Две девицы – демоницы…
1.
Две девицы – демоницы,
Сигаретный дым струится,
Разрисованные лица,
И немыслимый наряд.
Им бы дождичком умыться,
Станут светленькими лица,
Да платочками накрыться –
Скажут – ангелы глядят!
2.
Пусть они красятся, пусть они мажутся,
В перьях, цепочках, заклепках, джинсАх,
Если любить их, конечно, окажется -
Ангельский свет проступает в глазах…
Год свиньи
То петухи, то лошади, то крысы.
А нынче всюду хрюканье и визг.
Открытки-свиньи, свинские сюрпризы,
И календарь с хавроньей – модный писк.
Теперь весь год – вокруг свиные рожи.
Брелки, игрушки и календари.
Из шерсти, из бумаги, экокожи,
И милые, и просто упыри.
Скажи – зачем? Какие в этом смыслы?
Подумается – мир сошёл с ума.
Нос пятачком, и уши вниз повисли…
Свинья в недоумении сама.
Новый год и Рождество
Совсем не в честь начала года
В дом ель приносится, сосна.
Совсем не делает погоды
Год «крысы» или «кабана».
И Дед Мороз с бородкой ватной
Впустую в шубе пропотел.
Он дни не повернет обратно.
Сбылось ли все, чего хотел?
Пустые дни. Обжорства, пляски,
Хлопушки, тосты – как всегда.
Несбыточность нелепой сказки…
Но – загорается ЗВЕЗДА.
Не та, что помнится нам красной,
Что знает быль о палачах,
А та, что нет ее прекрасней,
Христова, о восьми лучах.
В Святые дни, когда затихнет
Вал пьянок, «праздник» отгорит,
Она над миром тихо вспыхнет,
И души счастьем озарит.
И древо хвойное, с дарами,
Свое значенье обретёт.
Звезда мерцает над горами…
Небесный хор в душе поёт…
Хеллуин – нечистый праздник
Хеллуин – нечистый «праздник».
Бесов радуя, идёт
Вереница масок разных,
Мерзких, страшных – душу рвёт.
Ой, как весело, приятно
Погулять средь пауков,
С мертвецами в трупных пятнах,
Среди зомби, ведьмаков…
Настроение какое?
Хохот, вопли, жуть и мрак.
Тихой радости, покоя
Этот «праздник» явный враг.
Вот и деток нарядили,
Приучают с малых лет…
Вот и нечисть стала милой,
Интереснее, чем Свет.
Модно, стильно и красиво
Элегантным чёртом быть,
Или ведьмой с гривой сивой,
Магазинчик свой открыть,
Где свободно продаётся
Много масок и картин…
Но когда умрёшь, придётся
Отвечать за Хеллуин.
Бутовский полигон
Здесь словно в пепле сосны и песок.
Молчи, замри и песни ветра слушай.
У каждой жизни истекает срок,
Но тут сквозь ужас проходили души.
От глаз чужих укрытый полигон
Глотал людей – земля не принимала.
Не затихал в её утробе стон…
Но палачам всё мало было, мало.
Грузовики везли сюда людей.
Те до конца надеялись на чудо.
Но не было порядочных судей,
И не случалось выхода отсюда.
Патронов – нет числа у палачей.
Свои незримо души убивали…
Не наберётся в церковке свечей,
Чтоб по убитым день и ночь пылали.
И поднимались в белой пелене
Недоумением измученные люди.
Ушли на Небо. Но лежат на дне
Убийцы. Им прощения не будет.
Они об этом знали наперёд
Глушили водку, целились незряче…
… Так тихо. Дальний колокол поёт.
У стенда старики стоят и плачут.
Всегда так было
Всегда так было, и так будет.
Того, кто нежен – грубость губит,
Того, кто слаб, того затопчут,
Тех, кто искрится – обесточат.
Того, в ком совесть – проклянут
Того, Кто лучше всех – распнут…
Село
Ряска в пруду сбилась кучками,
Рухнул плетень в лопухи.
Поле покрылось колючками,
Смолкли в селе петухи.
Где была ровная улица –
Хмуро стоят хутора.
Псы за забором беснуются,
Лают всю ночь до утра.
Нет, не порадуют окнами
Избы, стоящие в ряд.
Нынче – заборы высокие,
Свежею краской горят.
Время, с гулянками, плясками,
Общей душой – отцвело.
Дачным посёлком неласковым
Стало родное село.
Трещат сороки в перелеске…
Трещат сороки в перелеске.
Села печален древний лик.
В пруду не слышно рыбьих всплесков.
Раскинул зонтик борщевик…
Вода в колодце стала горькой.
Бурьян штурмует сельский ток.
Заборы ветхие – в подпорках.
Косилки отслужили срок,
Комбайн ржавеет у дороги.
Поля кустами заросли.
А люди, жалуясь на Бога,
Лекарство ищут от тоски.
Начальство костерят привычно.
Детишки в город подались.
Травой поросший, горемычный,
Храм, осыпаясь, смотрит ввысь.
…Старуха шла – перекрестилась,
И – дальше, пыльною стезёй…
И Небо ниже опустилось.
На землю капнуло слезой.
Пробился ключ в сухом овраге…
Вода студёна и чиста…
Чертили ласточки зигзаги
Над колокольней без креста…
Бабушка Фрося
Тусклая, стылая, поздняя осень.
Днями – рассеянный сумрачный свет.
Ветер последние листья уносит,
Яркие, прячутся в жесткой траве.
В офисах свет загорается рано.
Души людей погружаются в сеть.
Вечером дома мерцают экраны,
Зов мониторов – не одолеть…
День – словно фильм
из коротеньких серий.
Души бегут – а зачем и куда?
В мире дурманном, в плену эзотерик,
Словно в песок утекают года.
… Чуть развиднеется, бабушка Фрося
Зорьку подоит, проводит пастись.
Курицам бросит пшеницы и проса.
Кошке нальёт молочка:
«Кись-кись-кись» …
Печку затопит, наварит картошки.
Двор надо чистить, бельё замочить.
Ходит за нею пятнистая кошка.
Зорька вернулась. Стоит и мычит.
…Бабушкин день –
хлопотливый и длинный.
Кто ей в работе поможет? Одна.
Ветер листочки срывает. Предзимье.
Пусть – непогода!.. В душе – тишина.
Вечером встанет она на колени.
Плачет и шепчет: «Помилуй… Прости…
Выведи из Вавилонского плена
Деточек милых, к Себе возврати…»
Чудом держится домишко
Чудом держится домишко,
Из последних сил стоит.
Ветер хлопает бельишком,
И в окошке свет горит…
Провалилась крыша слишком,
Стены в доме повело,
Но лежат рядком дровишки:
Видно – топят, и тепло…
Пёс в коморке возле дома,
Отлежится – и во двор.
Обежит забор знакомый –
Устрашится всякий вор.
На забор без слёз не глянешь.
Доски рубят, в печке жгут.
…Разве жить сюда заманишь?
Но, как видите, живут.
Заменили стёкла плёнкой…
…Пусть не верит и не ждёт,
Но стоит-живёт избёнка…
Чьи-то души бережёт…
Размышления во время полёта
В иллюминатор мы глядим…
Жизнь так хрупка и невесома…
Под нами облака, как дым,
Что отделяют нас от дома –
От милой, сказочной земли,
Основы, нам казалось – прочной…
Но нас просторы увлекли,
И мы летим средь белых клочьев…
И понимаем, что слабы,
Беспомощны, и – дрожь по коже…
…Что нет ни рока, ни судьбы,
И нас несут ладони Божьи…
Хилок
Леса осенней, сказочной поры.
Багрово- жёлтые, зелёные ковры…
Нас электричка мчала на восток,
В далёкий рыжий каменный Хилок.
Дороги от вокзала – во все стороны,
А вдоль обочин важно бродят вороны.
Обычная окраина российская.
Глаза людей – с пронзительною мыслью.
Живут, работают, о детях беспокоятся…
Над ними небо серое покоится.
Храм деревянный – среди камня островок,
Средь суеты – спокойствия мирок.
Светлеют лица, изменяются,
Когда над вечною иконой наклоняются…
Холодный август… Горьковатый дым…
Был город оставляемый – родным…
Самоизоляция
Город обволакивает страх.
Бродит он, заглядывая в окна.
В электричках и на площадях
Нынче непривычно одиноко.
Божьи птицы знай себе в ветвях
Перепархивают и щебечут тонко.
А людей в дома запрятал страх.
Не увидишь бабушку, ребёнка.
Только носятся безумные авто.
Пёс бездомный вышел на дорогу.
Я надену новое пальто,
В храм пойду. Открыт он, слава Богу.
Души прячутся в испуганных телах.
Лица прячутся за масками, как будто
Защитят они, прогонят страх,
И уберегут от тяжкой смуты.
Но пока открыта в Церковь дверь.
Лики озаряются свечами.
Бог нас не оставит, твёрдо верь.
С нами Бог! И Ангел за плечами.
Когда нас выпустят на волю
Когда нас выпустят на волю…
Когда гулять, дышать позволят,
Из дома, словно из тюрьмы
Мы выйдем! Но поймём ли мы
Уроки тяжкой несвободы?
Душою одичав, в угоду
Усталым страхам, может статься,
Мы будем продолжать бояться,
Мы перестанем улыбаться?
Не будет так! Душою светлой
Пошлём всему вокруг приветы.
Не опасаясь ничего,
Обнимем друга своего!
Даже если никто
Даже если никто нас не услышит,
Даже если пройдём мимо глаз и сердец…
Вы прислушайтесь к миру – он тягостно дышит,
И глядит как больной недвижимый отец.
Он не любит, родной. Болен, но не смирится.
Слов не нужно ему, только бережный жест:
Одеяло поправить, дать свежей водицы,
Положить в изголовье на ниточке крест.
Тень прогнать от лица. Потерпеть, до конца.
Беги ко Христу
Хранит нас Бог
Хранит нас Бог от зноя и от стужи.
Пока хранит! И птицы в небе кружат.
Не падают на землю, помертвев.
Река ведёт бесхитростный напев.
Дождь проливается, и облака плывут,
И зёрна радуются влаге и теплу.
И землю не засыпала зола,
Не расползлась ещё короста зла,
А мы пока и дышим, и живём,
И не сгораем в пламени живьём.
Но мир, мы твердо знаем – обречен,
Он догорает медленной свечой.
Не хватит сил у нас его спасти.
Мы только шепчем: «Господи, прости…».
Пропасти
Есть пропасти уныния, безверия.
Оступишься – и падаешь во тьму.
Туда однажды рухнула Империя,
И мы летим вослед, по одному.
Успеть бы вспомнить: у души есть крылья!
Их древний змий лишён – решился пасть.
О благодати грешники забыли
И валятся в разинутую пасть.
Но бедный Пастырь, в кровь сбивая ноги,
Своих овечек ищет, чтоб спасти.
Зовёт Он нас, в надежде и тревоге,
А мы вопить должны: «Мы тут! Прости!»
Атеист и верующий
Забавно помертвевшему душой
Увидеть вдруг живого человека,
В душе которого искрится фейерверком
О Боге радость, покаяние свежо…
Он с любопытством смотрит в этот мир,
По духу чуждый, но по-детски милый,
И жизнь своя, что холодней могилы,
Впервые видится – из сквозняков и дыр.
И он уносит капельку тепла,
Себя слегка за слабость презирая.
Не верящий, несёт частицу Рая
В душе, что на мгновенья ожила.
Иной придумает событие
Иной придумает событие,
Иль устроенье человека,
И верит ложному наитию,
Вспять поворачивая реки.
Они текут в другую сторону,
Но лишь в его воображении.
А мысли, словно злые вороны,
Роняя пух, ведут сражение.
И жаль такую душу страстную.
Во лжи бредёт она, ослепшая.
Зовёт ненастным небо ясное,
Как лихорадкой заболевшая.
Душа без Бога
Душа без Бога мучится тоской.
Напрасно ищет радость и покой.
Скрипят мозги, понять пытаясь мир.
Опоры нет – и скрыт ориентир.
Гордыня глупая заводит душу в лес,
Её по буеракам водит бес.
Ей говорят – покайся и смирись.
Не позволяет гордость глянуть ввысь.
Чем к Церкви, Богу ненависть сильней,
Тем глуше путь, и ниже, и темней.
Кто ищет правду
Кто ищет Правду, тот находит Бога.
А что есть Правда? Сораспятье со Христом.
Он – Путь и Жизнь, Он – верная дорога,
Но не желает слышать ложь о Нем.
Обманные статьи, пустые книги…
В них есть «добро и правда», «гуманизм»,
А со страниц лукаво и игриво
Глядят кощунство, злоба и цинизм.
Христос – Одна-единственная Правда.
За истину Он Кровью заплатил.
Но ненавидящим и Жертвы той не надо.
Они полны своих мертвящих сил.
И люди, что неправде страшной служат.
Так глянут вдруг задавленной душой,
Что стынет кровь – такая боль и стужа,
Так беспокойно им, нехорошо…
Язычнику
И уйдёшь во тьму своей души.
И не встретишь там ни огонёчка.
То, что ты один средь мрака ночи,
Слабую надежду сокрушит.
Душу, что безвидна и пуста,
Жуткое отчаянье наполнит.
Но она вовек уже не вспомнит
Имя драгоценное Христа.
Жизнь – в Боге
Жизнь – в Боге, и ни в чём другом.
Как смеем этого не видеть?!
Дыханье, мысли – от Него.
В мельчайшей точке, в кратком миге,
В цветке, глазах, речной воде,
В прыжке оленя, в добой книге…
Бог, сердце чувствует, везде!
Как смеем этого не видеть?!
Вершины
Не очень-то надейтесь на сочувствие.
Вам сказано об овцах и волках.
Увидите кощунства, богохульства,
Но совершенная любовь прогонит страх.
Ах вы, овечки, любящие, нежные!
Как сердце кровоточит, как болит!
Но как зовут вершины белоснежные
Там, в лучезарно-радостной дали!
Опять вы изгнаны. Почти что не убиты.
Прах отрясаете с растрескавшихся пят…
И – снова в путь, любимы, не забыты
Тем, Кто за вас однажды был распят…
Никому ничего не докажешь
Никому ничего не докажешь…
Невозможно порой объяснить…
Но реальность другая покажет
Вдруг себя… Ни понять, ни забыть.
Есть иные источники знаний,
Есть нетленная часть бытия,
Для которой так мало названий,
Но сверкает во всех Житиях.
Да, земное – обманчиво-тленно,
Виртуальность, и часто – абсурд.
Жизнь сама, словно вспышка, мгновенна,
Сквозь которую в вечность идут.
Жаль, что мы понимаем нескоро,
Покалечены общим грехом,
Что любой наш поступок – к укору,
Что любой из нас – страстью влеком.
Что мы к Богу идём, иль – от Бога.
А иного пути не дано.
Что успеть надо выбрать дорогу.
Время лживо. Обманет оно.
И только Свет
Кругом – неполнота… Везде – ущербность.
Но мы собой не в силах возместить
Немыслимую безразмерность…
И счастлив тот, кто смог себя смирить.
В колодцах душ полно и тьмы, и скверны,
Но нам гордыня не даёт понять:
Безмерное заполнится безмерным,
И только Свет способен тьму прогнать.
Дополнить, возместить до совершенства,
И возвратить нас, падших, к жизни вновь.
Способен – Бог. Но мы бежим блаженства.
Нас, грешных, жжёт Небесная Любовь…
Душа, что дерево в городе
Душа, что дерево в городе,
Где люди потоком – мимо.
Волны тепла и холода
Меняются неуловимо.
Душа, зверёк неприрученный,
Прячется от внимания.
Эмоции сжаты, скручены,
Почти спрессованы в манию.
Манию одиночества,
Страха и недоверия.
А так нестерпимо хочется:
Настежь и окна, и двери.
Здесь постоянно сумрачна погода…
Н.А.Сорокину
Здесь постоянно сумрачна погода.
Туман, касаясь гребня скал, плывёт.
Здесь молчаливо ёжится природа,
И лишь ручей то плачет, то поёт.
Источник воды, словно слёзы, точит,
Бежит средь мхов, ведёт простой мотив
В краю, где вверх не подымают очи,
Божками лес и горы населив.
Местам таким веками поклонялись.
Сверкает дно от множества монет.
Здесь просят, шепчут, в прегрешеньях каясь.
Бог, верят, здесь. Его на небе – нет.
…Душа не ведала, насколько было пусто
В глухом краю, где рай земной воспет.
Оттуда выбрался я лабиринтом узким…
Едва дыша… Чуть различая свет…
Заблудшая душа
Заблудшая душа – в таинственном лесу.
Деревья-призраки… То скалы, то овраги…
Пьёт страха ядовитую росу.
Живыми кажутся замшелые коряги…
От страха собственного силится бежать,
Густеет лес, зловеще тёмен, тесен…
Но стоит Имя Божие призвать –
Увидишь свет!
И – выбежишь из леса!