Моя жемчужина, сокровище глубин моих, дарующее силу, всемогущество и знание, мой света луч, стрела, направленная прямо в цель, мой философский камень – лишь моё внимание.

И принесли мне силу золотые львы, во гривах их пылает золотое солнце, и даровали храбрость воина земли, в веках заслуженную мудрость миротворца. Отброшенные стрелы, сабли и мечи знаменовали торжество над смертью жизни, светила символ – златой лев – отныне и на веки сердцем моим признан.

Где-то в движеньи метели, в танце безумном бури слышится поступь силы ушедшей во льды культуры. Северный след незаметен в заснеженном белом граде, только снежинок мерцание гласит о грядущей награде. Новым узором таинственным сложится новое утро, даруя сердцу открытому свиток алмазной сутры.

Вся темнота непроглядная только кажется непроглядной. Я вижу всех, кого хочу увидеть, я знаю имена и истории всех, для кого она является домом. Чёрная, беспросветная, антрацитовая или подобная звёздному небу. Только я выбираю как в неё смотреть: открытыми глазами или закрытыми, днём или во снах, молчанием или стихами. Темнота становится жизнью, когда я смотрю в неё. Помнишь её имя?

Мирозданье.

Ты придёшь в старый город, а он тебя не примет, всё будет по-другому. Другие истории захватили его сердце, другие люди выбрали себе домом это место. Родные улицы стали чужими, любимые маршруты – просто дороги и больше тебе не служат. Ты пришла в прошлое, где оставила свои старые мечты, город не изменился, просто из него выросла ты.

Каждый приходит к Богу своим путём: кто-то, растирая колени в кровь на полу церкви, кто-то, танцуя босым на кухне, один через аскезу, другой – в творческом проявлении. Мать видит Бога в своём ребенке, воин – в замедленном движении пули, пролетевшей у его виска. Бог во всем, он сама жизнь, но для кого-то жизнь – сладкий нектар, а для кого-то – отравляющий его душу яд. Только тебе решать какой твой Бог. Правильного пути к нему нет, есть только твой.

На перекрестке жизни есть несколько развилок, одна из них всегда ведёт назад, туда, где всё знакомо и привычно, где старую кофейню накрывает снегопад. Страшат другие тропы и дороги, пугает неизвестность, новизна, но манит как магнитом душу вечность, и говоришь ты новому: «Конечно, да!» И это заклинание короткое распахивает дверь во все миры, назад пути на век теперь отрезаны, вперёд, собрав свои крестражи и дары.

Когда ты слышишь музыку, от которой на глазах появляются слёзы, которая останавливает у грани, не даёт переступить отчаяния порог, знай, так звучат чистой любви ноты, так свою симфонию вечности тебе играет Бог.

В любви пришедшему он отворяет дверь, берёт дорожный плащ у странствующего гостя, глядит в глаза, открытого читает сердца он псалтырь, и видит в нём и храмы, и погосты. К нему приходят лишь в любви, поизносив сапог сто пар, а то и больше, и дверь его обители знакома наперёд, и знает странник – достучаться можно. И знает, что глотком воды из рук его сумеет он напиться, и знает, что сумеет наконец-то отдохнуть, и не таким суровым и жестоким в его обители увидит свой тернистый жизни путь.

Законы жизни неумолимы. Побеждает всегда сильнейший. Что остаётся слабому? Либо подчиниться, либо пойти вглубь себя за своей силой. Самый трудный путь в жизни – путь за своей силой.

«Я не могу», – шепчет голос внутри.

«Слушаюсь и повинуюсь», – отвечает Сила.

«Я могу!» – вещает уверенный голос.

«Слушаю и повинуюсь», – отвечает Сила.

На всё твоя воля.

Быть сильным – твой выбор. Но и быть слабым – тоже твой выбор.

Твоя сила внутри. Ступай, возьми её. Борьба сильного со слабым не равна борьбе двух сил. Законы жизни неумолимы.

Папе

Что ты искал в морях Атлантики, то я нашла в глубинах Атлантиды, что ты не смог впустить в своё сознание, то я впустила, отпустив обиды. Штормит и мечется то море беспокойное, не зная устали, не ведая пощады, но мой маяк стоит, он не разрушится, бушующему морю всё прощая.

Слишком серьёзные в эту игру не играют, они значимые фигуры – генералы, но ими управляют. Ладьи, короли и пешки – фигуры на игровом поле, слишком серьёзные не поднимаются над доской, они всегда в игровой неволе. Игроки начинают игру, игроки делают ставки, создают реальность для всех фигур, забавляются. Проигравший не теряет ничего, только приобретает – опыт и драйв от своей игры, игрок всегда побеждает!

Цветущей сакуры последний лепесток упал на воду у знакомого причала, знаменовав для долгих странствий самурая духовное извечное начало. По водной глади средь созвездий лепестков путь пролегает воина служенья, и в нежности прозрачного цветка своей души он видит отраженье.

В тихой гавани каждого сердца есть особое место: вместо мути со дна морского, поднятой бурей, в нём чистый песчаный пляж, кряжистая коряга, под которой прячется краб и ракушка с жемчужиной лунной, здесь находит отдых моряк, переживший бурю, здесь предаётся думам, здесь отдаёт морю свой страх, даровавший жизнь в борьбе со стихией. Здесь задает себе вопрос кто он отныне? Кто он после всех ураганов, цунами, циклонов? Не знающий других законов, кроме законов моря, но познавший здесь благодать, узревший штиль и сумевший другие грани познать. Кто он отныне? Изгнанный морем? Осчастливленный даром? И вместо ответов в гавань заходят драккары. С солнечными парусами, загнутыми вверх носами, прорезающие огромные волны, противостоящие губительным штормам. И снова тихо зовёт к себе море, и пляж сменяется водным простором. До нового шторма, схватки, боли, до новых вопросов кто он?

В моей реальности стихии и стихи переплетаются эфиром и словами, звенящей вечности мотивы повторяя, рождая новые спирали бытия. В моей реальности, неистово и весело играя, всё происходит правильно и только для меня.

И снова сердце пилигрима зовут дороги в неизвестное, чутьё находит верный путь, для роста правильное место. Порывы ветра перемен в глубинные врата настойчиво стучаться, путь проложив в пространстве дней готовому вместить в себя весь мир скитальцу.

У смерти четыре глаза, по всем сторонам смотреть, зрачки – голубые топазы – сияют в кромешной тьме. У жизни всего два глаза, взирать на творения суть, и сердце, горящее смыслом, и смех, рассекающий тьму.

Глаза слепы, а зорко только сердце, неистово стучащее в груди, закрой глаза, доверься ритму жизни, закрой глаза и посмотри.

Неистово стучало сердце, колотило в дверцу души, стучало у причала вечности, смотрело на отплывающие корабли. И знало сердце – его настоящее место там, у штурвала. Как рвались канаты прошлого, как рушились замки иллюзий, как ликовало сердце от свободы быть на своём месте. Какой маршрут, какое море, бездонное небо над головой, усыпанное звёздами, и в каждой видны вехи пути, в каждой – следы бога. И замедлялся сердца стук, и звук его сливался с песней вечности, с шелестом волны, с сиянием Авроры, с голосом севера. И знало сердце, и ведало, и верило.

Улечу на край света: к теплому океану, к бесконечным пляжам, индийским слонам, буддам, буду пить чай, глядя на набегающие волны, слушать их стоны, буду бродить по джунглям, разгадывая лиан рисунки. Без единого в душе вопроса улечу к океану на край света, где только волны и никаких ответов.