Лилии для Эйвери

– Шерил, – отвечаю я, вдруг набравшись уверенности, – мы не будем разговаривать. Я не хочу видеть тебя в своей жизни и не подпущу тебя к дочери ни на милю.

– Это не твоя дочь, и ты это прекрасно знаешь, Этан, – Шерил достаёт из сумки какие-то бумаги и протягивает их мне. – Подпиши, я снова уеду и больше тебя не потревожу.

– Что это? – спрашиваю я, зная, что ничего хорошего мне это не сулит.

– Разрешение на выезд девочки, – только и произносит она.

– Ты даже не зовёшь дочь по имени. С чего ты взяла, что я это подпишу?

Шерил снова слабо улыбается. В её глазах я вижу небывалую уверенность и насмешку. Она что-то знает, и это что-то явно не в мою пользу.

– Хочешь ты этого или нет, я увезу её в Северную Каролину, и ты больше никогда её не увидишь.

ЛИЛИАН
Январь, 2018 год

Моя мать всегда тяготела ко всему необычному. И сегодня я в этом снова убедилась. Довольно странно назначать встречу с дочерью, которую не видела пятнадцать лет, в сомнительном заведении, позиционирующем себя как ресторан. Хотя нет ничего логичного и в том, чтобы вообще хотеть встретиться с ребёнком, которого всю жизнь ненавидела.

Здание ресторана выглядит старым, привлекательности ему добавляет только яркая вывеска: именно то, что привлечёт ваше внимание в серые зимние дни. Про себя отмечаю, что это как раз мне и нужно сейчас. Кусочек яркого света посреди обыденности.

Захожу внутрь и останавливаюсь на пороге, гадая, как сейчас выглядит моя мать, и смогу ли я вообще её узнать. Но все страхи развеиваются довольно быстро. Во всём зале ресторана занят только один столик, и я точно знаю, кем именно. Мне стоит больших усилий подойти ближе и унять дрожь во всём теле.

К моему удивлению, мать совсем не изменилась, осталась такой, какой я видела её в последний раз. Светлые локоны, красный лак на ногтях и красная помада, взгляд, полный надменности и высокомерия. Я видела её такой каждый день на протяжении девяти лет, что мы жили под одной крышей. Такой я её запомнила – холодной и жестокой. Раньше это меня пугало, а сейчас вызывает лишь смех. Она может запугать ребёнка, но со взрослым человеком ей не справиться одним только убивающим взглядом.

Рядом со столиком стоит бармен, я не успеваю уловить суть разговора, ведь, завидев меня, они сразу замолкают. Мужчина выглядит раздражённым и немного сбитым с толка. Кажется, они с моей матерью знакомы.

– Ты хотела меня видеть, Шерил, – как можно спокойнее произношу я и сажусь рядом. – Что-то произошло?

– Этан, – мать обращается к бармену и наигранно улыбается, – познакомься, это – Лили.

– Лилиан, – поправляю я и чувствую, как внутри всё сжимается. Как она может называть меня так? Разве своё право быть ко мне ласковой она не продала за свободу?

– Лилиан, – с той же улыбкой произносит Шерил, словно её это не задело, хотя, может, ей действительно всё равно. Почему я полагаю, что она поменялась за эти годы? Но, с другой стороны, она ведь не зря меня отыскала. Что это? Раскаяние? Или выгода?

– Подрабатываешь наставничеством, Шерил? – спрашивает бармен. Он выглядит младше моей матери, но не уступает ей в привлекательности. – Обучаешь молодое поколение, как стать стервой за неделю?

Я едва сдерживаю нервный смешок. Видимо, за столько лет моя мать ни капли не поменялась. Довольно странно, словно прошло не пятнадцать лет, а пару месяцев.

– О, Этан, ты снова ко мне несправедлив, – отвечает женщина. – Это моя дочь.

Мужчина молчит какое-то время, видимо, пытается осознать услышанное. Его глаза сужены, словно он пытается таким образом разглядеть, правду ли говорит эта женщина. Я не должна удивляться. Похоже, общение с моей матерью многому его научило.

– Мне очень жаль, что ты сломала жизнь ещё одной девочке, – произносит Этан и поспешно уходит за барную стойку. Я долго смотрю ему вслед, пытаясь понять сказанные им слова.

– Итак, – размеренно произносит Шерил, обращаясь ко мне, – ты стала красавицей, Лилиан.

– Вряд ли это твоя заслуга, – отвечаю я и чувствую, что злюсь. Хотя это не странно. – Как ты вообще нашла меня? У меня теперь другая фамилия.

– Тайна удочерения – условное понятие для тех, кто разбирается в законах, – отвечает мать и делает глоток вина. В каждом её движении грация и изысканность, и только я знаю, что на самом деле за этим стоит. Абсолютная пустота.

– И зачем понадобилось прилагать столько усилий? Только не говори, что решила побыть моей матерью для разнообразия, – произношу я как можно отстранённее.

Я совру, если скажу, что никогда не представляла эту встречу. Это казалось мне неизбежным, хотя за всю жизнь мы могли так и не увидеться больше. Но в моей голове было тысячу сценариев и миллионы слов, которые я хотела бы сказать матери. Только в данный момент все эти слова не имели смысла, ничего не имело смысла. Вся эта ситуация казалась глупой и нереалистичной, словно я смотрю на всё происходящее с экрана телевизора, словно это дешёвый сериал с прескверным сюжетом.

– Хотела узнать, как сложилась твоя жизнь, всё ли у тебя хорошо, – отвечает Шерил, и я почти ей верю, либо просто хочу в это верить. – Я слышала, ты обзавелась своим бизнесом, стала успешным человеком.

Я усмехаюсь и борюсь с желанием уйти. Как и предполагалось, эта встреча не принесла мне никакого удовольствия или же спокойствия. Только чувство, будто сухое сердце расплывается в трещинах, и этим дырам никогда не зарасти.

– Ты ошиблась, Шерил, – только и отвечаю я. – У меня всего лишь маленький магазин цветов, приносящий стабильный мелкий доход. Тебе так нужны были деньги, что ты решилась на встречу со мной?

– Просто хотела убедиться, что ты всё ещё помнишь обо мне, – уже более отстранённо отвечает мать и допивает вино. Она ставит бокал на столик и звук соприкосновения стекла с деревом кажется мне самым оглушающим звуком в мире.

Я протягиваю матери руку, на которой ещё чётко виден шрам, оставленный утюгом много лет назад.

– Что ж, – подытоживаю я, – твоя любовь никогда не давала мне забыть о тебе.

Мать едва заметно усмехается, как в тот день, когда меня забирали из дома социальные работники, достаёт из сумочки деньги, бросает их на столик и просто уходит.

– Была рада встрече, дорогая, – бросает она на ходу, и меньше чем через минуту хлопает входной дверью. Я остаюсь наедине со своей болью, снова.

В детстве, живя с матерью под одной крышей, я часто оставалась одна. Порой она не появлялась все выходные, а про праздники и говорить не стоит. Можно пересчитать по пальцам праздничные дни, когда она находилась дома.

Такой она была всегда – жажда свободы, независимости, развлечений. И никакого желания нянчиться с ребёнком, которого, по всей видимости, никогда не желала.

Я вспоминаю себя в семнадцать лет и понимаю, что я тоже не была бы готова к подобному. Хоть я и пошла в колледж только по наставлению брата, променять эти годы на бесконечные минуты воспитания я бы не смогла. Хотя едва ли я могу загадывать.

– Что-нибудь будете заказывать? – окликает меня бармен, и я пытаюсь выбросить из головы все воспоминания и размышления.

Долго смотрю на мужчину и пытаюсь понять, что может связывать мою мать с этим человеком. Она редко выбирала хороших мужчин. Нет, не то чтобы все они были неудачниками или что-то в этом роде. Наоборот, обычно все они были в той или иной мере успешными, при деньгах или связях, но, между тем, властными, напористыми, жестокими.

Однажды мать пришла домой с синяком на лице. Я никогда не задавала вопросов об этом, ведь знала, что не получу ответа, а только разозлю. Но где-то в глубине души я была рада, что кто-то смог дать ей отпор, что кто-то применил против неё её же оружие, сделал ей так же больно, как она делала мне день за днём. Вот так Шерил и сделала из меня отрицательного персонажа этой жизни.

– Я могу с Вами поговорить? – мой голос, кажется, звучит жалобно, жаль, что так.

Мужчина на секунду задумывается, а после кивает в знак согласия и садится за столик.

– Этан Хант, – произносит он спокойно, хотя ещё пять минут назад при разговоре с моей матерью он был явно раздражён.

– Лилиан Мерритт, – отвечаю я и не знаю, что ещё добавить. Вся эта ситуация кажется мне до ужаса странной.

– Я думал, ты носишь фамилию матери – Бэйли, – замечает Этан, а я непроизвольно вздрагиваю. За столько лет я отвыкла слышать эту фамилию и боялась её, словно она была проклята. – Ты замужем?

– Нет. К счастью, в моей жизни была другая, настоящая, мать, – поясняю я и мужчина утвердительно кивает. – Вы сказали странную фразу, словно Шерил сломала жизнь ещё одной девочке. Кто эта девочка? У моей матери есть вторая дочь?

Около минуты Этан молчит, переминая пальцы. Эта тема тревожит его, а значит, ему есть что сказать.

– Эйвери, – наконец отвечает мужчина. – Ей недавно исполнилось шесть.

На мгновение моё сердце замирает, а после начинает учащённо биться. Мне страшно, что я могу потерять рассудок из-за такого наплыва болезненной информации. Разве думала я, что, придя сегодня в ресторан, узнаю то, к чему не была готова? Все переживания насчёт Шерил сразу куда-то улетучиваются, остаётся только одно слово, которое отбивается у меня в голове в такт пульсу. Эйвери. Эйвери.

– Моя сестра, – шепчу я, проводя рукой по лицу. Нужно время, чтобы всё осознать. – Вы её отец?

– Что ж, – растерянно отвечает Этан, – она живёт со мной и носит мою фамилию, так что, да, я её отец.

Меня радует тот факт, что моя сестра не находится в заложниках у матери. Жизнь с Шерил никогда не сделает счастливым ни одного человека на этой планете. И как этот мужчина вообще связался с ней?

– Я могу её увидеть?

– Довольно сложный вопрос, – серьёзным тоном отвечает мужчина. Я вижу, что он напрягся. – Это нужно хорошо обдумать.

– Разве я не имею права увидеть свою сестру?

– Дело в другом, Лилиан, – произносит Этан так, словно зачитывает приговор. – Не уверен, имею ли я право позволить появиться в жизни Эйвери человеку, который сможет её предать. Прости, мне нужно работать. И если ты не хочешь чего-нибудь поесть, я, с твоего позволения, вернусь за стойку.

Этан уходит, а я остаюсь сидеть за столиком, наполненная до краёв осознанием собственного поражения по всем фронтам. Мне нужно время, чтобы уложить всё это в голове и понять, что делать дальше.

Я спешно выхожу из ресторана и на ходу набираю номер Джейсона, молясь, чтобы брат, наконец-то, взял трубку. Но, к сожалению, чудес не бывает.

До офиса Джейсона не меньше десяти кварталов, и я всё равно иду туда пешком. Знаю, что мне нельзя отвлекать брата от работы, но справиться с такой ношей одна я не в силах. Мне срочно нужен совет и поддержка, а так уж случилось, что кроме сводного брата у меня никого нет во всём мире.

В приёмной у Джейсона только секретарь, которого я вижу впервые. Брат вступил в руководящую должность совсем недавно, и я до сих пор не привыкла, что теперь для встречи с ним мне нужна предварительная запись.

– Мистер Мерритт освободится через пару минут, – говорит мне девушка-секретарь. – Вам назначено? Как Вас представить?

– Мне не назначено, – отвечаю я. – Меня зовут Лилиан, Лилиан Мерритт. Передайте Вашему боссу, что это очень срочно.

Девушка меняется в лице, но при этом пытается сохранить улыбку. Наверное, этому учат в колледже в разделе «Как сохранить дружелюбие, даже если вы в шоке». Ну или что-то в этом роде.

– Мистер Мерритт – Ваш муж? Я считала, что он холост.

– Да, милая, так и есть, – отвечаю я с улыбкой, оставляя девушку в недоумении.

Обо мне здесь ничего не слышали. Должно быть, не стоит удивляться, если сам Джейсон забыл о факте существования сестры.

– Мистер Мерритт, – произносит секретарь в телефонную трубку, озадачивая брата, – к Вам миссис Мерритт. Передать, что Вы заняты? Да, конечно.

Девушка кладёт трубку и снова улыбается, не произнося ни слова. Через пару секунд дверь в кабинет открывается, и на пороге я вижу Джейсона. Костюм и галстук, безусловно, ему к лицу. Он кажется ещё выше и серьёзнее. Не помню, когда в последний раз видела брата в повседневной одежде. С тех пор, как он окончил школу, он словно врос в этот костюм. Образно, конечно, ведь теперь костюмы в разы дороже того, который был у него в восемнадцать. Он купил его для выпускного, но впервые надел на похороны. Такая уж у нас жизнь.

Брат на секунду прищуривается, а когда фокусируется на мне взглядом, улыбается. Уверенность в его глазах сразу сменяется на нежность.

– Лилиан, рад тебя видеть, – говорит брат и обнимает меня. Я чувствую, что именно этого мне не хватало, – человеческого тепла. – Почему не предупредила, что заедешь?

– Довольно остроумно, Джейсон, – отвечаю я серьёзно, а после добавляю шёпотом, – ты не отвечаешь на мои звонки.

– Очень много работы, прости, – оправдывается брат. – Давай поговорим у меня в кабинете.

Пару минут я осматриваюсь вокруг. Кабинет кажется мне идеальным, таким, словно его создали специально для моего брата. Большие окна, много света, карта мира на стене и большой деревянный стол. В детстве Джейсон мечтал стать путешественником и вырезал из дерева кораблики. Он говорил, что, натренировавшись, сможет построить самый огромный в мире корабль и увезти меня на другой конец планеты, туда, где всегда лето, туда, где есть бескрайние луга, окутанные ароматом лилий. Брат всегда был самым весёлым и самым смелым мальчишкой, которого я знала. Боялся он только темноты и смерти. Как оказалось, не зря.

– Тебе очень идёт роль начальника, – улыбаюсь я.

Путь от простого финансового менеджера до начальника всего финансового отдела весьма немаленькой фирмы был невероятно сложным. Джейсон работал сутками, почти не спал и никогда не позволял себе расслабиться даже на минуту. Таким я его всегда знала —стремящимся сделать мир для родных чуточку лучше. Я не виню его в том, что он стал карьеристом, ведь знаю, что всё это он делал для меня. И я до сих пор не знаю, как ему за это отплатить.

– Я очень по тебе соскучился, Лили, – улыбается брат. – Прости ещё раз за неотвеченные звонки. У тебя всё в порядке?

– Я виделась с матерью, – поясняю я, – с Шерил.

Брат меняется в лице. Я знаю, что он всегда переживает за меня, а тема матери всегда была болезненной, и ему это известно.

– Всё прошло не очень? – интересуется парень.

– Не знаю, что озадачило меня больше: то, что мать связалась со мной лишь из-за денег, или то, что у меня есть сестра, – признаюсь я брату.

– Сестра? Лилиан! Твоя сестра? То есть все твои рассказы были правдивы? – Джейсон встревожен. Я понимаю, о чём он говорит, но сейчас он ошибся.

– Не совсем так. Шесть лет назад моя мать родила дочь. У меня есть сестра, в существовании которой я уверена на сто процентов, и которую я не могу даже увидеть.

– Мы с этим разберёмся, – обещает мне брат в своей любимой манере – уверенность и надежда на лучшее. – Мы во всём разберёмся.

Мне остаётся только молча согласиться и верить в то, что это не просто слова. Я смотрю на карту мира на стене и мечтаю оказаться где-нибудь посреди Тихого океана, чтобы миллионы лет тонуть в воде, которая, наконец-то, вымоет из меня всю боль.

ЭТАН
Январь, 2018 год

В школьном коридоре пусто и непривычно тихо. В сентябре Эйвери пошла в первый класс, но я так и не привык к атмосфере начальной школы. Обычно здесь шумно и суетливо, но не сегодня. Я бросаю взгляд на часы и вздыхаю. Ничего удивительного, уже почти шесть.

Эйвери сидит за столиком и рисует. Мисс Саммерс, учительница дочери, заполняет какие-то бумаги, а когда замечает меня, сдержанно улыбается. Я знаю, что едва ли ей хочется сидеть здесь так поздно в ожидании отца, забывшего забрать дочь вовремя.

– Эйвери, – окликает она мою дочь, – вот и папа. Я же говорила тебе, что он скоро придёт.

Девочка поднимает на меня глаза, и я вижу в них обиду. Эйвери откладывает в сторону карандаш, встаёт, молча берёт рюкзак и, попрощавшись с учителем, выходит из кабинета. Я тоже собираюсь выйти, но мисс Саммерс меня окликает.

– Мистер Хант, не найдёте минутку?

– Что-то произошло? – спрашиваю я.

– Ваша жена звонила сегодня, просила позвать к телефону Эйвери. Дети были на обеде, поэтому мне пришлось ей отказать. Это не моё дело, – мисс Саммерс заметно нервничает, – но девочка чувствует всё, что происходит, и тяжело это переживает, даже если с первого взгляда это не так заметно.

– Шерил – сложный человек, – объясняю я, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. – Эйвери не стоит знать, что её мать вернулась. Вряд ли это надолго.

– Если Ваша жена пожелает забрать дочь из школы, я не смогу не отдать её, Вы же это понимаете? – спрашивает девушка и я утвердительно киваю. К сожалению, я всегда это знал.

Но правда в том, что Шерил никогда не интересовалась дочерью, а теперь вдруг решила забрать Эйвери себе, встретилась с Лилиан.

Благодарю мисс Саммерс и выхожу из кабинета. Я старался не думать о Лилиан весь день, но это было сложно. Всё это кажется таким нереальным, что я просто отрицаю факт знакомства с ещё одной дочерью жены.

Когда мы только встретились с Шерил, у меня и мысли не возникло, что где-то у неё живёт ещё один ребёнок. Такое вряд ли может прийти кому-то в голову. Не спрашивать же каждую девушку, с которой знакомишься, есть ли у неё тайные дети. Шерил перевезла свои вещи ко мне в квартиру в больших коробках и разложила только то, что считала нужным. А остальное мы спрятали в кладовой. Она утверждала, что там просто хлам, который жалко выбросить, но вдруг там было что-то, что могло открыть мне глаза? Детские вещи, фотографии, документы. Жаль, что я никогда этим не интересовался.

Эйвери молчит всю дорогу до дома, а у меня нет сил изображать прекрасное настроение и веселить её. Чувствую себя отвратительным отцом, ведь моя задача состоит именно в том, чтобы забыть о своих переживаниях хотя бы на время ради ребёнка. Хотя слепое самопожертвование тоже не на пользу детям.

Моя мать часто делала это – жертвовала своим временем, карьерой, возможностями только для того, чтобы мы выросли счастливыми и успешными. У неё ничего не вышло, и теперь зачастую мы с сестрой выслушиваем жалобы о том, что она положила на нас жизнь, а мы этого не ценим. Удивлён, как это она ещё не выставила нам с Мэдлин счёт за все годы совместного проживания.

– Обижаешься? – спрашиваю я дочь, когда мы уже заходим в дом.

Эйвери бросает рюкзак на пол и пожимает плечами, так и не произнося ни слова. Она проходит на кухню, берёт со стола яблоко и собирается к себе в комнату. Но резко останавливается и оборачивается.

– Ты обещал забрать меня вовремя, – произносит она и откусывает яблоко. В глазах всё та же обида. – И ты обещал спагетти.

– Я принёс несколько порций из ресторана тёти Мэдлин, – только и произношу я в своё оправдание. Чувствую свою вину и мне действительно жаль огорчать дочь.

Эйвери только отрицательно качает головой. Я пытаюсь понять, откуда в этом маленьком ребёнке так много взрослых черт, но потом вспоминаю, сколько боли она уже пережила. Страдания всегда делают нас старше.

– Ты обещал приготовить сам, – только и произносит Эйвери. – Ненавижу оставаться одна, как будто у меня нет родителей.

Она уходит в свою комнату, а я не нахожусь, что ответить. Все эти годы, что я воспитываю Эйвери, я пытался сделать для неё всё, чтобы она не ощущала отсутствия вечно занятой матери и отца, о котором никто ничего не знает. Я удочерил Эйвери потому, что был безумно влюблён в Шерил (хотя это была не совсем здоровая и очень уж недолгая влюблённость), но с тех пор я так сильно полюбил девочку, что не часто вспоминаю, что она на самом деле мне не дочь.

Пару недель назад у Эйвери в школе была тема семьи. Они собирали фотографии, клеили альбом и рассказывали о ближайших родственниках. Сперва эта тема не на шутку меня напугала, я даже решил поговорить с учительницей, ведь наша семья – не совсем тот пример, о котором стоит рассказывать. А разговоры о матери делают Эйвери больно. Но мисс Саммерс заверила меня, что это будет только на пользу, и я нехотя согласился.

На самом деле мои страхи не оправдались. Эйвери с большим энтузиазмом приклеивала фотографию матери и улыбалась. Странно, что после всего, что Шерил сделала, Эйвери всё ещё так сильно любит её и дорожит ею. Возможно, родная мать привязывает к себе ребёнка невидимыми нитями, которые могут натягиваться до самой критической точки, но никогда не рвутся.

И когда Эйвери закончила свой проект, у неё был только один вопрос.

– Папа, – деловито произнесла она, держа листок в руках и сверяя фотографию со мной вживую. – Я совсем на тебя не похожа.

Глупо отрицать очевидное. Моя дочь не похожа на меня только потому, что она не моя дочь. Простая формула.

– Девочки всегда похожи на маму, – ответил я ей тогда, и дочь согласилась, ничего не заподозрив.

Я прохожу на кухню, убираю контейнеры с едой из ресторана в холодильник и проверяю автоответчик. На нём ни одного сообщения, и я не знаю, рад ли я этому или наоборот. Не понимаю, чей голос я хотел здесь услышать: своей жены, желающей отобрать дочь, Лилиан, о которой я не знаю ничего, кроме того, что она точная копия Шерил? Правда в том, что я не могу позволить им обеим причинить Эйвери вред.

Просматриваю текст лекции к завтрашнему дню в университете, а после иду в детскую. Эйвери лежит в постели, но пока не спит. Выглядит она уставшей, меня это настораживает.

– Всё ещё обижаешься? – спрашиваю я тихо и сажусь на край кровати.

– Нет, – так же тихо отвечает девочка. – Голова болит. Можно мне поспать?

– Ты пила сегодня лекарство? – обеспокоенно спрашиваю я. – Что-то ещё болит?

– Всё в порядке. Я просто хочу поспать, – отвечает Эйвери.

– Только семь вечера, родная. Нужно поужинать, почистить зубы. И сделать уроки.

Эйвери вздыхает и смотрит на меня исподлобья. Иногда я боюсь её разбаловать, ведь абсолютно не могу противиться такому взгляду.

– Папа, – только и произносит она, и я сразу же сдаюсь.

Провожу рукой по её волосам и целую её в лоб. Любое её недомогание вызывает у меня бешеный страх, хотя мне известно, что приступы эпилепсии, кстати, весьма редкие, не представляют огромной опасности, пока я рядом. Единственный мой страх в том, что однажды я окажусь слишком далеко.

– Если станет хуже, обязательно скажи, – прошу я дочь. – Люблю тебя.

Эйвери улыбается и зарывается в одеяло.

Весь вечер я провожу за составлением конспектов для лекций, чтобы не думать ни о чём другом. На самом деле, сделать это трудно, ведь события сегодняшнего дня всё ещё стоят у меня перед глазами.

Утром я следую одной и той же схеме, которая выработалась за пару лет: готовлю завтрак, собираю обед для Эйвери. Сегодня в школу её везёт Мэдлин, так как у неё свободное утро, а мне нужно успеть заскочить к коллеге, чтобы забрать ноутбук, так не вовремя залитый кофе.

– Помни, что я люблю тебя, – говорю я Эйвери уже у дверей, прежде чем передать её сестре.

Девочка улыбается и, забрав из моих рук пакет с обедом, выходит из квартиры. Я не успеваю перекинуться с сестрой даже парой слов, но она обещает заехать вечером и поговорить. Сейчас мне нужно с кем-то обсудить то, что происходит. Собираюсь за считанные минуты и выхожу из квартиры, как вдруг слышу телефонный звонок. Это становится странной традицией. Предполагаю, что снова звонит Шерил, но номер мне неизвестен.

– Слушаю, – отвечаю я, закрывая дверь в квартиру на ключ.

– Этан, – произносит девушка. Её голос кажется мне знакомым. – Это Лилиан Мерритт. Мы вчера виделись в ресторане.

– Рад снова слышать тебя, – произношу я и понимаю, что вру. Это совершенно не так.

– Мы не могли бы встретиться? – произносит она спокойно, но в то же время настойчиво. Эта интонация меня привлекает, но я тут же заставляю себя прогнать эти мысли.

– Если для этого есть причины, – отвечаю я туманно, хотя на самом деле понимаю, что не хочу этой встречи, ведь не знаю, что она мне принесёт.

– Есть, – говорит Лилиан так же спокойно. – Не дашь мне свой адрес?

– Думаю, нам лучше встретиться в ресторане, – не собираюсь вестись на её неумелую попытку выведать мой адрес. – Я буду там к четырём.

– Спасибо, – только и отвечает девушка и сбрасывает звонок.

Впервые время на лекциях тянется медленно, словно я сам студент, а не преподаватель. Я рассказываю о вычислении перманента и впервые отмечаю, что не хочу об этом говорить. Ни о чём не хочу сейчас говорить, пока не обеспечу Эйвери полную безопасность. Жаль, что эта идея – утопия. С такой матерью дочь никогда не будет в безопасности. А появление Лилиан полностью выбивает меня из колеи.

Я приезжаю в ресторан даже раньше, чем планировал. Мэдлин сегодня на лекциях в университете, а значит, на поддержку рассчитывать не приходится. Чашка кофе заканчивается на удивление быстро, и я заказываю ещё две: для себя и Лилиан. Словно моё хорошее к ней отношение может что-то изменить.

Лилиан приходит ровно в четыре, ни минутой позже. Такая пунктуальность только вызывает у меня улыбку. Девушка садится за столик напротив меня и сдержанно улыбается. Я, не стесняясь, рассматриваю её, ведь вчера мне было совершенно не до этого.

Я ошибался, когда утверждал, будто Лилиан точная копия Шерил. Теперь совершенно очевидно, что это не так. Они обе блондинки, те же черты лица, но на этом сходство заканчивается. Лилиан выглядит скорее невинной и дружелюбной, чем законченной стервой. Уверен, что с такой матерью её жизнь вряд ли была сказкой. Мне хочется её пожалеть.

Её волосы, такие же светлые, как у Шерил и Эйвери, аккуратно завязаны в хвост. Лёгкий макияж, едва заметная помада на губах. Тёплое платье только подчёркивает фигуру, и в каждом её движении слишком много простоты. Она кажется мне хорошим человеком, но судить по внешности я больше не стану. Однажды я уже убедился, что не разбираюсь в людях.

– Прости, что потревожила, – искренне произносит Лилиан, и мне хочется верить, что она действительно сожалеет.

– Я заказал нам кофе, ты не против? – спрашиваю я, когда Сара ставит на столик две чашки.

– Весьма вовремя, – Лилиан снова улыбается, а я отмечаю, насколько красивой может быть улыбка, когда не испорчена фальшью. – Не смогла уснуть ночью. Всё время не находила себе места. Ещё вчера вечером вернулась сюда, чтобы снова поговорить, но не застала тебя. Мэдлин дала твой номер. Надеюсь, ты не против.

– Нет, – вру я и чувствую, что злюсь на сестру. Хорошо, что она не разболтала мой адрес, что полностью в её духе. – Речь снова пойдёт о встрече с Эйвери?

– Мне хватает ума понять, что ты пока не хочешь этого, – произносит Лилиан и делает глоток кофе. Она облизывает губы и ставит чашку обратно на столик. Это заставляет меня улыбнуться, сам не знаю почему. – Возможно, нам стоит пообщаться, чтобы ты понял: я не такая, как моя мать.

– Возможно, – говорю я в ответ, отмечая, насколько я сегодня некрасноречив. Слишком сложно подбирать слова. – Дело не конкретно в тебе. Просто Эйвери сполна хватает страданий из-за матери, чтобы я мог подпустить тебя к ней сейчас.

– Я понимаю, – она утвердительно кивает и берёт салфетку, хотя её руки идеально чистые. – Просто расскажи мне о ней. Какая она? Как она живёт?

– Она чудесный ребёнок, – отвечаю я и впадаю в ступор. Не знаю, что она хочет услышать. – Она любит спагетти и сказку про Снежную Королеву.

Лилиан едва заметно улыбается и несколько раз сворачивает салфетку. Я понимаю, что она нервничает, но и мне нелегко.

– Эйвери уже ходит в школу?

– Да, первый год, – отвечаю я и чувствую, что на душе становится легче. – Пока мы справляемся.

– Она ходит в Харрингтон? – спрашивает Лилиан и снова делает глоток кофе. Когда она ставит чашку на стол, я замечаю, что её руки дрожат. Что ж, для нас обоих это сложная встреча.

– Да, это хорошая школа, – поясняю я, но девушка отрицательно качает головой.

– Вовсе нет. Школа Мерьенте тебе не по карману? – спрашивает она, и я чувствую укол совести. Эта девушка знает, как меня задеть.

– Скорее – я не вижу в этом смысла, – мой ответ уклончив, но она утвердительно кивает головой, словно не поняла, что это лишь отговорка.

Около минуты мы молчим. Я не знаю, как себя вести. Мы оба не знаем. Неловкость давит на виски, голова начинает болеть.

– А ты чем занимаешься? – спрашиваю я только для того, чтобы нарушить это молчание, которое начинает напрягать.

– У меня небольшой цветочный магазин, – скромно произносит Лилиан. Её слова звучат так противоречиво, словно она гордится и стыдится одновременно. Всё зависит, видимо, от моей реакции.

– Это неплохо. В твоём возрасте, – и тут я понимаю, что не знаю, сколько ей лет. – В смысле, ты ещё так молода, и…

– Мне двадцать четыре, – отвечает Лилиан, словно прочитав мои мысли. Внезапно она напрягается всем телом, хотя не уверен, что она вообще была расслаблена. – Мне неловко, Этан. Прости, что я вторгаюсь в твою жизнь. Знаю, что тебе это неприятно. Но Эйвери – моя сестра. Единственный родной для меня человек. Больше у меня никого нет. И я не могу потерять возможность быть с ней. Решать в любом случае тебе. Просто подумай об этом, хорошо?

Лилиан допивает кофе и отодвигает чашку от себя. Я не должен ей верить, ведь совсем её не знаю. Но она кажется такой настоящей, что я хочу сделать всё, что в моих силах. Возможно, всё дело в том, что я представляю, каким было её детство. Мне жаль её, и едва ли это правильно.

– На это нужно время, надеюсь, ты понимаешь.

– Да, – отвечает Лилиан. Она достаёт из сумки визитку и протягивает мне. – Это мой номер, там есть адрес магазина. Если вдруг захочешь купить цветы моей матери…

Она не договаривает, но я прекрасно понимаю, почему. Следует отметить, что не только я ничего не знаю о ней. Ей тоже неизвестно о моей жизни.

– Едва ли, – отвечаю я. – Шерил с нами не живёт.

– Совру, если скажу, что удивлена, – Лилиан улыбается шире обычного, и я гадаю о причинах такой улыбки. – Просто позвони, когда захочешь узнать обо мне что-то. Что угодно, что повлияет на твоё мнение обо мне.

– Спасибо, что понимаешь, – говорю я и знаю, что это искренняя благодарность.

Лилиан достаёт из сумки деньги, но я её останавливаю.

– Не стоит платить за кофе. Это лишнее.

– Я привыкла со всем справляться сама. Даже если это просто чашка кофе, – отвечает она, кладёт деньги на стол и встаёт.

Меньше чем через минуту она выходит из кафе. А я остаюсь за столиком в раздумьях о том, что именно принесла мне эта встреча. Лилиан совсем не такая, какой я себе её представлял. Но всё это может оказаться обманом, игрой. Я напоминаю себе, что её мать – Шерил, а значит, эта девушка знает о притворстве всё. Но разве это также не значит, что она знает всё и о боли?

Когда я возвращаюсь домой, Эйвери уже пообедала, а Мэдлин домывает последнюю тарелку. У меня нет сил ругаться с сестрой, хотя я всё ещё злюсь на неё из-за номера телефона.