– Скажешь что-нибудь? – язвительно осведомилось Нечто, совершенно свободно чувствовавшее себя в этом «милом» местечке.
– Как отсюда выйти?
– Ага, размечталась. Никуда ты не пойдешь. Уничтожишь все это как миленькая.
Стадо испуганных мурашек, уже некоторое время топтавшееся по спине девушки, при виде полуразложившегося трупа, валявшегося прямо под ногами, взвизгнуло и спряталось в голове.
«Ну вот, у всех нормальных людей тараканы, а у меня…»
А дальше началась экскурсия, и по сравнению с ней самая навороченная «комната страха» показалась бы тихой прогулкой по приусадебному участку.
Вкрадчивый голос Нечто из-за плеча повествовал:
– Видишь эти коготки? Всего-то полметра, не более, но когда проходишь мимо, они предпочитают встромляться в …
Жуткий Элин вскрик взметнулся под потолок, она еле увернулась от костлявой руки с ошметками кожи, собравшейся, по-видимому, выцарапать ее сердце.
– И незачем так орать, я тут регулярно бываю, и ничего… Нагнись!
Девушка послушалась, и это ее спасло от гигантской челюсти, выдвинувшейся из стены и клацнувшей гнилыми зубами прямо возле уха. Оказывается, холодный пот может капать прямо на пол, даже если температура окружающего воздуха понижается с каждым шагом и с потолка начинает сыпаться сталактитовый дождь, а бежать надо так быстро, чтобы выпрыгивавшие из разбившихся сосулек белесые создания не успевали вцепиться в щиколотки.
Над ухом хохотало Нечто в манере киношного злодея, толи кого-то расчленявшего, то ли распиливавшего.
– И самое интересное! – вскричал «экскурсовод», выпихивая девушку за угол.
А там, покрытые язвами и трупными пятнами, работали ее родители. Мать надиктовывала какие-то формулы в трубку старомодного телефона, обрезанный шнур которого мотылялся в воздухе и искрил, как бенгальский огонь. Отец что-то паял в гигантском приборе, напоминавшем сразу и электрический стул и пылесос. В процессе время от времени он тыкал раскаленным паяльником в некое косматое измученное животное, жалобно скулившее на одной ноте, а затем оказавшееся плюшевым мишкой, с которым Эля спала в детстве.
Девушка схватилась за стену, собираясь бежать, но поскользнулась на чем-то липком, походящем толи на гной, толи на кетчуп, а возлюбленные родственники двинулись в ее сторону, скаля безгубые рты и окатывая смрадом.
Гибкое тельце змейки, вылезшее из стены, покрывало что-то тягучее и воняющее. И Эля не желала думать, в чем конкретно она изгваздалась и какие игрища только что устраивала.
– Убери этот сон отсюда! Сровняй его с землей! – в ухо заорало Нечто, видя, что нервы Эли на пределе.
– Не могу! – крикнула она в ответ.
Казалось, что девушка снова очутилась в детстве, и те страхи, что годами дремали в сознании, снова заполнили мир до краев. Равнодушные родители, занятые только собой и своей наукой, медведь, выброшенный отцом в мусорное ведро с такой озлобленностью, что казалось, следующей в это ведро полетит маленькая дочка, старый паяльник, до которого она даже не дотронулась, но, случайно коснувшись отвертки рядом, долго сводила уродливый ожог с руки. Что от этого могло спасти? Да ничего. Кроме…
Она закрыла ладонями глаза и сжалась у стены, а затем воскресила в воображении Ирины ласковые руки, припечатывавшие страхи к стенам, давившие, сминавшие их. Оставлявшие после себя только вишневый аромат безопасности и покоя.
Невидимая волна, подстегнутая адреналином, оттолкнулась от девушки, опрокидывая засевших во сне мертвецов, обрушивая стены, сметая любые преграды на своем пути. Змейка на пару с Нечто едва успели зацепиться за девушку, ища защиты почему-то у нее – у источника разрушения. Бежать! Срочно! Но Эля не моглапошевелиться, над ее головой раскрылся соскочивший с увлекшегося Нечто зонтик и без усилий принял на себе вес рушившихся над девушкой сводов гробницы.
Когда Элин кошмар наконец лопнул и они плюхнулись в ледяную чернильную жижу, Нечто проворчало:
– Надеюсь, в следующий раз ты найдешь безопасный способ. Уничтожить сон, а не покончить жизнь самоубийством,– чувствуешь разницу?
– Следующего раза не будет, – тихо возразила Эля, стараясь отдышаться и жалея спасший их зонтик. Путешествие по собственным кошмарам походило на американские горки с препятствиями на сверхзвуковых скоростях.
Но, несмотря ни на что, Нечто было так довольно, что, если бы имело руки, девушка бы поклялась, что оно их потирает.
– Сколько их?
– Чего?
– Моих кошмаров.
– Хм, когда ты закончишь со всеми, сама назовешь количество.
Эля даже представлять не хотела, через какой ад ее планируют провести, заставляя бороться с тем, с чем она не желала даже встречаться.
– Почему я так часто попадаю в свои сны и сны близких мне людей? Янош бы сказал, что, по теории вероятности, регулярно натыкаться на них в таком огромном, постоянно изменяющемся мире просто невероятно.
Слипри, принимая грязевую ванну в большой черной луже, подернутой по бокам ледком, радостно отфыркиваясь, что-то пыталась сказать. Нечто втолкнуло ее на глубину и высказало предположение, что либо они притягиваются к девушке, либо она сама каким-то образом привлекает, подманивает их.
– Значит, все, что я тут видела, могло принадлежать исключительно подсознаниям каким-то образом связанных со мной людей?
– Не жди ответа, нам неоткуда его взять. И хватит уже рассиживаться. Тебе, что, грязь по вкусу?
– Не хочу идти туда, – кивнула в сторону девушка, но все же поднялась на ноги. В отличие от заляпанной змейки ее скафандр остался совершенно чистым.
Нечто перегнулось через Элино плечо и посмотрело в указанном направлении.
– Что это там так слепит?
– Кажется, падает снег? – вздохнула Эля, холода ей и рядом с Нечто по уши хватало.
И действительно, неподалеку будто открывались ворота в другую реальность, кипенно-белую, словно вытравленную до хрустящего состояния. Но Эля решила для начала обойти по периметру грязную дорогу, на которой оказалась в поисках пути к другому сну. Ей почему-то показалось, что за завесой снега скрывается еще один из ее кошмаров, и оназадрожала от предвкушения опасности.
Но пока она размышляла, в какую сторону пойти, неуемная змейка уже доползла да белой границы и, оставляя серпантинообразный след, скрылась за невесомой завесой.
Волей-неволей пришлось отправиться следом. Не то чтобы девушка переживала за новоиспеченную «подружку», просто чувствовала перед ней свой долг за спасение из когтей стеклодува. К тому же противное Нечто не позволило долго думать, а сразу же толкнуло Элю в спину. Она вывалилась за границу дороги и прокатилась по скользкому льду прямо на пятой точке.
Снег не падал, он парил в воздухе неподвижной взвесью, словно здесь время замерло, переводя дух или полноценно отдыхая от вечной работы. Эля обернулась, сзади остался ее четкий след, и не только на земле, но и в воздухе, словно кто-то прорубил в снеговой завесе коридор, по форме абсолютно соответствовавший ее телу.
В этом месте дремало не только время, но и разлапистые ели, посапывавшие из-под белых сугробов, и низко опустившееся небо, и совершенно теплый, не сочетавшийся с окружающей зимой воздух. И только множество кошек, бродивших, задрав хвосты, в разные стороны, совершенно точно бодрствовали. В их вальяжных походках в блеске разноцветных шкурок было что-то королевское, высокомерное. И только появление Нечто вывело их из себя. Они вдруг разом изогнулись и встали дыбом, с неохотой пропуская Элю, несущую Нечто на себе.
Девушка пыталась не смотреть по сторонам, где отовсюду доносилось недовольное шипение. Она стараласьне потерять из виду след Слипри и только надеялась, что той не взбредет в голову сменить ползанье на полет. Размеренные шаги как-то незаметно превратились в затяжные прыжки, словно сила тяготения постепенно уменьшалась. Так подлетать в воздух и подолгу в нем зависать можно было только во сне или на планете с малым притяжением. Впервые за долгое время Эля радостно рассмеялась, поймав резную снежинку в нескольких метрах от земли. Но удивляло другое – стадо котов следовало за ней по пятам, оставляя, как и она, бесчисленные следы в неподвижно висевшем в воздухе снеге.
А потом оказалось, что ноги больше не хотят спускаться к земле, они нашли для себя совершенно другую опору: с первого взгляда могло показаться, что это очень неровные черно-белые ступени, беспорядочным прерывистым серпантином разбросанные по воздуху, но потом стало ясно, что это клавиши клавесина, жившие собственной жизнью вне музыкального инструмента. При этом звуки, издававшиеся ими, при каждом касании Элиных ступней сплетались в божественную мелодию, в которую скакавшие следом кошки добавляли своими мягкими лапками полутонов и переливов. А непокорные фиолетовые волосы заплетались причудливым цветком в такт этой мелодии.
Каждый следующий шаг поднимал ее все выше, пока снег не остался далеко внизу, так что и не разглядеть, а вокруг разлилась захватывающая синева космоса. Тут ощущалось все то же тепло, а своенравные клавиши вели девушку к определенной, только им известной цели. Мимо пролетали незнакомые планеты, огромные звезды всех возможных оттенков, кометы, хвосты которых походили на скорпионьи жала. Постепенно музыка стала оглушать, а потом бить по барабанным перепонкам и оборвалась, только когда Эля врезалась в какую-то странную конструкцию, установленную прямо посреди космического пространства. Что-то из разноцветных стеклышек, веточек и кусочков выцветшей ткани. Как это все держалось вместе, уму непостижимо. И, похоже, не только держалось, но и функционировало. Небритый человек в ночном колпаке и ежеминутно распахивавшемся халате, надетом поверх серых кальсон, бегал вокруг этого агрегата, что-то завинчивая, подкручивая и победно восклицая: «Колоссально!!!»
– Кхм, – попыталась привлечь к себе внимание девушка, закончив озираться.
Странновато было находиться посреди безвоздушного космического пространства, не видя под собой опору, а только чувствуя ее. И смотреть словно через прозрачное стекло, как в иссиня-черную бездну падают бесчисленные звезды.
Но увлеченный своим занятием человек ничего вокруг себя не видел и не слышал, колпак уже давно скособочился, и огромная лапища мужчины теребила и без того всклокоченные на затылке волосы.
– Слипри! – позвала Эля.
Никто не откликнулся. Нечто хмыкнуло и пнулось мужчинепрямо под коленки, это хоть на мгновенье отвлекло его.
– Вы не видели маленького мальчика? – робко спросила Эля, наконец поймав его ошалевший взгляд.
Мужчина несколько раз непонимающе моргнул, и девушка принялась в подробностях описывать своего малыша: и кудрявые золотистые волосы, и голубые доверчивые глазенки, и крохотную родинку чуть повыше локтевого сгиба.
– Ты бы еще размер его обуви указала, – сплюнуло Нечто. – Очень информативно. Думаешь, тут регулярно пробегают толпы детей? Хорошо, если этот тип вообще знает, что такое дети.
Но взгляд незнакомца вдруг приобрел осознанность. Он завозюкалрукой по воздуху, одновременно комично приседая. Эля, склонив голову набок, изо всех сил пыталась расшифровать эту пантомиму. Ситуацию спасла сползшая со странного агрегата Слипри; оказывается, все это время она притворялась синей оплеткой окулярного стекла.
– Манюня, маленький… да-да, – протянула она.
Астроном вспомнил забытое слово и радостно закивал головой.
– Где? – тут же неуклюже подбежала к нему девушка, космос скользил под ногами,как стекло.
Мужской палец уткнулся в агрегат, кстати говоря, оказавшийся телескопом. Девушка переключила внимание на сюрреалистичную конструкцию, но, когда подошла ближе и попыталась дотронуться, астроном подпрыгнул как ошпаренный и, оттолкнув ее в сторону, сам принялся копошиться в недрах своего детища, снова что-то завинчивая.
«А если еще и начнет все это дорабатывать напильником…»– не к месту подумалось Эле.
– Где же я такое встречал? – забормотал астроном, заглядывая в окуляр и все еще показывая рукой приблизительный рост ребенка. – Там, где скрипели зубы… нет, в треугольном окне килобашни… а может,на пыльном помосте у нефтяных ворот…
Периферическое зрение девушки уловило какое-то движение, но это оказалась не очередная комета, а всего-навсего многочисленные кошки. Они разбрелись среди звезд, гордо покачивая хвостами.
А астроном все бормотал себе под нос, рьяно поворачивая цилиндрическую часть телескопа то в одну, то в другую сторону. Эля диву давалась, как это хрупкое сочетание ветоши и стекла в его руках еще не развалилось. Он настолько увлеченно вертел головой вместе с цилиндром, что колпак слетел с взлохмаченной головы и спикировал к Элиным ногам. Радостная змейка с победным кличем тут же нырнула следом и вгрызлась в него, дико рыча, как заправская овчарка. Съесть не съест, но потреплет прилично.
– Вот… вот здесь, – раздался победный клич. – В этом месте м-а-л-е-нь-к-о-е существо и видел.
Эля тут же придвинулась ближе, надеясь, что астроном даст и ей посмотреть в телескоп, но он не особо торопился, снова заинтересовавшись чем-то в окуляре. А потом заохал как-то странно и задышал тяжеловато…
Девушка попыталась его потеснить, но он стоял насмерть, как скала. Еще немного безуспешно потолкавшись, Эля обессиленно обратилась к Нечто.
– Проверю-ка я соседние сны, вдруг там твой кошмарик затесался, – увильнуло Нечто, не собираясь помогать, и унеслось вдаль, где звездные котытут же приняли воинственные стойки.
Не найдя ничего лучшего, Эля выдернула колпак у Слипри. Ее расчет был верным, змейка, потеряв очередную игрушку, скользнула астроному под халат, и тот завизжал, защекоченный до умопомрачения. В таком состоянии его подвинуть не составило труда.
В телескоп четко просматривались качавшиеся над гладью воды качели, словно с них секунду назад кто-то спрыгнул.
– Он был там? – нетерпеливо крикнула Эля. – Слипри, оставь его!
Но змейка по собственной воле от забав не отрывалась, и астроном продолжал кататься по полу…ну, в смысле, по тому, что его заменяло в этом сне, и хихикал. Эле пришлось отрывать скользкую подружку от ненормального ученого.
– Был, был… – пытаясь отдышаться, забубнил он.
Похоже, с подбором слов возникли проблемы. Не дослушав, девушка быстро направилась в нужную сторону. Она не знала, сколько ей придется идти, может, космос этого сна бесконечен и не выпустит ее отсюда, но осознание того, что она так близка к своему малышу, наполнило Элю непоколебимой уверенностью.
– Ммм…– раздалось невнятно из-за спины.
В ответ она только рассеянно передернула плечами, сейчас ей было не до змейки и Нечто, но голос принадлежал астроному.
Он снова пытался отыскать нужные слова в закоулках полусонного мозга:
– Н-не туда…
Девушка недоуменно обернулась.
– Показывает туда… – мужчина махнул рукой куда-то в сторону и вверх. – Он смотрит туда.
Оказывается, телескоп этого сна не только не был похож на телескоп, но и не имел понятия, как эти самые телескопы вообще работают.
Двигаться в указанную сторону оказалось нелегко, взбираться туда просто не было возможности. Тогда воображение Эли предложило добраться до качелей, находившихся над космическим пространством, через соседние сновидения. Ей показалось, что уж на финишной прямой никто ее не сможет остановить.
На ее пути лопались сны, люди просыпались и засыпали, заново возводясвои препятствия в виде кровавых банд, решавших свои вопросы огнестрельным оружием (от них удавалось спрятаться);в снах,пропитанных раем интимных откровений, смотреть по сторонам Эле было просто неудобно, и они со Слипри нашли выход: змейка зеленой повязкой обматывалась вокруг Элиной головы и прикрывала ей глаза, а девушка двигалась на голос Нечто. Доверять Нечто в выборе направления движениябыло не очень предусмотрительно, но пока оно не унюхало поблизости Элиных кошмаров, такой способ передвижения вполне себя оправдывал. За исключением того, что Слипри громко комментировала все что видела.
Но сложнее всего приходилось, как ни странно, не с чужими кошмарами, а спотрясающе прекрасными снами, в которых хотелось задержаться, а порой и остаться навсегда. Загадочные постройки внеземных цивилизаций манили неразгаданными тайнами. Потоки теплого счастья топили Элю в ослепительно голубых небесах, ненавязчиво предлагая остаться тут навек и быть столь же беззаботной, как и их создатели. Бесчисленные ряды отражающих поверхностей, преображавших Элю в совершенную девушку, лик которойдостоин кисти великого художника, заставляли останавливаться и подолгу взирать на идеал по ту сторону реальности. И куда только прятались ее легкая полнота, широко посаженные, придававшие ей нелепости глаза?Эля понимала, что вот такая бы стояла рядом с Яном совершенно спокойно и уверенно на своем месте.
Но на тех самых качелях, к которым она так стремилась из астрономического сна, она увидела девушку, присутствие которой рядом с собой одобрил бы сам Янош.
То, что из телескопа виделось водой, оказалось какой-то эластичной пленкой, сдерживавшей под собой нечто дымное, мутное и ежесекундно вздрагивавшее. Над ней прямо из воздуха росли скрипучие цепи качелей, раскачивавшие небесное создание. Ее невозможно описать, ее нужно было видеть, а для Эли и это не являлось необходимостью, достаточнобыло вдохнуть струившийся во все стороны тонкий аромат совершенства. Ничего лишнего – идеал.
Сейчас она выглядела именно так, как Эля представляла себе безупречную девушку. Тонка и изящна, совершенно уверена в себе и окружающем мире, натуральное золото волос спускалось по плечам до бедер, и в сияющих прядях цвели крохотные лилии. (Элиной фиолетовой шевелюре не понравилось это зрелище.) Ее длинные ресницы тоже отливали золотом, а нежная персиковая кожа навевала на всех созданий женского пола черную зависть и мысли о самоубийстве. Из глубоких глаз смотрело не самодовольство, а проницательность. Слишком много для одного-единственного создания красоты, ума и благородства, но все это, как ни странно, уживалось в ней и находилось в истинной гармонии.
– Ян, я нашла тебе избранницу!– Эля и сама не заметила, как произнесла это вслух. – Приходи, она то, что ты давно ищешь.
Диво дивное спрыгнуло с качелей и, ступая босыми ступнями, впрочем, столь же идеальными, как и все остальное, по волнам пленки направилось к Эле, одновременно певуче произнося слова:
– Не беспокойся, он нашел меня.
Боже, в ее голосе цвело столько глубины, страсти и нежности, что Эле захотелось испепелиться, чтобы не осквернять божество своим присутствием.
Подойдя вплотную, богиня взяла девушку за руку и потянула куда-то вверх, и Эля не сразу заметила, что теперь сидит на перилах балкона огромного особняка. А красавица устроилась рядом с изяществом величайших королев человечества, восседавших на своих тронах.
Нечто уже лежало в воздухе у ног красавицы, словно смиренное домашнее животное. Слипри замерла на Элином пальце, не смея пошевелиться, тараща глаза на чудо мироздания женского пола, хотя всех новых знакомых обычно предпочитала лично ощупывать.
– Ты знаешь моего Яна?
Богиня нежно рассмеялась, и от ее зачаровывавшего смеха все присутствовавшие вздрогнули одновременно, пропуская сквозь себя волну чистейшего счастья.
– Это ты знакома с МОИМ Яношем.
Эле показалось или в прекрасных глазах мелькнуло жесткое предупреждение? Предупреждение лично для нее и всех остальных, кто попытается присвоить себе холодного красавца.
– Я познакомилась с ним задолго до тебя, глупышка.
– Так ты…
– Здесь я задаю вопросы.
Эля умолкла, пытаясь сообразить, что происходит, и при этом не ослепнуть от вида потрясающей собеседницы. Продолжать вот так беззастенчиво на нее пялиться было по меньшей мере невежливо. Хотя златовласое чудо нездоровое внимание окружающих, похоже, ничуть не смущало.
– Это твой сон, – тихо, почти шепотом констатировала Эля.
– Нет, это его сон, для меня, – и нескончаемое высокомерие из ее уст звучало как райская мелодия.
Внезапно Элино внимание привлек огромный бугор, вздувшийся на пленке, что-то пыталось прорваться наружу, приводя в ужас. В мутной дымке девушке привиделись искаженная гримаса боли и красные глаза с пожелтевшими белками.
Златовласка проследила за ее взглядом.
– Он сдерживает свои кошмары на расстоянии от меня. Боится огорчить или ранить. А вот ты что здесь делаешь? Ты и раньше попадалась в его снах. – Казалось, еще немного – и аккуратные коготки, посверкивавшие в свете восходившего солнца, вцепятся в Элино горло.
– Я ищу…
Но красавица не дала договорить, резко прижав нежный пальчик к Элиным губам.
– Идет. Спрячься. И если он даже случайно тебя увидит, убью.
В голосе звучало столько уверенности, что сомневаться не приходилось, и девушка послушно сползла за перила, увитые густым кустарником.
Сквозь щели в них просматривалось, как красавица спустилась словно по невидимым ступеням туда, где прямо из воздуха появился Ян. Эля едва не вскрикнула, увидев друга, почувствовав, как истосковалась по нему.
К его появлению внешность красавицы несколько поменялась, впрочем оставшись все столь же совершенной. Золотые волосы собрались в высокий хвост, немного увеличились грудь и бедра, тело покрылось легчайшим оттенком загара, и по нему заскользила фиалковая материя сарафана.
Янош подхватил ее на руки и закружил, смеясь и говоря какие-то бредовые нежности. От удивления Эля зажмурила глаза, не веря в происходящее, но когда открыла, чудеса продолжались. Да чтобы Ян когда-нибудь вел себя настолько… да быть этого не может, и вообще ему не снятся сны, значит, это просто кто-то очень на него похожий.
А между тем двое внизу буквально купались в счастье и выглядели как одно существо – логичное продолжение друг друга.
Пока девушка предавалась сомнениям, из особняка выходили незнакомые люди, они рассаживались прямо на пленке и покачивались как на волнах на то взбухавшей, то прогибавшейся поверхности, занимали перила, за которыми пряталась Эля, о чем-то беседовали, торопились к границе сна, только чтобы, достигнув ее, сразу исчезнуть. Но красавице и Яну это ничуть не мешало, среди толпы народу, очень быстро заполонившей пространство сна, они скользили взглядами по всем, но видели только друг друга. Они болтали, целовались, танцевали на темных волнах, до тех пор пока Ян не растаял в воздухе, очевидно проснувшись.
Красавица еще долго смотрела в точку, где он исчез, а затем как-то резко очутилась рядом с Элей. В ее внешность снова вернулись черты идеальные, на взгляд Эли, а фиалковый сарафан выцвел до слепящей белизны, удлинился, став туникой древнегреческой богини.
– Повторяю вопрос, – чересчур ласково начала она, – что ты делаешь в сне Яноша? – на последних словах голос ее сорвался до первобытной грубости.
– Ищу сына, – опасливо выползая из своего укрытия, произнесла Эля.
Красавица скептически приподняла совершенную бровь.
По лестнице в дом прошла мама Яна, и Эля чуть с перил не упала от неожиданности, но затем взяла себя в руки и уже не обращала внимания на появление их с Яном общих знакомых.
– Послушай, Злата! Тебя ведь так зовут? Ян тебя так называл. Я не собираюсь отнимать его. – Лицо красавицы потемнело от гнева, и Эля поспешила смягчить все то, что хотела сказать. – Он мой друг, в его сне я случайно, просто ищу здесь своего ребенка.
Последовавший поток поспешных объяснений был не особо внятным, но достаточно информативным. Во всяком случае красавица расслабилась, а ее вдруг ставшие хищными черты снова приобрели мягкость. К концу рассказа она провела ладонью по шлейфу Нечто, устроившемуся на ее коленях, и агрессивный Элин попутчик едва не замурчал от удовольствия.
Любимая Яна оказалась еще и идеальной слушательницей.
Поняв, что любимая друга больше не вынашивает планов ее убийства, Эля немного расслабилась и позволила себе наконец задать вопрос:
– Только, по-моему, это не он. Ну, знаешь, ты уверена, что это мой Ян… (искры из ультрамариновых глаз были красноречивей любых слов)… ну, в смысле, твой, ну то есть тот Янош, с которым я дружила?
– Я уже говорила, что видела тебя в его снах. Какие еще могут быть подтверждения?
– Просто он… ну то, что я увидела, совершенно не соответствует его характеру. Все пятнадцать лет, что я его знаю, он такой сдержанный, расчетливый, неэмоциональный, а тут… – Эля указала на то место, где Ян еще недавно кружил на руках свою девушку, – да это уму непостижимо.
В ответ Злата задорно рассмеялась и приняла еще более соблазнительную позу (хотя куда уж больше…).Нечто хохотнуло в унисон, и даже Слипри, последнее время находившаяся в ступоре от небесной красоты Златы, издала какое-то бульканье.
– А ты? – Злата небрежно намотала на палец прядку Элиных волос.– Ты здесь совершенно такая же, как была там?
Эля на мгновенье задумалась.
– Нет, но я здесь – выдумка чужого подсознания, я объясняла. Так вот, это он меня видел такой в своих снах, тот, кто меня сматрицировал, в жизни я другая. С Яном совершенно не так, мы же в его сне, порождении его подсознания. И его поведение здесь не соответствует реальности ну ни капельки.
– Ты еще не поняла? – красавица ухмыльнулась. – Это там ваша ложь приобретает грандиозные масштабы. Только здесь боги свободны от масок, только здесь настоящая реальность.
– Ладно, пусть так, но он говорил мне, что не видит сны. Ян не стал бы опускаться до лжи.
– Он не лгал, сны он видит, каждую ночь, а иногда и не один. Я его жду всегда. Только вот потом Янош ничего не помнит.
– Почему?
Грустный вздох сорвался с идеальных губ.
– Хочу, чтобы он был счастлив. Разве это непонятно? И неважно, здесь со мной или там без меня. Его счастье и благополучие– самое главное. А если он будет помнить обо мне там, то будет скучать и страдать и только здесь успокаиваться. Я просто не могла обречь на такие пытки любимого. Достаточно моих страданий без него.
Эля вспомнила целеустремленность и уверенность своего друга, то, как ничто в жизни не мешало ему двигаться к поставленным целям, то, что чувства никогда не делали его слабее, как всех остальных людей. И в тоже время некоторую ущербность, связанную с этим, ограниченность восприятия, непонимание, сушь души. Она не знала, радоваться за него или жалеть, что в сновидениях он так счастлив и именно здесь живет его любимая, но наяву он об этом и понятия не имеет.
– Ну и как? Тебе удается? Он счастлив?
Эля переживала за друга, с которым не говорила приблизительно десятилетие.
– В его жизни все ровно. Он здоров, я точно знаю. Когда болеет, тут появляется большая черная дворняга. Достиг материального благополучия. Не находится в депрессии, иначе кошмары вырываются наружу. – Злата кинула небрежный взгляд на непрерывно двигавшуюся пленку у подножья особняка.– Последний раз такое наблюдалось, когда ты оказалась здесь.
– Он счастлив? – не отставала Эля.
Еще один вздох.
– Здесь да, ну а там – настолько, насколько осознает понятие счастья.
– То есть его урезанную форму, без тебя.
– Даже не думай, что я начну сомневаться в своем решении.
Ах какой совершенной может быть злость.
– Ты все за него решила.
– Вместе там нам все равно не быть, так пусть он не помнит обо мне, не страдает.
Злата снова потянула Элю за руки, и они оказались совершенно в другом месте. Куда только делся мраморный особняк из викторианской эпохи, вокруг был склад подержанных автомобилей, грудившихся огромными кучами. А они сидели в одной из машин с разбитыми стеклами и безмолвно наблюдали. По узким дорожкам задумчиво бродил Ян, только его образ был какой-то размытый, подернутый рябью. Злата с легкостью объяснила, в чем дело.
– Уснул прямо на работе, переутомился. Сон неглубокий, окружающее пространство создал, а себяв нем едва чувствует.
– Так иди к нему, он же здесь.
– Нельзя, его разум ищет решения для какой-то проблемы, не буду отвлекать, – от тоскливого голоса красавицы хотелось завыть на луну, что Слипри не преминула сделать, но в отсутствие луны выла она на пыльный потолок автомобиля.
– Годы не меняют его – это так приятно.
– Меняют, в некоторых его снах это заметно, но со мной он всегда чувствует себя юным. А вот и ты?
И Эля действительно увидела себя. На капоте раскуроченного автомобиля, к которому подошел Ян, сидела ее не особо точная копия. Девушка не могла объяснить, в чем различие, она никак не могла зацепиться за что-то конкретное в облике своего двойника. Но было в ней что-то слишком кукольное, слишком детское и глуповатое. Ее хотелось усадить под стеклянную банку, чтобы агрессивная окружающая среда не сшелушивала краску с фарфорового лица и тела, или наколоть на булавку и поместить в коллекцию вместе с редкими экземплярами бабочек. Да уж, Ян вряд ли смог бы ее качественно сматрицировать.
– Он еще помнит меня? – В Элиных глазах стояли слезы.
– Сознание потихоньку забывает, а вот подсознание помнит все. И это помнит…
И снова прикосновение нежной руки к запястью. И снова Эля оглядывается там, где меньше всего ожидала очутиться.
Плохо освещаемый подъезд и ниша под лестницей, заплаканный мальчишка с ободранными коленками. Маленькая пухлая девочка с растрепанными белыми волосами смело идет в темноту на горькие всхлипы. А потом все меняется, кружится, мелькает. Мальчишка растет прямо на глазах, превращаясь в симпатичного подростка, затем привлекательного мужчину, а девчонка меняет розовое платьице на нелепые наряды, а кукол на живого карапуза. И на фоне всего этого звучат все те же детские голоса, забытая тема давнего разговора.
– Слышишь, он уходит… уходит, – горький плач.
Тяжелые шаги на лестнице, надрывный скрип захлопнутой в порыве раздражения двери.
– Но я же остаюсь.– Девочке так жалко нового друга, что она сама готова расплакаться.
Мальчик сидит, и только поэтому она легко дотягивается до его головы и нежно гладит по черным вихрам волос.
Секунда – и наваждение тает.
Они снова в машине, но ни Яна, ни Элиного двойника больше не видно. По щекам девушки катятся слезы.
– Расскажи мне о нем, – просит Злата, именно для этого она устроила Эле маленькое рандеву по снам любимого, только поэтому позволила остаться.
– Так мы познакомились.
– Уходил его отец?
Эля кивает в ответ.
– Ты же знаешь о нем больше, чем я.
Злата обхватывает себя руками, словно озябла, хотяв машине холод не ощущается.
– Наверное, мы знаем приблизительно одинаково, я не могу проникнуть на ту сторону, но хочу знать о нем то, что известно тебе.
И Эля рассказывает, долго,с мельчайшими подробностями и длинными лирическими отступлениями. Ей вдруг становится неимоверно жаль прекрасное создание мира сновидений, встретившее свою любовь среди людей. Красавица – такое же вечное существо этого мира, созданное множеством подсознаний сразу, как и ее Эмиль. В процессе поиска идеального ребенка девушка встретила идеальную любимую. Интересно, какой бы ее видел Лем или Олег? Она бы наверняка затмила и неидеальную Снежную королеву Лема, не говоря уж о самой Эле. Это она служит музой великих писателей и художников, это ей молятся, сами того не подозревая, лучшие, как и худшие представители мужской половины человечества. А что же она сама? – Она нашла свой идеал среди них.