Лилии для Эйвери

ЭТАН
Январь, 2018 год

Мне жарко и невероятно затекло всё тело. Открываю глаза и пытаюсь осознать, где нахожусь. Вдруг вспоминаю весь вчерашний день и моментально прихожу в себя. Хочу встать, но замечаю, что на моей руке лежит голова Лилиан. Девушка спит, сидя прямо на полу, опираясь на меня.

Неожиданно желание куда-то бежать пропадает. Я смотрю на Лилиан и не могу сдержать улыбку. Девушка выглядит такой спокойной и милой. Именно милой, и никак иначе. Я испытываю огромное чувство благодарности и умиления, понимая, что она проспала так всю ночь, охраняя меня и мой сон.

Мне не хочется её будить, но долго ждать я тоже не могу. Провожу свободной рукой по завязанным, как обычно, в хвост волосам и останавливаюсь на щеке Лилиан. Девушка лишь дёргается во сне, но не просыпается.

– Лилиан, – тихо зову её я, затем повторяю её имя ещё несколько раз.

Наконец, она открывает глаза и смотрит прямо на меня. Даже такой сонный взгляд украшает её. Я снова улыбаюсь.

– Доброе утро, – произношу я, девушка улыбается в ответ.

– Не могу поверить, что проспала так всю ночь, – тихо говорит она и убирает голову с моей руки. Мне вдруг становится жутко неуютно, словно я остался с неприкрытым тылом. – Всё тело жутко болит.

– Тебе не стоило оставаться со мной здесь. Могла бы отлично выспаться в постели, – говорю я, хотя на самом деле рад видеть её рядом.

– Не хотела тебя бросать, – говорит Лилиан. Она встаёт и делает несколько наклонов в разные стороны, чтобы размять тело. – Я сварю нам кофе.

Такие обычные слова кажутся мне очень приятными. Я встаю и пытаюсь найти своё пальто. Смутно помню, как вчера Лилиан снимала его с меня. Пальто висит на вешалке при входе. Достаю из кармана телефон и понимаю, что мне никто не звонил. Значит, новостей нет.

Нужно срочно собираться и ехать в полицейский участок, хотя едва ли я узнаю что-то новое. Смотрю на время и буквально ахаю.

– Лилиан, уже десять утра, – кричу я.

Девушка выглядывает с кухни и застывает. На её лице я вижу разочарование.

– Я опоздала на работу, – говорит она с отчаянием. – Вот чёрт!

Прохожу на кухню и сажусь за барную стойку. Смотрю, как Лилиан варит кофе. Смотрю? Нет, скорее любуюсь. Она делает всё так легко и естественно, словно всё это вполне обычная практика наших с ней совместных дней.

О чём я вообще думаю? Не могу отделаться от собственных мыслей, и меня это злит.

– Разве плюс работы на себя не в том, что можно приходить, когда захочется? – спрашиваю я, только чтобы нарушить неловкое молчание. Хотя, похоже, саму Лилиан оно не напрягает.

– Да, но чем больше я буду спать, тем меньше заработаю, – отвечает девушка и разливает кофе по чашкам. – Вчера пришлось попросить мою помощницу задержаться подольше. Я несу потери.

Лилиан улыбается и ставит передо мной чашку кофе. Аромат моментально заряжает меня энергией, хотя я не сделал ещё и глотка. Девушка садится рядом и размешивает сахар в чашке.

– У тебя уже есть работники? – спрашиваю я, делая глоток. – Это хороший показатель роста бизнеса.

– Не то чтобы работники, – Лилиан пожимает плечами. – Кэтлин подрабатывает время от времени. Я прошу её иногда подменить меня или помочь в праздники. О расширении бизнеса говорить пока рано.

– У тебя всё получится, – говорю я. Лилиан едва заметно улыбается. Мои слова ей приятны, безусловно.

– Есть какие-нибудь новости? – спрашивает она. Я отрицательно качаю головой.

– Ни одного звонка. Сейчас поеду прямиком в участок.

– Тебе нужно принять душ, переодеться, позавтракать, – возражает Лилиан, но я не готов с ней согласиться.

– Это может подождать. Ещё успею.

Лилиан допивает кофе, встаёт и ставит чашку в раковину. Она молча смотрит на меня и ждёт, пока и я закончу нашу маленькую утреннюю трапезу.

– Мне нужно в душ, – говорит она, наконец, со смятением в голосе.

– О, – только и протягиваю я. – Тогда мне пора.

– Вообще-то, – так же неуверенно произносит Лилиан. – Я думала, мы выйдем вместе. Не подождёшь немного?

Я киваю в знак согласия и Лилиан спешно выходит из комнаты. Мне остаётся только допивать кофе в тишине и одиночестве. Зато есть время оглядеться, хотя едва ли я могу найти здесь что-то необычное.

Такой же порядок, как и в прошлый раз. Да, тогда всё вышло глупо. Я вспылил и наговорил глупостей. Не думаю, что Лилиан всё забыла и простила. Просто сейчас нам обоим не до выяснения отношений.

Допиваю кофе и ставлю чашку в раковину рядом с чашкой Лилиан. Замечаю, что улыбаюсь, видя их вместе. Кажется, я схожу с ума.

Выхожу в гостиную и рассматриваю книжную полку для того, чтобы отвлечься от странных мыслей. Здесь довольно интересная коллекция литературы, книги не новые, некоторые зачитаны практически до дыр.

Рука сама тянется к роману Харпер Ли, и я достаю книгу. Долго верчу её в руках, не решаясь открыть, словно в этом есть что-то личное. Но в конце концов я всё же открываю книгу и замечаю множество заметок на полях и подчёркнутых цитат. Ощущение, будто я читаю чужой дневник, но мне уже сложно остановиться.

«Ничего не надо страшиться, кроме страха».

Что ж, эта девушка, наверняка, знает всё о страхе. Ничего удивительного, с такой матерью. Я часто представляю Лилиан маленькой девочкой, светловолосой и улыбчивой, как Эйвери. Но, должен признаться, едва ли они похожи. Лилиан кажется мне в разы несчастнее.

Я перелистываю пару страниц и вновь останавливаюсь.

«Она – одна из немногих особ женского пола, которых он в состоянии терпеть около себя сколько угодно времени».

Я улыбаюсь и провожу пальцами по линиям, которые Лилиан оставила в книге. Сердце пронзает необъяснимое чувство, словно я знаю эту девушку много лет. Странно, что могут сделать пару цитат в какой-то книге.

– «Убить пересмешника»? – слышу я голос Лилиан и оборачиваюсь. Ощущение, словно меня, как мальчишку, застали врасплох.

– Прости, – оправдываюсь я, но вижу, что девушка не злится. – Стало интересно, только и всего.

– Всё в порядке, – с улыбкой отвечает она. – Это хорошая книга. Одна из любимых, пожалуй.

– Ты все их прочла? – спрашиваю я, возвращая книгу на место.

– Почти все, – девушка пожимает плечами.

Только сейчас я замечаю, что она уже переоделась. На ней чёрное тёплое платье без каких-либо необычных штрихов и украшений. Но и оно ей к лицу. Чёрт, есть хоть что-то, что ей на самом деле не идёт?

– Это книги моей мамы, – говорит Лилиан и, видя моё удивление, уточняет. – Моей приёмной мамы. Я почти готова. Ещё пару минут, хорошо?

Я соглашаюсь и продолжаю осматривать всё вокруг, пока Лилиан собирает сумку. На комоде под лампой я замечаю фотографию и долго её рассматриваю. Лилиан здесь явно года на три-четыре младше. Рядом с ней молодой мужчина, он точно старше её. Волосы ещё темнее моих, такие же глаза. Их объединяет только одно – счастливая улыбка.

Долго думаю, кто этот парень, почему она хранит это фото столько лет. Где он сейчас, и почему я о нём не слышал.

– Это Джейсон, – прерывает мои размышления Лилиан. Я оборачиваюсь. Она уже надела пальто и смотрит на меня с нетерпением. – Он мой брат. Сын моих приёмных родителей.

– Он милый, – только и отвечаю я, хотя чувствую, что на душе стало легче.

Мы выходим из квартиры вместе, но молчим и чувствуем неловкость. Я за многое благодарен Лилиан, но это не мешает мне злиться на неё из-за Эйвери. Думаю, сама Лилиан испытывает что-то похожее.

– Позвони мне, хорошо? – просит девушка, когда мы выходим на улицу. К сожалению, нам в разные стороны. – Когда узнаешь что-нибудь. Любую мелочь.

Я обещаю позвонить, благодарю её ещё раз и ухожу. Делаю над собой усилие, чтобы вдруг не обернуться. Не понимаю, зачем мне это нужно.

Чем дальше я отхожу от дома Лилиан, тем яснее становится мой разум. Просыпается вчерашний страх и негодование, хотя я, безусловно, веду себя гораздо спокойнее.

Мне приходится вновь ловить такси, и я обещаю себе, что больше не буду доводить себя до состояния, в котором нельзя вести автомобиль.

До участка ехать около двадцати минут, и эти минуты кажутся мне вечностью. Я боюсь узнать, что они не нашли Эйвери, но ещё больше боюсь, что её нашли, но с ней приключилось что-то плохое.

Когда я уже почти подъезжаю к участку, раздаётся телефонный звонок. Сердце начинает вновь бешено колотиться.

– Мистер Хант, – слышу я в трубке мужской голос. – Это сержант Роджерс. Мы нашли Вашу дочь.

Оставшуюся дорогу я не могу усидеть на месте, и как только такси останавливается, выбегаю из автомобиля и не сбавляю скорость ни на секунду.

В полицейском участке, как и всегда, полно народу. Я то и дело верчу головой в поисках Эйвери. Ожидаю увидеть её где-нибудь, сидящей на стуле, или играющей с кем угодно, но дочери нигде нет.

– Мистер Хант, – слышу я уже знакомый голос. Передо мной сержант полиции.

– Что с Эйвери? Где она? С ней всё в порядке? – вопросы льются рекой, но сержант медлит, кажется, несколько лет, прежде чем ответить.

– Ваша жена и правда забрала её с собой в гостиницу, – говорит сержант. Он предельно спокоен и собран. Я успокаиваю себя только этим. Ведь, если бы что-то случилось, я бы сразу понял. Правда ведь? На самом деле, не знаю. – Мы нашли Вашу дочь, но миссис Хант в номере не было. Мы ждали её появления до утра, но она так и не пришла. Номер она не сдала, значит, рано или поздно вернётся хотя бы за вещами. Так что – мы её найдём.

– Эйвери, – почти стону я, полицейский утвердительно кивает.

– Мы обнаружили девочку в номере. У неё был приступ эпилепсии, но мы успели вовремя, – говорит мужчина, и я почти теряю сознание от ужаса. – Сейчас её осматривают врачи, но её жизни ничего не угрожает.

– Приступы не смертельны, если всё делать правильно, – поясняю я. Полицейский снова кивает. Он кладёт мне руку на плечо.

– Мы всё делали правильно. Её скоро привезут.

– Давайте я сам поеду в больницу, заберу её, – предлагаю я, понимаю, что говорю слишком громко и быстро. Нужно успокоиться.

Проблема в том, что пока я не увижу дочь собственными глазами, то не смогу расслабиться ни на секунду.

– Пойдёмте, я покажу, где вы можете подождать, – только и отвечает полицейский, не обращая внимания на мои слова. – У нас есть кофе и автомат с печеньем.

У меня нет сил спорить. Сержант заводит меня в какую-то комнату, и мне трудно понять, для чего она здесь существует. Для таких людей, как я? Чтобы томительное ожидание было более комфортно?

Минуты тянутся часами, а часы превращаются в дни. Эйвери всё нет. Я наливаю себе вторую чашку кофе, но ничего не помогает. Неудивительно. Меряю шагами комнату и совсем не чувствую усталости. Только опустошение.

Когда дверь в комнату открывается, моё сердце замирает. Я вижу полицейского, а за ним – свою дочь. Облегчённо выдыхаю и пытаюсь сдержать слёзы.

– Папа, – радостно кричит Эйвери и бросается мне в объятья. – Я соскучилась по тебе.

Я обнимаю дочь так крепко, что боюсь сломать ей что-то. Вдыхаю запах её волос и чувствую, как на смену страху приходит умиротворение.

– С тобой всё в порядке? – спрашиваю я, смотря дочери в глаза. Она утвердительно кивает.

– Мама забрала меня из школы и сказала, что мы все вместе поедем отдыхать. Мы ждали тебя, но ты так и не пришёл, – Эйвери пожимает плечами. – Мама ушла вечером по делам. А мне, – дочь запинается, – мне стало плохо. Я забыла утром выпить лекарство, и вечером тоже. Прости.

– Тебе не нужно извиняться, – шепчу я ей и целую в щеку. – Главное, что всё хорошо.

– Ты позвонишь маме? – спрашивает Эйвери, я стараюсь не злиться. Напоминание о Шерил сводит меня с ума.

– Давай вернёмся домой, а после поговорим, – прошу я, и дочь соглашается.

Полицейский, который привёл Эйвери, передаёт мне бумаги из больницы и обещает позвонить, как только станет известно хоть что-то о Шерил.

Я беру дочь за руку, и мы выходим на улицу. Вдыхаю холодный воздух и понимаю, что действительно дышу.

Мы идём домой пешком, ведь машина так и осталась у квартиры. Но нам обоим это нравится. Эйвери рассказывает о том, что ехала в машине с мигалками и полицейский разрешил ей включить сирену на несколько секунд. Девочка смеётся, когда рассказывает свою историю. И только этот смех лечит все те раны, которые образовались за два дня.

Когда мы, наконец, поднимаемся в квартиру, я чувствую себя в безопасности, словно эти стены могут оградить нас от всего. Думаю о том, что завтра же нужно сменить замки.

– Мисс Саммерс будет ругать меня за то, что я пропустила школу, – говорит Эйвери и садится на пол возле дивана. Так же, как и её старшая сестра. Я улыбаюсь.

– Давай я приготовлю что-нибудь вкусное? – предлагаю я, но дочь поджимает губы.

– Может, закажем пиццу? – просит она, а я не могу сейчас сопротивляться.

До сих пор не могу поверить, что всё реально. Ещё пару часов назад я страдал и боялся, что никогда не увижу дочь, а сейчас она со мной, хитрым голосом просит любимую пиццу.

После того, как я звоню в доставку, то сразу же набираю сообщение Лилиан. Нельзя забывать о своём обещании. К тому же, она и правда переживает. Она заслуживает знать, что всё в порядке.

«Эйвери дома. Всё хорошо. Поговорим позже».

Отправляю и хочу отложить телефон в сторону, но почти сразу же получаю ответ. Видимо, Лилиан действительно ждала новостей.

«Спасибо, Этан. Просто спасибо».

Я перечитываю эти несколько слов раз за разом, пока не замечаю, что слишком откровенно улыбаюсь.

ЛИЛИАН
Февраль, 2018 год

Я очарован тобой навеки. Ты прикоснулась к моему сердцу.

Вот что на языке цветов означает белый гиацинт. Для человека, который в этом разбирается, всё элементарно просто и понятно. Но не для остальных людей.

Молодой человек, одетый явно не по погоде, выбрал именно жёлтый. А это значит только ревность и недоверие. Странно, что настолько солнечный яркий цвет всегда имеет такой смысл.

Но, как бы я ни старалась переубедить своего покупателя, парень настойчив в своём выборе. И мне приходится просто сдаться. В конце концов, это я придаю слишком много значения таким мелочам. Люди просто хотят наслаждаться красотой.

– Жена любит эти цветы, – с улыбкой объясняет парень, хотя я ничего не спрашивала. – Для полной коллекции не хватает только жёлтого.

– Вашей жене очень повезло, – отвечаю я и отдаю цветок покупателю.

Должно быть, в паре, где мужчина выбирает цветы для коллекции жены, не важны никакие условности и тайный язык. Возможно, жёлтый цвет не имеет никакого влияния на настоящую любовь.

Когда парень уходит, я снова остаюсь одна во всём магазине. На улице уже почти ночь, но мне совсем не хочется идти домой. Тишина и пустота в последнее время стали слишком сильно на меня давить. А всё потому, что я узнала, что, наконец-то, смогу перестать быть такой одинокой.

К сожалению, после хороших новостей об Эйвери, Этан больше не звонил. Сама я не хотела навязываться, хотя и очень желала увидеть сестру. Мне казалось, что общее горе нас с ним сплотило, но как только всё наладилось, мы снова стали незнакомцами друг для друга.

Прошло почти две недели с нашей последней встречи с Этаном, и я просто сходила с ума от незнания. Всё ли у них хорошо? Счастливы ли они?

Не знаю, с каких пор я стала беспокоиться не только о сестре, но и о её отце. Этан вызывает у меня странные чувства, и мне сложно подобрать им какое-то объяснение. Возможно, я просто так сильно хочу стать частью их семьи, что каждый отказ болью отзывается в моём сердце.

Хотя, не вру ли я себе? Может, эта обида называется иначе? Может, я просто скучаю по нему?

Нет, эта идея кажется мне совсем глупой. Этан – отец моей сестры, муж моей матери. Я не имею права испытывать к нему никаких чувств.

Когда вижу на экране мобильного номер Ивлина Конли, то вздрагиваю. В душе я вдруг чувствую себя виноватой перед Этаном, а потом спешу отогнать от себя эти мысли. Это всё глупости, о которых даже и не стоит думать.

– Ещё не спишь, фея цветов? – смеётся Ивлин, когда я беру трубку. Мне на секунду становится приятно.

– И тебе привет, король контрактов, – отвечаю я. Парень смеётся ещё громче.

– Готов быть для тебя кем угодно, – отвечает он. – Я заеду? Или ты снова занята ссорами с неотёсанными грубиянами?

– Я на работе, Ивлин, – только и отвечаю я, понимая, что мне неприятны такие высказывания в адрес Этана. – Не знаю, когда вернусь. Позвони кому-нибудь другому.

– Ты меня переоцениваешь, – отвечает Ивлин. – Двух взбалмошных девиц я не выдержу.

– Хорошего же ты обо мне мнения, – говорю я и почти уверена, что парень хмурится.

– Заеду в магазин, значит. И возражения не принимаются.

Ивлин бросает трубку прежде, чем я успеваю поспорить.

Мне не нравится идея его приезда, но я понимаю, что предпочту даже его общество одинокому вечеру. Ещё раз проверяю список входящих звонков, надеясь увидеть номер Этана. Вдруг я просто не услышала, когда он звонил. Но чудеса случаются крайне редко и, видимо, не в моём случае.

Ивлин приезжает довольно быстро. Впрочем, как и всегда. Я едва успеваю убрать последние цветы в холодильник, как парень открывает дверь. На нём строгий костюм и галстук, которые невероятно ему идут. Парень выглядит строго и, чего греха таить, сексуально. Я лишь улыбаюсь в знак приветствия.

– Ты, как всегда, в работе, – произносит Ивлин. В его голосе я слышу усталость, хоть и не верю в это. Сколько знаю этого парня, он ни разу не изменял своему хорошему, пусть и слегка таинственному, настроению.

– А ты, как всегда, разъезжаешь по городу. Когда ты успеваешь работать и зарабатывать те большие деньги, которые тратишь на эти костюмы? – говорю я.

Парень усмехается, но делает это слишком натянуто. Он поворачивает ключ, запирая дверь изнутри. Потом выключает верхний свет и кладёт свой портфель на стол.

Магазин погружается в полутьму, помещение освещает только лампа над рабочим столом.

– День выдался паршивым, – шепчет парень. – Лучше не говорить об этом.

Ивлин подходит ко мне ближе и привычно проводит рукой по моей спине, останавливаясь на талии. Он резким движением притягивает меня к себе и целует.

Должно быть, впервые за все годы, что мы знакомы с Ивлином, я не хочу целовать его, хотя эта близость никогда и не вызывала у меня пресловутых бабочек в животе. Я вновь вспоминаю Этана и проклинаю себя за это.

Как бы там ни было, появление Ивлина весьма кстати. Только он может помочь мне забыть о Ханте хотя бы на время.

Парень прижимает меня к стене и ненадолго отстраняется. Он смотрит на меня так, словно видит во мне что-то особенное, хотя я знаю, что это не так. Ивлин проводит рукой по моим волосам, и я вздрагиваю. Так же делал и Этан. Ничего не получится. Глупо было надеяться.

Я останавливаю Ивлина, положив руки ему на грудь. Парень смотрит на меня с удивлением. Ещё бы, за четыре года мы ни разу не отказывали друг другу.

– Что-то не так? – спрашивает парень обеспокоенно. – Не хочешь делать этого здесь?

– Вообще не хочу этого делать, – произношу я. Ивлин смотрит на меня, как на сумасшедшую. Видимо, в его голове не укладывается, как кто-то может не хотеть секса с ним.

– В чём дело? – нервно спрашивает парень. Я боюсь, что он обидится. Хотя, боюсь ли я этого на самом деле? Кажется, нет.

– Прости, давай не сегодня. Ты был прав – день выдался ужасным, – поясняю я и отхожу от парня подальше.

Он всё ещё не понимает, что происходит, и начинает злиться. Отмечаю про себя, что даже в выражении этой эмоции они с Этаном совершенно разные. Почему я вообще их сравниваю?

– Это шутка такая? – Ивлин слегка повышает голос. – Я ехал к тебе через полгорода!

– Но я тебя не звала, – только и отвечаю в своё оправдание.

– Чёрт с тобой, Лилиан, – со злостью произносит парень и берёт свой портфель со стола. – И больше не звони мне, когда кто-то невероятно сильно тебя обидит.

Он пытается открыть дверь, но она заперта. Ивлин ещё раз чертыхается, отпирает дверь и выбегает из магазина. Странно, что я совсем не чувствую себя виноватой перед ним. Возможно ли, что мы переросли эти отношения?

Мы с Ивлином встретились в колледже, и тогда секс без обязательств выглядел в разы привлекательнее. С того времени мы оба повзрослели. Стали ли мудрее? Вряд ли. Нам обоим просто нужно время успокоиться.

Мне вдруг хочется увидеть Джейсона, поговорить с ним, поговорить хоть с кем-то. Но до квартиры брата слишком далеко, чтобы идти пешком. Я даже не рассматриваю вариант ехать на такси, хотя Джейсон и говорит, что это глупо. Терпимо я отношусь лишь к автобусам, но сейчас уже слишком поздно.

Быстро собираюсь и выхожу из магазина. Хочется просто подышать свежим воздухом, тем более на улице заметно потеплело. Зима выдалась совсем не холодной, что меня радует. Не любила морозы с тех пор, как просидела на крыльце дома своей учительницы несколько часов.

В тот день всё пошло не так с самого утра. Я проснулась с болью в горле и насморком. Не было сил даже встать с кровати, не говоря уже о школе. Я несколько раз позвала маму, но она не ответила. Должно быть, ещё спала.

Я решила полежать ещё немного в постели, но незаметно для самой себя заснула. И подумать не могла, к чему это приведёт.

Проснулась я от громкого крика матери. Она стояла надо мной и смотрела самым грозным взглядом. Она несколько раз потрясла меня за плечи.

– Живо просыпайся, – кричала она. – Ты вздумала прогуливать школу?

– Я заболела, мама, – прошептала я с трудом. – Можно мне остаться дома?

Мама откинула одеяло и закричала ещё громче.

– Нужно было думать об этом до того, как мне позвонили из школы! Ты – маленькая чертовка, смеешь позорить меня! Немедленно вставай.

Мать резким движением вытащила меня из кровати, и я упала на пол, больно ударившись головой. На мои всхлипы мать не обратила внимания. Она ещё раз дёрнула меня за руку, чтобы я встала на ноги.

– А теперь бери свой рюкзак и иди в школу! Чтобы я не видела тебя здесь до вечера, ты меня поняла? – крикнула мать.

– Мне нужно одеться, – только и вымолвила я, сопротивляясь. – Я ведь до сих пор в пижаме.

Мать больно ударила меня по лицу, и я отлетела к стене. Она подошла ближе и сжала руку на моей шее. Стало сложно дышать.

– Если ты скажешь ещё хоть слово, клянусь, я тебя убью, – прошипела она мне. – Ты слишком долго создаёшь мне проблемы.

Она опустила руку, и я закашлялась. Хотелось плакать, но делать этого было нельзя.

– Проваливай, – крикнула мать и махнула рукой в сторону двери. Я не могла даже пошевелиться, настолько страх меня сковал.

Тогда мать разозлилась ещё больше. Она за руку выволокла меня в коридор и толкнула так сильно, что я упала и покатилась вниз по лестнице. Через пару секунд я почувствовала, как сверху на меня летит мой же рюкзак.

– Не хочу больше видеть тебя здесь! – крикнула мама, но все звуки казались мне приглушёнными. Я попыталась встать, голова кружилась. Из носа капала кровь, а из глаз – слёзы. Я схватила куртку с вешалки, обула ботинки и выбежала из дома, прихватив рюкзак.

Мне некуда было идти. Появиться в таком виде в школе было бы глупо. А родных людей у меня здесь не было. Нигде не было.

Я добрела до дома своей учительницы, миссис Роуз. Пару раз она отвозила меня к себе, когда мать забывала забрать меня из школы.

Несколько раз позвонила в дверь, потом постучала, но никто не открыл. Конечно, миссис Роуз ещё в школе. Мне ничего не оставалось, как сесть на ступеньки перед домом и постараться не заплакать снова. Кровь из носа только-только перестала течь, но руки и одежда были испачканы.

Я просидела на этом крыльце, пожалуй, несколько часов. В конце я уже практически не чувствовала ног и рук от холода. Можно было только молиться, хотя в Бога я никогда не верила.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем я услышала знакомый голос.

– Лилиан, – закричала миссис Роуз. И мне не был страшен этот крик, ведь в нём была только тревога. – Что с тобой?

– Миссис Роуз, – прошептала я, почти не было сил говорить. – Простите. Я не знаю, куда пойти.

Учительница завела меня в дом, усадила на диван и укутала в плед. Она заварила мне горячего чая и кому-то позвонила, хотя я не поняла, кому. Мне было всё равно.

Я никак не могла согреться, тряслась всем телом. Миссис Роуз села рядом со мной и крепко меня обняла. От этих объятий мне должно было стать легче, но я только расплакалась.

– Тише, Лили, – прошептала мне учительница и поцеловала в висок. – Сейчас приедут врачи. Они тебя осмотрят, хорошо? Ты не против?

Я отрицательно покачала головой. Мне очень хотелось, чтобы хоть кто-то обо мне позаботился.

Вместе с докторами приехала и полиция. Я мало понимала, что происходит, да и у меня не было на это сил.

Врачи осматривали меня, задавали какие-то вопросы, а мне хотелось спрятаться ото всех. Мне было стыдно сидеть перед всеми этими людьми в одной пижаме и с лицом в крови. Но, как оказалось, это и спасло меня.

– Как бы она не заболела, – прошептала доктору учительница. – Она просидела на улице несколько часов. Так недалеко и до пневмонии.

Когда меня забрали в больницу, стало страшно. Я никогда не лежала в больницах, и не понимала, что происходит.

Первые пару суток я не помнила вообще, потому что лежала с очень высокой температурой. А потом, когда сознание стало немного яснее, начала паниковать.

Миссис Роуз приходила каждый день. Она читала мне книги, хотя я давно уже не любила сказки. Но слушать этот тёплый, ласковый голос мне было приятно.

Учительница рассказывала о том, что происходило в школе, пока меня не было, что на улице потеплело, что на днях в городе был праздник. И ни словом не обмолвилась о моей матери, которая ни разу так и не пришла.

Меня выписали из больницы через пару недель и отвезли домой. Но не для того, чтобы передать матери. Мне было сказано, что нужно собрать необходимые вещи и на время уехать из дома.

– Ты поживёшь в очень хорошей семье, временно, – объяснила миссис Роуз. – А мы пока поможем твоей маме, хорошо?

Миссис Роуз стала для меня единственным близким человеком, поэтому я ей поверила. И только её присутствие придавало мне храбрости, когда я заходила к себе домой, как оказалось позже, в последний раз.

Я прошла наверх в свою комнату и стала собирать одежду в большую сумку. Учительница осталась внизу, как я и просила.

– Привела в мой дом копов, а теперь уходишь? – спросил знакомый голос, и я вздрогнула.

– Мама, – прошептала я и обернулась. На мгновение на моём лице появилась улыбка. Как бы там ни было, я соскучилась по ней.

– Не смей меня так называть, – бросила она в ответ. – Собирайся и проваливай из моего дома.

– Миссис Роуз сказала, что я скоро вернусь, – проговорила я едва слышно, но мать только рассмеялась.

– Ты больше никогда не вернёшься в этот дом, помяни моё слово, – сказала мать. Я начала плакать. Мать закатила глаза.

– Ради Бога, прекрати этот концерт, – резко произнесла она и вышла из комнаты.

Я села на пол и продолжала плакать, пока на плечи не легли чьи-то руки. Подняла голову и увидела миссис Роуз.

– Пора идти, милая, – сказала она ласково, но я только отрицательно покачала головой.

Никакие уговоры на меня не подействовали и, несмотря на все возражения учительницы, социальные работники вынесли меня из дома руках. Я продолжала плакать и вырываться, но безуспешно.

Мать только стояла на крыльце и самодовольно усмехалась. Думаю, она была счастлива.

С тех пор моя жизнь полностью изменилась. Она не стала счастливее или несчастнее, просто другой.

И все эти годы я старалась избегать любой привязанности, любого проявления чувств, чтобы больше не страдать. Но иногда у жизни свои планы.

Поэтому на следующий день на работе я меньше всего жду увидеть на пороге магазина человека, вызывающего у меня до безумия смешанные чувства.

– Здравствуй, Этан, – говорю я, а мужчина лишь улыбается в знак приветствия.