Лилии для Эйвери

ЛИЛИАН
Январь, 2018 год

Ивлин останавливается на пороге комнаты и на его лице я вижу смятение. Пожалуй, впервые он не выглядит идеальным.

– Детка, – протягивает он. – Я что-то пропустил? Ты беременна?

Я пытаюсь убедиться, что правильно расслышала. С чего он так подумал? В голове всплывают слова Этана, сказанные минуту назад. «Так вот кто, по твоему мнению, должен воспитывать мою дочь?» Ну конечно.

Мне становится не по себе от этих слов, и я всеми силами стараюсь отогнать ужасные воспоминания. Проблема в том, что они никогда меня не покидали. Есть вещи, которые можно загнать в самое отдалённое, тёмное место своего сердца, но они всё равно останутся там, время от времени о себе напоминая.

– Не говори ерунды, Ивлин, – произношу я со злостью, которая всё не утихает. Меня буквально трясёт и никак не получается успокоиться.

– Снова не задавать лишних вопросов? – с усмешкой произносит Ивлин.

Вижу, что он расслабляется и проходит в квартиру. Ивлин бросает пальто на диван, где ещё пару минут назад лежало пальто Этана.

– Зачем ты здесь, Ивлин? – с вызовом спрашиваю я. – Разве ты можешь приезжать без предварительного звонка? Ты постоянно делаешь всё, что хочешь!

– В данным момент я хочу, чтобы ты перестала истерить, но этого почему-то не происходит, – с улыбкой произносит Ивлин и наливает вино в бокал, который предназначался Этану.

– Ты не можешь приезжать каждый раз, когда тебе просто нужно переспать с кем-то, – продолжаю я.

Ивлин делает пару глотков вина и смеётся. В его смехе много фальши и самолюбования.

– То есть, я могу приезжать только тогда, когда переспать хочется тебе? – спрашивает он. Я готова ему врезать, хотя понимаю, что злюсь на себя. Мне всегда хотелось быть хорошим человеком, но, вопреки всем прогнозам Джулианны, я выросла нервной, неуверенной и распутной девушкой, пытающейся заглушить собственный страх алкоголем и случайными связями.

– У меня нет на всё это настроения, – нужно как-то выгнать Ивлина отсюда, иначе я просто взорвусь, хотя не это ли произошло пару минут назад?

– Нет настроения на секс? – Ивлин снова смеётся и осушает бокал вина. – Ты не заболела?

– Ивлин, прекрати, ради всего Святого! И уезжай, – прошу я, а парень лишь отрицательно качает головой.

Он встаёт с дивана и подходит ближе ко мне. Проводит рукой по волосам и улыбается, только уже не так надменно. От парня привычно пахнет сигаретным дымом и парфюмом. За четыре года этот запах ассоциируется у меня только с ним.

– Тебе идёт, когда ты распускаешь их, – говорит Ивлин, указывая на волосы. – И не идёт, когда ты злишься. Если не хочешь секса, мы можем просто поговорить. В конце концов, я не совсем животное.

Я начинаю смеяться, и этот смех скорее нервный, чем радостный. Ивлина это только веселит.

– Совсем другое дело, – произносит он и ведёт меня к дивану. – Садись, давай выпьем и перемоем косточки тому грубияну.

«Может, ты не будешь так много пить?» – всплывают у меня в памяти слова Этана. Какого чёрта?

– Я не хочу вина, – отрицательно качаю головой, а Ивлин прикладывает руку к моему лбу.

– Ты, кажется, и вправду заболела. Не будь такой занудной, – просит он и протягивает мне свой бокал.

Почему я должна слушать, что говорит мне Этан Хант? Он назвал меня шлюхой и обвинил в том, что я якобы хотела забрать себе сестру через постель. Не хочу думать о его словах, но это сложно, ведь они засели в голове слишком прочно. Понимаю, что мне нужно отвлечься.

Злость на Ханта не утихает, и я беру бокал из рук Ивлина и залпом выпиваю содержимое. Назло Этану. Пусть знает, что он не может мной командовать. Почему я вообще всё ещё думаю о нём?

– Такой ты мне нравишься больше, – произносит Ивлин с довольным лицом и садится на диван.

Голос Этана всё ещё звучит у меня в голове, и я не могу никак от этого избавиться. Нельзя поддаваться на все его уловки. Нельзя вообще думать о нём ни секунды.

Ставлю бокал на столик и пытаюсь понять, что мне делать дальше. К сожалению, за столько лет удалось найти только один выход. И это никак уж не делает мне чести.

Я сажусь сверху на колени Ивлина так, что мои ноги оказываются по бокам. Ивлин довольно улыбается и проводит рукой по моему бедру. Он целует меня в шею, и я чувствую, как покрываюсь мурашками.

– Знаешь, – шепчет мне Ивлин на ухо, от его почти бархатного голоса внутри всё сжимается, – ты в этом платье чертовски сексуальна. Не против, если я его оставлю?

Он задирает платье и прижимает меня к себе сильнее. Мне просто нужно выбросить всё из головы, и я целую Ивлина, одновременно снимая с него рубашку.

– Ох, детка, – привычно жарко шепчет парень, когда я целую его в шею.

Ивлин обнимает меня и резко переворачивает, оказываясь на мне. Одной рукой он сжимает мою грудь, другой – расстёгивает свои брюки.

– Ты чудесная, – шепчет мне Ивлин, а я стараюсь думать только о его движениях во мне и больше ни о чём.

Когда всё заканчивается, парень выглядит уставшим и счастливым. Я выучила эту эмоцию наизусть, ведь другим его никогда не видела.

– Почаще надевай это платье, – говорит он, застёгивая брюки.

Я закатываю глаза и встаю с дивана. Поправляю платье и чувствую, что хоть ненадолго, но мне стало легче.

– Может, пообедаешь? – спрашиваю я парня, и сама удивляюсь своему вопросу.

Ивлин смеётся в очередной раз за сегодня, и я радуюсь, что между нами всё так просто. В отличии от отношений с Этаном. Чёрт!

– Ты даже не прогонишь меня сразу после секса? – спрашивает парень и идёт за мной на кухню. – Чем же ты меня угостишь?

Он замечает на столе коробки из ресторана и качает головой.

– Всё, как я и думал, – произносит он. – Ты вообще умеешь готовить?

– Да, – просто отвечаю я и достаю из холодильника вчерашнее тако с курицей. – Но не для тебя.

– Сделаю вид, что меня это не задело.

Ивлин помогает мне всё разогреть и перенести в гостиную. Мы сидим на полу перед журнальным столиком и едим. Это кажется мне таким странным, ведь я, наверное, никогда ни с кем не обедала дома, не считая Джейсона.

– Что это за парень? – вдруг спрашивает Ивлин.

– Это сложно, – только и произношу я. Парень качает головой.

– Как и всё, что есть в твоей жизни. Он обидел тебя? Не знаю, как можно обижать тебя, когда ты в этом платье.

– Он принял мой наряд за попытку его совратить, – признаюсь я, хотя стыжусь этого.

– А всё было не так? – со смехом спрашивает Ивлин и запивает тако очередным бокалом вина.

– Даже для тебя это слишком отвратительно, – поясняю я. – Скажи, я правда много пью?

Ивлин отрывается от еды и пытается понять мой вопрос, а потом расплывается в улыбке.

Я отмечаю про себя, что этот парень невероятно милый, когда не испорчен похотью и алкоголем. Но в этом и моя вина, что мы никогда даже не разговаривали вот так, сидя за столом. Просто мне всегда было страшно подпускать кого-то к себе. Тем более такого человека, как Ивлин.

– Он назвал тебя алкоголичкой? Не бери в голову, бокал вина перед ужином – это даже полезно.

– Вообще-то он назвал меня шлюхой, – признаюсь я, и мои щёки вновь вспыхивают.

– Так называют тех, кого очень хотят, но не могут заполучить, – поясняет Ивлин, и сердце начинает покалывать.

Может ли это быть правдой? Действительно ли я вызываю у Этана такие чувства? Может, его поведение небеспочвенно?

Но тут же себя останавливаю. Кого я слушаю? Это же Ивлин! У него всё сводится к постели.

– Как бы там ни было, – продолжает Ивлин, – ты всегда можешь использовать это себе на выгоду.

– Что? – непонимающе произношу я, надеясь, что неправильно поняла.

– Ну, в конце концов он не устоит перед тобой.

– Ты ненормальный, Ивлин. Хватит так говорить обо мне, – сержусь я, а парень смеётся.

Он подвигается ближе и целует меня. Я не отвечаю на его поцелуй, и он проводит рукой по моей щеке.

– Ну же, Лилиан, я просто пошутил. Ты слышала что-нибудь о юморе? – говорит он и снова пытается меня поцеловать.

– Ивлин, мы ведь только что, – начинаю я, а парень не даёт мне договорить.

– Просто помолчи.

– У тебя сил-то хватит? – искренне смеюсь я впервые за несколько последних часов, а парень смеётся в ответ.

Он целует меня и валит на пол. Ивлин смотрит на меня, и на его лице играет та самая самодовольная улыбка, которая полностью раскрывает его сущность. Ликование, ощущение победы и осознание собственного великолепия. Такой уж он – мой институтский дружок.

– Вот сейчас и проверим, – произносит он.

Ивлин уходит через час, и я благодарю его за то, что перед своим уходом он убрал всю посуду. Такая любезность совсем не в его духе, но иногда на него накатывает что-то подобное.

Прохожу в спальню и ложусь на кровать. День был невыносимо долгим. Голова болит от крика и вина, но я совсем не пьяна.

Мне больно, хоть и эта боль уже не такая острая, как пару часов назад. Мне нужно было отвлечься, и я благодарна Ивлину, что он приехал даже без предупреждения. Сегодня это неважно.

Я больше не хочу позвонить Этану и накричать на него, на это просто нет сил. Ни на что, кроме как спать и, хотя бы во сне, видеть сестру, лица которой я на самом деле не знаю.

ЭТАН
Январь, 2018 год

Несколько раз в день мне хочется набрать номер Лилиан и извиниться за каждое сказанное слово. Я был к ней слишком жесток, несмотря на то, что она тоже во многом была не права. Но мне так и не хватает сил позвонить ей, и неделя после встречи проходит без каких-либо известий от Лилиан.

Мне страшно осознавать, что она действительно сделает то, о чём сказала. Подать в суд – радикальное решение. Успокаиваю себя мыслью только о том, что она сказала это в гневе. Но для размышления у неё есть всё то время, что мы не общаемся, а это довольно много.

Дни тянутся на удивление медленно. Работа не помогает мне отвлечься ни на секунду.

– Он уже чистый, – слышу я чей-то голос и пытаюсь понять услышанное. Передо мной стоит сестра.

Тут же я вспоминаю, что натираю бокал. Видимо, так увлёкся размышлениями, что совсем об этом забыл. Ставлю стакан на барную стойку и бросаю полотенце.

– Выглядишь ты неважно, – констатирует сестра, я фыркаю.

– С чего бы это? Ты виновата в моём состоянии, возможно, больше всех, – грубо отвечаю я, сестра лишь пожимает плечами.

– Только потому, что дала твой номер этой девушке? – спрашивает она спокойно.

– Ты должна была посоветоваться со мной! – мой голос звучит слишком агрессивно, но Мэдлин никак на это не реагирует.

– Мы пошли по кругу, – она лишь закатывает глаза. – Этот разговор уже состоялся неделю назад у тебя дома. И моё мнение не изменилось. Лилиан имела право на разговор с тобой.

– Почему ты защищаешь не меня, своего брата, а человека, которого совсем не знаешь?

Мэдлин нервно постукивает пальцами по столешнице. Она напряжена, но в то же время уверена в себе. В детстве она часто выгораживала меня перед мамой, а я умело этим пользовался. Однажды я ушёл из дома на всю ночь и отключил телефон, а Мэдлин была вынуждена до утра сидеть с матерью у телефона в ожидании моего звонка. Она знала, где я, но так и не выдала. Такая вот слепая преданность.

– Я как раз-таки защищаю тебя, Этан, – произносит Мэдлин и наклоняется вперёд, говоря тише, хотя вокруг никого нет. – Эйвери любит тебя, но ей этого мало. Девочке нужна мать, и раз уж Шерил наплевать, то почему бы не позволить Лилиан подарить этому ребёнку немного тепла? Женского, материнского тепла. Ты никогда об этом не задумывался?

Я осекаюсь на полуслове и ничего не отвечаю. Кажется, Мэдлин права. Возможно, в этой ситуации и правда нужна женская точка зрения. Вопрос в том, когда я смогу, наконец-то, принять её.

– Больнее ей уже не будет, – произносит Мэдлин и уходит принять заказ.

Я снова остаюсь наедине со своими мыслями. Беру в руки телефон в десятый раз за день и опять откладываю его в сторону.

Когда на часах уже почти четыре, я заканчиваю свои дела и собираюсь забрать Эйвери из школы. Она ненавидит, когда я опаздываю, не стоит её расстраивать.

Но я не успеваю даже выйти из-за барной стойки, как раздаётся телефонный звонок. Ожидаю увидеть номер Лилиан, но звонит мисс Саммерс – учительница дочери. Это зарождает у меня внутри чувство беспокойства.

– Да, мисс Саммерс, – быстро отвечаю я, одеваясь на ходу. – Уже еду, скоро буду. Скажите Эйвери, чтобы не волновалась.

– Мистер Хант, – произносит учительница взволнованным тоном. – Эйвери здесь нет. Ваша жена забрала её.

– Что? – вскрикиваю я, замечая, как на меня оборачиваются люди из ресторана. Плевать на всех. – Скажите, что это шутка? Как Вы могли отдать её?

– Я Вас предупреждала, что однажды это случится, и я буду бессильна, – только и отвечает мне мисс Саммерс. – Не имею права не отдать её. Шерил – её законная мать. И если Вы до сих пор не решили этот вопрос, что я могу сделать?

– Как давно они уехали? – спрашиваю я, понимая, что она права.

– Пять минут назад. Я сразу же позвонила Вам, – говорит девушка. Я провожу рукой по волосам, чувствую, как становится жарко.

– Спасибо, – только и отвечаю прежде, чем бросить трубку.

Мне не хватает воздуха. Нужно было понять, что Шерил пойдёт на всё, чтобы добиться своего. Хотя я так и не понимаю, зачем ей на самом деле Эйвери. Она никогда её не любила.

– Что случилось? – тихо спрашивает Мэдлин, подходя ко мне. – Ты всех гостей распугаешь.

– Да плевать мне на всех! – кричу, отмахиваясь от сестры, которая пытается прикоснуться ко мне. – Она забрала её, Мэд!

– Лилиан? – непонимающе спрашивает сестра, но я лишь сильнее вспыхиваю.

– К чёрту Лилиан! Шерил! Эта стерва забрала мою дочь из школы и увезла!

Сестра смотрит на меня со страхом, и я разделяю её чувства. Голова начинает кружиться. Не знаю, куда мне бежать и где искать дочь. Что мне теперь делать? На глаза наворачиваются слёзы, но я стараюсь сдержаться. Мужчины не должны плакать. Не должны? Разве это не та самая ситуация, когда можно всё? Мэдлин пытается обнять меня, но я не позволяю этого сделать. Мне нужно найти хоть одну зацепку. Хоть что-то.

– Она точно что-то знает, – сквозь зубы цежу я, а сестра смотрит с недоумением.

– О ком ты, Этан?

– Лилиан, чёрт бы её побрал, – выкрикиваю я и выбегаю из ресторана, не обращая внимания на то, что сестра что-то говорит мне вслед.

Сажусь в машину и чувствую, как трясутся руки. Я обещал себе, что никогда не сяду за руль в таком состоянии. Но до квартиры Лилиан не меньше пяти кварталов.

– Чёрт! Чёрт! – кричу я и бью руками по рулю.

Сердце бешено колотится и ничего в целом мире не сможет меня сейчас успокоить. Выхожу из машины и решаю идти пешком либо поймать такси. Но, как на зло, поблизости нет ни одной свободной машины. Я бегу, не обращая внимания на то, как странно смотрят люди. Сейчас меня ничего не волнует.

Не знаю, сколько проходит времени, пока я добираюсь до квартиры Лилиан и стучу в дверь, но мне кажется, что проходит вечность, прежде чем она открывает. Лилиан видит меня и сначала удивляется, а затем хмурится.

– Чего тебе, Этан? – спрашивает она, скрещивая руки на груди. Я пытаюсь отдышаться. – Вспомнил ещё какие-то оскорбления, которые не успел использовать в прошлый раз?

– Где она, Лилиан? – кричу я, задыхаясь. Девушка хмурится ещё больше. Меня злит, что она делает вид, что ничего не понимает.

– Кто? Твоя вежливость? – с насмешкой произносит Лилиан.

Я хватаю её за плечи и трясу. Она смотрит на меня с испугом.

– Где моя дочь? – кричу я ей в лицо, и девушка пугается ещё больше.

– Ты потерял Эйвери? – спрашивает она громко. – И после этого будешь утверждать, что идеальный отец?

– Прекрати, Лилиан! Где Эйвери?

– Откуда мне это знать? Я даже не представляю, как она выглядит. Что вообще происходит?

Я отпускаю её и опускаюсь прямо на пол. Обхватываю голову руками и понимаю, что погорячился. С чего я вообще взял, что Лилиан что-то известно? Мне просто сносит крышу.

Девушка садится рядом со мной и кладёт руку мне на голову.

– Этан, прошу, скажи, что случилось? – просит она, и я понимаю, что она действительно переживает.

– Шерил забрала её из школы, – поясняю я уже тихо дрожащим голосом. – Она говорила, что увезёт её в Северную Каролину, но я и представить не мог, что она похитит дочь прямо из школы. Господи, я сам во всём виноват. Прости, я думал, ты знаешь, где она.

– Этан, – тихо произносит Лилиан. – Я бы никогда так не поступила. Слышишь? Никогда бы ей в этом не помогла. Я всё это время знала, где учится Эйвери, но ни разу так и не пришла к ней, ведь ты был против. Мне не хочется идти против тебя, а тем более, против закона.

Я поднимаю на неё глаза и долго всматриваюсь в её лицо. Лилиан выглядит встревоженной, но одновременно с этим во взгляде есть что-то такое, что меня завораживает. Должно быть, это называется искренностью.

– Просто успокойся и давай подумаем, что делать, – предлагает мне девушка. – У Шерил нет здесь жилья. А значит, она остановилась в гостинице. В нашем городе их не так уж и много. Она может быть в вашей квартире, не думал и об этом варианте? Ты вообще звонил ей?

Лилиан предлагает один вариант за другим, а я чувствую себя болваном. Ведь мне в голову не пришло ничего из этого. Как я мог быть таким сумасшедшим?

– Я даже не, – произношу я, не договаривая. – Я думал, что ты…

Лилиан улыбается.

– Мне, конечно, приятно, что ты сразу же подумал обо мне. Но всё это зря, – девушка кладёт мне руку на щеку, и это меня успокаивает. – Ты должен сделать следующее: поезжай к себе домой, убедись, что Шерил там нет, а затем ступай в полицию. Не делай ничего, о чём потом пожалеешь.

– Спасибо, – выдыхаю я сквозь дрожь во всём теле. О полиции я тоже не думал. А ведь это хороший способ лишить Шерил всех прав на дочь навсегда. – Прости, что наговорил тебе всякого.

– Поезжай, Этан, – говорит мне Лилиан и встаёт. Я тоже встаю с пола. – Прошу, как только что-то узнаешь, позвони мне. Иначе я просто сойду с ума.

– Не будешь проситься поехать со мной? – удивляюсь я. Лилиан отрицательно качает головой.

– Нет, но, если потребуется моя помощь, любая, просто дай мне знать. Я сделаю всё. Слышишь, Этан?

Я утвердительно киваю и, ещё раз поблагодарив Лилиан, выхожу из дома. До моей квартиры далеко, и я пытаюсь поймать такси. К счастью, это удаётся мне довольно быстро. Прошу таксиста ехать как можно быстрее и молюсь, чтобы Эйвери была дома. В противном случае, я просто не знаю, что мне делать.

ЛИЛИАН
Январь, 2018 год

По телевизору то и дело транслировали праздничные ролики, хотя до Рождества было ещё три недели. Я сидела на полу, облокотившись на кресло, и пыталась сделать домашнее задание по английскому. Нам нужно было написать сочинение о том, что такое, по нашему мнению, Рождественское чудо.

Я посмотрела на название и поняла, что, кроме него, не смогла написать и пары слов. Знала, что многие мои одноклассники напишут про волшебство или подарки, но мне не хотелось писать об этом. Я давно не верила в Санту, знала, что покупает подарки мама. Именно поэтому и не любила этот праздник.

В прошлом году на Рождество я получила куклу, хотя уже давно в них не играла, и книгу про динозавров, хотя терпеть их не могла. Это ещё ничего. Два года назад мама вообще забыла о подарках.

Я гадала, будет ли мама дома в этом году хотя бы в Сочельник. Или же мне снова придётся остаться одной.

– Мама, – крикнула я. – Не поможешь мне?

– Ну что там ещё? – нервно спросила мама, выходя из спальни.

На ней было красивое платье в пол, волосы уложены, как всегда, идеально. Мне стало обидно до слёз.

– Ты уходишь? – спросила я тихо. Мне больше не хотелось помощи.

– Тебе какое дело? – спросила мама, застёгивая серёжку. – У меня есть дела. А твоя задача – делать уроки.

– Мне нужна помощь с сочинением, – попросила я. Мама недовольно вздохнула, но промолчала. – «Что такое Рождественское чудо?» О чём мне написать?

Мама подошла ближе, присела и взяла меня за подбородок. От неё пахло духами, и я практически задыхалась от этого запаха.

– Так напиши правду, Лилиан, – со злостью произнесла она. Мне ещё больше захотелось расплакаться. – Напиши, что никаких чудес не бывает.

– Может, это только у тебя в жизни их не было? – с обидой спросила я, повысив голос. – Это не значит, что их не существует!

Неожиданно мама дала мне пощёчину и усмехнулась. Неожиданно? Нет, это не так. Я давно к подобному привыкла.

– Чудом будет, если ты вырастешь хоть кем-то, отдалённо напоминающим нормального человека, – сказала мама и встала. – А теперь – доделай домашнее задание, вымой посуду и ложись спать.

Мама собралась уже выйти из комнаты, как я её остановила.

– Я снова останусь одна на всю ночь?

Мама обернулась, и в её глазах я увидела свою погибель. К моему удивлению, она промолчала и ограничилась лишь злобным взглядом. Видимо, лимит на пощёчины в тот момент был исчерпан.

На следующий день в школе учительница попросила меня задержаться после уроков. Думала, дело в тесте по математике, который я завалила. Знала, что ничего хорошего не стоит ждать по этому поводу ни от учителя, ни от мамы.

Я сидела за первой партой и ждала лекции о старательности или чём-то подобном, но учительница поставила свой стул рядом и села. Это меня насторожило.

– Лили, можно поговорить с тобой? – спросила миссис Роуз. Я лишь утвердительно кивнула. – Как у тебя дела?

Вопрос показался мне странным.

– Нормально, – только и пробубнила я. Надеялась, что на этом разговор закончится, но учительница не собиралась уходить.

На самом деле миссис Роуз мне всегда нравилась. Она была доброй и весёлой, могла помочь и очень редко ругала. Именно она хвалила все мои рисунки и постоянно твердила, что я молодец.

– Скажи, мама часто тебя ругает? – спросила учительница и я занервничала ещё больше. Можно ли мне отвечать на такие вопросы?

Пару раз подобный разговор происходил ещё два года назад, когда я пришла в школу с разбитой губой, а через неделю – с обожжённой ладонью. Пришлось врать всем про велосипед и про то, что сама обожглась утюгом, ведь мама строго-настрого запретила что-то рассказывать. Мне было страшно, только и всего. Потом разговоры прекратились, но я не знала, стало ли мне легче. В душе я всегда надеялась, что кто-то сможет повлиять на маму, изменить её. Что кто-то сможет спасти меня.

– Лили, – позвала меня миссис Роуз, и я поняла, что задумалась. Отрицательно покачала головой.

– Нет, – произнесла я тихо и опустила голову. – Иногда. Вы же знаете, какая я.

– Знаю, дорогая, – ласково сказала учительница. – Ты замечательная. Очень умная и красивая девочка. Разве ты думаешь иначе?

– Да, – с дрожью в голосе ответила я. – Я совсем не умная. Всегда всё порчу и ломаю. И задаю много вопросов. И делаю всё не так. И плохо учусь. И…

Я поняла, что начинаю плакать, и поспешила остановиться. Нельзя было делать этого. Мама придёт в ярость, если узнает о сегодняшнем разговоре. Боюсь представить, что она сделает.

– Мама часто тебя бьёт? – тихо спросила миссис Роуз. Её голос прозвучал странно, словно она сама собралась плакать.

Я вздрогнула от вопроса и долго молчала. Учительница на секунду прикоснулась к моему плечу, и я вздрогнула снова.

– Я не скажу твоей маме, договорились? – сказала она. – Просто ответь мне. Если тебе нужно с кем-то поговорить, я ведь всегда тебе помогу. Ты это знаешь.

Я продолжала молчать, хотя внутри всё разрывалось. Мне хотелось рассказать о каждой пощёчине, ударе любым подвернувшимся предметом, о ночах в подвале, о неделях в одиночестве практически без еды. Обо всех моих страхах и слезах.

– Бывает такое, что мама бьёт тебя? – спросила миссис Роуз.

Я лишь утвердительно кивнула. Было очень страшно.

– Часто?

Снова кивок. Не могла произнести даже слова.

– Хочешь, чтобы мама перестала это делать?

И снова кивок.

Миссис Роуз приобняла меня за плечи. На пару секунд стало неуютно, но после я почувствовала, что мне это нравится. Мама никогда меня не обнимала.

– Чудеса бывают, Лили, – произнесла она тихо. – И у тебя всё будет хорошо.

Тогда, в восемь лет, я не знала, что своим сочинением спровоцировала кардинальные перемены в жизни. Что именно с того дня начнётся пристальный контроль со стороны учительницы, психолога. Что однажды миссис Роуз найдёт меня на пороге дома с разбитым носом. Что всего через полгода меня заберут от матери навсегда.

Но если бы я знала, что всё так обернётся, то написала бы это сочинение намного раньше и, возможно, выиграла для себя ещё несколько лет жизни в другой семье, которая стала для меня настоящей.

Воспоминания не дают мне уснуть. Они переплетаются со страхами в настоящем, и голова просто лопается.

Утром мне вставать на работу, но об этом я думаю меньше всего. Только и могу метаться по комнатам, предпринимать жалкие попытки успокоиться и заснуть.

Говорю себе, что полиция во всём разберётся, что они найдут Эйвери, и моей сестре не придётся больше провести с матерью ни одного дня в своей жизни.

Проклинаю себя за то, что не поехала с Этаном, но это было правильным решением. С точки зрения закона, эта девочка мне никто, и я ничего о ней не знаю. От меня не было бы толку. На слёзы и переживания у полиции просто не будет времени.

Часы тянутся медленно. Я то и дело проверяю мобильный, но никаких звонков не обнаруживаю. Мне хочется выпить, но я каждый раз себя останавливаю. Сейчас для этого не время. Нужно научиться успокаиваться без алкоголя и бессмысленных звонков Ивлину. Для Эйвери мне нужно стать лучше. Если, конечно, она найдётся.

Около часа ночи я предпринимаю ещё одну безуспешную попытку уснуть, как вдруг в дверь стучат. Я открываю, наверное, за пару секунд.

На пороге стоит Этан. Он измучен и взволнован одновременно. Эйвери с ним нет, и это очень плохой знак.

– Не хотел тебя будить, – только и произносит он. Его голос непривычно сломленный.

– Я всё равно не спала, – отвечаю я. – Входи.

Этан проходит в квартиру и останавливается посреди комнаты, как и в прошлый свой визит неделю назад. Тогда всё вышло глупо и сложно. Но сейчас не время говорить об обидах.

– Какие новости? – спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие. Сделать это практически невозможно.

– Дома их нет. Они даже не взяли никакие вещи. Я звонил много раз, но Шерил не берёт трубку, – произносит Этан. Заметно, что он просто разбит. Глаза блестят, но он не плачет. Он действительно любит эту девочку. Мне не стоило сомневаться.

– Ты был в полиции? – спрашиваю я, подходя ближе. Этан утвердительно кивает.

– Только что оттуда. Они её ищут, но от меня мало толка. Меня практически вытолкали домой. Сказали отдохнуть, но как я могу отдыхать сейчас?

Этан ни на секунду не повышает голос, и я понимаю, что у него просто нет сил. Порой жизнь человека зависит от другого сильнее, чем мы можем себе это представить.

– Тебе и правда нужно отдохнуть. И согреться, – говорю я. – Посмотри на себя – ты весь мокрый. На улице снегопад. Ты что – шёл пешком?

– Нельзя садиться за руль в таком состоянии, – произносит он, и я неожиданно вздрагиваю. Он прав. – Мне нужно было хоть немного успокоиться.

– Снимай пальто и садись. Я заварю тебе горячего чая. Нужно для начала согреться, – говорю я, но мужчина не сдвигается с места.

Я подхожу ещё ближе и стаскиваю я него пальто. Он лишь удивлённо смотрит на меня.

– Ну же, Этан, садись на диван, – прошу я.

– Ты в прошлый раз предлагала вино, – говорит он. – Ещё осталось?

– Ты не пьёшь, – отрезаю я. – И нечего начинать сейчас.

Этан проходит к дивану, садится и обхватывает голову руками. Мне хочется сесть рядом и пожалеть его, обнять, но это будет лишним.

– Ты права, – произносит он и проводит ладонями по лицу. – Я не пью. Такой болван!

– Просто расслабься, – говорю я и иду на кухню.

Ставлю чайник, завариваю чай и возвращаюсь уже через пару минут. Этан сидит на диване в той же позе и, кажется, даже не заметил, что прошло какое-то количество времени.

Я ставлю чашки с чаем на столик и сажусь рядом.

– Если ты не выпьешь сам, мне придётся тебя поить, – нежно произношу я. – Не заставляй меня это делать.

Этан на пару секунд слабо улыбается и берёт чай со столика. Его руки дрожат, то ли от холода, то ли от всего, что произошло. Мы пьём чай молча. Мне нечего сказать, а Этан едва ли хочет вообще разговаривать. Я думаю о своей сестре, и что ей, судя по всему, повезло с отцом. Эйвери есть кому защитить, мне же такой милости не выпало, ведь об отце никогда ничего не было известно.

– Прости, что пришёл, – вдруг произносит Этан. – Нужно было куда-то пойти, но дома оставаться не хотелось.

– Ты правильно сделал, что пришёл, – отвечаю я. – И хватит извиняться. Ложись поспи, а утром поедешь в участок, хорошо?

Этан отрицательно качает головой.

– Я не засну, – произносит он, и я знаю, что это правда.

– Тогда полежи с закрытыми глазами, – прошу я. – Этан, тебе нужно немного отдохнуть, иначе сил совсем не будет. Так нельзя.

Я иду в спальню и приношу оттуда подушку и одеяло. Кладу на диван и улыбаюсь Ханту.

– Просто ложись, – говорю я снова.

– А ты что же? Не будешь спать? – спрашивает он.

Улыбаюсь только, чтобы скрыть ложь.

– О, я сова, – вру, но не чувствую за это вины. – Ночь – пик моей активности. Так что я просто посижу здесь, пока не заснёшь. Почитаю или что-нибудь такое.

– Спасибо, – только и отвечает Этан. Он ложится на диван прямо в одежде, а я накрываю его одеялом.

Сама сажусь рядом с диваном на ковёр и беру в руки книгу со столика. На самом деле я даже не начинала её читать, да и не планировала. Ивлин притащил эту книгу пару дней назад. Сказал, что ему её дали в качестве подарка в каком-то магазине, а он и не собирается читать подобную дрянь.

Глаза слипаются, но я заставляю себя читать дальше, пока не осознаю, что не понимаю ни слова. Голова затуманена волнением и усталостью.

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Этана и облегчённо выдыхаю. Он спит. Ему пойдёт это на пользу.

Ещё какое-то время я пытаюсь вникнуть в книгу, но вскоре бросаю это занятие. Кладу голову на диван и долго смотрю на Этана, пока сама, наконец, не засыпаю прямо на полу.