени подрезать ей дорогу.

– Кстати, Тим, что ты думаешь по поводу дяди? – поинтересовалась Ева, в очередной раз отпихивая пса ногой.

– Хм, – задумчиво сказал Тим, доедая последний пончик. – Полный псих. Но, в общем-то, ничего.

Благодаря Тиму они быстро дошли до дома и открыли ворота с помощью массивных ключей, которые им выдал дядя с весьма недовольным видом. Еве все еще было не по себе оттого, что в отсутствие дяди они оказались хозяевами в этом странном особняке.

Но она еще утром задалась целью привести дом в относительно сносный вид, и теперь яростно принялась за дело. Тим, услышав, чем она намерена заниматься, со скоростью света слинял из особняка, пробормотав что-то вроде: «Мизофобия и аллергия на пыль». Ева не стала возмущаться, потому что ей хотелось остаться одной. Вообще-то, она ненавидела уборку, но это помогало ей избавиться от бардака в ее собственной голове.

Неужели все, что сказала ей Алика – правда? Неужели ее родители когда-то и вправду не просто жили в этом городе, но и были так тесно связаны с ним? Но почему же тогда они уехали? Может, что-то заставило их это сделать?

Ева задумалась. После маминой смерти папа погрузился в себя. Ева, как могла, старалась отвлечь его от грустных мыслей, но из отца как будто ушла вся жизнь. Временами ей казалось, что он вообще забывал о том, что у него остались дети.

Ева из кожи вон лезла, чтобы он замечал ее. Она была лучшей ученицей во всех школах, которые они постоянно меняли. Она записывалась во всевозможные кружки. Она даже помогала ему с его дурацкой работой, хотя эти исторические рукописи вызывали у нее невыносимую скуку. И она старалась быть такой же красивой, веселой и остроумной, какой была мама.

Но все было напрасно. Отец все чаще переносился в воображаемый мир, и у Евы создавалось впечатление, что он ушел вместе с мамой. Тогда она сдалась и переключила все внимание на Тима, по которому равнодушие отца ударило сильнее, чем по ней. Вот только он выбрал совсем другой способ привлечения отцовского внимания – влипал во все неприятности, которые только мог найти.

Но что, если отец все это время хотел вернуться в Розенбург? Что, если их постоянные переезды по Европе ему совсем не нравились? Но почему тогда ни разу за все время он не приехал сюда вместе с ними? Столько вопросов – и ни одного ответа. И Ева решила, что, как только придет дядя, она постарается выудить у него информацию. А Тиму пока об этом знать совсем необязательно.

Вдруг что-то мягкое и влажное дотронулось до ноги Евы, и она едва не подскочила на месте. Но это оказался всего лишь Вольт, который ткнулся в нее носом.

– Господи, ты сегодня точно решил довести меня до удара! Ты что, ходишь на цыпочках? – воскликнула Ева, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Да уж, нервы у нее точно стали ни к черту.

Вольт прижал уши к голове и покорно лег у ее ног. Почему-то он предпочел остаться с ней, а не с Тимом, и сейчас, куда бы она ни пошла, пес весом с небольшого бычка следовал за ней.

– Ладно, мальчик, пора приниматься за дело, – не в силах злиться на пса, Ева погладила его по лобастой голове. Тот облизнул ее руку, и она засмеялась.

Задача перед Евой стояла нелегкая. Казалось, со времени их отъезда дядя не тронул ни одной вещи в доме. Пыль устрашающим слоем лежала на бронзовых абажурах, стеклянных столиках и пожелтевших книгах. Витражи покрыла ажурная сеточка паутины. Всевозможные предметы мебели, гобелены, книги и диковинные статуэтки были хаотично разбросаны по всему дому.

Ева вооружилась арсеналом для уборки, который отыскала в кладовой, и принялась за дело. Она переходила из комнаты в комнату – спальни, гостевые, библиотека, ванные… Комната дяди была заперта, однако, кроме этого, нигде замков больше не было, так что она немного успокоилась. А что, мало ли, какие секреты он мог скрывать столько лет…

Ева не решилась что-либо выкидывать, хоть она и считала, что как минимум половине вещей самое место на свалке. Но она ограничилась тем, что постаралась придать этому хаосу хотя бы относительный порядок.

Проходя мимо портрета своей семьи, Ева остановилась и хотела протереть раму, но обнаружила, что пыли на ней нет. Что ж, кажется, за чем-то дядя все же следил. Значит, семья была дорога ему. Но тогда почему он так нелюбезно принял их?

Ева в задумчивости провела пальцами по лицу своей мамы. Анжелика Оленская… Какая же она была красавица! И пусть все говорили, что Ева очень похожа на нее, но она знала – никогда она не будет так же красива, как ее мама. Еву с ее золотисто-каштановыми кудрями, голубыми глазами и фарфоровой кожей часто называли хорошенькой, как ангел. В то время как ее мать была красива страстной демонической красотой, которая покоряет с первого взгляда. И, сколько Ева ее помнила, она обладала такой сильной энергетикой, что вдыхала жизнь во всех вокруг себя. А Еве это так и не удалось…

Снизу послышался хлопок двери, и по грузным энергичным шагам Ева поняла, что дядя Филипп вернулся домой. Она невольно вздрогнула. Неужели уже вечер? Ева вдруг почувствовала себя преступницей, прокравшейся в чужой дом. Она спустилась по лестнице, специально создавая как можно больше шума.

– Добрый вечер, дядя Филипп! – громко поздоровалась она.

Дядя вздрогнул и резко повернулся к ней. Его лицо на секунду отразило такую угрозу, что Ева невольно отступила назад. Но уже через мгновение он спохватился.

– Извини, – пробормотал он, смущенно проведя рукой по небритому подбородку. – После того, как больше десяти лет живешь один, тяжело привыкнуть к присутствию других людей в доме.

– Неужели вы были совсем одни? – хитро спросила Ева. – И у вас за все это время не было подружки?

Дядя, не моргая, уставился на Еву, и она вдруг испугалась, что он разозлится ее нескромному вопросу. Но он вдруг усмехнулся, и в его черных глазах на секунду отразился былой огонек.

– Никого настолько важного, чтобы привести сюда, – ответил он.

– Значит, ни одна не оказалась достаточно хороша для вас? – продолжила Ева в той же манере. – Впрочем, это объяснимо, учитывая, какое высокое положение раньше вы с отцом занимали в городе. Не так ли?

Ева сказала это как можно невиннее, но дядя Филипп мгновенно нахмурился. Кажется, ему совсем не понравилось то, что Ева постаралась подловить его.

– Ну и какая сорока успела нашептать тебе на ушко столько интересного? – хмуро спросил он.

Ева хотела соврать, но в этом не было смысла. Если она хочет получить правдивый ответ, ей тоже не стоит юлить.

– Алика, – нехотя призналась Ева. – Не знаю, как ее фами…

– Ах, ну конечно! – раздраженно воскликнул дядя Филипп. – Девчонка Вершининых! Как это я сразу не догадался, что без нее не обошлось? Кто бы сомневался, что она расскажет тебе все сплетни, начиная с семнадцатого века!

Он сбросил длинное черное пальто, повесил его в гардероб и быстро, как разъяренный коршун, ушел на кухню.

– Между прочим, она оказала мне услугу! Лучше мне было узнать все заранее, а не чувствовать себя полной дурой, когда на меня будут пялиться все подряд! – крикнула ему вслед Ева и бесстрашно последовала за ним. – Так что, может, вы сами все расскажете…

– Ты что, ограбила магазин? – недоуменно перебил ее дядя, заглянув в холодильник. Видимо, обилие нормальной еды показалось ему более странным, чем доисторические экспонаты в доме.

– Вроде того, – пробормотала Ева, недовольная тем, что он ушел от темы. – И я приготовила лазанью. Ну, то есть… – она запнулась. – Просто купила замороженную, но это ведь неважно, да?

– Хм. Я… В общем… Спасибо, – кажется, дядя сильно смутился. В любом случае, он смотрел на нее уже не так убийственно.

– О, да пустяки. И еще я немного убралась в доме. Не обижайтесь, но он выглядел так, словно здесь сто лет никто не живет… – начала Ева, стараясь умаслить его. Но это неожиданно вызвало обратный эффект.

– Меня вполне устраивало, как здесь все выглядело! – рявкнул дядя таким грозным тоном, словно Ева пригласила сюда строителей и предложила им снести полдома.

– Я всего лишь вытерла пыль и грязь и разложила вещи по полкам, – обиженно сказала Ева, не понимая, что она такого сделала. Но дядя, кажется, уже устыдился своей вспышки.

– Ладно. Ничего страшного, – словно через силу процедил он. – Просто… Я привык к тому, как здесь все устроено. Поэтому не трогай здесь ничего, ладно?

«Не трогать ничего? Господи, можно подумать, здесь есть что-то, что он старается от меня спрятать. Иначе откуда такая странная реакция?» – недоуменно подумала Ева.

– Ладно, – только и ответила она, твердо решив закрывать глаза на чудачества дяди. – Садитесь, я разогрею лазанью.

Ева засунула блюдо в духовку, и скоро кухонька наполнилась запахами свежей пасты, томатного соуса и расплавленного сыра. Пока лазанья готовилась, Ева сварила кофе, вспомнив о том, что у папы всегда была привычка выпивать чашечку после рабочего дня. Закончив приготовления, Ева поставила перед дядей тарелку с лазаньей и села за стол напротив него. Дядя, буркнув «спасибо», принялся за еду. Ева молча наблюдала за ним.

Некоторое время он пытался не замечать ее пристального взгляда, но вскоре не выдержал.

– Слушай, Ева, спасибо, и все-такое, но не могла бы ты не пялиться, как я ем? У меня кусок застревает в горле, – мрачно сказал он.

– Ладно, – нехотя сказала Ева, недовольно закусив губу. Кажется, придется ей смириться с поражением. Она встала и начала подниматься в свою комнату, но голос дяди вдруг остановил ее.

– Ладно, ладно! Спрашивай, что там тебя интересует, – безнадежно махнул рукой он, отставив тарелку. – Но, предупреждаю, рассказывать здесь совершенно нечего.

– Отлично! – обрадовалась Ева неожиданной победе и быстро вернулась на место. – Это правда, что Оленские – одна из самых уважаемых семей в Розенбурге? – торопливо выпалила она, боясь, что дядя передумает.

– Все это сильно преувеличено, – поморщился дядя. – Просто наши предки стали одними из первых, кто перебрались сюда и впоследствии основали город. Это было более пятисот лет назад. Здесь проживало тогда не больше восьми или десяти семей. В основном – переселенцы из других стран, охотники, которые только этим и умели зарабатывать на жизнь, и… преступники, которые сбегали от властей.

– Ясно, – сказала Ева, хотя ее мороз пробрал по коже от последней фразы. – Но все-таки вы с мамой и отцом заправляли всеми делами города, разве нет?

– Лишь отчасти, – нехотя отозвался дядя, и на этом его поток красноречия закончился.

– Отчасти – значит, что больше всего дела Розенбурга интересовали маму, а не вас? – тут же быстро спросила Ева.

«И почему он так мрачнеет каждый раз, когда я вспоминаю про нее?» – подумала она.

– Да, – нехотя ответил дядя после некоторого молчания. – Твоя мама принимала участие во всем, что происходило в городе. Без нее не обходилось ни одно событие. У Анжелики были знакомства абсолютно везде, и ее пускали даже туда, куда не пускали служителей властей. Туда, где не хотели видеть даже нас с Родионом.

Ева лишь покачала головой, недоумевая, что интересного ее блистательная мама могла находить в этом скучном городке.

– А папа? – спросила она.

– Родион продолжал поддерживать статус семьи только затем, чтобы угодить Анжелике, – ответил дядя Филипп. – Сам он был ученым до мозга костей, и гораздо больше ему нравилась спокойная работа с архивами города, с его историей и культурой. Публичные дела вовсе не входили в сферу его интересов.

– Да, это похоже на него, – согласилась Ева. – А вы, дядя Филипп? Алика говорила…

– Да-да, когда-то я тоже был здесь важной шишкой, участвовал во всех этих глупых совещаниях и посещал все торжества вместе с Родионом и Анжеликой, – раздраженно перебил ее дядя. – Был одним из «золотой молодежи» этого города. Даже водил дружбу с тогдашним мэром, Германом Драгомановым, которому наша семья и помогла продвинуться.

– Ну а потом…

– А потом мне это надоело, вот и все, – резко ответил дядя. – Мы бесконечно переливали из пустого в порожнее – что открыть, что закрыть, что построить, что снести, как помешать детишкам рисовать граффити на стенах… Поэтому я отошел от дел, или, как любит говорить Родион, принялся пропивать состояние Оленских.

Однако что-то в облике дяди подсказывало Еве, что он наслаждался своей значимостью гораздо больше, чем отец. И Алика говорила то же самое. Но почему же он отказался от всего этого?

– И все-таки… – Ева помедлила, прежде чем задать наиболее интересующий ее вопрос. – Если они здесь были едва ли не правящей династией… Почему же они уехали?

– А почему ты не спрашивала этого у своего отца? – внимательно посмотрев на нее, вопросом на вопрос ответил дядя.

– Не знаю, – Ева пожала плечами. – Желание выбраться из этого крошечного города казалось мне таким естественным, что мне и в голову не пришло спрашивать.

Дядя помедлил, словно тщательно подбирая слова.

– Ну, ты не так далека от истины, – наконец сказал он. – Наш город находится в изоляции от остального мира, а твои родители хотели для вас с Тимом лучшего будущего. Поэтому они приняли решение попытать удачи в большом мире. Ради вас, Ева.

«Ради вас, Ева». Как трогательно.

– Что ж, спасибо за… ответы, – поблагодарила она. Разумеется, она не поверила ни единому его слову. Он тоже это понял, но не посчитал нужным что-либо добавить.

– Что-то Тима давно нет, – вдруг спохватилась Ева. – Я думала, он в саду, играет с Вольтом. Вы не видели его там?

Дядя покачал головой, и в его глазах скользнула тревога.

– Разве он не говорил тебе, куда собирается?

– Ох, наверняка он уже нашел себе компанию, – покачала головой Ева и набрала номер брата. Он ответил лишь с третьего раза.

– Тим, ты где? – требовательно спросила Ева. Ее волнению усилилось, как только она услышала веселые мужские голоса на фоне.

– Не одна ты нашла новых друзей! – Тим всегда раздражался, когда сестра пыталась его контролировать.

– Кто они? Когда ты вообще успел с ними познакомиться?

– Боже, Ева, какая же ты зануда! – проигнорировав ее вопрос, раздосадовано выкрикнул Тим. – Я вернусь через несколько часов, ладно? А ты будь умницей и ложись спать пораньше.

Ева едва удержалась, чтобы не швырнуть телефон о стену. Снова то же самое! Не прошло и суток после их приезда, как брат ввязался в плохую компанию. Конечно, она не могла знать этого наверняка, но в последнее время Тим стремился именно к таким. А то, что на него стали обращать внимание девчонки, еще больше кружило ему голову.

– Трудный период? – вдруг понимающе спросил дядя Филипп.

– Что-то вроде того… – протянула Ева, не в силах скрыть огорчение. – Последний год он словно с цепи сорвался.

– Возможно, мне следует его найти? – вдруг озабоченно спросил дядя. Кажется, ему только сейчас пришло в голову, что ему нужно присматривать за племянниками.

Но Ева лишь покачала головой.

– Не стоит, – сказала она. – От этого будет только хуже. Он начнет ввязываться в неприятности просто всем на зло.

– Ладно, – сказал дядя как-то неуверенно. – Если ты так считаешь…

– Здесь ведь безопасно? – настороженно спросила Ева.

– Не волнуйся, Ева, здесь уже давным-давно безопасно, – каким-то странным тоном ответил дядя Филипп.

– Что вы хотите сказать? Почему раньше здесь было опасно? – тут же вскинулась Ева.

– Я вовсе такого не говорил! Я всего лишь хотел сказать, что много лет назад уровень преступности здесь был выше, чем в наше время, – резко сказал дядя, словно его разозлило то, что Ева могла усмотреть в его фразе тайный смысл. – Но сейчас полиция держит здесь все под контролем, так что родители отпускают гулять одних даже малышей.

– Ладно-ладно, раз вы так говорите, – пробормотала Ева.

Ей совсем не нравилось, что дядя избегает многих тем. Ведь она была здесь не одна. С ней был младший брат, и она была за него в ответе.

Она повернулась и уже собиралась подняться к себе в комнату, когда дядин голос вновь остановил ее.

– Кхм… Ева?

– Да? – она удивленно обернулась.

– М-м-м… Спасибо, – он сказал это так нечленораздельно, что ей пришлось буквально читать по губам. – За ужин… и за то, что привела дом в порядок. Я, конечно, вспылил немного, но ты уж меня извини. Ты права, пора мне перестать жить в прошлом.

И, явно показывая, что даже это для него уж слишком, он резко развернулся и пошел к себе в комнату. А Ева, которая никак не могла подстроиться под перемены его настроения, только покачала головой и тоже ушла к себе.

Она понимала, что не заснет, пока не дождется Тима.

Глава 4. «Лисья нора»

Тим вернулся домой, когда старинные часы с черно-золотым циферблатом в комнате Евы почти пробили полночь.

Ева, которая и без того было на взводе после всех сегодняшних открытий, тут же набросилась на брата.

– Тим, мы уже тысячу раз говорили о твоих возвращениях в такое время! – разъяренно крикнула она. – И разве я не просила тебя отвечать на звонки?!

– Черт возьми, Ева, напомнить тебе, во сколько ты возвращалась домой после своих вечеринок? – вскинулся Тим, мгновенно перейдя в контрнаступление. – И разве не я прикрывал тебя перед папой?!

Впрочем, Тим тут же осекся, потому что старался не напоминать сестре о Палермо.

– Я была старше тебя! – возразила Ева, старательно игнорируя навалившиеся воспоминания: их переезд в Палермо, знакомство с Виктори и безумный парад вечеринок, который последовал после. Отец, вообще-то, не отпускал ее гулять по ночам, но она часто бесшумно выбиралась из дома и возвращалась только под утро. А Тим каждый раз просыпался, чтобы впустить ее в квартиру, и всячески ее прикрывал.

– Брось, Ева, мне скоро будет шестнадцать, сколько было и тебе! – презрительно воскликнул Тим. – Ты же сама понимаешь, насколько глупо звучит этот аргумент!

– И что это за компания? Судя по голосам, все они явно старше тебя! – решила зайти с другой стороны Ева. Она всегда игнорировала то, против чего не могла придумать возражений.

– Серьезно? Мне нельзя дружить с теми, кто старше? – фыркнул Тим.

Ева беспомощно замолчала. Она прекрасно знала, в каких компаниях Тим тусовался раньше, и чем они занимались. Она не сомневалась, что брат и здесь влился в ту группу подростков, которые решили до совершеннолетия перепробовать все, что только можно.

Но Тим вдруг решил сменить тактику.

– Слушай, сестричка! – миролюбиво сказал он. – Честное слово, я не делал ничего такого. Мы просто играли в футбол, а затем мне показывали город, вот и все. Надо же нам здесь чем-то заниматься, верно? Обещаю, я всегда буду брать трубку, ну и что ты там еще хочешь.

Он улыбнулся ей своей милой мальчишеской улыбкой, и Ева вздохнула.

– Какой же ты подлиза! – покачала головой она. – Только, пожалуйста, не ввязывайся ни во что, ладно? Мы здесь чужие, и каждое наше действие на виду.

– А когда я во что-то ввязывался? – невинно спросил Тим. – К слову, Ева, я все никак не могу понять, почему местные так гостеприимно приняли меня в свою компанию. Знаешь, все это так мило, что, черт возьми, даже подозрительно…

– Ну, ты ведь стал такой крутой, Тим, что они сочли за честь, – иронично сказала Ева, решив поговорить с ним на эту тему позже. Сегодня она слишком устала.

Брат закатил глаза и, поцеловав ее на прощание в щеку, ушел к себе в комнату. А Ева без сил рухнула в постель. Она ужасно вымоталась, но после вчерашних кошмаров ей было страшно засыпать. В конце концов, усталость взяла свое, и она погрузилась в сон.

К счастью, после такого насыщенного дня она проспала всю ночь, как убитая, безо всяких сновидений. Даже повторяющиеся кошмары о Виктори сегодня не мучили ее. Так что, проснувшись утром, Ева вздохнула с облегчением. Она чувствовала себя гораздо лучше и сразу решила позвонить отцу. Возможно, от него ей удастся хоть чего-то добиться.

Однако ее надежды не оправдались. Мало того, Еве показалось, что отец хочет как можно быстрее закончить разговор с ней: убедившись, что они с Тимом благополучно устроились и обзавелись новыми знакомствами, он сослался на срочные дела и попытался повесить трубку.

– Подожди, папа! – остановила его Ева. – Почему ты никогда не говорил, что вы с мамой были такими крутыми ребятами в Розенбурге?

Она постаралась спросить это как можно более шутливо, но, даже находясь за тысячи километров, почувствовала, как отец напрягся. Пауза затягивалась.

– Не такими уж и крутыми, – наконец невнятно сказал отец, и в трубке раздалось странное шипение. – Да и ты никогда не интересовалась тем, чем мы занимались в Розенбурге. Но, честное слово, мы лишь иногда…

– Пап, говори громче, тебя почти не слышно!

– Говорю, что все это слишком преувеличено! – проорал отец, и Ева подумала, что они с дядей не такие уж и разные, как ей сначала показалось. – Да, конечно, к нам здесь прислушивались, но только потому, что наша семья жила здесь столетиями и знает город, как свои пять пальцев. Но, говорю тебе, это вовсе не так…

– Слушай, почему тебя так кошмарно слышно? – недоуменно перебила его Ева. В трубке все время раздавалось такое шипение, как будто отец находился под землей, где не было связи.

– О, прости, милая. Я сейчас в университете Сент-Луиса. М-м-м… меня попросили выступить с отчетом по результатам раскопок на факультете архитектуры. Здесь просто отвратительная связь, – торопливо объяснил отец. – Я позвоню тебе из дома, ладно?

– Ага, – растерянно сказала Ева.

Плохая связь в современном университете с Wi-Fi в самой столице Испании? Очень интересно. Ева, раздраженная тем, что так ничего и не добилась, бросила телефон на кровать.

Вечеринка у Алики должна состояться только через две недели. Ева даже самой себе не могла признаться, с каким нетерпением она ее ждет. Только сейчас она осознала, как сильно ей не хватало веселья и драйва, которых она сознательно лишала себя все последние месяцы.

А пока что ей было совершенно нечем заняться. Тим целыми днями пропадал со своими новыми друзьями. Ему, в отличие от Евы, Розенбург нравился все больше и больше. Он быстро освоился и сейчас вел себя так, как будто жил здесь с рождения.

Тем временем Ева изнывала от скуки. От нечего делать она целыми днями ходила из комнаты в комнату, рассматривала непонятные книги дяди Филиппа, от которых ее уже тошнило, и играла с Вольтом. В конце концов, она выудила из какого-то сундука шахматную доску и попросила дядю научить ее играть. Тот явно не пришел в восторг от этой идеи. Но еще меньше ему нравилось, когда Ева за неимением других дел бродила по дому туда-сюда. Так что ему пришлось согласиться.

Ева научилась довольно быстро, и теперь они с дядей проводили целые вечера, разыгрывая партию за партией. Дядя по-прежнему не отличался разговорчивостью, но хотя бы с интересом слушал рассказы Евы об их путешествиях по Европе. Ева чувствовала, что лед между ними понемногу таял.

Когда Ева поняла, что вскоре сможет потягаться с главной героиней «Хода королевы», она решила, что ей срочно пора заняться чем-то другим.

– Дядя Филипп, где здесь ближайший книжный магазин? – обратилась она к дяде после того, как обыграла его пятый раз за вечер. – Или библиотека? Я скоро с ума сойду, если не отвлекусь на что-то!

– Ну и вздумалось тебе ходить куда-то! – хмуро сказал дядя Филипп, раздосадованный проигрышем. – Ведь в доме полно книг.

Ева молча пошарила рукой под диванными подушками и вытянула оттуда потрепанную книгу.

– «Роман о Граале. Магия и тайна мифа о короле Артуре», – с непроницаемым лицом прочитала она.

– М-да, – задумчиво протянул дядя и провел рукой по своим непослушным черным волосам. Кажется, до этого ему не приходило в голову, что семнадцатилетнюю девушку не слишком заинтересуют подобные книги.

– У вас вообще полно книг о всяких сказках и легендах, – заметила Ева. – Разве вам это интересно?

– Не то чтобы мне лично это было интересно. Просто у всей нашей семьи есть странное пристрастие коллекционировать книги о всяких фантастических вещах. Понятия не имею, почему, – невнятно ответил дядя и принялся поспешно объяснять Еве, как добраться до лучшей библиотеки города с необычным названием «Лисья нора». Ева, верная своему слову игнорировать его странности, не стала расспрашивать. Она решила посетить библиотеку завтра же.

* * *

«Лучшая» библиотека города представляла собой старое рассыпающееся здание, выкрашенное поблекшей зеленой краской. Над дверью висела медная табличка с названием «Лисья нора». На ней сидел нахохлившаяся черная птица.

«Вот уж точно нора…» – подумала Ева и поднялась по грязным ступенькам. Ее шаги спугнули птицу, которая резко спорхнула с дощечки и пролетела так близко к лицу Евы, что она шарахнулась в сторону.

«Здесь даже птицы не в своем уме!» – решила Ева и вошла внутрь.

В библиотеке царила полнейшая тишина. Ева растерянно оглянулась, но не увидела здесь ни души. Крохотные окошки не мыли уже много лет, поэтому маленькое помещение было погружено во мрак, полностью оправдывая свое название. Воздух был пропитан особым запахом пыли и старых книг. Еве, которая вдоволь насмотрелась на древние фолианты в собственном доме, захотелось немедленно уйти.

– Заходи-заходи, милочка! Мы всегда рады видеть новых посетителей, – вдруг раздался откуда-то дребезжащий старческий голос.

Ева подскочила на месте. Она никак не могла понять, откуда исходит голос. И, только когда ее глаза немного привыкли к полумраку, она увидела в глубине кресла у стола пожилую женщину. Хотя назвать ее так было явным преуменьшением. Она была такой сухонькой и дряблой, что, казалось, от любого резкого движения она рассыплется прямо в воздухе.

Старушка с трудом поднялась и, прихватив со столика очки в черепаховой оправе, заковыляла к ней.

– Нередко нас здесь балуют посещениями. А жаль, очень и очень жаль! Молодое поколение совсем разучилось читать! – возмущенно дребезжала она. – А ведь чтение развивает способность видеть. Виденье же – ключ ко всему.

Ева только вежливо кивнула. Старушка тем временем нацепила на крючковатый нос очки и внимательно всмотрелась в ее лицо. А потом радостно заулыбалась, от чего все ее морщинки стали еще глубже.

– Вот и матушка твоя в свое время сюда захаживала, – восторженно сообщила она.

– Откуда вы знаете, чья я дочь? – недоуменно спросила Ева.

– Я, может, и стара, но еще бы я не узнала дочь Анжелики Оленской! – возмутилась старушка. – Вы ведь с ней похожи, как две капли воды! Вот только цвет глаз разный. Так вот, бывало, просиживала она тут целыми днями, обложившись книгами, даже про еду забывала. Я нарадоваться не могла!

– Моя мама… часто здесь бывала?! – пораженно спросила Ева. То, что ее мама вмешивалась во все дела Розенбурга и блистала на всех торжествах, она еще могла понять, но представить ее здесь, часами сидящей в затхлой библиотеке, было просто невозможно.

– А то как же! – довольно закивала старушка. – И всегда перекидывалась со мной словечком. А сколько всего ее интересовало: история, легенды, культура… Можешь себе представить, она изучила все записи исследователей и ученых, которые когда-либо жили в нашем городе. И еще все выпуски газет, которые сохранились за несколько сотен лет. Могу и тебе показать, деточка…

– Нет-нет, спасибо, – поспешно отказалась Ева, окончательно решив, что старушка спутала ее маму с кем-то другим. Быть такого не может, чтобы она читала дурацкие газеты столетней давности. – Я… пока что осмотрюсь.

– Конечно-конечно, милая, осматривайся, сколько хочешь. Если подсказать что нужно, ты спрашивай, не стесняйся. Здесь не найдется ни одной книги, которую я бы не прочитала, а ведь для этого требуется не один десяток лет, – гордо поделилась она.

Вообще-то, Еве хотелось поскорее уйти, но она решила не огорчать старушку. Поэтому она начала медленно прохаживаться вдоль рядов, делая вид, что рассматривает книги. Но старые, истрепанные и пожелтевшие издания не имели ничего общего с яркими современными книгами, которые остались в их квартире в Мадриде. И уж точно здесь не найдется ни авантюрных романов, ни модных триллеров, ни откровенных любовных историй, которые она обожала.

Ева обогнула последний ряд и обнаружила несколько низких столиков, которые, судя по всему, выполняли функцию читального зала. За одним из столиков сидела девочка и читала книгу при скудном островке света, который проникал из пыльного окна. Еве, которая была абсолютно уверена, что они с библиотекаршей здесь одни, стало не по себе.

– Привет, – машинально поздоровалась Ева, и девочка, вздрогнув, резко подняла голову.